Глава 2 (1/1)

Азирафаэль глубоко вдохнул запах наволочки, слабо отдававшей лавандой и полевыми цветами, после чего потер глаза и перевернулся на другой бок.— ГОСПОДИ, КРОУЛИ.Кроули сидел, скрестив ноги, на полу рядом с кроватью, как стражник сна или как последний извращенец. Без очков, напудренной прически и карманьолы. Зато лохматый, в белой помятой рубашке, перехваченной на плечах металлическими фиксаторами — он напоминал лисенка, выбравшегося на воздух после долгого зимнего сна. Кроули хлопнул глазами, расплескивая узкую щелку зрачка до чернильной лужицы, и тут же вскочил, будто вспугнутая дичь.— Я… я просто… — растерялся он, судорожно оглядывая комнату в поисках какой-то вымышленной вещи. Наконец его взгляд остановился на сложенных очках на столике перед диваном, и он ринулся к ним, как утопающий за спасательным кругом. — Уже полдень. А ты так долго спал. Я зашел проверить!Азирафаэль проследил, как Кроули нахлобучил очки на нос, хотя надобности в этом не было никакой: в этой комнате никого не удивили бы змеиные глаза.— Полдень? — переспросил Азирафаэль и посмотрел в окно.Оконные рамы в пазах были подняты, как разинутая пасть гильотины. Солнце уже давно выкатилось на небо и застыло на юге наетым колобком.Ох, самое время для позднего завтрака…Азирафаэль спустил ноги с кровати и поправил полы ночной рубашки, которую так любезно материализовал ему Кроули. Саквояж, который он привез из Лондона, бесцеремонно изъяли, едва он загремел в тюрьму. И без того немногочисленные пожитки канули в загребущих лапах надзирателей.— Можешь сразу повязать салфетку. Завтрак уже готов, — сообщил Кроули, будто прочитал мысли.— Чудесно! — обрадовался Азирафаэль. — Может быть, после завтрака прогуляемся? Покажешь мне достопримечательности? А то мои познания о Франции оставляют желать лучшего. Разве только бывал в Кале пару веков назад.Кроули неуверенно кивнул.Азирафаэль не сдержал улыбки.Пока все складывалось наилучшим образом: Азирафаэль не горел желанием связываться абы с кем, чтобы лишь сориентироваться в запутанных улицах Парижа… а тут такое везение! Мало того, что повстречался старый знакомый, так этот старый знакомый вытащил из тюрьмы, спас от развоплощения, предоставил бесплатное жилье и был готов показать город.?Кроули, когда-нибудь тебе воздастся?.?Или я воздам?.В маленькой кухоньке, выходящей окнами на желтокронный сквер, теснился круглый стол и пара трехногих стульев. Выкрашенные в тяжелый темно-оливковый цвет стены скрашивала выложенная веселыми изразцами печка, маскировавшаяся под камин мраморной полкой. Судя по россыпи золы под печной дверцей и измазанным сажей изразцам утром тут развернулась кипучая деятельность.Азирафаэль пил кофе маленькими глотками и заедал его ароматными, словно сошедшими с картинок меню, круассанами.— А ты говорил, что не осталось во Франции хороших булочек! — укоризненно заметил Азирафаэль, беря третий по счету.Кроули призрачно улыбнулся и не притронулся ни к чему на столе. Выглядел при этом, как юродивый в постижимом только ему блаженстве. Какое у демонов может быть блаженство? Загадка.— По поводу сделки, — вспомнил Азирафаэль, и продолжил уже более деловито, подтягивая к себе кофейник, — ты дал бы мне рукопись, я прочитал бы… изучил! Когда ты хотел бы приступать к репетициям?— Так и скажи, что хочешь ее спиздить для своего магазинчика, — будто не слыша вопроса, фыркнул Кроули.— Кроули! Я просто честно хочу исполнить обязательства.— Она же на французском, ангел. Ты ничегошеньки не поймешь.— Так когда начнем?..Кроули натужно кашлянул, качнулся на стуле, но все-таки удержался, сбалансировав на ножках с ловкостью наездника на вставшем на дыбы коне:— Ограничимся только ?Январем? [1]. Но без членовредительств. Я… не фанат такого.— ?Январем?? — с сомнением протянул Азирафаэль.?Членовредительств?? Нет, он слышал о рукописи, всколыхнувшей узкий круг литераторов, которые видели ее одним глазом. В свет она, правда, так и не вышла, осев в руках выкупившего ее богатея. Оттого Азирафаэль не имел радости ее прочитать, но слухи о ней ходили вполне определенные — ?возмутительные извращения, недостойные джентльмена!? Больших подробностей Азирафаэль не знал (как ее выцепил Кроули?!).Но что входило в эти ?извращения?? Азирафаэль до этой минуты не задумывался об этом. Он не коллекционировал порнографию, разве что имел парочку гравюр пикантного содержания — да и то больше забавы ради. В камере он наивно доверился Кроули, даже не допуская мысли, что тот может сотворить с ним что-то… непристойное. А, наверное, зря. Кроули все-таки был демоном…— Повествование романа охватывает пять месяцев: с ноября по март, — пояснил Кроули. — Каждый месяц посвящен тематическим извращениям. От…ты ведь ни хрена не знаешь, да?— Я… — Азирафаэль выбирал между ?начать бахвалиться? или ?сдаться и попросить разъяснений?. — Давай так: что ты от меня хочешь? Ты озвучиваешь, я делаю. Все честно.Из горла Кроули донесся глухой булькающий звук. А затем он встал и вылетел из-за стола, будто на кухне, как минимум, начался пожар.Хлопнула дверь, едва не прищемив взметнувшуюся рыжину. Застучали каблуки, улепётывающие вниз по лестнице вместе с их хозяином.Кроули вспомнил о каком-то важном деле?Азирафаэль растерянно пожал плечами и налил себе еще кофейку. Подумав, робко взял четвертый круассан. Ну, а что? Кроули все равно их не ест. А остывшими они будут уже не такими вкусными.?Идиот, дурак, дерьма кусок?.Кроули тихо поскуливал, прислонившись к лакированной двери собственной квартиры. Неимоверными усилиями он все же заставил себя вернуться на свой этаж; о том же, чтоб переступить порог квартиры и речи идти не могло. Мысленно он костерил себя самыми последними словами: как он — вроде бы не конченый тупица — мог полагать, что Азирафаэль знаком с такой литературой, так сказать, ?лицом к лицу??! Или нет. Еще хуже: как он мог просчитаться с собой?! Играть в искусителя было забавно с Евой — пошипеть, позаманивать краснобоким яблочком — одним словом, выместить злобу на райских ублюдках, создав первородный грех. Но… с Азирафаэлем?! С Азирафаэлем это ни хрена не работало. Озвучить лихое ?возляжем, дорогуша. Жестко! С плеточкой!? получалось разве что в своей голове. А на деле выходило робкое ?я испек тебе круассанчиков, кушай, моя радость?.От позорного возгласа во все горло его спасла спустившаяся соседка.— Ах, доброе утро, мсье Серпэн! У вас сегодня выходной? Мс-сье? С вами все в порядке?Кроули, собрав по крупицам собственное достоинство, оторвал руки от лица и обратил взор прямиком на говорившую. Благо, та не заметила ничего необычного — соседка была пожилой дамой с прогрессирующей близорукостью. Слабеющее зрение, однако, не сказывалось на ее деловой хватке — даже в наступившие тяжелые времена она преуспевала на поприще рантье. Строго говоря, своим уютным гнездышком Кроули был обязан именно ей. Старушка брала с него плату ниже причитавшейся, памятуя о том, что он похлопотал за ее грешную душонку: выписал ей очередное свидетельство о благонадежности — как-никак, перед почтенной дамой маячили перспективы обвинения в ?подозрительности? и, как следствие, почивания на нарах. Что плохого во взаимовыгодной сделке?— Пус-с-стое, мадам Бланк, — Кроули вынужденно воспрял и подавил новый приступ скулежа. — Как поживает ваша любимица Фру-фру?— Ох, все хуже, мой друг! — и мадам Бланк тактично закрыла пол лица кружевным веером. — С тех пор, как эмигрировал доктор Десталь, бедняжка все мучается коликами. Каждое утро накладываю полную мисочку фуа гра, и что вы думаете?— Что-с?— К вечеру я не вижу дна мисочки! — глаза, навек покрытые поволокой старения, опасно увлажнились.— Мужайтесь, мадам. В наше время у кого хочешь пропадет аппетит.Внезапный оклик ?Кроули? Ты тут? Мне доедать или как?? за захлопнутой дверью заставил мадам Бланк оборвать трагический этюд, а Кроули — содрогнуться всем телом.— Э-э-э, я все объясню…— В вашем холостяцком логове наконец-то завелась певчая пташка! — чуть не лопаясь от восторга, всплеснула руками мадам Бланк. — Никаких объяснений! Оставляю вас в покое, считайте, я — могила!— А как же…— Полно-те, лишней платы не возьму! Даже не просите!Кровь, обычно вяло циркулировавшая по телу, будто по команде прилила к голове. Страшно подумать, что бы могло произойти, не реши мадам Бланк наконец ретироваться к себе.— Мадам! — Жалкая попытка соблюсти остатки приличий. — Уверен, ваша собачка в скорости совершенно поправится.— Ах, мой милый! Будь вы чуть помоложе, я бы вас усыновила.И она поднялась к себе, на этаж выше, но даже оттуда доносилось ?комиссар Серпэн — душенька? и ?милые бранятся, только тешатся?.?Что эта блажная имела ввиду??Догадки были неутешительны, и Кроули не знал, какая хуже: ?она приняла Азирафаэля за женщину?? или ?она решила, что Азирафаэль-женщина выставил меня за дверь??Кстати, за дверью все как-то стихло. Кроули мог еще немного повременить с возвращением, лет эдак с десять, но даже у демонов есть недоразвитое чувство такта. Потому он почти бессильно ухватился за рукоять дверного молотка в форме кусавшей себя за хвост змеи. Три коротких стука эхом отозвались в мечущемся сознании. Кроули едва удержал себя от бегства, прежде чем дверь со скрипом открылась, и любопытствующий Азирафаэль высунулся, точно дятел, кучерявой головой на лестничную площадку.— Кроули, ты бы еще дольше ждал. Остался всего один круассан!— Н-да, — в голове все еще шло ходуном от пережитого, но Кроули смог ввалиться в прихожую, не падая в объятия Азирафаэля, — можешь нас поздравить!— С чем же? Мы еще ничего не сделали… Или я чего-то не знаю?— Хозяйка квартиры успела нас заочно сосватать. А у тебя на поверку редкостно женственный голос!— Что-то не замечал последние пять тысяч лет.— Так прими и живи с этим.Азирафаэль плохо скрывал озабоченность на своем лице. Вдруг он просиял, и Кроули и глазом не успел моргнуть, как в его пальцах очутилась дымящаяся папироса. Не сводя глаз с чего-то выжидающего Азирафаэля, он сделал затяжку. Вроде полегчало.— Не думал, что ты куришь, — куда более раскованно произнес Кроули, блаженно стряхивая пепел на пол. Тот не долетал до цели.— Курить? Мне? Что ты! Знаешь, как долго выветривается запах табака? Еще не хватало, чтобы книги им пропахли. А папироску я у Жан-Клода позаимствовал. В кармане штанов лежал портсигар.— Вроде последняя тварь, а в табаке толк знал.— Одно другому не мешает. Так что… Прогулка?Кроули решил более не искушать судьбу и, щелчком пальцев приводя себя в порядок (пряди волос, как и положено, завились в букли, а белая домашняя рубашка поменяла фасон и почернела) быстро снял с вешалки карманьолу с треуголкой. Лучше поспешить, пока мадам Бланк снова не вышла, чтобы утолить любопытство и посмотреть на его избранницу.Избранника…Блядь. К черту.— РУКОЙ ПОДАТЬ?— Я люблю гулять.— БЛИЗКО?!— Ангел…Азирафаэль промокнул лоб платком и нахмурился. Зря он любезно согласился по пути к Нотр-Даму сделать крюк и заглянуть к Кроули на работу. Любезность порой так обременительна…— Посмотрел бы я на твой променад в деревянных башмаках! — Азирафаэль уже ощущал первые очаги мозолей на мизинцах и пятках. Ступни начали гореть, будто он прогуливался по тлеющему кострищу.— Ты что?! Это же писк сезона! Вон, смотри, прокурор Парижской коммуны в таких же ходит! — И Кроули указал на маленького плюгавенького человечка с бегающими глазками, который шел им навстречу.— А ты?! — тут же возмутился Азирафаэль.— Куда мне до прокурора…— Если для того, чтобы носить приличную обувь, нужно стать комиссаром, я тоже хочу ту бумажку!Азирафаэль скосил взгляд на замшевые туфли Кроули и с досадой скрипнул зубами. Он уже представлял, как вечером опустит ноги в таз с водой, чтобы хоть как-то унять ноющую боль от дрянных калош, но тут его опухшие ступни облачились в удобные кожаные туфли на невысоком каблуке цвета сепии.— Доволен? — буркнул Кроули.Азирафаэль сконфуженно опустил голову:— Да. Спасибо.На тот момент они уже наполовину пересекли мост Пон-Неф и поравнялись с небольшой грудой каменных глыб на западной оконечности острова Сите.— Такое ощущение, что тут должно было что-то стоять… — заметил Азирафаэль.— И стояло. Памятник какому-то французскому королю. Но у парижан сейчас своеобразные взгляды на благоустройство. Нынче памятники королям — объект вандализма, подлежащий сносу.— Кошмар! — сотрясся всем телом Азирафаэль. — Да, быть может, они немного закичились, короли эти. Но зачем отыгрываться на произведениях искусства?!— Ты меня спрашиваешь? У меня и без того хлопот хватает, только и делаю, что присматриваю за моими лавочниками, дабы копыта не откинули.— ?Твоими? лавочниками? Это как?— Дойдем до места, и увидишь.Азирафаэлю не очень понравилось, что Кроули не спешил раскрывать конечной цели их пешей прогулки. Впрочем, он развлекал себя любованием панорамами Парижа, впитывая, как губка, его многовековую историю.Миновав остров Сите, колыбель Парижа, разбивавшего Сену на два рукава, они по второму мосту вышли на правый берег. Облюбовавшие набережную плавучие пристани-дебаркадеры зияли выбитыми окнами: вместо нескончаемого косяка груженных по самое не хочу сельской продукцией барж у берега маячило лишь два-три суденышка. Речная артерия Парижа, призванная питать более чем полумиллионное население города, была будто закупорена убийственным тромбом.Может, прославленные даже в Англии памятники французских зодчих помогут отдохнуть взгляду?Улочка Арбр-сек [2], на которой, впрочем, вообще не росло никаких деревьев, так и пестрела ансамблем зданий в самых разных стилях: вот тебе витиеватые завитушки рококо, и тяжелая, давящаяся позолотой лепнина барокко, и бескомпромиссная симметрия классицизма. Но и здесь дурные струпья революционной проказы дали о себе знать.Тут и там на старинных фасадах виднелись следы сколов на тех местах, где владельцы так недальновидно размещали оттиски королевской лилии или гордый фамильный герб. Теперь эти особняки, как и их хозяева, сорвали с себя знаки своего благородного происхождения, лишь бы не превратиться в сырье для главного оружия пролетариата [3].Но вот нестройные ряды домов немного расступились, и в образовавшемся просвете показалось огромных размеров здание округлой формы, увенчанное дощатым куполом. Бесспорно, оно было архитектурной доминантой этих мест: беспрерывный поток людей входил и выходил из него, создавая очереди в его разверзнутых арках. Над одной из них крупными буквами было написано…— Все. Пришли, — чуть приостановился Кроули. — Да-да-да, я выхлопотал себе службу на Хлебном рынке.— Так вот это что. М-м-м, даже отсюда пахнет свежей выпечкой!Кроули на глазах раздулся, видно, от гордости за себя: ?А ты что думал! Твой демон отхватывает только житные места!?Огибая хвост очереди на входе, Кроули повел Азирафаэля к служебному входу, спрятанному от лишних глаз в цокольном этаже. Открывший им дверь плотненького вида мужчина расплылся в блаженной улыбке:— Citoyen Serpent, nous sommes heureux de vous voir! (1) — И бросился обнимать Кроули прямо на входе. Весьма странное приветствие со стороны торговца, уж для его брата Кроули никто иной, как волк в овечьей шкуре. Впрочем, кто их разберет!Когда Кроули наконец вылез из навязанных объятий, торговец, не прекращая распинаться перед своим контролером, провел их в главный зал крытого рынка, где Азирафаэль полной грудью вдохнул витавшие в воздухе ароматы свежеиспеченных булочек, багетов и караваев.Внутри точно недоставало солнечного света: тот проникал разве что через тусклые оконца, да через круглое отверстие в центре купола, огромным зрачком устремленное в небеса. Видно, этим отверстием нагло воспользовались городские голуби, в обилии шумно бившие крыльями под самым куполом. Последний раз Азирафаэль видел такой купол будучи в Римском Пантеоне. Тут было все то же, разве только тут могли поклоняться одному Меркурию [4]. С первых минут было понятно, что местным Меркурием был именно Кроули.Лавочники, осаждаемые толпой проголодавшихся парижан, отрывались от дел насущных и приветствовали его. Покупатели, видно, местные завсегдатаи, в свою очередь почтительно снимали шляпы. Кроули только успевал отпускать в ответ скабрезные шуточки (если судить по интонации, общий их смысл Азирафаэль к своей великой досаде уловить не смог): ?Jean, c'est ta femme qui sort avec le garde??, ?Yvette, vieille dame! Je vois que tu es jolie, j'ai bu, apparemment? (2). Лавочники только одобряюще посмеивались, и в смехе их звучали нотки… любви?Впрочем, взятый под крыло Кроули хлебный рынок казался настоящим оазисом посреди творившейся вокруг продовольственной катастрофы. Ни тебе полупустых прилавков с черствыми брикетиками хлеба, ни нечеловеческих нормативов потребления в одну шестую пуда в день…Наконец они поравнялись с дверью в отгороженное от основного рынка помещение.— Знаешь… — Кроули, против своего обыкновения, долго подбирал слова. — Я сейчас зайду на пару минут, потолкую в комитете секции, это на редкость скучное мероприятие. Ты не против, если…— Конечно, я подожду тебя тут. Я все равно ничего не разберу из того, что вы там говорите.— Вот и славно, — и Кроули исчез за дубовой дверью, в которую по очереди зашло еще человек двадцать с видом настолько представительным, что Азирафаэль в своем наряде санкюлота почувствовал себя крайне неловко. Но ему не дали постоять спокойно. Один булочник не преминул подскочить к нему с подносом булочек и о чем-то горячо заговорил.— Je ne vous… comprendre (3), — в муках выдавил из себя Азирафаэль.Булочник, однако, не растерялся и молча всучил в руки душистую булочку.?Странный какой-то он. Будем считать это французским гостеприимством?.Азирафаэль продолжил стоять в одиночестве, задумчиво хрустя вкусной корочкой. Тем неприятнее ему было слышать периодически доносившийся из-за двери дружный хохот.?"Это очень скучное мероприятие" — говорил он. Как же! Поднаторел в языке, а я стой тут истуканом полдня…?Слишком хорошо знакомый Азирафаэлю грохот строевого шага прервал мятежную мысль.Синие мундиры с рейтузами, сбрызнутые кроваво-красными пятнами лацканов, раструбов и плюмажей на треуголках.Появление солдат Национальной гвардии мгновенно посеяло смятение в рядах как торговавших, так и покупавших. Лавочники судорожно доставали грифельные доски с твердыми ценами на хлеб, периодически покрикивая на особо непонятливых покупателей. Но это не помогло.Пара гвардейцев вывела под руки одного торговца, по видимости, еврея, прямо из-за прилавка и, ничего не объясняя, поволокла к выходу. Задержанный надсадно горланил строчки:Grand Dieu! par des mains encha?néesNos fronts sous le joug se ploieraientDe vils despotes deviendraientLes ma?tres de nos destinées! * [5]Азирафаэль распахнул дверь и крикнул короткое: ?La garde!? (4).Собравшиеся разом вскочили, опрокинув стулья, впереди всех несся Кроули. Вот он исчез за входной аркой.Азирафаэлю оставалось только с тревогой ждать.К счастью, Кроули вернулся очень скоро, правда, вид у него был нелучший. Весь красный от гнева, с перекошенной в зверином оскале физиономией, он нервно теребил в руках клочок бумажки. Еще пять минут назад хохотавшие над шутками члены комитета обступили его, наперебой о чем-то спрашивая.Наскоро бросив несколько фраз, Кроули без всяких объяснений схватил Азирафаэля за руку и вывел с территории рынка.