Глава 33 (1/1)

Запах.Запах, ради которого за каких-то два дня он покрыл расстояние от Лондона (куда здравый смысл должен был привести Кроули!) до Парижа, будто натасканный на след алан [1]. Ради которого сменил несколько тел, небрежно скомкав души их обладателей, как салфетку, и сейчас с успехом изводил Сансона.—?Почему?.. —?Азирафаэль жадно утыкался носом то в шею, то в изгиб локтя Кроули.Он не придушил Робеспьера собственными руками только потому, что чувствовал: все в порядке. Несмотря на переплетение пальцев в камере, возмутительные прижимания в повозке, истеричные метания и убогий порыв Робеспьера урвать поцелуй перед смертью, этот революционер-задохлик?— ему не ровня. Кроули пах, как и всегда?— собой. ?Мое?. Не стоит опускаться до ничтожной ревности к какому-то смертному.Его дорогое счастье падает ему в руки, как яблоко с ветки. Счастье радуется, вздрагивает всем телом и трется кривым носом о щеку. Где ж ты нос успело расквасить, счастье мое рыжеволосое?Но сейчас запах исчезал. Выветривался, как и любой другой, хотя был частью Кроули. Напрасно Азирафаэль слепо шарил руками по телу, стараясь его удержать.—?Только попробуй, гаденыш. Я не для того в это вляпался, чтобы ты умыл руки.Призванные силы возмущенно забурлили и неудержимым потоком хлынули с пальцев: они уже знали, куда течь и что наполнять.Я тебя с того света достану, если потребуется. Всех загрызу. Зажгу меч, глефу, косу?— что угодно. Расправлю три пары крыльев, чтобы укрывать тебя ими всегда. КРОУЛИ. Не оставляй меня одного. Не смей. Я с ума сойду. КРОУЛИ.Заискрило. Всё произошло настолько быстро, что Азирафаэль сам не понял, когда в каюте всё залило режущим слепящим светом, будто какой-то дурень взорвал фейерверк в помещении.Через пару минут Азирафаэль стоял посреди вод Ла-Манша с Кроули на руках и слушал, как огонь с треском пожирает корабль. Люди кричали, задыхались и прыгали в воду. Он смотрел только на Кроули.Загорелое мягкое горло. Светлые ресницы. Веснушки, рассыпанные по лицу, как крапинки на яйце. Появившаяся горбинка.Кроули!..Вскоре всё стихло. Обугленные обломки корабля плавали у ног. Море сыто урчало. Азирафаэль в прострации двинулся вперед. Не беда. Дойдем до Англии пешком, дорогой. Мне покорялись и не такие расстояния.—?Кроули, пора вставать! —?Он говорил это в понедельник.—?Может быть, откроешь для меня глаза сегодня?.. —?спрашивал он во вторник.В среду Азирафаэль весь день читал потрепанный томик английских сказок. К полуночи он декламировал Кроули стишок Маргрит из сказки ?Чудовище Уиндел?.—?Не думай, что перед тобойЛукавит гнусный змей.Три раза поцелуй меняИ колдовство развей!Он целовал тонкие губы, воображая себя героем Чайлд-Винду, спасающего свою любимую, и гладил Кроули по выступающим скулам и ломаной линии носа. Утешался, что все подправит, как только тот проснется. Я всё сделаю, Кроули. Только проснись. ПРОСНИСЬ.Надо целовать три раза.Азирафаэль поцеловал еще раз. И еще. Он целовал Кроули, сбившись со счета.Колдовство не развеивалось.?Это всё виновата оболочка?,?— Азирафаэль успокаивал себя этим, когда мерил расстояние от стены до стены и в тихой панике вгрызался в яблоки.Он знал, что виновата не оболочка.Кроули больше не пах. Совсем.Сансон отчаянно сопротивлялся его порывам, когда он прижимал к себе Кроули в тщетной надежде уловить любимые нотки. Сансон верещал в голове, будто происходило светопреставление. И как этому буйному объяснить, что его уста не отсохнут, если ими поцелуют мужчину? И потом: его не заставляют смотреть! Аргумент ?да переселился бы в бабу, в конце концов!? был отклонен уже неделю назад. Лучше использовать престарелого палача, чем ломать судьбу еще одному обывателю. С палачом у них было много общего. Больше, чем хотелось.Азирафаэль нанял рабочих для обустройства второго этажа. Скрепя сердце продал подписанное первоиздание ?Анатомии меланхолии? Бертона. Впрочем, он и без этих девятисот страниц знал, что им овладевал указанный в заглавии недуг. И едва ли неопорожненный кишечник, спертый воздух, звезды или старость были тому причиной [2].Кроули спал в задней комнатке пыльного букинистического магазинчика на старом диванчике. Азирафаль делал перевязку на пробитом пулей плече и поправлял плед, который и так никогда не сползал.?Померла твоя конопушка, успокойся уже?,?— едко советовал Сансон.—?Летаргический сон,?— отвечал Азирафаэль. —?Он копит силы. Тебе ли не знать, что трупы разлагаются?..Через месяц он купил дубовую кровать с мягкой периной и непристойных размеров ванну. Кроули сменил диванчик на приличную лежанку. Перебрался на второй этаж, заочно предназначенный ему по переезду.Саботаж нелепых предписаний начальства и железная дисциплина в частной жизни?— внутри Азирафаэля сочеталось несочетаемое. Если он самолично брался за какое-то дело, он всегда доводил его до конца. Будь то книга, шахматная партия или даже кружка чая?— последняя страница будет прочитана, мат поставлен, чай допит.Его счастье должно было длиться с Кроули уже пару месяцев. С задорным смеющимся Кроули, которого он оберегал бы, не жалея сил. С Кроули, который вдохновлял и раскрашивал его забитый паутиной угол яркими красками. За такого Кроули и с Небес прыгнуть не жалко. Но то, что сейчас лежало перед ним?— этот Кроули?— ему не был нужен.Считая себя прагматичным, Азирафаэль признался сам себе: затянувшаяся спячка Кроули вводила его в уныние. Ведь она была досадным напоминанием о собственном просчете, никчемности и медлительности. Слишком поздно пришло осознание, что на фоне Великой французской революции у них произошла своя, маленькая, но не менее значимая. А революция не прощает мешкающих.Азирафаэль все чаще ловил себя на мысли, что куда охотнее проводит время в книжном магазинчике, чем у кровати. Азирафаэль не любил страдать. Страдать?— чересчур изматывающее занятие. Умываться слезами, стенать и заламывать руки, приговаривая ?проснись дорогой?. Нет. Лучше он выпьет чаю. Почитает. Напишет и пошлет обещанное письмо в Санкт-Петербург. В конце концов выгонит взашей очередного покупателя или выгуляет Сансона в парке! От этого больше пользы.Но сердце, вопреки доводам разума, ныло. Требовало любимого назад. Оно заставляло его штудировать Гигантский кодекс, медицинские справочники и помышлять о вызове врача или священника. Голова понимала: Кроули проснется, когда его силы вернутся, а для этого нужно только одно?— время. Сердце вопило: сделай что-нибудь. Ты его упустил, как ты можешь оставаться таким спокойным?! Ты должен был защищать его. ЗАЩИЩАТЬ. Ты слишком долго укрощал людей. И проиграл. Проиграл-проиграл-проиграл.Азирафаэль не поддавался бушующим чувствам, их он научился держать при себе. Да иначе и быть не могло. Других?— пламенных и открытых?— в Раю терпеть не станут. Чувства как контрабандный товар. Тайно, в темном магазинчике, с оглядкой. Поэтому он лишь гладил Кроули по руке, пересчитывая темные чешуйки пальцами, и думал.Воскресным утром он начертил на полу мелом круг и расставил по периметру свечи. Рядовая вылазка в ?стан врага?. Ничего такого. Но затягивать с ней не стоило.Нацарапав нужную фразу на полу, Азирафаэль прикусил губу и поправил темные очки на носу. Длинные волосы настырно лезли в глаза, и он собрал их в хвост. Азирафаэль глубоко вздохнул. Расслабился.?Я знаю твое тело, как свое?.—?Все хорошо. —?сказал он то ли себе, то ли укутанному в одеяло Кроули. —?Отдыхай, дорогой. А я буду охранять твой покой.И, не прощаясь, ступил за белую меловую линию.Если задуматься, Вельзиэлю шла женская оболочка. Миниатюрная женщина смотрится лучше миниатюрного мужчины. К тому же женщина кажется безопасной. Не внушает страха. Право, что может сделать такая малявка?.. Есть в этом здравый смысл: рядиться в овечью шкуру.В Аду было темно и сыро. Пахло плесенью, как из давно заброшенного подвала. Деревянный пол гнил, а огрызки свечей плавились, тускло мерцая в мутных плафонах. Но никакого адского огня, мучительных воплей и бурлящей серы. Лишь прохлада, увядание и разложение. Казематы Консьержери, помноженные на бесконечность.Азирафаэль стоял на коленях, низко склонив голову. Не то же, что преклонить колено. Отличие в позициях ничтожное, но какой разный посыл! Из второй можно немедленно сделать выпад и действовать, из первой?— только раболепно принимать удары. Азирафаэль был готов принять. Столько, сколько потребуется.—?Придумано великолепно, но, увы! Сразу понятно, что ты меня дуришь. Он встает на колени небрежно, будто делает великое одолжение,?— сказала Вельзевул, качая ногой. —?А тут: полное смирение и принятие. Субординация. Подчинение старшему. Не верю!Её трон походил на старый расхлябанный стул, укрытый серым тюлем, возможно, бывшим когда-то белым. Она гладила стеком худую голень, но в любой момент могла использовать его и в карательных целях.Азирафаэль прикусил язык.—?Ты можешь ответить,?— дозволительно фыркнула Вельзевул.—?Извините. Из меня никудышный актер. Но я научусь.—?Как будто из него хороший. Обыкновенный паяц, возомнивший, что он обыграет самого Сатану. Мечтать не вредно. Встань.Азирафаэль встал. В который раз бегло огляделся, на всякий случай отмечая пути возможного отступления. Слишком явно. Вельзевул насмешливо улыбнулась. Она не опустилась до угроз, когда поняла, кто перед ней. Не запугивала и не кичилась своим положением. Хотя могла прикончить на месте, как только он открыл рот. Здесь ее юрисдикция, и стоило ей пожелать?— он бы не вышел отсюда живым. Как же себя повела наместница Сатаны? Она с интересом слушала, внимала. С такой можно договориться.—?Знаешь, котик. Твоя ребячья честность подкупает.—?Я плохо вру, а мне не нужно, чтобы у Кроули были проблемы.—?Но они будут. Мне придется забрать его, выжать из оболочки и наказать по всем инструкциям. А потом отправить на самую грязную работу. Тут?— внизу. По факту: он ослушался приказа. Покинул рабочее место, Францию. Провалил задание. И плевать, что не по своей воле.—?Вы правы,?— покорно согласился Азирафаэль.—?С другой стороны, ты пришел ко мне сам… избавил меня от поисков его тощей задницы…—?Я предлагаю себя. На весь срок, пока он спит. Я знаю, что сотрудник, не важно откуда?— сверху, снизу?— должен работать, иначе он бесполезен. У меня есть опыт. Я не подведу.—?Котик, это лет на сто. Оно тебе надо? Ради этого дурачка рвать задницу? Едва ли Гавриил тебя отпустит с добрым напутствием. Он помнит про тебя. Не сомневайся. Придется лавировать.Насмешливая улыбка Вельзевул плотоядно ощерилась. На сто лет продаться в добровольное рабство?Сто?!В животе скрутило. Теперь идея спуститься в Ад уже не казалась такой разумной. Во что он собирается ввязаться?! Выдать им Кроули?— и дело с концом. Зачем ему эта кабала?!Но Азирафаэль быстро отбросил сомнения. Ему нужно быть храбрым. Он должен сохранить то, что они с Кроули успели создать. Он взял на себя ответственность, и какие-то человеческие сроки не должны стать помехой. Пусть уж лучше Кроули спит в кровати над букинистическим магазинчиком, чем страдает тут?— в заточении.—?Я согласен.—?Ты пробовал передать ему силы? —?неожиданно спросила Вельзевул.—?Пробовал,?— неохотно признался Азирафаэль, вспоминая потонувший корабль. —?Не вышло.—?Странно. А в теории?— должно. Оба ангелы…—?Простите? —?нахмурился Азирафаэль.—?Ты же не думаешь, что Кроули?— настоящий демон? Мелкая белокрылая сошка, которая до сих пор прилежно молится Мамочке, лопается от любви и жалеет всех подряд? Попал под раздачу из-за своего чина?— вот и оказался тут. Но нутро-то не изменишь. Сколько клейм ни ставь.Азирафаэль похолодел. Вельзевул откровенно веселилась:—?Котик?..Между лопаток обожгло каленым железом. Азирафаэль с шумом выпустил крылья. Черные, как уголь, перья подмели пол. Сочетались с царившим в зале полумраком.Вельзевул звонко рассмеялась:—?Ты не менял цвет, да?..Азирафаэль покачал головой.—?Ох уж эта ангельско-демонская мешанина… что ж. Мне без разницы, кто выполняет работу. Лишь бы она была сделана. Планерки у нас последний четверг каждого месяца. Я подумаю, что тебе можно поручить.Вельзевул не была стервозной или злопамятной. Вельзевул мыслила шире. К чему мстить, когда можно использовать новоприбывшего сотрудника на полную катушку? Ведь теперь она знает, что любящий дурень наизнанку вывернется, лишь бы Кроули был в безопасности. На своей шкуре убедилась, что любовь?— бесценный капитал, если обратить ее против возлюбленных. Горькая ирония!Вернувшись в книжный магазин, Азирафаэль долго разглядывал себя в зеркале. Игрался с цветом крыльев, будто он что-то значил. Черный-белый-серый-голубой снова черный. Он не чувствовал никакой разницы.Азирафаэль вытер пот со лба рукавом рубашки и ввалился в книжный магазин. Обычно он использовал ключи, как цивилизованный джентльмен, но сейчас было не до них. Дверь открылась по вялой отмашке руки.Он хотел поскорее принять горячую ванну и отмыть от себя все подстрекательства к кражам и мошенничеству. Хотел напиться. Хотел прильнуть под одеялом к теплому родному Кроули, чтобы напомнить себе, что всё это не зря.—?А ты долго,?— худощавая блондинка?— из породы, которой дашь то двадцать, то сорок, в зависимости от наряда, косметики и освещения,?— сидела в его любимом кресле, листая эссе Уолстонкрафт. —?Я тебя заждалась.У ее ног лежало тело, плотно закутанное в грубую мешковину. Спасибо, что хоть не в гробу.—?Ты очень тяжелый, Азирафаэль. Ты знаешь, что тащить тебя с Небес стоит дороже хорошей оболочки?!—?Хорошей оболочки, письма благоверному в Санкт-Петербург и досрочного освобождения! —?поправил ее Азирафаэль и аккуратно повесил альмавиву на вешалку.—?Второе было вовсе не обязательно. Подождал бы.—?Разве? А то мне уже ответ пришел. Ну так и быть. Оставлю себе.—?Совсем сдурел?!После непродолжительного торга, Азирафаэль ехидно заметил, что перед ним все-таки ?дама? и благородно уступил письмо из-за своего доброго сердца. Уриэль жадно прибрала заветный конверт к рукам, когда Азирафаэль отыскал его в ящике стола.—?Как мило. Он пишет, что примет меня любой, даже если у меня будет дохлая ящерица на голове. Ящерица и черепаха…—?Вы бы стали гармоничной парой,?— буркнул Азирафаэль, опускаясь на корточки и развязывая тугие узлы веревки. Убрав мешковину, Азирафаэль вздохнул с облегчением. Наконец-то! Использовать чужое тело уже порядком утомило.—?И как? Каково падать? —?спросила Уриэль, когда он наконец избавился от надоевшего Сансона и медленно поднялся с пола в своей родной оболочке. Бегло осмотрел себя. Ляжки были гладкими, без рубцов от уродливых порезов. Уриэль подлечила их? Какое благодушие!..—?У меня же крылья. —?Азирафаэль запустил пальцы в волосы. А вот благодать не смыла: та засохла жесткой коркой. —?Без тела я вполне себе неплохо летаю. И не ломаю позвоночник при встрече с землей. Трудно контролировать того, в кого вселяешься. Не с каждым получается ужиться.—?Кажется, ты первый, кто догадался, что можно прыгать без тела…—?Еще запатентовать предложи,?— усмехнулся Азирафаэль, расколупывая корку в волосах. —?В том, что я сделал, нет ничего хорошего.Уриэль легко пожала плечами. Какое ей дело до его проблем? Беззаботная, радостная и готовая порхать от того, что для нее все удачно закончилось. Ох. Порадоваться бы за нее, да сил никаких нет.—?Ладно. Полагаю, мы оба выполнили данные друг другу… обещания? —?спросил Азирафаэль.—?Полагаю.—?И ты сейчас в порт?—?А куда еще? —?Уриэль подозрительно сощурила глаза.Азирафаэль дернул альмавиву обратно с вешалки и накинул ее на голое тело. В голову пришла крамольная мысль. А что если попросить Уриэль помочь с… Нет. Хватит. Это только его ноша. И он её выдержит. Да и едва ли у Уриэль хватит резервов…—?Будь добра, а? —?Азирафаэль кивнул в сторону Сансона, который постепенно приходил в себя на полу. —?Я точно его туда не повезу. Заведу за угол и?— au revoir.Уриэль тихо чертыхнулась. Через пару минут Азирафаэль кричал вслед уезжающему фиакру под неодобрительные взгляды прохожих.—?Я обязательно приглашу тебя на ужин! Ты?— прелесть!После сделки с Вельзевул наведываться в Рай не очень то хотелось, да и не пришлось. Гавриил оказал честь явиться сам, прямо в канун Сретения. Даже первым завел разговор, пусть и обреченный на медленную мучительную смерть. Исчерпав весь запас дежурных любезностей, Гавриил протянул ему заранее заполненный бланк с выдержкой из должностной инструкции ?в силу личных качеств Нижеподписавшегося, последнему доселе рекомендовано проводить Мою волю исключительно в пределах человеческого образования ?Лондон? с сохранением всех причитающихся премий и льгот?.Последний ?подарок? от Гавриила? Что ж, Азирафаэль с радостью вернулся к защите местных реликвий от богохульства, которое сам же и насылал.Долгие годы Азирафаэль прислуживал и Аду, и Раю. Как бы его ни томила участь ?слуги двух господ?, по возвращении в родной магазинчик он неизменно открывал разворот свежего номера ?Таймс?. Увы, планерки Вельзевул брали свое: лозунг ?политика, как любовь, занимайтесь ею!? уже влез под кожу. Отныне Азирафаэль насилу вчитывался в передовицы. И не видел в них ничего хорошего. В особенности, если новости касались Франции.Вот опять эти французы пишут конституцию. В какой там раз? В третий! Теперь на выборы ходят только те, кто платит налоги. А другие?— и не граждане толком, а не пойми кто. Право на восстание?— вычеркнули. Еще бы, нечего мешать почтенным людям пить кофей в скупленных задарма шато! Какой там бунт: больше двух не соберешься, кроме как на выборах. Кажется, этот Робеспьер за другое помирал… Пройдоха! Уверовал в идеал несбыточный, ни себя, ни других не жалел, а в сухом остатке?— народ у разбитого корыта.?Читаем дальше…?Номер от 24 мая 1795 года. Париж. Эти ненасытные санкюлоты снова просят хлеба! Ассигнации упали в цене так, что ими расплачиваются на развес. Термидорианское правительство с триумфом подавило мятеж.Номер за 6 октября 1795 года. Снова Париж. Ага, некий Наполеон Буонапарте спас Термидорианское правительство, расстреляв из пушек бунтующих против новой конституции парижан. Молодчика повысили до дивизионного генерала. Далеко пойдет.Далее тревожные заголовки сыпались тем чаще, чем ярче сверкала звезда Наполеона. Захват и грабеж Италии, Египта, Палестины, свержение продажной Директории, коронование самого себя в руинах Нотр-Дама… И вуаля, новый Антихрист! Гавриил и Вельзевул поочередно заводят ?далекоидущие? разговоры, но Азирафаэль никуда идти не собирался. Ноги его больше не будет по ту сторону Ла-Манша! Как он не прогадал! Францию и Континент сотрясали грозы: взлет и падение первой империи, неумолкающая жатва Войны, унесшая два миллиона жизней, сто дней Наполеона, возращение дома Бурбонов в Париж… С королями вернется мир? Мечты. Еще две революции, французы снова вытряхивают короля с трона, как постельную вошь. Республика, военный переворот, новая империя, четвертая революция….Что сталось с малюткой Луи в этом водовороте событий? Если бы у Азирафаэля и оставалось время на поиски?— вышел бы тот еще Сизифов труд. Увы, прибежище мальчика Кроули надежно хранил в тайне. Искать по фамилии? А смысл? Идиоту ясно, что фамилия в который раз сменилась. Бывают люди, для которых лучше оставаться безымянными. Чтобы фамилию можно было начертать на песке, а спустя мгновение прибойная волна смыла бы её. Спустя годы Азирафаэль бросил даже робкие надежды отыскать Луи. Наверняка его уже давно нет. Может, призвали в армию, и он полег на кровавых полях наполеоновских войн, может, очередная эпидемия холеры унесла его. Конечно, Азирафаэль не пропускал кричащих заголовков, извещающих о ?чудом спасшемся дофине?. Но когда количество самозванцев перевалило за шестьдесят, перестал воспринимать эти газетные утки всерьез.А в старушке Англии все тихо и спокойно. Точнее, в Лондоне. Ну, был в 1814 году Пивной потоп?— у Кроули бы сердце кровью облилось… Ну, лет двадцать спустя сгорел старый Вестминстерский дворец?— не беда, лет за тридцать возвели еще выше, прекрасней. А Кроули все спал и спал, словно девятнадцатый век?— временная погрешность, не более. Время шло вперед семимильными шагами, будто из страха опоздать на Апокалипсис. Неугомонные люди спешили ему вслед, каждым своим изобретением разгоняя жизнь до мельтешения в глазах. Телеграф, этот спрут, опутавший своими линиями пол земного шара, встретил в лице Азирафаэля ярого врага. Несмотря на протесты частных коллекционеров Азирафаэль упорно продолжал общаться с ними старой доброй почтой. А что метрополитен? Нет уж, нет! Азирафаэль предпочитал трястись в конке по пути из Кенсингтона в Брикстон, нежели чем спускаться в эти закопченные паровозным дымом катакомбы. Черных безрадостных тоннелей с лихвой хватало в Преисподней.А он спускался туда сотни раз, не будучи твердо уверен, что поднимется назад. А потом всякий раз спешил в магазинчик в ожидании (и вполне заслуженном!) скорой награды. Но вместо награды?— лежащий угольным пластом Кроули, и Азирафаэль уже устал рыть под него. Просто присаживался на край пыльной перины и наблюдал, как простаивают едва открытые им копи с их несметными богатствами: руки тянулись зачерпнуть их, но разбивались в кровь о безразличную породу.Как отличить мудреца от неудачника? Неудачник, не добившись своего, бранит судьбу и напивается. Мудрец делает то же самое, но еще и размышляет. Азирафаэль много размышлял. Оглядывал шрамы, коими Кроули наградило за последний год его бодрствования, и не переставал удивляться. Откуда такой неиссякаемый альтруизм? Такое сочувствие к людям? Азирафаэль, хоть он и ангел, не находил в себе подобных чувств. Он мог следовать только орбитой Кроули, какой бы путанной она ни была. А что до людей… Люди рассыпаются в прах, а их души?уносятся далеко от его юрисдикции. Лучшее, что остается от них?— вещи. О, этим немым свидетелям в магазинчике всегда найдется место!Здесь даже однобортный ольстер, который Азирафаэль носил, не снимая вот уже четверть века, мог заговорить.Азирафаэль нашел его случайно. Вернее, даже не искал, просто пришлось проходить мимо ателье ?Дюпон и сын?. Альмавива прохудилась, а вывески на витринах обещали неплохие скидки. ?Сошьем одежду по любой фигуре! Французский покрой!??— зазывали они.Старый портной оставил юнцу свой прилавок и лично снял с него мерки. Худощавые руки справились с задачей с молниеносной скоростью. Когда с мерками было покончено, старый портной спросил:—?Судя по вам, вы из тех джентльменов, которые любят уют и тепло? Я бы мог предложить вам модные нынче честерфильд или реглан, но специально для вас готов пошить новый фасон, о котором мало кто знает. Энтони? —?И русоволосый юнец показался из-за портьеры.—?Будь добр достать для нашего клиента отрез, доставленный вчера из Ирландии.Азирафаэль провел рукой по кремовой ворсисто-шерстяной ткани и согласно кивнул. Минуло две недели, и он снова объявился на пороге ателье. Вывеска успела смениться на ?Дюпон?: ?сын? куда-то пропал. За прилавком его встретил уже знакомый Энтони, который, вопреки всем деловым обычаям, не улыбался. Черная ленточка в петлице объясняла прохладный прием.Пальто уже дожидалось его на вешалке. Азирафаэль нырнул руками в его рукава и, оправив лацканы, замер напротив зеркала. Легкое, не стесняющее движений, он его практически не ощущал. Наконец-то прихотливая мода смогла сотворить то, что он готов носить столетиями! Или всему виной рука мастера?..—?Он торопился выполнить ваш заказ. Хотя были и другие…—?Мои соболезнования,?— сказал Азирафаэль, отвлекаясь от созерцания своего отражения. —?Сколько я вам должен?—?Вам?— бесплатно.—?Странные у вас скидки,?— удивился Азирафаэль. —?Какой-то новый розыгрыш?—?Спросите у неба. Я всего лишь исполняю последнюю волю отца.Азирафаэль равнодушно пожал плечами. Случается, что старики впадают в слабоумие, что с них взять. Гавриил не баловал деньгами: дают?— бери.—?Что ж, спасибо,?— сухо поблагодарив, Азирафаэль вышел из ателье.Уже по возвращению в магазинчик он нащупал в кармане пальто что-то твердое. На поверку это оказалась старая ладанка. К сожалению, недостаточно старая, чтобы представлять собой антикварную ценность. Внутри?— тоже ничего примечательного. Чьи-то рыжие волосы. Вряд ли святого.—?Какая гадость,?— Азирафаэль безжалостно вытряхнул волосы в ведро.Другой карман также таил в себе маленький сюрприз. Потускневшая монетка в пять су с королевскими лилиями и короной. Маленькая пластинка металла изумила Азирафаэля больше, чем самые громкие заголовки газет.—?Представляешь, дорогой,?— Азирафаэль поднялся на второй этаж и привычно лег рядом с Кроули. —?Пришел купить пальто, а в результате заплатили мне.Кроули молчал. Змеиные чешуйки почти сошли с рук, коротко стриженные ногти посветлели, а волосы давно отросли. Теперь они были гораздо длиннее, чем в Париже: Азирафаэль заплетал их в толстую косу для удобства и переплетал каждую пару лет.—?А еще там была ладанка с рыжими волосами! Что за невоспитанность подсовывать такое незнакомцам?! Не порча ли случаем? Ты же разбираешься в этом, я угадал?Азирафаэль рассеянно крутил монетку меж пальцев, пока не положил ее на тумбочку. Озарение настигло его короткой вспышкой. Эхо флейты в ушах, дребезжащий рассвет над французской деревенькой и Кроули, ласково поддерживающий его?— пьяного?— за руку. Луи, упрашивающий Кроули о какой-то бессмыслице. И эти дурацкие ассигнаты: ?вернешь, когда вырастешь?.Он прорыдал остаток вечера. Горько, громко и очень отчаянно, давясь собственными воплями.—?Должна признать, твоя задумка с модой на спиритические сеансы?— потрясающа! Такой удар по столпам веры! —?неприкрыто восхищалась Вельзевул. —?Ваши не сильно беснуются?—?Нет, даже если бы ангелы умели ?бесноваться?.Азирафаэль прогуливался с Вельзевул по очередному кругу Ада: за минувшие года они обошли каждый не по одному разу. ?На свежем воздухе лучше думается??— говорила Вельзевул, не замечая сизых испарений, поднимавшихся из темных глубин. Да и зачем пенять на Ад? Тот же Лондон давно уже покоился под завесой смога?— так что разница невелика.Они ступали по исхоженному шестому кругу, обиталищу еретиков и лжеучителей. Никаких раскаленных докрасна могил [3]. Вместо них?— один гигантский амфитеатр. В центре, на сцене, выступал очередной ?просветленный?. Что он говорил?— Азирафаэль не слышал, бурная реакция публики заглушала всё. Под дружный свист побитый и униженный оратор освободил трибуну для следующего ?желающего?.—?Умно сделано. Что может быть худшим наказанием для еретика, чем слушать чужую ересь? —?задался вопросом Азирафаэль.—?Это что за вычурный подхалимаж сейчас был? Втереться в доверие удумал? —?густые брови сомкнулись в угрожающую ?галочку?.—?Я не настолько глуп, чтоб втираться в доверие к тому, кого столетие назад чуть не зарубил.Вельзевул зычно засмеялась. ?Галочка? испарилась.—?Хотел бы?— зарубил. Я, знаешь, тоже не дура, чтоб понять, когда соперник поддается.Азирафаль давно чувствовал к Вельзевул если не симпатию, то почтение. Это не Гавриил с его ?действуй, как знаешь, Бог тебе в помощь!? Да и проектировать Ад не в пример сложнее, чем Рай. Это?— не лесть, так Азирафаэль и сказал бы, но…—?Антуан, хвала Провидению, это ты! —?донеслось с верхних рядов амфитеатра. Какой-то щуплый субъект пробивался наверх, перелезая через забитые народом трибуны. Народ негодовал и тычками отбрасывал бедолагу назад. Вот упертый! Он не сдавался и лез вперед, срывая голос: ?Антуан, где ты был??—?Сдается, это он тебя! —?Вельзевул ?ободряюще? похлопала по плечу и отошла за ближайшую колонну. Бросила одного объясняться с несчастным грешником?!Грешник на шатающихся ногах достиг верха амфитеатра и направлялся к нему.Выбившиеся из-под парика патлы, треснувшие стеклышки очков, чуть вздернутый нос. Азирафаэль с трудом узнал Робеспьера. По-прежнему оторванный рукав, измызганные чулки, оголенная тонкая шея с понурой головой. В Аду не разжиться новой одежкой: в чем помер, в том и ходишь.—?Столько лет! —?и, прежде чем Азирафаэль придумал ответ, Робеспьер бросился ему на шею, прижавшись изуродованной щекой к плечу.Только сейчас Азирафаэль понял, что все дело в оболочке. Оболочке Кроули, с которой невесть что творилось в его отсутствие. И этот тщедушный грешник?— ключ к разгадке.—?Погодите, а где ваши сторонники? —?Азирафаэль попробовал отстранить Робеспьера, но тот прицепился репейником к одежде. —?Вас же казнили вместе.—?Сен-Жюст, Кутон?— всех их разметало по другим местам. Я не знаю, где они. Тут такой гвалт, а деваться некуда!—?А вы говорите. Там, за трибуной. У вас, помнится, получалось.—?Я пробовал. Просил слова, но у председателя свой регламент выступлений. Меня там нет. Кричу с места?— мне звенят колокольчиком. Перекрикивают. В плохие дни бьют.—?Плохие дни бывают у всех. Французам тоже не очень при вас жилось,?— хмыкнул Азирафаэль.—?Но я правда хотел сделать мой добрый народ счастливым! —?Робеспьер обмяк в его руках, поэтому пришлось приложить усилия, чтобы тот бесхозным мешком не рухнул на пол. —?Был беспощаден лишь к интриганам, что стояли на пути к этому счастью! Пожертвовал старыми друзьями…Азирафаэлю быстро надоело удерживать Робеспьера, и он опустился с ним на холодные плиты. Вобрал в себя побольше воздуха:—?В том-то ваша и беда. Народ не бывает добрым. И никаким террором, культами и проповедями это не исправить. Очистить сознание от греха?— конечно похвально. Но вы променяли жизнь на утопию. Со времен грехопадения люди только и делают, что сплетничают, проклинают, наживаются, порой даже на замечая этого. Это их свобода выбора. Вы ее отняли, перечеркнули все, за что боролись.—?Правда. Ничего не исправить… —?потерянно отозвался Робеспьер, а затем неожиданно бойко спросил. —?Как там сейчас, наверху?—?Безумие, как и всегда. Портреты делают за одно мгновение. Больше не нужно мучиться с чулками. Мясо в натуральном виде?— большая редкость. Оно больше водится в жестяных банках. Люди приручили молнию и пустили ее по проводам. Придумали лампы в тысячи свечей. А, кстати, во Франции снова республика!—?Снова?! —?возмутился Робеспьер.—?Они успели сменить трех королей, пока вас не было. Даже Марсельезу запрещали. Но, видно, революция у французов в крови?— уже не вытравишь. Увы, памятник вам не поставили.—?Да не нужно мне от них признания. Я так долго жил для других! —?И Робеспьер порывисто сжал его плечи, притянув к себе. Чересчур смело, если припомнить его пуританскую жизнь. —?Умоляю, останься. Я готов сыграть с тобой во что угодно: в пасьянс, трик-трак, да хоть в гусиные игры! Лишь бы удержать тебя.—?Но мы оба знаем, что я все равно уйду,?— мягко возразил Азирафаэль, бросая через плечо взгляды на скрючившуюся от беззвучного смеха Вельзевул.—?Я… понял. Ты же демон, и знаешь всему цену. Что мне тебе предложить? Мою честь?..Возмущенный возглас Азирафаэля заглушили чужие губы. Робеспьер целовался с отчаянностью бойца, бросившегося на баррикады, и с дрожью лихорадочного больного. Мокро. Неуклюже. Неуместно. Как хорист на церковных задворках.Азирафаэль был открыт для сочувствия. Все-таки формально он остался ангелом. Но явно не до такой степени. Он без пощады оборвал поползновения, избавился от цепких рук и, с яростью выпустив крылья, расправил опахала. Грозная длинная тень вытянулась на стене.Робеспьер смотрел на него снизу вверх подбитой птицей:—?Там, в Консьержери, ты первым пошел навстречу. Я было подумал, что мы поняли друг друга.—?Что ж. Вы ошиблись,?— Азирафаэль растерялся. Сомнение начало грызть изнутри и подталкивало к очевидному вопросу. Хотя ответ был и так на поверхности. Слышать его из чужих уст было бы мучением. Лучше оставить для себя вопросительный знак?— зыбкую гарантию душевного покоя…—?Я тогда плохо целовался? Извини. Для меня это ново и…Подоспевшая Вельзевул уберегла Робеспьера от повторной гибели?— на этот раз гораздо менее гуманной, чем гильотина. Взяв под руку, уволокла от вопрошающих серых глаз дальше по галерее.—?Прекрати! —?разъяренно шикнула она. —?Нашел, на кого злиться. Это просто смертный. Очередной неудачный проект. Знаешь, сколько у каждого тут таких зазноб?!Азирафаэль не ответил. Внутри него кипело неприличное для ангела количество ярости. Но он остыл, так и не успев вспыхнуть уничтожающим пламенем: а что он, собственно, нового узнал о Кроули? Да ничего. Во все времена Кроули пленялся людьми. Играя человеческими судьбами, не глядя, ставил и свою на кон. А Азирафаэль сам вступил в эту игру. Хотя благоразумнее было бы воздержаться. Но вступил.?Что ж. Надеюсь, я стал достойным экспонатом в твоей коллекции. Искушенный ангел в услужении у Ада?— краеугольный камень. Бриллиант?.Вельзевул жужжала под ухом:—?Мой совет: хочешь отыграться?— давай на Кроули. Я даже с охотой помогу!Азирафаэль бессильно разжал кулаки:—?И пустить под хвост все эти годы?! Я здесь, чтобы с Кроули ничего не случилось. И с ним ничего не случится.—?Такая любовь вызывает и восхищение, и омерзение одновременно.—?Думайте, что хотите. Кто знает, может, любовь удержит Мироздание от гибели в Большой войне?—?А ты все веришь в сказки смертных! —?усмехнулась Вельзевул.—?Сказки сказками, а эти древние римляне, наверняка, что-то да имели в виду, назвав два ближайших к Земле светила в честь божеств, Венерой и Марсом.—?Ох уж эти мне светила! —?прервала его Вельзевул. —?С них все и началось…—?Земля,?— невозмутимо продолжил Азирафаэль,?— то приближается к одному из них, то отдаляется. Может, неслучайно человечество всю историю мечется между войной и любовью? И, кто знает, это послужило бы хорошим примером вам и оппозиции. Только всего и надо, что прийти к равновесию?Безмятежное лицо Вельзевул болезненно передернуло:—?Цыц, сказала! Я брала тебя как приспешника, а ты в тайные советники метишь. Расслабился тут со мной. Все ли священники совращены? Все ли шахтеры читают ?Капитал?? Все ли блудницы при деле? Мир сам себя не угробит. Приступай, и чтоб отчет был на моем столе к концу недели.—?Как и всегда, лорд Вельзевул! —?отвесил поклон Азирафаэль, прежде чем раствориться в облачке пепла.Усталый и разбитый прошедшей встречей Азирафаэль плелся в магазинчик. Впрочем, лондонские улицы, спрыснутые извечной моросью, трещащие под колесами омнибусов, кэбов и конок, заставили его ускорить шаг. Азирафаэль насторожился, как только ключ провернулся в замке. Он отсутствовал в магазине от силы дней пять, но готов был съесть собственную шляпу: что-то изменилось. Он проверил весь первый этаж: стеллажи с книгами стояли нетронутыми. Касса, как и прежде, голодно звякнула. Не обнаружив ничего подозрительного, Азирафаэль бережно надел на плечики ольстер и поплелся на второй этаж. Замер уже на лестнице, тяжело облокотившись о перила.Уютные шкварчащие звуки.Родной запах, который он узнал бы из тысячи других.Кровать пустовала. Одеяло было сброшено на пол, как откинутая крышка гроба. Воскресший усопший забрызгал водой пол и своровал его фланелевый халат. По дорожке из капель Азирафаэль напал на след.Преступника еще ждет его неотвратимое наказание. Но все-таки Азирафаэль не удержался от того, чтобы сначала заключить его в объятия, прежде чем навсегда оставить в казематах отчаянного одиночества.Что бы ни было на сковороде, оно сгорело. Кроули улыбнулся от уха до уха и залепетал какую-то чепуху, выбросив ключ от удушающих кандалов и надев на него свои?— точно такие же. А раз ключей нет, им уже и не выбраться, да?..