tristesse (1/1)
Внезапно написалось что-то вроде продолженияМарт явился в заметенный снегом город внезапно и нежданно – и сам удивился тому, что вместо яркого солнечного света, радостного щебета птиц и робко нарождающихся на деревьях почках, что, отогревшись, развернутся нежной молодой листвой, его встречает легкомысленная девица в коротеньком серебристом платье и длинной, волочащейся по земле снежной мантии, чудом не сваливающейся с худых плеч.
Она – зима – и не думает никуда уходить, и лишь заливисто смеется, высоко запрокидывая голову и сутуля плечики, когда он напоминает, что её время кончилось.
?Нет?, - будто бы отвечает она, - ?ничего ещё не кончилось! Посмотри, глупое первое дитя весны, посмотри внимательно! Разве время мне уходить? Разве не кончилась ли ещё та пора, что отмерена мне была с начала начал? Нет, нет, нет… Ничего ещё не кончилось! Ещё кружат в хороводе звезды, ещё длится танец мой, ещё есть ни разу не надетые мантии, ещё звучит мелодия, что зовет в пляс!..?И она танцует. Лихо так, что задевает руками оконные стекла, и те зябко кутаются в морозный узор; беззаботно, в едином, почти истеричном порыве разрывая драгоценные мантии одну за одной о бесконечные антенны, выступы, вывески, перила и указатели – так, что вдохновленный её страстью ветер, оттолкнув растерявшийся март в сторону, свистит в каждой щели и под каждым окном: ?Ничего ещё не кончилось! Ничего не кончилось! Ни-че-го!..?И лишь в одно окно не пробивается его леденящий пиратский свист – в то, что аккуратно и заботливо проклеили две пары рук: одна – теплых, привычных к бытовым трудностям рук человека, а вторая – рук зимы. Его внутренней зимы, что сидит сейчас под подоконником, обхватив колени дрожащими руками, и беззвучно и бесслезно плачет, прощаясь с полубезумной, неутомимой сестрой – смешливой королевой заснеженных улиц, легкомысленной повелительницей трескучих морозов и ледяных ветров, главной танцовщицей на балу у северных звезд и просто – Зимой, которую вот-вот, совсем скоро, натянув тетиву ослепительного солнечного луча, сразит стрелой первого весеннего жара незаметно подкравшаяся по корке наста хищно прищурившая зелёные глаза Весна, от которой Зиму не спасет никто, даже её милый, добрый, печально-задумчивый человек, что сидит сейчас, прижавшись спиной к батарее, и отчаянно пытается вспомнить что-то важное, ускользнувшее от него на исходе последнего зимнего дня.Он хмурит тонкие брови, беззвучно шепчет что-то, сжимая кулаки, но попытки его безуспешны. Так безуспешны, что она, устав ждать, сызнова начинает оплакивать сестру, а он… он все сидит, глядя в бесконечную пустоту перед собой, но уже менее потеряно и более отчаянно: он не помнит. Не помнит ни слова из давно забытой ими песни.