Боль разрывающая на части (1/1)

Боб Акен стоял в главной лаборатории и плакал. Слёзы лились из холодных голубых глаз. Обаке не мог в это поверить. Трина?— ребёнок, которого он создал, в буквальном смысле сотворил своими руками, воспитывал, оберегал, рассказывал ей истории, любил её?— восстала против него самого. И? Из-за чего?! Правильно?— из-за нагнетающего контроля над Хиро Хамадой! По мнению Трины Акен, юный гений больше всего страдал от Боба Акена, который буквально контролировал каждое движение Хиро. Иногда он своими действиями доводил подростка до суицидальных мыслей или полностью расстраивал последнему психику; по ночам Хамада рыдал от такой заботы. Утром Тёмному Бэймаксу приходилось менять мокрую наволочку на новую.Роботессе не понравилось такое отношение к юному гению и к ней самой. Обаке видел, как Трина завидует Хамаде, что к Хиро так бережливо относятся?— обнимают, контролируют, всё ли у него хорошо, проверяют каждый час. Где бы ни находилась девочка: в лаборатории, медицинской комнате или мастерской?— она наблюдала, слышала?— он следит за подростком и постоянно говорит о юном гении. Это очень сильно бесило, раздражало роботессу.Однажды, когда Трина помогала ему с лазерным устройством на столе, Обаке отошёл от неё и включил экран, чтобы проверить мальчика. Рядом с монитором была прикреплена прямоугольная металлическая плоская пластина, защищающая кабели, подключённые к экрану. Когда появился небольшой квадрат, камера слежения показала, чем занимается юный гений. Хамада обводил скучающим взглядом знакомые предметы в комнате. Со взмахом руки изображение пропало, но появились другие?— кто и чем занимается в его лаборатории. На первой камере в большой мастерской Яма спорил с Джеками, недалеко от них находилось устройство, собирающее роботов и изобретения; на второй?— Момакэсе о чём-то беседовала с Эсвиолой, Джунифер, Бар, а Нудл Бургер Бой крутился возле них и пел; с третьей по девятую камеры были отключены, и лишь на десятой транслировались в лабораторию Обаке и его дочь.Акен нажал на клавишу, и всё пропало, кроме первой и десятой камеры. Первую создатель увеличил, а десятую оставил в правом углу экрана.Подросток, свернувшись под одеялом, уже спал.—?Надо же. Прошло несколько минут, а ты же уснул, Хиро Хамада… —?еле слышно сказал злой гений, усмехнувшись от действий подростка; взгляд Обаке упал на изображение рядом. На нём чётко было видно, как оскалилась Трина, даже прикусила передними зубами губу от кипящей злости. Глаза ненавистно смотрели на изображение со спящим гением, затем губы изогнулись в досадную гримасу; девочка опустила глаза и продолжила свою работу. Брови поползли вверх, глаза широко открылись, лицо Обаке вытянулось от удивления. Ему удалось лицезреть, запомнить реакцию его ребёнка на произнесённые им слова. Несколько минут Акен не двигался, пристально наблюдая за девочкой через изображение. Каждую минуту её личико становилось всё более раздражённым. Боба Акена это насторожило. Злой гений забеспокоился: вдруг в ней что-то сломалось или у Трины появились секреты от папы. Поэтому Акен решил расспросить об этом лично свою дочь.—?Трина, тебя что-то беспокоит? —?спросил гений, не поворачиваясь, пристально изучая реакцию девочки, которая вздрогнула от такого вопроса.Яркие холодные голубые глаза шире распахнулись, гримаса исчезла. Раздражение сменилось удивлением.—?Нет, папа. Со мной всё хорошо,?— быстро ответила роботесса и тут же с недоверием быстро бросила взгляд в одну, потом в другую сторону. Такой ответ не удовлетворил Обаке. Трина умела прекрасно маскировать, прятать эмоции. Боб Акен знал, что она недоговаривала правду. Поэтому злодей решил не сдаваться.—?Ты уверена в этом, дорогая дочь… —?не успел договорить Обаке, как послышался короткий звук от удара о металлическую поверхность стола, от чего, вздрогнув, гений и обернулся:роботесса опиралась ладонями на поверхность, инструменты разлетелись в разные стороны, сама Трина тряслась от злости. Зубы были сжаты, глаза она медленно подняла на создателя. Обаке оглядел её, но стояло ему открыть рот, как дочурка рассердилась:—?Со мной всё отлично! Ну что ты ко мне прикопался?! —?с раздражением спросила Трина, сжимая пальцы в кулаки.Услышав такое в ответ, Акен несказанно удивился. Брови поползли на лоб, взгляд устремился на дочь, рот закрылся. Затем Боб Акен взглянул через плечо на камеру один, и взмахнул рукой; все объекты пропали. Вздохнув, злой гений вернул себе прежнее выражение лица.—?Я же вижу твоё беспокойство…—??Я же вижу твоё беспокойство?! —?перебив его, передразнила роботесса папу. Обаке замер. Казалось, его уже ничего не могло удивить. Однако оказалось наоборот. —?Видит он! —?злобно хихикнула девочка, а затем бросила:—?Иди цепляйся к Хамаде! Я уверена, он в этом больше нуждается, чем я! Ясно тебе это или ещё нет?! Папа… —?последнее слово Акен прошипела. Её лицо уже выражало острое недовольство и злость.Похлопав ресницами, Акен взглянул на девочку, надеясь, что ему показалось. Взгляд Трины выдавал обратное.—?И вообще?— мне надоело тебе помогать! —?выпрямляясь в полный рост, сказала она. —?Пускай тебе Хиро помогает! Он же тебе больше всех нужен! Вот и иди к нему… —?всё приговаривала девочка, идя прочь из лаборатории, пока не очутилась в коридоре и, не оборачиваясь, сказала:—?А я сваливаю от тебя… —?бросила роботесса, убегая в другую сторону. Удаляющийся топот вскоре стих.А Обаке остался в шокированном состоянии в своей лаборатории?— один на один с одиночеством.После этого разговора прошла пара дней. Создатель пытался вновь заговорить об этом с дочерью, но Трина уходила от разговора или вовсе игнорировала его. Акен не сдавался: он начал в буквальном смысле контролировать все действия и саму дочь. Это так разозлило девочку, что роботесса в порыве злости крикнула:?Ненавижу тебя, папа!??— и надулась, уходя от замершего от её слов создателя. Повернувшись, она состроила гримасу и, всё ещё сжимая кулаки, побежала прочь от папы.Боб Акен тогда проигнорировал её слова, решив, что это привычно у подростков, но неприятный осадок остался. Тогда бессоница всю неделю мучила создателя, отчего Обаке постоянно ошибался с построением в чертежах; спокойно работать не получалось, как и заговорить с протестующей дочерью. Ему хотелось наладить с ней отношения. Трина опередила в этом папу?— решила сама проявить инциативу.В понедельник Обаке находился в мастерской. Акен подключал к устройству кабели, программировал машину для создания роботов, изобретений. Проход в помещение был не закрыт. Боб Акен пытался поставить машине задачи, но на экране вновь и вновь всплывало окно с надписью ?Возникла ошибка?, заставляя гения задуматься о другом методе. Обаке так погрузился в свои мысли, что не услышал, как кто-то неизвестный вошёл в комнату, шагая в его сторону. Создатель очнулся, когда детская ладонь коснулась его плеча. В следующую секунду к нему прижались со словами:—?Прости меня, папочка,?— очень тихо, с сожалением произнесла Трина Акен, обнимая гения, утыкаясь ему в жилетку. Злодей сначала замер, но потом, взглянув на плачущую девочку, улыбнулся.—?Я не злюсь, Трини. Я рад, что ты здесь… —?произнёс Обаке, оставляя машину в покое. Он обнял роботессу и осторожно спросил:—?Ты не злишься на меня? —?девочка отрицательно помотала головой, ответила:—?Больше нет… папа,?— на последнем слове её голос понизился, но Акен проигнорировал эту странность. Боб, облегчённо вздохнув, поднял на руки свою дочурку и сильнее обнял её. Хотя он всё ещё ощущал нестабильность в голоске своего ребёнка. Как жалко, что он не удосужился опросить Трину. Может, тогда это укрепило бы их отношения, но между ребёнком и его создателем уже разверзлась пропасть.Сейчас сам гений плакал в своей любимой лаборатории совершенно в одиночестве. Ему было больно от тех слов, которые бросила дочь.?Как человек с нарушенной деятельностью мозга может кого-то любить? Мне всё равно на тебя…?Обаке, прислонившись к металлической стене, медленно сполз вниз. Он схватился за голову, поскольку её слова отдавались в его сознании эхом. По щекам вновь полились жгучие слёзы от горьких воспоминаний.?Монстр. Злобный гений, который ничего не чувствует и никого не любит! Не зови меня своим ребёнком, ты утратил это право. Тебе никто не говорил, что из тебя вышел ужасный папа…?,?— вспоминал Акен, всё ещё плача.?Отец из тебя омерзительный! Никогда больше не подходи ко мне. Я презираю тебя. Считай, что меня никогда не было?,?— это сильно терзало сердце создателю.?Не зови меня своим ребёнком, ты утратил это право?,?— всё ещё мелькало в голове злодея. Обхватив руками колени и прижав их к себе, Боб Акен горько, с отчаяннием в голосе, спросил:—?Что же мне теперь делать?Ответом ему послужила тишина.