Глава 13 (1/1)

—?Право, когда вы заявили, что ваш костюм выйдет оригинальным, я ожидал несколько иного! —?Робеспьер, сняв темные очки, сощуренным взглядом оценивал старания Кроули. Уж он-то точно вложил всю душу в костюм. Не то что сам Робеспьер?— нацепил маленькую брошь в форме лиры на свой небесно-голубой в белую полосочку фрак?— и доволен! Кроули, поджав губы, поправил свою гордость?— кружевное оплечье с вплетенными в него золотистыми перьями фазана:—?Угадаете, кто я?—?Осмелюсь предположить: вы?— галльский петух [1]?—?Мертвецки холодно.—?Вы правы: сегодня действительно очень морозный день.—?НЕТ! Я про загадку. Неужели не видно, что я Гелиос [2]?!—?А… оу. Да-да. Сейчас я разглядел…—?Ладно, все равно спасибо, что послали за мной экипаж. Хотя до Национального театра я бы добрался и на своих двоих.—?Это не просто дружеская услуга,?— и Робеспьер извлек из своего портфеля крупный белый конверт, скрепленный сургучом. —?У меня к вам дело, не терпящее огласки. Даже у стен моего кабинета есть уши.?Черт возьми, во что ты меня хочешь втянуть?!?—?Я весь во внимании.—?Вы как-то обмолвились, что у вас есть доверенные лица в Соединенных Штатах. Некоторые из них периодически бывают во Франции…—?Да, пара-троечка найдется…—?В таком случае, вы можете гарантировать, что это письмо дойдет до Филадельфии?Кроули пощупал немаркированный конверт и уставился на Робеспьера в жажде разъяснений.—?Ладно, я буду предельно откровенен,?— сдался Робеспьер. —?Я хочу наладить дипломатические отношения с США. Надеюсь на поддержку Джорджа Вашингтона. Посмотрите вокруг: мы одиноки в Европе. Изгои. Королевские дома только и мечтают увидеть нас всех на виселицах. Но союз двух мощных Республик изменит баланс сил. Пока США придерживаются нейтралитета. Но это письмо должно возыметь эффект. Вы можете ручаться, что его не перехватит британская разведка?—?Э-э-э-э. Мои люди не ведают страха смерти,?— пробормотал Кроули. —?Хорошо. Считайте, что оно уже на столе президента.—?Я уповаю на вас,?— улыбнулся Робеспьер. —?Тогда ничто не помешает двум обителям свободы жить в мире и согласии. Война мне глубоко противна. Огнем и мечом свои идеалы мы другим не привьем. Так пусть хотя бы нас не трогают! Что и говорить, только на США и есть надежда. Пусть они еще и не отпустили рабов, окаянные!Кроули повертел конверт в руках и убрал его во внутренний карман бордового фрака.Через пару минут их экипаж свернул на улицу Луи и вскоре остановился у парадного входа в Национальный театр. Кучер гаркнул им пошевеливаться, и Кроули вежливо подал руку, помогая Робеспьеру преодолеть ступеньку экипажа.—?Вы только не затягивайте официальную часть… —?со смешком попросил он, не выпуская тонкой узкой ладони?— всю в красных цыпках от холода. —?Подарить вам перчатки?—?Не стоит. Я постоянно их где-то оставляю… Вы так хотите танцевать?—?О-о-о-о. Танцы?— моя тайная страсть. Кому не нравится кружить барышень?—?Я, кажется, один сюда на литургию пришел…Кроули задорно оскалился и поднял руку вверх, заставляя Робеспьера сделать тур вокруг своей оси на скользкой брусчатке. Кудри парика коротко взметнулись и засеребрились в неподвижном свете фонарей.—?Могу и вас пригласить на танец,?— сказал Кроули Робеспьеру, чей вспыхнувший румянец не скрывал даже слой пудры. —?Хотите?—?Антуан,?— Робеспьер закусил губу и выдернул руку. —?Люди смотрят.—?А если бы не смотрели? —?по дурной привычке парировал Кроули.Робеспьер стыдливо отвел взгляд и опустил голову, напоминая своей реакцией того, кого совершенно не должен был напоминать. Кроули изумленно моргнул.?А ты ли часом не…??— тревожная мысль мышью зашевелилась на краю сознания, но так и не успела сформироваться окончательно. Робеспьер спешно отвернулся и зашагал ко входу в театр.—?Они всегда смотрят, Антуан. Не дурите.Кроули остался стоять, осыпаемый снежной сечкой. Мороз стискивал когти. Люди безразлично проходили мимо. Никто не смотрел. Кому какое дело до двух тощих очкариков, позволивших себе минуту веселья?Добродетель, целомудрие, мораль.Содомия, сифилис, Париж, фонтанирующий кровью из всех отверстий, как старик на смертном одре. И никто уже не знает, какая болезнь его уносит.Кроули проводил взглядом голубой фрак с тревогой в груди.Если он выглядит рядом с Азирафаэлем так же, как Робеспьер сейчас, лучше дать гильотине отзавтракать своей головой: мнущийся, жалкий и пугающийся своих желаний?— трус.Нет-нет-нет. Он не хотел прослыть трусом.Кроули повел плечом.Завтра же он выследит Азирафаэля и попросит его вернуться обратно?— в осиротевшую квартиру на Сен-Сюльпис. Опустится на колени, унизится, если потребуется?— ему по природе свойственно пресмыкаться.Армагеддон по древним письменам обещал случиться через два столетия. И если Азирафаэль на эти два столетия согласится стать хотя бы его соседом?— это уже хрустальное счастье.Утвердившись в своем решении, Кроули вслед за нахлынувшей толпой прошел в теплое фойе. У стойки гардероба образовалась солидная очередь.—?Так-так, дражайшие граждане, приготовьте-ка ваши свидетельства о благонадежности! —?волшебная фраза заставила очередь рассосаться быстрее отека под укусом пиявки. Довольный, Кроули прошел прямо к гардеробщику и, избавившись от упелянда и шляпы, отправился слоняться по театру.В фойе помимо таких же слоняющихся образовывались людные островки. Если заглянуть за плечи зевак?— можно было насладиться заядлой игрой в вист. Правда, Революция не пощадила и карт, возвысив туз над остальной колодой. ?Король?, переименованный в ?тирана?, стыдливо оставался в тени.Игроки то и дело путались, подменяя старомодное ?валет? и ?дама? на ?равенство? и ?свободу?.Вскоре Кроули наскучило, и он протиснулся в амфитеатр. Весь партер был предусмотрительно освобожден от кресел, так что пространства для танцев было предостаточно (вряд ли кто-нибудь спрашивался у хозяйки театра?— мадмуазель Монтансье, которая понаслышке коротала срок в Консьержери как подозрительная).На месте бывшей королевской ложи разместился изукрашенный венками постамент, увенчанный бюстом несчастного Лепелетье и урной с его прахом. Впрочем, явившиеся на бал не жаловали вниманием эту наивную экспозицию. А публика собралась самая разная: недобитые аристократы и успевшие набить карманы буржуа начинали брюзжать при виде очередной парочки санкюлотов, охавших от ранее невиданной роскоши (лепнину, позолоту и огромную, с комнатушку какого-нибудь санкюлота, хрустальную люстру?— Революция не прибрала к рукам).Но вот троекратный звон колокольчика оборвал чей-то многообещающий флирт, и весь народ стекся в партер, чтобы увидеть появление Робеспьера. Тот уже стоял подле погребального постамента, нещадно комкая листок с записями и озираясь будто в поиске кого-то. Очевидно, не нашел.Потом полилась уже так знакомая многим тихая вдумчивая речь, в которой Робеспьер, как прилежный сын, раз десять упомянул ?отца французской демократии?, и Кроули снова заскучал. Правда, окончание речи всё-таки заставило Кроули встрепенуться:—?Жизнь Лепелетье унесла рука роялиста. Но мы будем выше их мелких интриг. Последний год выдался тяжелым. Но Республика выстояла и окрепла. В свете этого дальнейшее применение чрезвычайных мер видится излишним. Потому я первым удостоен сообщить, что сегодня Конвент принял мое предложение учредить Комитет справедливости, цель которого будет пересмотр всех дел о подозрительных, а также обжалование смертных приговоров Трибунала. Да здравствует Республика!Многоликая толпа после недолгой оторопи взорвала зал аплодисментами. Такого не ожидал никто, а Кроули особенно.Не меньше был удивлен и Демулен, стоявший поодаль. Кажется, следующий номер ?Старого кордельера? не будет иметь успеха. На кого теперь ему строчить пасквили, обвиняя в кровавой диктатуре?—?Вы… невероятны,?— Кроули успел перехватить Робеспьера, когда тот, будто бы чем-то подавленный, покидал партер.—?Я рад, что еще могу приносить сюрпризы. Приятные.—?Вы… уже уходите?—?Нет,?— Робеспьер блуждающим взглядом прорезал толпу. —?Еще одно дело. Я обещал танец. Осталось найти ту, которой обещал. Её отец обещал ее привести.—?Если она не придет, мое предложение еще в силе,?— осклабился Кроули. —?Чур, я веду! Я постараюсь быть лучшим для вас визави.—?Антуан, вам не Гелиосом надо было рядиться, а Дионисом.—?Винограда нынче не достать. Да и прохладно голым разгуливать, знаете ли.Робеспьер впервые на памяти Кроули кокетливо улыбнулся. И эта улыбка делала его не утомленным службой заложником собственной Республики, а самым обыкновенным мужчиной, которому не чужды ни удовольствия, ни обыкновенные радости жизни.—?Ну-ну,?— по-доброму усмехнулся он. —?А теперь прошу меня простить…И Робеспьер откланялся, отправившись на поиски таинственной незнакомки. Хотя Кроули был почти уверен, что эта незнакомка?— Элеонора Дюпле.Но для неофициальной части Робеспьер не требовался, поэтому Кроули не слишком расстроился из-за его ухода и решил поискать себе партнершу на вечер. Глупо не воспользоваться возможностью завлечь какую-нибудь хорошенькую девицу на танцы. Смертные умели развлекаться, в отличие от демонов. А там и в фанты можно поиграть, и вино под шумок сотворить, и невинно похихикать, нашептывая глупости на розовое ушко…Взгляд цепко начал выискивать подходящую кандидатуру, но поиски закончились, не успев начаться.Ужасный, леденящий душу стон клавесина заставил Кроули вздрогнуть. Кто-то насиловал музыкального ветерана, стоящего в фойе, как таящее воспоминание о былой эпохе. Ранее недоступный обывателям, теперь клавесин был предоставлен всем желающим.А потом зазвучал голос: —?Ты скажи, барашек наш, сколько шерсти ты нам дашь?Кроули вздрогнул. Он узнал его обладателя моментально. Он тут же сорвался с места, грубо распихивая мешавшихся и встающих у него на пути. Но едва он добрался до фойе, плотное кольцо из мужчин самых разных возрастов преградило ему путь. Напрасно он рявкал, стараясь пробиться поближе к Азирафаэлю, никто его не слышал. Зато восхищенные восклицания гремели в зале не тише залпов фейерверков:—?МАДОННА!—?БОГИНЯ!—?Я ХОЧУ ОТ ТЕБЯ ДЕТЕЙ.Его ангел сидел за клавесином, мучая несчастный инструмент и пытаясь петь. И по таинственной причине его убогие попытки снискали у собравшихся небывалый успех. Кажется, кроме Кроули, головы не потеряла разве что женская половина. Но напрасно гражданки пытались высвободить своих кавалеров из иступленного транса. Слышалось сухое ?Мария-Жозетта-Жержетта-Анна, у тебя отродясь не было музыкального слуха, не срамись перед Республикой!?—?Не стриги меня пока, дам я шерсти три мешка,?— вовсю фальшивил Азирафаэль, путаясь в аккордах и не всегда попадая в такт даже такой простой мелодии.—?АНГЕЛ, ХВАТИТ НАСИЛОВАТЬ МОИ УШИ,?— что есть мочи завопил Кроули.Мужчины зашикали и посмотрели на него, как на досадный брак их стаи. Женщины?— с благодарностью.Азирафаэль на мгновение оторвал взгляд от клавиш. Заметил. Но свое убожество все-таки упрямо доиграл, сорвав аплодисменты, которыми не мог похвастаться даже Робеспьер со своей речью. Столь неприкрытый грохот вожделения оглушал.—?Кроули,?— сказал Азирафаэль, приблизившись к нему после своего недолгого выступления, обласканный и раздеваемый сотнями взглядов, отчего Кроули захотелось стянуть собственный фрак и срочно накинуть на голые белые плечи. —?Здравствуй, дорогой. Я, между прочим, старался! А ты не оценил. Обидно.Азирафаэль взял его под руку, как ни в чем не бывало. Будто не было ни досадной размолвки, ни разлуки. Под голодные взгляды присутствующих Азирафаэль повел его прочь от столпотворения. Выходило неплохо. Перед Азирафаэлем благоговейно расступались, как перед примадонной театра. Но подойти не решались. Примадонна уже сделала свой выбор на вечер.—?Какого хрена происходит?! —?яростно зашептал Кроули. —?Почему все так брызжут на тебя слюной?!—?Кому-то стоило бы у них поучиться. Не обижай моих воздыхателей! Как видишь, дураков в Париже много! И мои формы их не смущают.—?Я бы в жизни не… а, ты об этом. Прости. Я был на взводе. Повел себя как…Азирафаэль издал какой-то невнятный звук, прикрыв рот рукой. Но задорные искорки в глазах выдавали его с головой. Голубые глаза смеялись над ним. И над его попытками объясниться. Кроули почувствовал, как наливается от гнева красным (или от стыда?), но потом вспомнил превратившуюся в монашескую келью квартиру, и слова нашлись сами собой.—?Как вонючий скунс.—?Скунсов-то не трогай. Они источают вонь только в целях самозащиты. Я давно тебя простил. Просто не хотел искать надуманный повод встретиться. Я скучал.—?Мне тоже не хватало наших вечеров,?— смиренно сказал Кроули, чем заслужил блестящий лукавый взгляд, от которого по спине стадом пронеслись мурашки. —?И… знаешь, я много думал. Я согласен. На все, что предложишь. Если предложишь.Он думал о полностью противоположном. Но один единственный взгляд разгромил всё, что так старательно выстраивалось в контраргументы: ?это была уплата долга?, ?для него это минутная прихоть?, ?он просто играл?. Плевать. Если это даст ему право хоть раз расправить тугую пружинку белых волос и поцеловать любимые губы, то он перешагнет через себя столько раз, сколько потребуется.—?Не будем торопиться,?— сказал Азирафаэль и переменился в лице. Лукавый взгляд рассеялся, как утренняя дымка, и небо в глазах снова стало стеклянным и высоким.?Приятно смаковать победу, да, АНГЕЛ?!?Кроули кивнул. Он и не надеялся, что ангел тотчас повиснет у него на шее или снова оголит икру. Достаточно и того, что Азирафаэль не ощетинился и не бросил его после этих слов, а продолжил легко удерживать за руку.—?Так почему все на тебя… смотрят?—?А я недостаточно хорош, чтобы на меня смотрели? —?парировал Азирафаэль.—?Ангел…Азирафаэль резко качнул головой, отчего пенное море отросших кудряшек всколыхнулось, как в шторм. Белые гвоздики, крупными гроздьями вплетенные у висков, грозили выпасть от этого движения, но Азирафаэль быстро взял себя в руки и снова держал голову ровно и невозмутимо.—?Я на задании. А это уловка для его упрощения. Как я понял, все мужчины видят во мне свой… идеал? Может, возлюбленных. Может, желанную. Не знаю.—?А я?..—?Что ты?—?На меня не действует.—?Ты не человек, Кроули. Хотя Гавриил… —?тут Азирафаэль смолк на долгую минуту, прежде чем продолжить говорить очень тихо и вдумчиво. —?Демоны утрачивают способность любить. Думаю, поэтому ты видишь меня мной.Сама судьба агрессивно скалилась для него сегодня! Какой подходящий момент, чтобы развеять этот глупый, не понятно кем сочиненный миф. Но сможет ли он наяву прояснить все так же ловко, как во сне? Там-то Азирафаэль задавал удобные вопросы, и все так складно получалось…Кроули уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы на одном дыхании выпалить самую банальную в жизни фразу, но на выручку (или наоборот?) подоспела грянувшая из оркестровой ямы музыка. Пары в партере выстраивались в шеренгу для контрданса. Музыка сбивала с толку, и перекрикивать ее своим словесным трепетом у Кроули не было никакого желания.—?Потанцуешь со мной, Азирафаэль? —?Кроули собрал все свое мужество для этого вопроса.—?Ну, раз само солнышко мне предлагает… —?и Азирафаэль без раздумий вложил свою ладонь в его и поспешил присоединиться к танцующим.Все так… просто? И никаких уговоров, унижений и увещеваний ?ну пожалуйста, ангел??—?Ты понял, что я солнышко? —?спросил Кроули, принимая позицию для танца.—?Конечно. Ты?— Гелиос. Прелестные перышки. Это лучики, да? Мне нравится.Французский контрданс был уныл, как туманный день. Танец, на которой когда-то сподобились аристократы, чтобы быть ближе к народу. Кроули совершенно не нравилось делить своего ангела с соседом по сету, но постоянные смены позиций обязывали ревниво следить, как белую ладонь лапает какой-то неотесанный бугай. В конце концов это быстро надоело.—?Пошли напьемся,?— доверительно прошептал Кроули, когда последние ноты прозвенели в воздухе. Танец кончился.—?Но тут же не наливают… —?нерешительно возразил Азирафаэль.—?Я у тебя демон или кто?—?Г-хм… —?Азирафаэль осмотрелся по сторонам, а затем невесомо кивнул в сторону небольшой ниши, занавешенной тяжелыми бархатными шторами. —?Туда. Не занято.Оказавшись в тесном пространстве, скрывающем от посторонних глаз, Кроули быстро материализовал бутылку с сухим вином, стараясь не думать, кто ее не досчитался.Как правило, в таких нишах принято распускать руки и зажимать барышень, но они всегда были необычной парочкой. Кто-то лапает чужие ляжки, кто-то напивается…—?А мы больше не танцуем? —?спросил Азирафаэль, жадно прикладываясь к бутылке. Обычно женщины цедят вино маленькими глотками. Азирафаэль же пил как заправский пропойца, не вникая в бутон вкуса. Накачивал себя спиртом, чтобы затуманить голову, и краснел от прилива алкоголя в кровь.—?А ты хочешь?—?Мне нравится танцевать, только тс-с-с-с.—?На очереди фарандола и крестьянский бранль.—?Это где скачут, как угорелые?—?Д-да.—?О, ну это надо еще выпить! —?и Азирафаэль тут же сделал щедрый глоток.—?Я хочу в начало шеренги… —?признался Кроули, забирая протянутую бутылку.—?Платочком хочешь поразмахивать?—?Да. Очень хочу.—?Кроули, ты как ребенок!.. У тебя платок-то есть?—?Сейчас будет.Азирафаэль покачал головой, и через секунду у него в руке возникло миниатюрное трехцветное знамя, которое он тут же передал. Кроули обвязал его вокруг запястья, чтобы ненароком не потерять.—?Там ведь в конце партнершу поднимают? —?с сомнением произнес Азирафаэль.—?Нормальная у тебя задница. —?Кроули понял, к чему клонит Азирафаэль. —?Подниму, унесу, утащу, куда скажешь.Азирафаэль скептически окинул взглядом его не слишком богатую фактурными мышцами фигуру:—?Ладно, дорогой. Если что, всегда можно по полу. Как мешок картошки. Или труп.—?Какого ты обо мне мнения, ангел?!—?Самого что ни на есть положительного. Пошли. Надо же встать в самое начало…Первое, что понял Кроули во время танца, так это то, что Азирафаэль скачет, как молодая газель. Памятуя подъем по лестнице на звонницу Нотр-Дама, стоило ожидать, что его ангел уже через минуту разляжется на полу с высунутым языком. Но Азирафаэль удивлял. Танцы ему давались легко, будто он отплясывал каждый день.Второе, что понял Кроули: он прикоснулся к Азирафаэлю за эти пять минут больше, чем за минувшие пять тысяч лет. И этот факт вызывал скрытую досаду: ангел был совершенно не против прикосновений. Его будто бы совсем не волновало, что руки демона скользят по его талии, сплетаются пальцами, обнимают и приподнимают в прыжках.?Что за чертовщина?!??— подумал Кроули, когда финальный хоровод танца распался, и Азирафаэль совершенно не сопротивлялся, когда его приподняли и взяли на руки.?Он легкий. Какого хрена он легкий?!?Азирафаэль растерянно болтал ногами, прижимаясь щекой к его плечу. Дышал жарко и игриво.—?Давай в фойе. Там в углу есть мягкое кресло. Чудесным образом оно там свободно…—?Ты?..—?Давай быстрее. Удерживать чудо долго?— утомительно. Ты же знаешь.Это был вызов. Кроули в рекордные сроки занял кресло. Утянул Азирафаэля к себе на колени. Место же одно. Значит, можно, да?Азирафаэль не пикнул: разве что поерзал, устраиваясь удобнее, и снова прильнул, будто бы просясь, чтобы его обняли. Кроули обнял, пропустив одну руку Азирафаэлю под коленом, другую?— положив на спину.—?Чтобы ты не упал и не съехал,?— спешно пояснил Кроули.Азирафаэль кивнул с важным видом:—?Спасибо, дорогой.И вот Азирафаэль сидит невозмутимо, как статуя сфинкса. На нем. Давит своей горячей тяжестью, которая почему-то совсем не тяжелая, дышит теперь легко и поверхностно и окидывает равнодушным взглядом проходящих мимо.А перед глазами мушки пляшут. Темные, как черти, и такие же веселые. Пьяные. Поют песенку и водят хороводы: ?он не против, он не против?.Пушистые волосы плывут кучевым облаком и пружинят о нос, когда Азирафаэль крутит головой. Дразнят своим сладким запахом.?— Ты прекрасен сегодня,?— сказал Кроули.—?Не паясничай,?— Азирафаэль все еще зорко следил за присутствующими в фойе.—?Я не паясничаю.—?Я видел себя в зеркале и прекрасно знаю, что выгляжу как сонный барсук, перебравший с запасами на зиму.—?Ты выглядишь как нимфа, сошедшая с картин Парижского салона,?— упорствовал Кроули.Азирафаэль на этот раз обратил на него внимание, отвлекшись от своего поста:—?Кроули, я всегда боялся, что ты стукнулся головой. Но то были подозрения. Сейчас я уверен в этом.—?Мне что, комплимент тебе нельзя сделать?!—?Можно-то оно можно… —?Азирафаэль растерялся. —?Только почему именно сейчас?—?Ты красив. Я … гхм, неплох. Ты сидишь у меня на коленях и совершенно не против этого… я могу материализовать еще одну бутылочку вина, и мы могли бы найти какую-нибудь комнатку на третьем этаже этого театра… Я сделаю тебе массаж, сниму с тебя этот ненужный хитон… Хочешь изюма? На Хлебном рынке появился. Его я тоже могу материализовать!Белые пальцы стиснули подбородок, и Кроули покорно приподнял голову:—?Кроули, что с тобой? —?Голубые глаза смотрели с тревогой. Почему с тревогой?!—?Я немножечко пьян и немножечко смел. Но больше смел. А еще, кажется, немножечко возбужден. Твоя ляжка давит на пах. Приятно. Давно не испытывал подобное. Надави чуть посильнее, а?—?Так… —?Азирафаэль хотел встать, но Кроули упрямо стиснул руки.—?Не уходи.—?Кроули, ты не в себе.—?Я впервые в себе! Я скучал. Я хочу совокупиться. Возлечь. Помиловаться. Предаться страсти, наслаждению, любви! Неужели так сложно понять?! И да, на всякий случай поясню: с тобой, Азирафаэль. Сейчас. Пошли. У тебя есть хоть один аргумент сказать мне ?нет??—?Я… —?Азирафаэль с сомнением покусал губы. —?Там же люди.— Посетители туда не ходят. Перекрыто. Никто не увидит.Азирафаэль перебирал складки подола не дольше минуты. Что-то взвешивал, хмурился и дышал быстрее под учащенный стук сердца, который Кроули считывал с его бьющейся сизой венки на шее.Его запах поменялся. Потяжелел, сгустился, из легкой эссенции перекочевал будто бы во что-то плотное и маслянистое. Кроули расслабил губы. Приласкал ими венку, чтобы та перестала в тревоге молотить белую кожу.—?Черт с тобой. Пошли.Азирафаэль спешно покинул колени, протягивая ладонь. Переплел пальцы в панике.Тише. Никакой паники. Наконец-то всё правильно.Кроули с радостным волнением поднялся и улыбнулся своему смущающемуся смелому чуду. Чудо переминалось с ноги на ногу и в предвкушении сверкало глазами. —?Элеонора? Ты?.. —?задрожал тихий голос за спиной.—?Ах ты ж блядь… —?сказал Азирафаэль и выдернул руку.