Часть 1 (1/1)

?Только когда плывешь против течения,Понимаешь, чего стоит свободное мнение,Звенья собираются в длинные цепочки,Линия жизни становится точкой,Строчки и дни, стишок за стишком,Шьют твоё дело с душой и огоньком?Взглянув издалека, можно было предположить, что книжные магазины набиты книгами снизу доверху. На деле же, на полках стояли собрания сочинений партийных лидеров, которые воспринимались больше как способ создания атмосферы, нежели интересное чтение, а достать необходимую книгу было практически нереально: можно было часами рыться в поиске нужного экземпляра, но так его и не найти. Однако книголюбы?— народ терпеливый,?— всё равно методично прочесывали магазины, не только познакомившись с каждым продавцом, но и зная не хуже него, где какая книга лежит. Этой же тактикой пользовался и невысокий темноволосый парень, вдумчиво рассматривающий корешки книг, что стояли на прилавках. Он хмурился, периодически брал тот или иной экземпляр, бегло просматривал и ставил обратно, продолжая поиски. Парень слегка прищурился, пробегая взглядом по рядам, но так и не найдя ничего подходящего, отправился к полкам с канцелярией.Из радио над кассой тихо, с перерывами на шипение волн, звучала мелодия, которую хотя бы раз в жизни слышал каждый человек. Для тех, кто знал, чему посвящена эта песня, она стала гимном, остальным просто нравился мотив и многообещающие красивые строки, которые надолго застревали в голове: ?All you need is love…?.Кстати, парня звали Ванечка. То есть все окружающие звали его именно так, сам себя он гордо именовал Иван Иванович, носящий фамилию Светло. Учился он на третьем курсе факультета философии в Ленинградском государственном университете имени Жданова. Иван Иванович носил большие очки, которые постоянно приходилось поправлять из-за тяжёлой, сползающей с переносицы оправы, а также забавный свитер в полоску, что привёз папа в начале лета из командировки. Белый накрахмаленный воротничок нейлоновой рубашки был аккуратно подвязан галстуком, который идеально сочетался с блестящими кожаными ботинками польского производства. Отец Ивана работал одним из пятнадцати заместителей председателя Верховного Совета СССР, поэтому самого парня вполне можно было отнести к той части молодежи, что без особых проблем поступала на бюджет в институт и могла себе позволить поехать отдохнуть за границу. Одним словом?— интеллигенция.—?Здравствуй, Ванечка,?— улыбнулась молоденькая продавщица.Он коротко кивнул ей в знак приветствия. Парень и раньше часто забегал в книжную лавку то за учебниками, то за тетрадями, а когда поступил в институт, поводов наведываться стало больше. Он специально каждый раз брал только по одной ручке, ждал, когда она закончится, и появится очередной предлог посмотреть в красивые девичьи глаза зеленоватого оттенка с коричневой дужкой по краю. Хотя у него в сумке лежала импортная авторучка, которую отец привез в подарок из Ташкента за отличную учебу.Стоя у кассы, Светло смущенно переминался с ноги на ногу, украдкой поглядывал на девушку: длинные косы, однотонное голубое платьице с белым воротничком и каёмочкой?— само воплощение невинности. Нравилась она Ванечке, очень нравилась.—?Алёнка,?— тихо позвал Светло,?— могу я проявить смелость и… в кино тебя пригласить?Девушка улыбнулась смущённо, чувствуя как щеки румянцем залились.—?Я подумаю,?— ответила она, аккуратно заворачивая тетради в бумажный пакет.Ванечка, неосознанно расплывшись в улыбке, положил на железную подставку несколько монет.—?Ну… Я пошёл? —?снова поправив очки, спросил Светло.—?Да иди уже, иди.Ваня круто развернулся на пятках и уже направился к двери, как его снова окликнули по имени. Он обернулся, поймал девичий взгляд и неловко поправил узел галстука.—?А ручка? ー спросила девушка.—?Я завтра перед кино заберу,?— улыбнувшись, ответил Светло и закинув пакет с тетрадками в портфель, вышел, звякнув колокольчиком над дверью.На улице было как-то уж слишком оживлённо, но поначалу Ваня не придал этому особого значения. Он слегка сощурился от резко ударившего в глаза солнца и неспешно пошёл вверх по проспекту, но взявшаяся из ниоткуда впереди толпа, немного ввела его в ступор и заставила остановиться. Неужели случилось что-то, из-за чего люди вышли на улицы, выкрикивая лозунги, не связанные с первомайской демонстрацией?Присмотревшись, Светло понял, что всё происходящее было больше похоже на какой-то праздник, нежели на протест: навстречу ему шли молодые парни и девушки с разноцветными нарисованными от руки плакатами. Надписи на них были яркими, красивыми, Ванечка вчитывался в каждую, разбирая посыл, который они пытались донести.?Love Is Free — Что это значит? —?думал Светло,?— как это ?свободная любовь??Ванечка осмотрелся, но спросить было не у кого. Вокруг было много людей, но все до одного спешили уйти с проспекта, сетуя на молодёжь. Но не он. Ему было интересно. Поняв, что помощи ждать неоткуда, Ванечка продолжил свои размышления самостоятельно.?Свобода человека?— это свобода выбора, но выбор возможен только при наличии альтернатив. Это говорит об отсутствии насилия, ведь свобода одного человека заканчивается там, где начинается свобода другого. А свобода любви??Взгляд Светло зацепился за радужный флаг, а затем скользнул вниз на двух девушек, держащихся за руки.?А может они о внутренней свободе, о свободе в любви? Каждый волен выбирать, кого и как ему любить??Ванечка был воспитан в строгости и консерватизме, поэтому такие темы никогда не обсуждались. С самого детства ему внушили идеальную модель семьи, шаблон, по которому нужно жить: школа, институт, престижная работа, красавица-жена и дети. Поэтому только сейчас, в эту самую секунду, Ванечка впервые задумался о том, какая она, эта свободная любовь. Плакат несли двое: девушка, скандирующая ?Make love, not war?, в длинном белоснежном платье, которое забавно подпрыгивало во время движений, и парень с тугими кудряшками и широкой улыбкой на лице, вторящий каждому её слову. Они были такие необычные, причудливые. Да и выглядели они интересно. Одежду всех этих ?митингующих? нельзя было описать однозначно: штаны одних были как будто созданы из тысячи кусочков разных тканей, другие были в раскрашенных майках и потертых джинсах клёш. Такие вещи не найти на рынках. Кислотные цвета в одежде, которая была расшита бабочками, орнаментами, словами ?peace?, ?love? и ?freedom?. Яркие браслеты и фенечки на руках, бусы, цветы в волосах, значки, нашивки с изображением пацифика, голубя или кумиров?— Леннона, Дилана, Планта. Расписанные краской тела и лица под индейскими головными уборами из перьев, лохмотья, заплатки. И длинные волосы?— такие, что со спины никак нельзя было понять, кто перед тобой: девушка или парень. Казалось, всё в их облике было направлено на то, чтобы привлечь к себе внимание. Они могли позволить себе думать иначе: не так, как Ванечкины родители, не так, как женщина, что сейчас поспешно свернула за угол, скрываясь во дворах, не так, как все эти ?серые скучные плащи? вокруг. Ванечка подозревал, что это и есть та самая свободная молодежь, о которой не принято хорошо отзываться в приличном обществе.?Они выступают против государства и устраивают беспорядки?,?— говорил отец, преподаватели в институте и бабушки в троллейбусе.Ванечка и подумать не мог, что люди могут быть такими красивыми и в полном смысле этого слова СВОБОДНЫМИ от предрассудков. Не боятся открыто быть счастливыми и делиться с другими своей радостью. Не боятся быть непохожими на остальных, тем самым становясь лишними в этой стране ровно настолько, насколько и необходимыми со своими мирными протестами. Для Ванечки они не были похожи на преступников и нарушителей закона, наоборот, вызывали только приятные эмоции. Он завороженно рассматривал, как колонна следует вниз по центральному проспекту и вслушивался в приятный перебор гитарных струн. Слегка привстав на носочки, он всё же попытался разглядеть тех, кто пел. В середине колонны демонстрантов, под растянутым радужным флагом, не торопясь шел парень с гитарой, которая вся была обклеена цветастыми картинками. Его глаза скрывались за небольшими темными линзами круглых очков, светлые с золотистым отливом волосы были убраны в небрежный хвост, но даже так было видно, насколько они длинные. На руках красовались выбитые чернилами замысловатые контуры рисунков и надписей на иностранном языке. А в разрезе наполовину расстегнутой рубашки можно было угадать, что руками парень не ограничился. Рядом с ним шла невысокая девушка в венке из ярких ленточек, с большими-пребольшими глазами и искренней детской улыбкой. Она подпевала парню и, размахивая руками, прыгала вокруг него в странных, будто ритуальных танцах. Ярко-фиолетовое платье в пол немного мешало и, чтобы не споткнуться, девушка умело его поддерживала. Пока Светло любовался этой парочкой, он совсем не заметил происходящего на другом конце улицы. Ванечка обернулся только тогда, когда парень с гитарой, почти поравнявшись с ним, остановился и, перестав играть, уперся взглядом прямо перед собой. Наступила полнейшая тишина, которую вспорол громкий девичий крик.Словно в замедленной съёмке, Светло наблюдал, как люди в форме верхом на конях врываются в эту толпу и топчут всё и всех без разбора. Ощущение праздника испарилось в ту же секунду, когда на смену ему пришел страх. Люди кричали, пытаясь убежать, но ?красные кокарды? никого не жалели: девушек хватали за волосы, бесцеремонно вырывая из них цветы, парней скручивали, били и тащили в автозаки. Ванечка с ужасом смотрел на то, как с плеча стоявшей неподалёку рыжей девчонки была сдернута и разорвана на две части сумка, из которой по разным сторонам разлетелись вещи: зеркало, что разбилось на мелкие осколки, ручки, конфеты, фенечки. На круглолицем мальчике с кудряшками разорвали рубашку, когда он пытался увернуться и убежать. Ванечка вздрогнул, услышав где-то позади противный лязг, а затем треск разбившегося дерева. Гитара, та самая гитара, на которой играл прекрасный белокурый парень, разлетелась в щепки о мощеный каменный проспект, а её остатки тяжёлыми сапогами топтала толпа милицейских.Когда осевшего на асфальт Ванечку как котёнка подняли за шкирку, он боковым зрением успел заметить, как один из сотрудников замахивался на того самого блондина хлыстом. Светло чувствовал, что его кто-то трясёт за плечо, но не мог оторвать взгляд от гордо стоящего в эпицентре всего этого хаоса парня, что закрывал лицо ладонью, пока по разрисованной коже скатывались капли крови.—?Что ты здесь делаешь, Иван? —?прогремел кто-то ему прямо в ухо, и Светло наконец очнулся, переведя взгляд на стоящего рядом человека. В милиционере Ванечка узнал старого друга отца ー Михаила Григорьевича Шаца, их соседа по даче.—?Я… Я за книгами ходил… —?сбивчиво пробормотал Светло, блуждая растерянным взглядом из стороны в сторону.Мужчина бесцеремонно потащил парня прочь с проспекта. Ванечка прибавил шагу, безуспешно пытаясь абстрагироваться?— ему нужно было переварить то, что он только что увидел. Ему хотелось прекратить это издевательство, но он не знал, не понимал, как можно восставать против власти. Не понимал даже, чем именно милиции не угодили эти люди, как и почему случилось то, что случилось. Беспорядочный поток мыслей прервал резкий толчок в бок. Пытаясь удержаться на ногах, но потеряв равновесие, на Светло налетел какой-то парень. Почувствовав неприятную саднящую боль в запястье, Ванечка не придал этому особого значения, подхватил упавшего долговязого мальчишку и помог ему подняться, но того всё равно схватили двое в форме.—?Иван, шевелись! —?выкрикнул Михаил Григорьевич, открывая дверь автомобиля.Светло нырнул в салон и уперся глазами в коленки. Ему было страшно. В голове не укладывалось: как же так, кто допустил, что ни в чём не повинных людей средь бела дня вот так избивает милиция, которая должна их защищать? Ванечка занял свои мысли тем, что планировал, как вернется из университета и расскажет отцу обо всей этой ситуации, ведь наверняка он не знает… Он не может знать о такой жестокости. Если бы знал, он бы не допустил.Взгляд скользнул по запястью, и Светло понял, отчего оно так саднит: серебряная цепочка, что подарил ему отец, пропала. Видимо, оторвалась, когда на него налетел парень из толпы, оставив на коже лишь ярко-красную воспаленную полоску.***Порядком замерзнув на остановке в ожидании хоть какого-нибудь транспорта, Ванечка запрыгнул в первый попавшийся трамвай и с трудом протиснулся в переполненный салон. Достав из-под мышки учебник, который он с большим трудом откопал в недрах библиотеки, Ванечка попытался сосредоточиться на тексте, но мало того, что он был написан максимально сложным языком с непонятными формулировками, так ещё и колючий ворот свитера предательски прилипал к голой шее, что очень раздражало и отвлекало. Ваня не очень любил ездить в общественном транспорте вечером. Он уже сотню раз пожалел, что не пошёл пешком, испугавшись моросящего дождика. Завтрашний семинар нависал над головой Ванечки как Дамоклов меч, и только это препятствовало его желанию прислониться к поручню и задремать от усталости. Воздуха в салоне явно не хватало, как подтверждение этому, Светло постоянно зевал, прикрывая рукой рот. В очередной раз отпустив поручень, Ванечка понял, что момент был неподходящий, так как трамвай дернулся, тронувшись с места, а сам Ваня начал заваливаться назад, но его спокойно подхватили и поставили на место. Рука его ?спасителя? скользнула мимо и ухватилась за поручень в нескольких сантиметрах от Ванечкиного лица. Он редко видел людей в татуировках, поэтому с удовольствием принялся рассматривать разрисованные кисти и часть предплечья, не закрытые курткой. Рука быстро исчезла, вероятно, найдя более удобное место, и Ванечке пришлось снова вернуться к ?захватывающей? статье о концепциях истины, на этот раз покрепче ухватившись за поручень.Через какое-то время он снова оторвался от книжки и, посмотрев в окно, чтобы выяснить, не пора ли ему выходить, замер, глядя в отражение. За его спиной стоял парень, тот самый музыкант с утренней демонстрации. Ванечка смотрел на него как на наваждение, не в силах взгляд отвести. В полупрозрачном отражении нельзя было разглядеть детали, но незнакомец явно выглядел уставшим, даже ?потрепанным?. Одежда была грязная, местами порванная. Длинные светлые волосы закрывали половину лица, но сквозь них всё равно была видна белая марлевая повязка. У Ванечки в голове тут же всплыла та жуткая картина на Невском: человек в форме, хлыст и скатывающиеся по чужим рукам капли крови. Блондин переступил с ноги на ногу и откинул сползающую на глаза прядь, отчего зазвенели висящие у него на шее медальончики. Ванечка не шевелился, даже практически не дышал, будто спугнуть боялся, молча наблюдая в отражении, как парень вчитывается в страницы его учебника и каким образом в зависимости от этого меняется его мимика. Вдруг внезапно погас свет, и, прежде чем он успел включиться вновь, Ванечке показалось, что парень в отражении смотрит ему прямо в глаза. Смущение охватило его настолько, что он отвел взгляд и сделал вид, что внимательно изучает текст.Трамвай остановился, и Иван снова поднял взгляд, но место за его плечом уже занимала огромная женщина с авоськой и школьником под боком. Он резко обернулся и увидел, как в толпе мелькнули белые волосы. Пытаясь пробраться через пассажиров и выслушав все их недовольства о том, что надо готовиться к выходу из транспорта заранее, Ванечка наконец оказался у дверей, которые захлопнулись прямо перед его носом. Незнакомец в этот момент развернулся к трамваю лицом и ухмыльнулся, глядя Светло прямо в глаза сквозь старое заляпанное стекло. Когда вагон снова пришёл в движение, намереваясь продолжить свой путь по заданному маршруту, блондин сделал пару шагов назад, отсалютовал Ванечке на прощание двумя пальцами ото лба, и был таков.