Два силуэта (1/1)

Макс зашел в дом, достал из холодильника пиво, и уселся на диван. И, будто не было визита к Юлии, стал снова думать о Марке, о Кае, обо всей этой истории. Странно, но почему-то его никак не отпускало. Будто он увидел в этом что-то новое. Или похожее на свое.Впервые подумал – кто прав и кто виноват. Кай, которого тупо бросили? Но ведь он знал, с кем связывается. С натуралом, имеющим семью. К тому же и ребенок родился. Почему он решил, что Марк гей? С другими же мужчинами он прежде не спал никогда. Только с ним. Такая вот химия возникла. Шиллинг вот тоже натурал. А спит только с ним. И что, Макс должен как и Кай – потребовать, чтобы Том ушел из семьи? Остался с ним? А с чего бы вдруг?Это Кай полюбил Марка, а Марк что-то ему ничего насчет этого не говорил… Но Кай решил, что Марк должен быть с ним, а если нет – то и в роли любовника не останется.А вот Макс – он же на такое согласен? На роль любовника. На редкие встречи. На долгие ожидания. Почему же он не чувствует себя униженным и заброшенным, встречаясь раз в месяц, а то и реже? Наоборот – рад этому и счастлив.Римельт улегся, задрав ноги на спинку дивана. И мысли о фильме потекли дальше, упорно крутясь вокруг собственной истории.Вот произошел разрыв между Каем и Марком. Кай, брошенный и оскорбленный в своих нежных чувствах, уехал. Это понятно. Он ему, Марку, себя всего доверил, а тот…Но Марк, почему он ничего не сделал, чтобы это исправить? Тем более, если понял, как ему дорог Кай. Вот Макс – обидел Тома, и что?Ну да, не кинулся тоже вслед сразу. Стыдно было…Но потом понял, что это все равно не жизнь. Нашел же в себе силы, и способ придумал. А так бы и сам мучился, и Том – с незаживающей раной…Макс представил, как молчал бы месяц за месяцем, год за годом. Изнывая от тоски и раскаяния, и все же отчаянно труся. Встречал бы Шиллинга на совместных мероприятиях, ловил бы его взгляд и боялся этого.И так несколько лет.(Макса даже в жар бросило от мысли, что сейчас, вместо того чтобы ждать своего ненаглядного Тома, лежал бы на этом же диване ко всему безучастным бревном)Он и так столько времени потерял…А всего-то надо было – перешагнуть через стыд и страх, и исправить все, что сломал в одну минуту.Получилось же?Так почему же Марк не смог? Столько лет, и все время боялся? А ведь мог же, пусть через месяц-другой, но все же отправиться на поиски своего Кая, и пусть бы тот также орал, и ругал его последними словами, как Том. А потом затих в его объятиях…Макса вдруг обожгло – как глупо все получилось… А ведь это фильм. А в жизни? Сколько людей из-за трусости и нерешительности теряют драгоценное время, возможности, и как следствие – дорогих и любимых людей?Ну хорошо, а если бы Кай – не простил? Да и пусть! Макс ведь тоже понимал, что вымолить прощение после того оскорбления невозможно. Но хотя бы сказать ?Прости!? – глядя в глаза. Пусть бы его послали к чертовой матери и дальше, но хотя бы попытаться исправить, попросить прощения, донести до человека, что это было страшной ошибкой, сгоряча, жестоко и необдуманно.Сказать – а потом пусть хоть убьет, хоть дверью хлопнет.Но носить в себе это год за годом… Закрыл глаза и подумал – как же здорово, что все вернулось. И Том уже скоро приедет. И улыбнется своей детской улыбкой. И может быть обнимет его, привстав на цыпочки. А Макс обнимет его в ответ, а потом…Римельт повернулся носом к спинке дивана и задремал, успев подумать: ?Интересно, как Лакант со сценаристом выкрутятся из этой ситуации? Не так все просто получается, как на первый взгляд.А то – встретились, расцеловались, и больше никогда не расставались. Если бы так в жизни было?.***В дверь настойчиво звонили, и Макс сквозь тяжелую дрему подумал, кого там черти принесли. Никто сюда не должен прийти… ТОМ!!!Римельта с дивана как ветром сдуло. Открыл дверь, и действительно увидел на пороге Шиллинга.Том подмигнул ему и улыбнулся:?Спишь, что ли? Я уже хотел обратно ехать?Макс спросонья обалдело смотрел на него, оглядывая с головы до ног.Узкие черные брюки, узкая белая рубашка с узким черным галстуком. Широкого из всего этого был только ремень на плече, на котором висела огромная черная папка. Шиллинг в таком виде был похож не то на стажера-консультанта, не то на студента-архитектора. ?Ты откуда такой красивый?? - Римельт улыбнулся, чувствуя, как отступают мысли, от которых за эти часы буквально распухла голова.Том, стягивая ремень с плеча, пояснил: ?А сегодня решили в музее поработать.* Ну, чтобы я с мольбертом посидел, навыки освежил. Но там какая-то экскурсия приключилась, пришлось сворачиваться. На другой день перенесли. А эскизы вот с собой забрал. Так что я пораньше освободился. Не знал, что ты спишь тут, а то бы позже приехал?.?Да что ты! Это же здорово…? - Макс взял у него папку, величиной едва ли не в половину самого Шиллинга, положил на столик. Том посмотрел на него смеющимися глазами, потом шагнул ближе, обнял за шею, привстав на цыпочки, и поцеловал Макса в разъехавшиеся в улыбке губы.И Римельт, растаявший от этого теплого жеста, сжал его в объятиях и шепнул в маленькое ухо: ?Здравствуй, сокровище…?***Том ушел в ванную, и сквозь шум воды из-под крана стал о чем-то говорить.Макс, который ни слова не мог разобрать, подошел к открытой двери, встал в проеме, и какое-то время наблюдал за Шиллингом, старательно моющим руки. Полюбовался им, непривычно оживленным, потом сказал: ?Я ни слова не понял. Повтори еще раз??И Том, вытирая руки, начал снова:- Я хотел вот о чем спросить… Я ведь не первый раз здесь, а как же те, кто рядом живет? Не возникнет у них вопросов? Или до сих пор другие дома пустыми стоят?- В основном так и есть, но вот месяца два назад у меня соседи появились. Как раз в том доме, мимо которого ты проезжаешь.- А, да! Я обратил внимание – там розы появились в глубине двора. Красивые…Том помолчал, потом спохватился: ?И как они, не любопытные, твои соседи? Ну, ты меня тоже пойми…?Они уселись прямо на кухне, Римельт сказал, что ему лень таскаться к холодильнику за пивом, а здесь – все под рукой.?Да ты не переживай, - Макс усмехнулся, - Они сами всех боятся. В агентстве, где я дом оформлял, такие правила существуют – особые. Ну, может это некоторое нарушение общепринятой практики… В общем, поскольку здесь дома в основном для тех, кто ищет покоя и уединения, то тем, кто собирается покупать дом, сообщают общие сведения о тех, кто с ними будет жить по соседству. Не всю информацию конечно, но так, чтобы имели представление. Люди ведь разные есть… Кто-то не хочет с арабами жить рядом, кто-то с неграми, кто-то с геями. Вот они, кстати, теперь мои соседи?. Том удивленно посмотрел на него: ?Серьезно? А как ты узнал???Ну, тех, кто уже живет здесь, тоже извещают. Мне любезно позвонили и сообщили, что в скором времени рядом поселится пожилая гомосексуальная пара из Восточной Европы. Что люди они необщительные, и вряд ли будут искать знакомства. А еще мне мягко намекнули, что едва ли они будут рады чьему-то дружественному визиту. Ну, я примерно догадываюсь, почему. Восточная Европа – не Западная, там не так просто жить подобным парам. Кто знает, что им пришлось пережить там у себя…??Хмм… интересно. Значит, и о тебе им тоже что-то сообщили?? - спросил Том.?Ну, думаю, примерно следующее: Одинокий белый мужчина тридцати с небольшим лет, немец. Ну, как-то так. Почему обязательно должны уточнить, что белый? Ну, я уже говорил – здесь толерантность на втором месте после соблюдения предпочтений клиентов. Это не афишируется, но очень ценится – наверняка знаешь, что не будет никаких неприятных сюрпризов в виде арабской семьи с восемью детьми или рок-звезды с постоянными шумными вечеринками??А если вот захочет рок-звезда непременно здесь дом купить?? - заинтересовался Том, обшаривая взглядом непривычно пустой стол в поисках своего любимого печенья. Но вместо него был только тот самый флакон ?с охлаждающим эффектом? (с прошлого раза здесь остался, наверное, подумал Том).?Ну, я так понял, что у агентства не только этот участок Берлина. И потом, звезды ведь тоже понимают – хочешь отрываться, покупай владения с прилегающим участком леса – и шуми там, сколько влезет. Никто не любит беспокойных соседей?.Шиллинг потянул узел галстука, чтобы ослабить его, и Макс поспешил помочь: ?Да сними ты его… Такая жара, а ты в галстуке. Модник?. Растянул петлю, стащил галстук через голову. Начал расстегивать пуговицы на его рубашке.- Это тоже, чтобы мне не жарко было?- Конечно… Тебе и в брюках наверное неудобно…- Римельт, дай хоть пиво допить спокойно!- Тебе бы только выпить. Я тебя целую вечность не видел, а тебе только пиво и надо.Все же ухватил Тома за пояс, пересадил его со стула к себе на колени. Странно – несколько часов назад на этих же коленях сидела молодая цветущая женщина, которая (Макс это сразу понял) только и ждала, чтобы отдаться ему. Но единственное желание, которое возникло у него в ответ – чтобы она поскорее слезла с него.Сейчас же на его коленях сидел мужчина, который ворчал, что ему не дают спокойно выпить, ни на что не намекал, и никаких сексуальных бретелек на нем не было. А голова от него кружилась…Римельт потерся носом о его рубашку, ощутив целый букет запахов: нагретой кожи, парфюма, табака, и даже какой-то краски.Ошалев от этого тела и ароматов, исходивших от него, стал водить по его груди и плечам лицом, урча от нетерпения.?Я соскучился, Том… Очень?Шиллинг внимательно посмотрел на него, допил остатки, поставил бокал на стол, усмехнулся и шутливо ткнул Макса пальцем в лоб: ?Ну да… Мне, значит, только пиво и нужно. А тебе – лишь бы только потрахаться…??Какой ты грубый, Том… - ласково произнес Макс, - И какой же ты очаровательный, когда грубишь…?Привстал вместе с Томом и неожиданно мягко опустил его животом на стол.?Ты что делаешь? – ахнул Шиллинг, - я же пошутил тогда, насчет этого…??А я не шучу, - Макс просунул руку ему под живот и начал расстегивать ремень и брюки. Том попытался освободиться, но Макс, смеясь, прижал его к столешнице.?Не трепыхайся, Том. Ты думаешь, я зря столько лет тренируюсь? Сейчас так зафиксирую – шевельнуться не сможешь?. Том и сам это уже понял. Дернулся пару раз, но тело было будто в тисках. Свободными были только ладони, которыми он уперся в гладкую поверхность. Да, его Макс не зря тренировался… Сильный, страстный – такому отдаться одно удовольствие. Но не на столе же, в самом деле… (тело совсем не возражало, но эстет в Томе еще слабо сопротивлялся)?Можешь пошуметь, если хочется, все равно никто не услышит - предложил Макс. Склонился к Тому, и, поцеловав мочку уха, шепнул – Мы просто поиграем…? Похоже, ему эта затея ужасно нравилась. Он уже стянул с него брюки до колен, и зашуршал своей одеждой.?Ну, Римельт… В игры решил поиграть? А вот ни слова не скажу? – решил Том.Макс снова наклонился к его уху: ?Ты меня извини, но можно я без резинки? Мне так понравилось в прошлый раз…??Нет, вы посмотрите, что делается, - подумал Том, чувствуя холод смазки – Когда-то уговаривал, в глаза боялся смотреть, и вот… На кухонном столе и без резинки?Между тем Макс расставил ноги пошире, перегнулся через него, ухватившись обеими руками за противоположный край стола и заявил:?Ну, теперь кричи, Том. Я тоже кино смотрел. Это тоже… классика жанра? И въехал в него резко и сразу на всю длину. Том, твердо решивший молчать как разведчик на допросе, неожиданно для самого себя заорал в полный голос, но не от боли, а от неожиданности. Ему показалось, что сейчас он или порвется, или рассыплется под этим напором.?Отлично… Как же ты сексуально кричишь…? - Макс от всей этой сцены получал невероятное удовольствие, а задравшаяся белая рубашка Тома, съехавшие к туфлям брюки и чудесная округлая попа – просто сводили с ума. Сильно и ритмично двигаясь, Макс провел ладонями по гладкой спине, и запустил пальцы под рубашку, ощутив теплую, влажную кожу. Пригнулся к спине Тома, вдохнул его запах. Божественно… Провел языком по ложбинке позвоночника от поясницы вверх. Вкус легкого пота опьянил его, и Макс стал покусывать нежную кожу, от чего она сразу покраснела.Том сдавленно вскрикнул – ?Не кусайся, больно же!..??Да я тебя сейчас вообще съем…? - с этими словами Макс вышел из него, и перевернул на спину. Один за другим скинул с его ног туфли, упавшие со стуком в разных местах. Стянул болтающиеся брюки, бросил на пол. ?Опять все собирать придется…? - мелькнуло у Тома, а потом Макс снова вдвинулся до упора, и Том, забыв обо всем, уже чувствуя растекающийся жар по всему телу, беспомощно поехал рубашкой по гладкому столу. Макс прижал его ноги к своим бокам, и Том сцепил их у него на талии. Римельт порадовался, что когда-то заказал такой широкий и прочный стол, хотя вроде гостей не предвиделось… Вот и пригодился. Даже с места не сдвинулся.А это было важно - не отвлекаться на какой-то там стол. Потому что губы Тома, приоткрытые и пухлые, бесконечно желанные - были совсем близко. А еще невозможно было оторваться взглядом от его порозовевшего и запрокинутого в сладком напряжении лица. Как же Макс любил эти моменты – красивый, любимый, и принадлежащий сейчас только ему обожаемый строптивый Шиллинг…Римельт, склонившись, стал целовать шею и ключицы, и протестующее замычал, чувствуя, что сейчас кончит. ?Нет, только не сейчас… Не хочу… Ну еще немного…? Сунул руку между их телами, запоздало решив помочь Тому – чтобы одновременно с ним на несколько секунд слегка умереть от счастья.Макс попытался замедлиться, но горячий вращающийся ком в животе становился все тяжелее, будто накручивая на себя невидимые нити, тянущиеся от бедер и ягодиц к паху.Почувствовал, как ноги на пояснице сжались так сильно, что стало больно ребрам (ох уж эти быстрые сильные ножки Шиллинга), горячие руки крепко обхватили его за шею и потянули к себе, и Том перехватил своим ртом стон Макса, вобрав его вместе с поцелуем. И даже провел языком внутри его рта, будто слизывая остатки этого стона.А потом, приподнявшись, приник к телу Макса животом, при этом сжался весь внутри так, что Макс едва смог сделать последние движения. И Том, чувствуя в собственной тесноте эти последние настойчивые толчки, задрожал, когда острое наслаждение перехватило дыхание и на несколько секунд оглушило его.Чувствуя, как выжатый до последней капли Римельт изливается в него, Шиллинг облизнул губы и обессилено откинулся на поверхность стола, как сытый вампир.Римельт, тяжело дыша, лег сверху, уткнув голову в грудь Тома. И, слушая его колотящееся сердце, закрыл глаза.?У меня спина просто онемела… - через какое-то время подал голос Том, - Помоги мне встать с этого разделочного стола?. Макс рассмеялся, подхватил его, и легко подняв, взял на руки. Сочно чмокнул в пухлые губы: ?Шиллинг, разве можно мужчине быть таким вкусным?..? - и поставил его на пол. Том, натягивая трусы, что-то бормотал себе под нос, и Макс заметил, что у него слегка дрожат ноги. ?Крепко же я его прижал…? Положил руку ему на плечо, чтобы извиниться, и Том поднял на него вопросительный взгляд.Как всегда понял все без слов, улыбнулся и прижался к его рту еще горячими, не остывшими от страсти губами. ?Том, целоваться с тобой – это отдельный вид секса", - хриплым голосом произнес Макс, когда они наконец оторвались друг от друга. Придерживая его за плечи, другой рукой еще раз медленно и будто запоминая, провел рукой по затылку, спине, обхватил попу и прижал к себе. Будто отпечатывая Тома на своем теле. На память. Наконец они перешли в комнату, и сели рядом на диване. Уже подползли сумерки, но Макс не стал включать свет, дожидаясь, когда загорятся фонари на лужайке. Шиллинг закурил, и Римельт, который никому не позволил бы курить в своем доме, не в первый раз подумал – как приятно пахнет дым от его сигареты.Макс сидел в счастливом оцепенении, прислушиваясь к своему телу, в котором еще ныло и подрагивало в самых глубинах послевкусие недавнего удовольствия.Он старался не думать, что Том через какое-то время уедет, оставив ему запах сигаретного дыма, ощущение тепла своего тела и нежный, мелодичный голос, который еще долго будет мерещиться Максу в этих стенах.И теперь это чувство ни с чем несравнимой радости, которую он получал с Томом – глядя в его глаза, слушая его голос, обнимая тонкое любимое тело, нужно будет растянуть как-то на весь предстоящий месяц. К тому же снова нужно было лететь в Америку. Так не хотелось…?Макс, ты говорил, что тебе нужно снова уехать из Германии?? - неожиданно спросил Том, будто услышав его мысли.?Да, на следующей неделе? ?А… надолго? Когда ты примерно вернешься?? – Том курил, внимательно разглядывая огонек на кончике сигареты.?Ну… пока точно не знаю. Даже не могу ничего сказать. А почему ты спрашиваешь?? – удивился Макс, потому что прежде Том никогда не интересовался этим. Частота их интимных встреч не менялась, и Римельт давно принял все условия. Ведь когда-то он и мечтать о таком не мог.Том, продолжая изучать свою сигарету, помолчал, а потом, так же не глядя на Макса, сказал странным, будто задумчивым голосом:?Макс… Как ты думаешь, почему я, взрослый семейный мужчина, рискуя своей репутацией и карьерой, приезжаю к тебе примерно раз в месяц, и позволяю тебе делать со мной всё… что ты делаешь со мной, м?..?Римельт растерянно молчал, не зная, что ответить на этот, в общем-то, простой вопрос. Том вздохнул, и, посмотрев ему прямо в глаза, медленно и даже как-то печально произнес:?Как же трудно любить мужчину… Особенно такого бестолкового?Макс открыл рот, собираясь отреагировать на ?бестолкового?, и вдруг до него дошел смысл слов, сказанных Шиллингом.Он схватил его за плечо, впившись взглядом ?Это правда? Ты… меня любишь??И Том, опустив голову, медленно кивнул ?Да...??Г-г-г-господи! – вдруг начав заикаться, Макс притянул его к себе, целуя все подряд - щеки, нос, глаза. Сжал с силой, и зашептал в ухо:?Том... Да, я наверное бестолковый… Я не знаю, как долго это все продлится и чем закончится, но я так счастлив с тобой – каждый раз, каждую минуту…? - и вдруг, уткнувшись в узкое, какое-то детское плечо, расплакался, как ребенок.Шиллинг обнял его одной рукой за шею, а второй стал гладить стриженый затылок и вздрагивающие плечи. Прижался к его голове щекой, и тихо произнес:?Да, Макс… Я тоже не знаю, как долго все это будет. И я тоже счастлив и спокоен здесь, с тобой. Каждый раз, каждую минуту…?На улице окончательно стемнело, и на лужайке зажглись фонари, освещая комнату и двух мужчин в ней. И в этом мягком свете отчетливо были видны их силуэты: одного – худенького, почти подростка. И второго – крупного и сильного, который уткнулся в того, что меньше ростом, продолжая всхлипывать, но уже всё реже, реже… и наконец, затих.