Глава 3 (1/1)

Здравомыслящий человек может обойтись лишь тремя секундами?— этого вполне хватит, чтобы зацепиться за нужную мысль, которая, к слову, может сподвигнуть к чему то совершенно н о в о м у; ему же хватило значительно меньше времени, чтобы осознать всю степень опасности. И нет, по сравнению с тем, что сейчас происходит на глазах у Самчика, минутой раннее возможная смерть уже и не казалась такой страшной?— разве что на задворках подсознания набатом произносится имя любимой девушки, но как-то слабо, словно для проформы. Потому что так, Максим, правильно: в момент опасности за собственную жизнь, думать о близких, ведь процент вероятности печального исхода равен двадцати с хвостиком чёртовых лет?— именно такой цифровой могла бы ознаменоваться его кончина, если бы…Почему так близко? Как они вообще дошли до этого? Снова. Словно прокрутка старой ретро плёнки, вот только кадры живее живых?— достаточно лишь податься ближе, прикоснуться, и все испортить. Либо же вновь принять удар, чего Самчику хотелось меньше всего. А чего ему вообще хотелось? Уж точно не переживать средней тяжести шок, ощущая себя, словно не в своей тарелке. Он не знал, когда нужно начать бить панику, да стоит ли вообще это делать? Только не сейчас. Не тогда, когда врать самому себе больше нет необходимости. Ведь он знал. Не мог не замечать всех этих взглядов, тактильности, которая переходила всю возможную чёрту. Макс даже говорил с ним по-особенному; даже во время очередной неурядицы, Девизоров все равно не был способен пойти на прямую агрессию (исключением была лишь работа в кадре). Конечно, все это уже вышло за рамки дозволенного и по-хорошему, Максим должен был отвесить ему пощёчину ещё в первый день, в тот самый момент проб, однако, он растерялся. Да настолько, что с ?ты?— последний человек, которому я бы смог доверить свои тайны? они стали ?я хочу доверить тебе всё?. И это всё было решающим. Особенно сейчас.Максим не понимал, почему сам тянет время, делая катастрофически ничего. Он даже дышать перестал. Только глаза закрыл, ощущая как внутри натягивается незримая ранее ниточка. Терпение? Желание? Что-то действительно так странно тянуло под рёбрами. Волнующе. На секунду он даже улыбнулся, вспомнив про Ангелину; свой первый робкий поцелуй расцвёл на губах. Да, тогда было до чёртиков волнительно, но, что примечательно, никого напряжения. Сейчас же: настоящая буря, ураган, грозящий снести все в ближайшем радиусе.И тогда, когда до поцелуя останется считанное ничего, Самчик резко открывает глаза, изворачиваясь, от чего Макс лишь по щеке губами мажет, и от этого движения Максиму становится дурно.—?Спишем на состояние аффекта. Пристегнись и постарайся больше не отвлекать меня от дороги, а иначе мы так и будем наматывать круги, либо же попросту вернёмся на съёмочную площадку.Машина вновь заводится. На этот раз Самчик не срывается с места: мягко набрав скорость, следит лишь за дорогой.И это всё? Пожалуй, Макс уже давно не испытывал такого страшного разочарования. Он ведь, между прочим, парня чуть ли не поцеловал. Впервые. По собственному желанию. Потому что, черт возьми, невозможно не захотеть. Быть может, он ожидал чего-то эдакого: угрозы, шуточек ниже пояса. Да он, блять, был согласен даже заслуженно получить в морду. Но равнодушие?— это полный пиздец. Ожидая от себя злости, он почему-то может лишь грустно перевести взгляд на окно и чуть ли не начать останавливать машину?— настолько морально плохо, что готов идти пешком, даже не боясь заблудиться. Да и чего бояться? Он ведь и так уже сбился с пути. Со всего нахрен сбился. Приплыли. Осталось только переждать приход порхающих бабочек в животе, размером со слона?— тогда уж точно можно будет записаться к психиатру. И до чего же, сука, выводит из себя!Когда машина останавливается у знакомого подъезда, в салоне вновь повисшая тишина. Они смотрят друг на друга, как нашкодившие малые пацаны, и никто не решается начать первым. Изнутри грызёт от обиды, от недосказанности, от того, что теперь между ними опять будет происходить что-то непонятное.—?Знаешь, Максимушка, а ведь я теперь, как порядочная девушка, должна пригласить тебя на чай. Тебе ведь так привычнее? ,?— слишком приторно, но все равно горчит. Макс скалится, оголяя ряд белоснежных зубов. В глазах то ли обида, то ли прежняя, уже привыкшая игривость?— Самчик разобрать не может, да и не нужно, ведь парень продолжает:?— Ладно. Я просто хотел предложить остаться у меня на ночь. На часах перевалило за полночь, пока доедешь до своих окраин?— будет около часа, а то и больше. Не дури, и пошли. Обещаю, что на ночь даже в носик целомудренно не поцелую. Сам не знаю, что на меня недавно нашло. Веришь мне?А что Максиму ещё останется делать? Конечно верит. В который раз вводят друг друга в заблуждение. Сдерживаются, увиливают. Вот только рано или поздно, все это выстрелит. Неожиданно. Навалиться сметающей всё к чертям волной, и тогда уже никому из них не удастся избавиться от ожидаемых последствий.***Квартира встречает примерным радушием и до скрежета в зубах знакомым н и ч е м?— Макс лишь нервно цокает языком, стоя на пороге своей квартиры, наблюдая за Самчиком, который ведёт себя, словно невеста на выданье?— ну ей-богу целомудренная девочка-отличница. Быть может, и вправду стоило чаю предложить, а, может, чего-то покрепче? В другой ситуации, Девизоров проявил бы все таланты гостеприимства, однако сейчас, вот именно в эту минуту, он настолько устал, а если сказать честно?— заебался; только душ, постель и надежда на то, что с утра он не проснётся раньше будильника.—?Обожди несколько минут.—?Ты здесь один?Девизоров не отвечает, лишь взглядом цепким прожигает, словно намекая, мол ?не дури, Максюша. Разве не ты недели три назад, ужравшийся в стельку, сладко сопел на моей кровати, пока меня всю ночь неспокойно коробило просто из-за того, что ты р я д о м?? Между ними гробовая тишина. Ладно, Самчик ведь тоже устал, к тому же после всего, что произошло...что могло произойти! думать и анализировать не хотелось от слова ?совсем?. Довольно, Макс просто захерился ходить вокруг да около. Они молча раскладывают диван. Вместе. Молча принимают душ. По отдельности. Но уже тогда, когда их разделяет лишь одна чёртова дверь, Девизоров уверен?— Максиму тоже не спится. Он словно на подсознательном уровне чувствует Его дыхание, покуда в голове одни лишь мысли?— не только свои.От силы прошло не больше часа, а Девизорова уже потянуло в гостиную, дабы проверить свои догадки. Он ведь знает, что застанет Самчика сидящим, прижимаясь лбом к острым коленкам?— Максим делает так всегда, когда в голове возникает проблема, а ведь по сути: просто блядское стечение обстоятельств.—?Снотворного тебе накапать что ли? Первый час ночи. Не дури, Максим. У нас впереди тяжёлые съёмки.Диван не прогибается под весом чужого тела; Девизоров садиться на край подлокотника, а Максим же попросту не может заставить себя поднять взгляд, не говоря уже о том, чтобы ответить на банальные вопросы. Да и что, собственно говоря, сказать? Что он и вправду голову ломает, вспоминая недавние события? Что его до сих пор выворачивает наизнанку лишь об одной мысли о том, что машина могла разбиться к чертям? Или Девизоров решил набиться в личные психотерапевты, чтобы разложить по полочкам то, что это вовсе нормально: позволить себе секундную слабость, не останавливая т о г д а? И это уже не паранойя. Ему, блин, сложно признаться себе в том, что тогда, в машине, на мгновение он и вправду позволил себе вообразить это (не)реальное. Интересно, как бы тогда повёл себя Девизоров? Вряд ли бы сделал отворот-поворот?— было бы слишком поздно. А сейчас? Максим как-то неловко пожимает плечами, поднимая на Макса взгляд, словно извиняясь за все грехи человечества. И видит перед собой Ангелину. Неожиданно. Однако лишь воспоминание о девушке, способно отрезвить, от чего Максиму думается, что ещё не все потеряно, что он не до конца слетел с катушек. Спать не хотелось. Да и Девизоров своим присутствием удручает, хотя ему до этого никакого дела?— он сделал для себя какие-то виеватые выводы.—?Понял, с утра будем гонять за кофе. Только учти, все расходы берёшь на себя. Или ты думал, что койка место не оплачивается?Девизоров шутит, и продолжает шутить даже спустя час, два?— время тянется неумолимо, однако сейчас это было лучшим из всевозможных решений. Просто. Отпустить. Ситуацию. И кого волнует, что проблема таким способом не решится? Они не спят в эту ночь. Вместе. Макс впервые за долгое время вспоминает о существовании плазмы, методично переключает каналы, воссоздав по истине домашнюю атмосферу, ведь даже не поленился заказать доставку еды. И это так умилительно?— в шутку бороться за последний ролл, остановившись на канале для взрослых. Только не мгновение, чтобы лицезреть на лице Самчика эмоцию негодования?— порой, его слишком легко выбить из колеи. Они запомнят эту ночь благодаря задушевным разговорам, обмениваясь теориями по поводу нового сезона, ведь каждый уверен, что сериал выстрелит; Самчик предположил, что ему, по всем законам жанра, достанется роль плохиша?— теперь был черёд Девизорова снисходительно отмахиваться, мол ?попустись, Максимушка, все роли заядлых бэд боев?— исконно мое поприще?. К концу ужина, плавно переходящего в ранний завтрак, Самчик донельзя расслаблен?— в его голове ни единой напряжённой мысли, словно ему только и надо было: провести время с Максом на нейтральной территории, где вокруг них не будет с десяток камер и других людей. Ведь они сошлись именно так: неожиданно, вне съёмочной площадки.—?А что, если.,?— у Максима глаза блестят, а на скулах шальной румянец, а он ведь выпил лишь грамулечку коньяка, так от чего же тогда его так сильно повело? Он словно зажёгся идеей фикс, от чего Девизоров, отложив несчастный ролл, заинтересовано подаётся ближе.—?Что за мысли у тебя в голове? На лицо все признаки смущения,?— Макс отвечает улыбкой, склонив голову на бок.—?Ну, к примеру, тебе придётся сыграть гея. Не думал о том, каково это: целовать парня?—?А тебя, я как вижу, это очень волнует. К твоему сведению, не закрытые гештальты, чреваты плохими последствиями. Хочешь, можем проверить.Он не должен был произносить последнюю фразу, ведь Самчик как-то резко встает с дивана. Лишь секундой позже Макс понимает, что это чертов провал?— своим открытым поведением, он вновь прохерил все предыдущие часы, словно не было между ними этого чарующего хорошо. Он поднимается одновременно с Максимом, успев остановить его лёгким касанием к плечу, однако и этого с лихвой хватило?— Максим, слабо уходя от прикосновения, пятиться в прихожую, натягивая на себя верхнюю одежду и обувь.—?Ну постой же ты. Прости, Максим. Ты ведь знаешь, что у меня язык без костей?— ляпнул, не подумав.—?Мне нужно идти,?— отрешенно, с толикой нервозности. Девизоров и сам закипает в мгновение ока. Он ведь просто съезжает, и не лишь от темы.—?В такую рань? Четыре часа утра. Ты совсем головой долбанулся?И это очередное зря, потому что Самчик осаживает таким ярым взглядом, что приходится лишь отпустить руки, приняв капитуляцию. Чёрт с ним, с этим Самчиком. Все так хорошо начиналось и просто бежать из-за одной тупой фразы? Да, пожалуй, в этом и был весь Максим. Вот только за собственной обидой, Девизорову и в мысль не приходило что он, сука проницательная, действительно прав; сколько бы Самчик не пытался переубедить себя в том, что ему, как не последнему по навыкам, актёру, приходиться принимать любой сценарий ход, вживаясь в образ?— раньше уж точно не доводилось целовать парней. А вскоре с этим придется столкнуться, к тому же партнёром будет не Девизоров, впрочем, не это ли к лучшему? Самчик и сам отчасти виноват, ведь нужно было помнить о том, что Макс без тормозов и ждать от него банального ?успокойся?— все будет хорошо?, что-то из ряда фантастики. Также само, как и провести последующие часы в салоне машины, где до сих пор стоял запах духов Макса, словно все кругом было пропитано одним человеком. И Максим терялся, крепче сжимая руль, дабы не уснуть в богом забытой обочине.И вновь недосказанность. Девизоров даже не потрудился написать что-то банальное, хотя бы простое ?прости?. Порой и ему было сложно признавать свою вину, он ведь тоже человек?— не усовершенствованная модель робота?— со своими загонами и минусами. Не идеальный. Однако на съёмочную площадку приезжает именно таким: свежим, невзирая на бессонную ночь. В попытках скрыть свою усталость, за двадцать минут до начала съёмок, успеет осадить два стаканчика эспрессо; внешний грим попросту убирает все изъяны бессонницы.***Они не пересекаются до обеда. Каждый снимается на другой локации?— сцены незначительные, а посему не приходиться рвать жопу, выпячивая из себя невесть кого. Лишь чуть позже они встречаются, потому что Тунику вздумалось вот именно сегодня и ни днем позже, отснять ту самую вечеринку. К слову, оба благодарны, что никто не собирался вносить коррективы. Да и что могло пойти не так? Они ведь столько раз, во время прогона сцены, ни единожды отыгрывали этот момент; казалось, разбудите кого-то из них хоть в три часа ночи?— реплики будут отлетать от зубов, а действия доведены до идеала. Ничего не должно было помешать отыграть эту сцену с первого дубля. Разве что моральная заебанность, физическая усталость и блядская недосказанность.—?Камера! Мотор! Начали!На мгновение Девизорову показалось, что отблеск разноцветных диодов застыл, впрочем, как и все окраски. Он в этом кадре?— главная фигура, и требуется от него всего ничего: только прислоняться к стене, отыгрывая отрешение?— проще простого. Где-то на задворках подсознания, он отвешивает себе условный подзатыльник, когда губы смыкаются вокруг фильтра, а лёгкие дурманит от сигареты. Он давно бросил эту пагубную привычку, однако сейчас одна лишь тяга?— ни с чем не сравнимый кайф. Хотели в кадре обкуренного школьника? Получите?— распишитесь. Ещё одна затяжка. Последняя. Ведь после не будет ни мыслей о реальности, ни о том, что перед ним вовсе (не) друг?— лучший друг! Смешно. Он наблюдает за Самчиком с девизоровским прищуром. Федя. Сейчас он?— лишь жертва изощрённой манипуляции. Никаких Максимов! И это так просто: обмениваться ?дружескими? фразами, протягивая косяк, покуда в воздухе витает напряжение, которое весьма ощущается даже съёмочной группе.—?Люблю тебя, чувак,?— ложь. Он не любит?— лишь уничтожает, не акцентируя внимание на рукопожатие. Что есть для Дэна любовь, когда даже Максу это чувство кажется размытым, окутанным туманным дымом? Впрочем, как и между ними. Сейчас. Ладонь нежно, обманчиво ложиться вдоль острой скулы, от чего под кожей покалывает почти что болезненным импульсом.Самчику и вовсе не по себе. Им ведь никто не дал время на подготовку, даже несмотря на то, что до этого было уйма времени. Быть может, съёмочная группа решила, что это так просто: стоять, ощущая как из-за слабости тело норовит поддаться вниз?— лишь по этому, и вовсе не от того, что ощущение столь острое, словно они вернулись в прошлое. Его окутывает неприятным дежавю, ведь вскоре он вновь будет выбит из колеи обжигающей пощечиной.Время не тянется. Вовсе нет. Его попросту не существует, как и всего прочего, ведь взгляд затягивает?— Девизоров смотрит на Самчика так, словно Максим именно то самое. Быть может, он лишь имитирует невербальное общение, глазами пытаясь намекнуть о том, что пора податься и поддаться. Сейчас!Никто не думает о том, что в будущем эта сцена вызовет столь вопиющий резонанс; никому и в голову не придёт, что именно из-за взглядов будет рождено сотни теорий; никто и предугадать не мог, что всеобщее обожание, отчасти затаив в себе долю фанатизма, создаст отдельную вселенную. Сейчас же все было в их руках. Фигурально и отчасти реально. Вот только не настолько, чтобы напрочь забыть обо всем, послав к чертям сценарий. Они слишком устали. От всего. Каждый?— не желая, да и без сил противиться очередному.Как же, блять, невозможно удержаться, ведь сейчас Самчик точно никуда не сбежит, более того он уже медленно приближается, превнося свою лепту во всеобщий пиздец! никак иначе; и это сплошной катарсис, однако до чего же нужный; что для Самчика, что для Девизорова было необходимо освободиться ото всех эмоций. Но что делать, если за желанной душевной пустотой?— совершенно иная бездна?—?Черт бы тебя побрал, Максим. Я так не могу!Не просто нервный шёпот, от которого должно стать легче. Нет же, в горле застрял болезненный ком. Макс больше не тянет. Не в этот раз! И пусть придётся взять на себя вину за сорванный дубль; он вообще не думает о последствиях, скользнув рукой выше, зарывшись пальцами в волосы. Ближе. Наступая на Самчика, которого словно парализовало?— не меньше?— он лишь пятиться назад, обманчиво предполагая, что сумеет возвести между ними не пробиваемую стену.—?Что ты… —?да что Макс? Почему никто не останавливает? Отчего даже Максиму становится дурно лишь от одного дыхания, не говоря уже о том, что когда пальцы смыкаются на загривке, он напрочь забывает как дышать. Ему бы нервно выдохнуть ?остановись?, но, пожалуй, все звуки искажаются лишь от одной вспышки.Чёртово безумие?— иллюзия его памяти?— Макс не сможет забыть этот момент, который будет предаваться конфабуляции. И ему вовсе не страшно, невзирая на то, что горло словно удавкой затянуто. Он тоже не дышит, не думает. Ничего. И одновременно столь много. С первым прикосновением к чужим губам, скользит шальная мысль: не отпустит, вплотную прижавшись к Самчику всем безудержным естеством.—?Не думал ли ты о том, каково это: целоваться с парнем? ,?— невыносимо. Он ведь попросту не может держать язык за зубами, а сейчас и подавно. Каков процент того, что после подобного перформанса Девизорова попросту попрут из сериала, а Самчику придётся выплатить штраф? Такое ведь не предусмотрено сценарием, не так ли? Карма ведь вообще та ещё сука: ещё вчера ты лишь самоуверенно добивался нужного эффекта, дабы блеснуть на пробах, а сейчас...Максим и не думал, что понятие пропасти?— вовсе не фантазия больного; вот же оно, то самое, когда мозг попросту отключается и ты не можешь контролировать себя?— лишь отпустить. Всего себя. Вдохнуть поглубже. От Девизорова тянет никотином, но это, пожалуй, было наименьшей проблемой, ведь косвенно он вовсе не горчит, наоборот: окутывает кофейным запахом. Втянуть бы поглубже, вот только Максим позорно дрожит, цепляясь за плечи Девизорова, что для последнего скорее призыв к ответным действиям. Одно безобидное прикосновение, просто во имя попробовать, как же, ну-ну; легко находить для себя оправдание, пока кончик языка вертко напирает на чужие губы, скользнув вдоль внутренней стороны нижней. Выдохнуть вместе. С постаныванием. Самчик отвечает, а Макс не целует, ведь это что-то извне, словно ходить по тонкому лезвию?— и когда язык касается к острию зубов, и когда скользит по нёбу, невесомо кружа?— лишь бы не соприкасаться с чужим языком. Но поздно увиливать, словно этот поцелуй был неизбежным, материализуясь как что-то реальное тогда, когда они уже вовсю срываются. Их и вправду к чертям сметает дикой волной. И теперь Макс целует. Рьяно, без устали, с диким напором. Самчик попросту не успевает, зажмурившись до белых пятен перед глазами. Это до чёртиков остро?— отвечать взаимностью на каждое движение, одновременно понимая, что так быть не должно. Это неправильно; это мягко, невзирая на то, что напротив вовсе не девичьи губы; это сладко, пусть он и вправду горчит, как что-то внеземное; это до щемящего нежно?— удивительно, как при всем своём напоре, Девизоров именно целует, сминая губы да прижимаясь языком к другому языку.Пожалуй, для Девизорова все происходящее?— слишком; он ловит себя на мысли, что если не сумеет остановиться, то это грозит тотальному и бесповоротному вылету в сабвейс, и ему не хочется возвращаться на землю; он уже и не думает о съёмках?— лишь только о том, что будет, если он, слегка отстранившись, попытается вновь прильнуть к губам Самчика. Медленно, нехотя, он отдаляется с таким болезненным стоном, словно вот-вот потеряет что-то важное. А в следующую секунду они вновь разрушают между собой то стабильные, неопределённое, лишь потому, что никому не хочется остановиться. И это что-то больше поцелуя.Но когда придётся отстраниться, отступив друг от друга, словно пришибленные молнией, Самчик поймёт, что на съёмочной площадке никого.Никто так и не узнает о том, что произошло лишь спустя полминуты, аккурат к тому, как съёмочная группа, поняв, что сейчас дела вовсе не будет, оставит их наедине.К слову, Самчик и другое поймёт: думать о том, каково это: целовать парня?— ничто по сравнению с тем, каково это: целоваться в ответ. На губах ещё долго горчит привкус никотина и кофе?— этот запах словно въелся под кожу?— от него теперь не избавиться, да и не шибко хотелось. А чего же хотелось? Самчик напугано смотрит по сторонам, вот только не находит ответного взгляда.А Девизоров поймёт, что попал. Бесповоротно вляпался в такие проблемы, из которых невозможно выбраться. Хотелось ли ему отмотать время на несколько минут назад? Да ни в жизни! Вот только, что делать дальше? Уж явно не сливаться, как это сделал он лишь потому, что достигнув пресловутого состояния аффекта, Макс просто-напросто боялся того дурного после; он хорошо знал Самчика (или пытался себя в этом убедить), и сыт по горло его вечными мозгоебствами. Пожалуй, в этот раз и Макс мог позволить себе такую тупую модель поведения. Быть может, следует и вовсе не цепляться за этот эпизод?..Для всех это будет просто репетицией…