Глава 22 (1/1)

Азирафаэль крошил галетами на облучок и то и дело смахивал крошки вниз?— на землю: к радости голубей и крыс. Это прожорливое собрание вызывало справедливое негодование впряженных лошадей. Те беспокойно переминались с ноги на ногу, норовя задавить шныряющую мелюзгу. Хотя, может, виной всему зависть? У несчастных давно опорожнились хребтуги.Азирафаэль сжалился и стянул мешки с их морд, но их пришлось быстро вернуть. Уриэль, пропади она пропадом, подобрала абсолютно неуживчивых лошадей. Едва они вкусили свободы, как тут же начали скалить желтые кривые зубы, и уже через пару минут начались склоки, достойные старых сварливых супругов.?Стойте-ка вы в мешках, дорогуши?.Азирафаэль вернулся на облучок и прикончил остатки галет. Последний кусок сухо скользнул по горлу, оставляя после себя неприятное чувство.Лошади зафыркали, взбрыкнули, стайка голубей поднялась на крыло. Сделав круг почета над кварталом Тампля, голуби расселись кто где: кто на крутом коньке крыши готической базилики, кто на ощетинившемся шпилями донжоне, кто на свидетелях былых осад?— толстых крепостных стенах, враждебно щурившихся бойницами. Впрочем, грозные бойницы теперь щурились от набитой в них соломы. Голуби, галки и прочие пернатые, как старьевщики, натаскали туда драгоценного придорожного мусора для гнезд.Взгляд еще поблуждал по золоченым нарождавшимся солнцем кровлям, но в итоге все равно вернулся к крепостным воротам. Их разинутая пасть отлично просматривалась из торговой галереи, где Азирафаэль примостил арендованный фиакр.?Ну чего же они там так долго?!??Неужели вскрылась подделка?!??Спокойно. Уриэль?— архангел. Выпутается?.Насчет господ роялистов Азирафаэль уже был не так уверен. Только трое из их бутафорского конвоя имели военный опыт. Остальные?— дай бог, не путали приклад с дулом. О боевой подготовке он вообще боялся вспомнить: дабы не привлекать внимания робеспьеровских ищеек, они перебивались жалкими стрельбами в тирах. Результат у массы?— сомнительное попадание в цель с десяти шагов. В общем, поднимись шумиха, Азирафаэль не поставил бы на собственную команду. Но пока за крепостными стенами все было тихо.По счастью, весь народ будто смело с окрестных улиц (и куда бы это?). Только тощая, точно скелет, дворняга с остервенением обгладывала растопыренную куриную лапу посреди дороги. Казалось, трапезничали все: голуби, крысы, приблудные собаки, и только он сидел, как дурак, глотал слюни и жалел, что прикончил невкусные галеты в один присест. Составил компанию вредным лошадям, называется.Тщетно пытаясь развалиться на жесткой поверхности, Азирафаэль за неимением другого занятия стал принюхиваться к невидимому, но всемогущему царству запахов.Приобретенный дар был той еще забавой. Только вопреки ожиданиям любовь людей он почти не ощущал: у них она была слабой, точно шлейф плохого одеколона. Чувствовать ее?— что прицениться к дешевке взамен дорогого оригинала. Никакого удовольствия. То ли дело распознавать что-то другое…Вот со стороны улицы Креста потянуло кисловатым запахом подливы. Вдогонку ему летел более терпкий запах зарумянившейся хрустящей корочки. Должно быть каплун или гусь. Последний аккорд?— легкая отдушка из петрушки и укропа. Пре-лес-тно!Но Азирафаэль недолго тешил сам себя. Коварный восточный ветер разбился о лицо и ударил в нос клозетной вонью с сырого переулка. Парижане ходили до ветру, где придется, не размениваясь на нужники.На своих задворках Париж смердел, как больной с недержанием. Навоз, моча, крысиный помет, сладостная гниль трухлявой древесины?— всё это перемешалось и давно отсырело у него под задницей. Весна принесла очищающие воды, но вместо омывания только намешала липкую темную жижу. Дурная сиделка, только хуже сделала.Ветер еще недолго побыл забиякой, но вскоре притомился: оставив пылать щеки после холодных пощечин, удовлетворился работой и исчез. Азирафаэль снова поймал ароматную нить готовящейся снеди и потянулся за ней. Слюна вязко накопилась во рту, и он уже был готов направить лошадей по этому манящему следу, но осознание невыполненного долга пригвоздило его назад.Сиди, Азирафаэль. И бди. А то случится как в плохой комедии: Уриэль явится с дофином, а возница прохлаждается в трактире, опрокидывая в себя содержимое второй тарелки…С тяжелым вздохом Азирафаэль продолжил невинно дразнить себя недосягаемым запахом еды, но неожиданно в эту идиллическую гармонию запахов вторгся захватчик. Тревога окатила тело, будто кто-то плеснул в него ледяной водой. Этот запах не должен быть тут. Так обычно пахнет… обычно пахнет…Азирафаэль так и подскочил на месте, заслужив неодобрительное ржание лошадей.КроулиСо стороны улицы Канатной фабрики нарастал шум. Топот десятков подбитых гвоздями подошв заставил Азирафаэля пригнуться. Вскоре шум обрел форму полроты гвардейцев, возглавляемой парой гражданских:—?Ружья зарядить, стрелять только по команде! —?гаркнул один до боли знакомым скрипучим голосом.?Не может этого быть!??Это какая-то шутка?.Но если нос и уши могли обмануть, то своим глазам Азирафаэль пока доверял. И глаза вынесли уничтожающий вердикт.Даже с такого расстояния Азирафаэль видел, как из-под тульи двууголки лезет знакомая рыжина. Блядская рыжина, которая слизевиком лезла во все щели.Как раз сейчас этот паразит заползал в крепостные ворота Тампля, увлекая за собой настоящих, небутафорских солдат.К сожалению, тысячелетия, проведенные за чтением книг, развили у Азирафаэля бурное воображение. Он во всех ужасающих деталях представил картину встречи отряда роялистов-недоучек с закаленной в боях гвардией: итог был предсказуем. С главарями отрядов все выходило ровным счетом да наоборот. Что представляет собой его толком не нюхавший пороха Кроули супротив стража-Уриэль с ее двуручным пламенеющим чудовищем?! Давид, поражающий Голиафа? Да этого Давида по стенке размажут.?Блядь такая. В патриоты он записался. Ты у меня дома сесть не сможешь?.Сухой треск оружейных залпов столкнул Азирафаэля с облучка, несмотря на приказ Уриэль ?сидеть и дожидаться её?. Какая тут субординация, если в дело влезает Кроули?!Стража из-за поднятой тревоги уже успела запереть ворота, но замок быстро сдался под одним маленьким чудом. Ошалелый караул выставил вперед штыки, но щелчка пальцев хватило, чтобы тот кардинально сменил место службы.Минуя несколько флигелей, Азирафаэль юркнул под арку и очутился во внутреннем дворике крепости, где уже вовсю развернулось побоище.Шальная пуля тут же пробила тулью его высокой шляпы. Нет, сегодня он не будет играть с судьбой в кости. Спрятаться за колонну базилики?— вовсе не постыдное решение. Урывками он выглядывал из своего укрытия в надежде увидеть Кроули, Уриэль, чертового ребенка?— хоть кого-нибудь. Но пороховой дым, не разгоняемым ветром, стоял столбом, превращая беготню сражавшихся в жутковатый театр теней. Он не мог чувствовать Кроули среди этой вони, как ни пытался.—?Болваны, я же велел брать живыми,?— впрочем, голос Кроули быстро проклюнулся сквозь оружейный грохот, но тут же канул. По крайней мере Кроули где-то тут. Это успокаивало.—?Азирафаэль! —?Уриэль тоже нашлась весьма скоро. Её шипение послышалось откуда-то справа. Азирафаэль повернул голову.Уриэль стояла с грязным заморышем на руках, прячась через две колонны. Со всклокоченными волосами и звериным оскалом она метала в его сторону полные ненависти взгляды.?Разве я о многом просила?!??— едва не кричало все ее существо.Азирафаэль опустился на карачки и, миновав две колонны, приблизился к горе-спасительнице.—?ПОЧЕМУ ТЫ ТУТ?! —?кажется, только присутствие полуживого мальчика спасло его от града проклятий.—?А где мне быть? Разве мы оговаривали такой сценарий?!—?Какой?! Там, где ты?— болван, обрекший нас всех на провал?!—?Почему сразу провал? Где все остальные?В глазах Уриэль блеснул злобный огонек:—?А ты поползай по брусчатке?— всех найдешь! —?Тут кто-то выстрелил над их головой, прямо из окна базилики. —?А нет, обсчиталась. Но это ничего не меняет.—?Я… я все могу исправить! —?щелчок пальцев заставил дула ружей разом умолкнуть.Из рассеивающейся завесы дыма стали по одному появляться солдаты, недоуменно нажимавшие на спусковые крючки. Когда еще увидишь, чтобы у всех случилась одновременная осечка?—?Я выгадал для нас время. Бежим.—?Мы еще поговорим,?— мрачно предупредила она и крепче прижала к себе мальчика.Кажется, Уриэль прекрасно управляется с принцем и без него? Азирафаэль было повел их обратным путем, но со стороны ворот, как назло, спешило подкрепление. Васильковые мундиры возникали будто из-под земли, рассыпаясь во дворе на соцветия: кто за телегу, кто за тюки с сеном, а кто за центральным колодцем. Увы, его колодец сил был небездонным.И что дальше? Путь к воротам?— отрезан, оставался другой?— узенький зазор между базиликой и донжоном, уводивший в зеленеющий сад. Футов двести до ближайшей стены по открытому пространству…—?Тогда через сад,?— отмел опасения Азирафаэль. —?Сделаем брешь в стене, и вперед?— к свободе.—?Ты только бреши делать и умеешь,?— огрызнулась Уриэль. —?Что с транспортом?! Я летать не умею.—?Транспорт… —?протянул Азирафаэль, судорожно раздумывая. Теоретически, он мог заставить фиакр подъехать к нужной точке. Не факт, что лошади прилежно двинутся в такт самоходке и не станут в панике тянуть оглоблю в разные стороны, но…?У меня нет других идей?.—?Обеспечу,?— пообещал Азирафаэль. —?Но мне нельзя отвлекаться. Прикрывай себя сама. И… его.—?Прекрасно! Просто… —?Азирафаэль не стал дальше слушать.Прикрыв глаза, он в деталях вспомнил, где оставил фиакр, и осторожно, словно приступил к ювелирной работе, мысленно потянул его на себя.?Блядь?.Он будто вживую услышал скрип колес и испуганное ржание. Воображаемые звуки иглой впились в виски. Голова загудела, противясь этой связи.?Не мое это?,?— сразу понял Азирафаэль, но, не отпуская образовавшуюся невидимую нить, продолжил сматывать клубок.Видно, он побледнел, потому что Уриэль участливо спросила ?ты как?? и, перехватив мальчишку одной рукой, стиснула его потные пальцы.—?Пошли. Быстрее,?— она сама повела его к саду, изредка сворачивая, будто огибая что-то лежачее…Господи. Какой он бесполезный.Азирафаэль старался дышать ровно. Унять волнение. Позволишь дыханию и сердцебиению участиться?— и связь зарябит вместе с непослушным телом. Он не мог объяснить, откуда это знает. Но знал.Однако каждый новый шаг давался все тяжелее. Подскакивая на дорожных ухабах, фиакр плелся медленно, будто восходил на Голгофу. И без того громоздкий, в один момент он потяжелел еще больше, заставляя опустошать собственные резервы в разы быстрее. А, может, Уриэль прибавила ходу в преддверии скорой погони, и он не мог подстроиться?Отсутствие пальбы только нагоняло жути. Казалось, что опасность таилась за каждым кустом. Но Азирафаэль при всем желании не мог перейти на бег.По лицу потекли противные ручейки пота. Он хотел промокнуть лоб чистым платком или хотя бы рукавом, но боялся лишний раз глубоко вдохнуть. Ему нельзя подвести снова.Когда они поравнялись с крепостной стеной, голова пульсировала отдельно от тела комком боли.—?Эй! Нашел, когда раскисать. Я не вынесу двоих.Тошнило. Соленые галеты встали в горле хлипкой плотиной. Одно неосторожное движение?— прорвет.Он кивнул и быстро оборвал связь, посчитав, что фиакр прибыл на место и стоит как раз напротив них. Мешала только стена. Доброй средневековой кладки, из блоков известняка весом тысяча фунтов каждый. Под стать стенам Эдема…—?Делай свою брешь,?— скомандовала Уриэль, постоянно озираясь.Легко сказать! Но сдаваться рано. Как же тяжело… Хоть бы трещину дали! Бездарность. То-то Кроули живот надорвет. Хотя… Чуть повыше кладка посвежее, простой кирпич! А ну-ка…Брешь открывала путь к спасению, но она же стала и последней каплей.Он сбрызнул траву густой серой рвотой. Обжег горло сухим спазмом, и тело вернуло съеденное. Жгучие редкие слезы застлали глаза.—?Опять ты жрал, тупица,?— поморщилась Уриэль. —?Лезь первым. Примешь ребенка и подтянешь меня.Он дышал тихо-тихо, принимая мальчишку.Костлявый. Голова болтается поплавком. Осталось совсем чуть-чуть.Уриэль, что же у тебя такие короткие руки! Наконец-то. За руку ухватилась, осталось только подтянуть. Дурак! Поддался чувствам и с перепугу растратил силы… Растратил все: и ангельские, и человеческие.—?Соберись, ты сможешь! Они нагоняют!Последнее усилие?— только бы не выпасть самому. Напряг руки, дрожат. Что это вдруг хлопнуло? Почему Уриэль уже не держится за него?Звук лопнувшей струны разрезал воздух.Шлепанье сапог подступало ближе, ближе. Что-то кричали. Что?Азирафаэль не слышал. Только разжал пальцы, и бездуховная оболочка ухнула в подстилку из виноградных листьев.Он спрыгнул, прежде чем очередная пуля успела выцепить его. В тревоге оглядел улицу?— та оказалась такой же вымершей. Но посреди нее, хоть где-то удача! его уже дожидался фиакр. Взвалив на плечо изморенное тельце мальчика, Азирафаэль припустил к спасению. Зажившая рана напомнила о себе: правая нога надсадно заныла.?Увезу… Увезу куда-нибудь, только за город?.?А-а-а, да что я могу! Маршрутом бегства занималась уже Уриэль…??Главное?— смыться поскорее отсюда!?Он было дернул за дверцу фиакра, но его встретили наставленным в грудь пистолетом из зашторенного окошка.—?Крик-крак, леденец?— тут и сказочке конец! [1]?— Прозвучал голос Кроули?— его, без сомнения. На такое неприкрытое кривляние и ехидство?было способно только одно существо. —?На прогулку выбрались? Погодка стоит?— м-м-м, просто прелесть!Слащавый тон плохо вязался с щелчком взводимого курка. Болтовня о погоде?— с карабкавшимися в брешь солдатами и горой трупов за его плечами. Кроули?— с ним?—?Нет-нет-нет, только не сейчас! Ты не можешь, не имеешь права делать мне еще хуже!Кроули выставил на свет свою объятую грустью (напускной, конечно) физиономию, и поправил дулом съехавшую на лоб двууголку:?—?Ну с чего это я не имею, ангел? Свобода выбора, твои слова!—?Наплел на свою голову… —?за спиной грянул новый выстрел. Азирафаэль вздрогнул, но пуля не просвистела. —?Кроули! Пусти меня, у меня маленький ребенок!—?Ой, не играй на моих с-с-слабостях. Не с-с-сработает.Грянул второй выстрел.—?Кроули!—??Кроули?-?Кроули?! Я решу, когда они тебя пристрелят. А эта твоя где?—?Развоплотили. По твоей милости! —?тщетно пытаясь унять злобу в голосе, Азирафаэль озирался по сторонам. —?Они подступают…—?Говори, что был неправ.—?Ты с ума сошел!—?Да? Тогда я отпускаю экипаж, ты не против? —?И Кроули вытянул вперед руку из окна фиакра. —?Поговоришь с приятными людьми. Тебя-то я вытащу. Немного погодя. А за мальчонку не ручаюсь.—?Ты не выстрелишь,?— сказал Азирафаэль.Черный глаз пистолета равнодушно взирал на его лоб.—?Хочешь проверить?Сомнение?— большой грех. И на долю секунды Азирафаэль предался ему. Он уже начал просчитывать вариант ?а не сломать ли ему руку?, но потом понял простую истину. Не дорос Кроули еще до того, чтобы ставить ему мат.—?Держи ребенка,?— сказал Азирафаэль и, проигнорировав черный глаз, распахнул дверцу. —?И увози меня отсюда. Быстро.—?СВОЛОЧЬ.—?Еще слово в подобном тоне ко мне?— и я с тобой больше не заговорю.И действует. Безотказно. И пускай это удар ниже пояса, но Кроули первым нарушил правила игры.Азирафаэль опустился на скамейку. Обнял себя руками.Кроули прижал к себе мальчишку и оскалился, обнажив клыки. Что ж. Может быть, Азирафаэль был не прав, посчитав их однажды безобидными. В них есть немного яда. Не в той дозе, чтобы убить, но неприятности доставят еще те. Вырвать бы…?Ты сможешь поставить его на место?,?— одернул себя Азирафаэль и прикрыл глаза.Ему бы все вырвать, что мешает. Но Кроули не тронешь. Неприкосновенен. Хотя отпечатать на его заднице рубель [2] было бы только на пользу…Фиакр тронулся под редкие изумленные возгласы.Они сыграли в пат [3].И ничего.Париж, словно опоенный пустырником, продолжал дремать в неведении.Три дня кряду Азирафаэль не смыкал глаз. Ему чудились шаги конвоиров на лестничной площадке и мерещились объявления о розыске.На деле власти даже не объявили комендантский час для приличия. Под окнами продолжали преспокойно разгуливать коробейники с галантерейными товарами, патриоты-республиканцы в синих фраках и взиравшие на всех свысока санкюлоты. Будто принца никто и не освобождал. Хотя сложно считать освобождением перемещение из одних четырех стен в другие.Кроули не проявил воображения и доставил фиакр на Сен-Сюльпис. Обозвал тупицей, под стать Уриэль:—?Дивлюсь тебе, честное слово. Зачем было тащить эту махину, когда можно править вожжами?!На фиакр-призрак никто не обратил внимания. А если отсутствие кучера кого и смущало, кто станет трепать языком? Чего доброго, еще подозрительным сочтут.Небеса, в отличие от людей, не безмолвствовали. Гавриил на следующий же день прислал записку. Тон записки был подчеркнуто вежливым, но между строк так и сочилось осуждение за грандиозный провал. Новыми указами, правда, записка не пестрела. ?Заляг на дно? да ?ищи новых людей?, которым можно будет передать принца, как эстафету. Проще было бы уже самому перевезти дофина в Англию. Но Гавриил упорствовал, что участие людей должно быть в этом деле максимальным. В конце концов Земля?— это их игровое поле. Ангелы?— всего лишь стратеги. Не очень удачные, но какие есть.По квартире плыл тонкий детский голосок. Азирафаэль сказал бы, что крохотная птичка поет свой реквием и все никак не уймется. В птичку хотелось запустить из рогатки и прекратить ее мучения.—?Ах, пойдут дела на лад!Из уст народа слышим ежечасно:Ах, пойдут дела на лад!Назло упрямцам всё пойдёт прекрасно.?Ах, пойдут дела на лад??— от этой фразы веяло тихой истерикой.—?Жаль, малец совсем кукушкой тронулся,?— сказал Кроули, развалившись на диване. —?Как бы он там нож у меня не достал. Он, конечно, в шкафу, но всегда можно подставить стул.—?Тише. Он может услышать.—?Так же, как твои просьбы ?перестать?? Поспал бы ты, ангел. Ужасно выглядишь.Азирафаэль потер дряблые подглазины. Бессонные ночи настругали в них синевы, в чем он убедился, столкнувшись с зеркалом. Кроули насмешливо (обидно) прокомментировал отражение ?зато сочетается с радужкой!?—?Я не знаю, что с ним делать,?— признался Азирафаэль.—?Не пробовал об этом подумать ДО похищения?!—?У УРИЭЛЬ БЫЛ ПЛАН. ЭТО ВСЕ ТЫ ВИНОВАТ. Столько людей погибло…и Уриэль… и все ИЗ-ЗА ТЕБЯ!—?Бросай разводить панихиду. Как погляжу, до недавнего времени их судьба тебя мало заботила. Да и план был убог. Я внес в него изюминку! Ты бы только видел лицо тюремного коменданта, когда перед ним заявился я с чрезвычайным приказом перехватить первый отряд. ?Как прикажете понимать???— Голос Кроули изменился, стал выше, звонче, как у Панча [4]. —??Оба приказа действительны! Какому верить?!? Если бы ваши не струхнули, вполне могли схватить и нас…—?Обхохочешься,?— буркнул Азирафаэль, раздраженно постукивая по оконной раме. —?Но если кто-то проговорится?—?А кто проговорится? Стараниями нашей доблестной нацгвардии зловещие козни Питта расстроены. Все роялисты ликвидированы на месте. Дофина поймали и посадили обратно в Тампль. Охрана утроена, Франция может спать спокойно… Так и быть. Я дарю тебе этого кукушонка. Он все равно… ну… того,?— Кроули выразительно покрутил себе у виска. —?Он хоть какие-то другие песни знает?!—?Еще Марсельезу.—?Все хуже, чем я думал.—?Я тебя не простил, Кроули. Так и знай.—?Далось мне твое прощение,?— сказал Кроули, глядя в потолок.Азирафаэль некоторое время помолчал, отвернувшись от Кроули и рассеянно рассматривая подрастающую рассаду на подоконнике. Кажется, пополнения посадочного материала больше не предвидится.Кроули нарушил тишину:—?Но в одном ты прав: в Париже небезопасно. Повсюду негласно разосланы ориентировки на нашего маленького гостя. Агенты Робеспьера его ищут.—?Что ж. Тогда мне лучше уехать?.. —?Азирафаэль погладил крохотный желтый цветок, вылезший у основания помидорной веточки. Несмотря на глухую злость, он не мог не признать: Кроули?— волшебник. То, что природа мучительно создает месяц, у него получалось сотворить за неделю.—?Да. Тебе лучше уехать.—?Хорошо,?— сказал Азирафаэль и расстался с желтыми лепестками. —?Так действительно будет лучше.***—?Осмелюсь доложить, что каких-либо волнений в секции по поводу процесса над Шометтом не обнаружено. Закрытие собраний секций в целом встречено с пониманием. Практически каждый день через наш Комитет передают письма с выражением искренней признательности Комитету общественного спасения за его труды в упрочении нации. Сохранение максимума зарплат тоже не встречает противодействия. Повысилось производство пеньки… гх-м. Но селитра отстает. Пока. Ударными темпами нагоним. Кстати. Я женился.Робеспьер точил карандаши ножом. Вверх-вниз-вверх-вниз. Стружка летела на стол. Но едва была произнесена последняя фраза, ножичек соскочил, отломив только что очищенный грифель. Ну вот. Теперь все начинать сначала.—?Женились? Право, это неожиданно.—?Почему?—?Почему? Жениться в пору, когда истинный патриот приносит частные интересы в жертву общественным? Все то, что сосредоточивается в гнусном слове ?личное?, возбуждает пристрастие к мелким делам и презрение к крупным, должно быть отброшено или подавлено вами. И потом. Истинный брак как сердечное согласие двух людей?— удел глубоко добродетельных. А после увиденного мною в окне, я сомневаюсь, что вы в полной мере отвечаете заявленным требованиям. Только сделаете девушку несчастной.—?А вы подглядывали, стало быть? Не по-республикански как-то…—?Подозревать всех и вся?— тоже добродетель,?— Робеспьер снова взял ножичек и вернулся к карандашам.—?Это вы меня в содомиты, что ли, записали?—?Ни в кого я вас не записывал,?— сказал Робеспьер. —?Уголовному кодексу совершенно безразлично, кто с кем делит постель.—?Но не вам,?— развеселился Кроули.Карандаш брямкнул о стол. Очередной испорченный грифель. Только на этот раз капнула кровь.Ах, бедный-бедный Робеспьер. То, что таится в душе годами, так легко проступает алым от малейшего укола.Кроули сделал плавный шаг к столу. Затем еще один.Кровь с порезанного пальца впитывалась в подложенную бумагу для горстки серой стружки.Интересно, примет ли Неподкупный помощь от него?—?Делать выбор?— значит лишить себя половины удовольствий,?— Кроули экспансивно потянул Робеспьера за руку. —?Женщина?— продукт лишь одного ребра Адама. А у него их еще двадцать три…—?Я же дал вам понять, как отношусь к этому мракобесию.—?Это взаимно. Как насчет того, чтобы вместе придумать новое? —?Кроули быстро слизнул кровь, рождая невесомую искорку.Робеспьер тут же боязливо отдернул руку и прижал ее к груди. Но затем с недоверием взглянул на порезанный палец:—?А болеть перестало…Настырное любопытство обернулось случайным обезболиванием? А он не подозревал, что так умеет.—?Я уезжаю,?— сказал Кроули. —?На медовый месяц. Раз в декаду буду объявляться в секции, но все-таки хочу вас предупредить. Мне надо что-то написать?Робеспьер, слишком увлеченный созерцанием пальца, только отрицательно качнул головой.Довольный собой, Кроули покинул дом Дюпле, воспользовавшись специально пристроенной снаружи флигеля лестницей: с недавних пор он предпочитал обходить стороной гостиную этого дома (Элеонора, поначалу веселившая своим обиженным видом, под конец стала раздражать).Ну разве он не молодец? Ведь Робеспьер ни разу не заговорил с ним о происшествии в Тампле. Хотя не мог не знать. А все почему? Может, потому, что умница-Кроули освободил себя от объяснений, обеспечив себе железное алиби?А кто мастерски замял историю с похищением, подыскав похожего мальчонку-голодранца (тот был только рад, что пересядет на регулярные тюремные харчи)? Кроули!Найдется ли принц или нет?— для Франции он все равно продолжал сидеть в Тампле.Да, пришлось немного замараться. Но, по большому счету, он только всех спас.Комиссар двадцать третьей секции [5] теперь ему должен?— если б не Кроули, над тем бы висели недогляд за дофином и нож гильотины.К тому же Робеспьер прогнал хандру, не оставлявшую его с казни Дантона и Демулена?— а то и раньше. Уж что-что, а розыски такого важного беглеца вернут ему рабочую форму.Блестяще! И республику уберёг, и в глазах Робеспьера подрос. А Азирафаэль… как будто он его не знает. Азирафаэль?— он отходчивый. Ну, подуется с недельку, а там уж при первом виде домашнего шпика растает в огарок свечи.Думая в том же ключе, Кроули поспешил в направлении острова Сите. Багаж сам себя не соберет. Хотя это Азирафаэль еще с утра укладывал платья в котомки и суетился, будто намечался грандиозный переезд. Кроули планировал взять в путь только себя и рассаду.