1 (1/1)

В детстве Томозо часто помогал матери готовить, почему-то его увлекает сам процесс – но не создания из нескольких ингредиентов одного блюда, ему нравится шинковать овощи, стараясь сделать это как можно тоньше и аккуратнее. Нравятся запахи, вид сырого мяса и рыбы. А к конечному результату он относится с равнодушием. С тех пор, как он стал жить с Такааки, готовка превратилась в почти испытание, и угодить парню – настоящее достижение. Казалось, что Таа специально издевается,критикуя даже обычный рис. Даже в таких обидных случаях Томо не сдается. Утренний ритуал – завтрак. Под пристальным взглядом Таки вообще что угодно трудно делать. Зная, что он смотрит в спину, сосредоточенно нарезать фрукты удается с трудом. Руки не слушаются, а нож всё норовит соскочить. Таа по-утреннему меланхолично пьет кофе собственного приготовления и лениво листает лекции, готовясь к сегодняшнему экзамену. Томозо же не до того, насчет учебы он редко волновался, а сейчас и подавно – накормить Такааки является первостепенной задачей. Да так, чтобы ему понравилось. Что-то вроде вызова самому себе. Таа протяжно зевает и потягивается. Он прислушивается к мирному постукиванию ножа по разделочной доске, окидывает взглядом не слишком-то одетую фигуру напротив, задержавшись на распущенных черных волосах, острых плечах и обнаженных ногах. По утрам Томо не спешил одеваться, да и вообще дома предпочитал минимум одежды. Удобством прикрывал явную провокацию. – Готов к экзамену? – Спрашивает Така, хотя прекрасно знает ответ. – Конечно, – Томозо пожимает плечами и, повернув голову, самодовольно улыбается, – я же готовлюсь, а не по барам шляюсь. – Мистер Умник, – фыркает парень, на что слышит уже откровенный смех, а после и приглушенный вскрик. Со злостью выругнувшись, Томозо отходит к раковине и, включив воду, подставляет под струю руку. Нервно дергается, когда Таа подходит к нему и, обняв со спины, кладет голову на плечо, интересуясь произошедшим. – Ерунда, – недовольно комментирует, пытаясь отстраниться, но уйти ему попросту некуда. Вода быстро смыла кровь, и Таа наблюдает уже чистый бледно-розовый порез на пальце. И вправду нечего серьезного. – Я принесу аптечку, – поцеловав Томо в висок и проигнорировав его возмущение, он уходит в ванную. Подобные мелочи – ничто по сравнению со шрамами на спине любовника, оставленными рукой Таки, да и боль ему нравится. Только приятного в них все же мало, и Такааки это понимает. – Не надо, забудь, – отмахивается, вырывается, не позволяет к себе прикасаться, но Таа настаивает на своем. Обрабатывает ранку и, заклеив ее пластырем, касается руки губами, чем вызывает новый взрыв неправдоподобного недовольства и смущения. Просто за ним весьма любопытно ухаживать, зная, что Томо нравится, но он ни за что в этом не признается. Томозо тут же возвращается к своему занятию, тихо поблагодарив за заботу, в которой, в принципе, не нуждался. Его равнодушие к травмам и трепетное отношение к совместным завтракам... Снова приникнув к его спине, Таа не встречает сопротивления и внимательно следит за тем, что делает Томозо. И через некоторое время усмехается. – Ты точно верно выбрал направление? Хирургия? – А ты во мне сомневаешься? – Если честно, да. Томозо останавливается и хмурится. Тогда Така отбирает у него нож и перекладывает в другую руку. – Прекрати подавлять в себе левшу. Так ведь намного удобнее, да? Некоторые причуды этого парня действительно опасны, в первую очередь, для него самого. Мазохист во всех смыслах. Но любит Такааки и чаще прислушивается к его советам, чем идет наперекор. – Не мешай мне, а то и тебе достанется, – вздохнув, он толкает блондина локтем, за что тот мимолетно гладит его бедро. И нож остается в левой руке. – Поторопись, – хватает со стола сигареты и отходит к окну, – если ты не забыл, я все еще голоден.