Часть 5 (1/1)

POV Violet—?Сиди спокойно!—?Я пытаюсь, но ты щекочешь мою шею!Я сижу перед зеркалом в гостиничном номере, пока Перл укладывает мои волосы. Сначала он настаивал на том, чтобы просто отрезать мои волосы, прежде чем выпрямитель включился.Теперь он накручивает красивые, мягкие волны, которые спадают на мои плечи, и я думаю, может быть, мне не нужно надевать парики каждый раз, когда я выступаю. У Перл безмятежное выражение лица, он выключает фен и наклоняется ко мне, чтобы полюбоваться своим творением в зеркале.—?Я выгляжу отвратительно, Перл, ты ведьма.—?Согласен, ты выглядишь мило.—?Мило? Просто мило? Ты, грязная шлюшка.Я сажаю его на свои колени, хорошенько шлепая его по заднице.—?Я бы поцеловал тебя, но тогда испорчу твой макияж,?— говорит он,?— ты готова к выступлению, Мисс Чачки,?— он усмехается, и я усмехаюсь в ответ.Я позволяю ему слегка смазать мою помаду, пока мы едем в такси.*Я просыпаюсь, открываю глаза, и две секунды нахожусь в блаженной неизвестности, а затем две секунды смятения, ведь это чужая холодная постель, чужая белая комната. А дальше сойдёт мой крик, идущий прямо из глубины моих лёгких.*Кёртис держит меня за руку в машине, которую ведёт его муж Патрик. Фейм выглядит так, будто он плакал всю ночь и весь день, обычно безупречное лицо покрыто красными пятнами, мешки под глазами, волосы в беспорядке, но одежда по-прежнему идеальна?— узкие чёрные джинсы, рубашка и кожаная куртка.Я мог бы надеть и одеяло, мне все равно.Кёртис держит мою руку, и я не видел его таким беспокойным никогда. Я никогда не видел, чтобы он так волновался.О чем ты волнуешься, Фейм? Не осталось ничего, о чем можно беспокоиться. Мой рот закрыт, словно я выпил клея.—?Он совсем не страдал, Вайолет. Доктор сказал, что все случилось очень… быстро. Это утешает, ведь так? Ты меня слушаешь, Джейсон?Я замечаю, как странно двигается рот Фейм, когда он говорит. Я цепляюсь за эту незначительную деталь. Что-то не так.—?Патрик, милый, помоги мне. Это как разговаривать с чёртовой картиной.—?Может попробуешь говорить меньше, дорогой? Дай ему время,?— спокойно говорит Патрик, все ещё глядя на дорогу.Фейм прячет лицо в своих руках и мотает головой.Я пытаюсь сжать его колено.—?Я слушаю,?— хриплю я, но кажется, будто кто-то редки мой желудок и разрывает мои кишки.Фейм неожиданно реагирует, бросается ко мне, заключает меня в свои объятия, пускаясь в плач. Я хочу обнять его в ответ, но мои конечности не двигаются.Когда он немного успокаивается, я снова пытаюсь говорить.—?Мне понадобится больше этих таблеток.*Кёртис садится за кухонный стол и ставит передо мной стакан воды. Затем он даёт мне две белые таблетки. Я проглатываю их немедленно, запивая водой.Время ускользает куда-то за пределы моего сознания, и я вдруг сижу перед наполненной тарелкой: кусочек лосося с лимонной цедрой, чёрный рис, салат. Фейм приземляется на стул рядом со мной, кладя свою ладонь на мою.—?Съешь что-нибудь, пожалуйста. Не нужно голодать.Я поднимаю вилку, и мои руки начинают двигаться на автомате. Я жую рыбу и салат, не пытаясь распробовать вкуса.—?Патрик поехал за твоими вещами,?— говорит Фейм.Из квартиры Перл, не сказал он. —?Ты останешься у нас на пять дней, хорошо?Потому что Перл мёртв. —?Менеджер перенёс наше шоу, как мы и договаривались.И исключил из него Перл, потому что он умер. —?Ты сможешь вернуться к выступлениям, как только тебе станет лучше.Сейчас у тебя несчастье, ведь Перл умер. —?А сейчас, ради бога, продолжай есть.Я откусываю ещё немного, чувствуя себя пойманным животным, за которым Фейм внимательно следит.—?Могу ли я принять таблетки сейчас? —?спрашиваю я, откладывая столовые приборы. Кёртис смотрит на меня так, будто все намного серьезнее, чем он предполагал.—?Джейсон, дорогой, я уже давал тебе таблетки, как только мы пришли сюда, помнишь? Они скоро должны начать работать.—?Я знаю. Я имею в виду целую баночку.—?О, нет, милый, я не могу этого сделать.—?Почему? Почему, если я просыпаюсь посередине ночи и нуждаюсь в них?Фейм защищается от моего безумия, складывая свои руки на груди.—?Тогда разбуди меня и попроси их у меня.—?Ты не моя чертова мать, Кёртис.—?Нет, но сейчас я отвечаю за тебя и за состояние, в которым ты находишься, поэтому, пожалуйста, остановись. Мне не нужен ещё один мёртвый друг.Глаза Фейм холодны и неподвижны, и эти слова были бы, как пуля в сердце, но, к счастью, я чувствую, как Ксанакс в моей крови уже выполняет свою работу.О, и у меня нет сердца.—?Фейм,?— говорю со скукой в голосе,?— просто отведи меня спать.Чувствую, как он гладит мои волосы, и слышу, как он тихо шепчет мне что-то, пока я не засну.*Когда я просыпаюсь, мне кажется, что это не похоже на фильм, который я смотрю.С каждой секундой я чувствую себя все хуже и хуже, лёжа на кровати, глядя в потолок.Через несколько минут становится так больно, что мне становится больно дышать.Я выползаю из постели на четвереньках и некоторое время остаюсь на полу, запуская воздух в мои лёгкие, прежде чем могу встать. Я держусь за стены, выходя из спальни в коридор.Сколько времени прошло с тех пор, как я уснул? Я понятия не имею, я не хочу знать, мне это не нужно. Я просто хочу больше Ксанакса, чтобы суметь уснуть.Ночь прошла. В доме ужасно тихо, и скоро я понимаю, почему.Фейм не дома. И его муж тоже. Я зову их по именам, но голос слишком слаб, чтобы кто-то мог услышать меня. Заглядываю в их пустую спальню, вижу аккуратно заправленную кровать, раскрытые шторы.Хранитель моих таблеток бросил меня.Я борюсь с желанием упасть на пол, свернуться в клубок и заплакать. В отчаянной попытке я пытаюсь найти свой телефон, потому что я никогда не найду баночку Ксанакса самостоятельно.На кухне есть чёрная сумка, оставленная на одном из стульев. Она слегка приоткрыта, так что виднеется белая ткань. Приближаясь, я уже знаю, что найду там. Ужасное чувство в моем желудке подсказывает, чего именно мне ожидать.Тук-тук. Что за ужасный шум? О, это моё глупое сердце, все ещё бьющееся.Я открываю сумку и позволяю ткани скользнуть на пол.Бывшая белая шуба Перл теперь испорчена, грязна и разрушена. Она окрашена в чёрный, как асфальт, цвет, и в темно-малиновый, как кровь. Пахнёт засохшей спермой, старым потом и множеством, множеством ошибок.Мой желудок так быстро работает, что я едва успеваю добежать до раковины, прежде чем меня вырвало. Вкус кислоты наполняет мой рот, из глаз текут непроизвольные слёзы, но все в порядке. Я заслужил это, и многое другое.На кухонном столе стоит полупустая бутылка микстуры, так что я выпиваю все, что осталось, пытаясь избавиться от ужасного вкуса во рту и тупой боли, разрывающей мою грудь. Затем я беру грязную шубу и направляюсь в кровать гостевой спальни Фейм.Я и мех пытаемся заснуть, вспоминая все хорошие моменты, что у нас были. Как мы были молодыми, как усердно мы работали, как усердно развлекались, любили и ненавидели, и как мы не сможем делать подобного больше.Время течёт медленно, как пытка.Я все ещё не могу плакать.*POV MaxПервое, что поражает меня, когда я вхожу в дом Мисс Фейм?— это запах. Он свежий и легкий, но в то же время искусственный, словно кто-то пытается скрыть что-то мертвое, умирающее.—?Макс, милый, остановись на секунду пожалуйста,?— Кёртис протягивает руки, останавливая меня от незамедлительного поиска Джейсона. Это, наверное, первый раз, когда я вижу Фейм, выглядящего настолько плохо. Его лицо, выточенное богами, впавшее и серое от недосыпания. Его волосы, кажется, нуждаются в хорошем кондиционере, у его кашемирового свитера есть дырка на рукаве. Когда он встретил меня в аэропорте, мы не сказали друг другу ни слова, просто молчаливо обнялись в течении нескольких долгих секунд, прежде чем он начал трястись и плакать в мою шею.—?Он… я не хочу, чтобы ты надеялся. У тебя ещё долго не будет беседы с глазу на глаз с Джейсоном, понятно? Я делаю все возможное, но я не чудотворец. Он не разговаривает со мной.—?Не говорит? Ты имеешь в виду… вообще?—?Он отвечает на прямые вопросы. В основном,?— Кёртис потирает свои виски, часто моргая,?— мне нужно поспать. С тобой все будет хорошо, да? Прости. Джейсон в гостевой спальни, надеюсь, спит,?— он похлопал меня по руке и оставил меня в коридоре, дышать бесплодным запахом воздуха.Дверь спальни открыта. Занавески зашторены, не пропуская дневной свет, поэтому все размыто, тускло и тихо.Если я думал, что моё сердце разбилось, когда я услышал о смерти Перл, я был таким глупым. Я был глупым, ведь то, что я вижу в этой спальне?— именно это действительно разбило моё сердце. Это ужасно. Это душит меня.Ковры разбросаны, но чисты. Джейсон, бледный как снег, спит, но, по-видимому, ему беспокойно, он хаотично трясётся, делая небольшие резкие движения. Он свернулся в клубок вокруг большого белого куса ткани, который выглядит, как грязная шуба.Я не понимаю.Единственное, чего я хочу, единственное, чего я хотел, когда услышал эту новость, это крепко обнять Джейсона и не отпускать его. Я хотел защитить его от этого ужасного опыта, я хотел быть его проводником через жизнь и смерть, через все хорошее и плохое. Когда я сажусь на край его кровати, наблюдая за тем, как его худая грудь опускается и поднимается, я понимаю, что не могу. Это больше не то, чего я хочу.Этого никогда не должно было случиться. Я был зацикленным на себе, ужасным эгоистом. Я слегка прикоснулся к ноге Джейсона через одеяло, и он дернулся. Когда я убираю руку, он торопливо поднимается, озираясь в недоумении, прежде чем устремить на меня темный, мучительный взгляд.В нем ничего, кроме боли и пустоты. Ничего, кроме пустоты, которая пытается полностью поглотить меня, снова, и я балансирую на крае, готовый опрокинуться.—?Макс?Джейсон двигается ко мне. Я прыгаю в пустоту с головой.Я быстро анализирую ситуацию. То, что я потерял, никогда не было моим. Это было чем-то хрупким, мимолетным. Это была слегка завуалированная белая ложь.Иногда от Вайолет пахло одеколоном Перл, и я принимал это. Все, что у нас с Вайолет было, это несколько слов, прошептанных между подушками и несколько стонов, которые мне удалось вырвать из него.Я был так глуп, думая, что смогу одомашнить Вайолет. Когда я удерживаю его, кожу и кости, он, как никогда прежде, чувствует себя дальше от меня.*POV VioletМеня когда-то любили.Тогда я не осознавал этого, но я был любим.Мне была показана привязанность. Меня обожали, ласкали, целовали, любили. Обо мне заботились. На моих кровоточащих от туфель ногах были лечащие пластыри, на моей безумно красной и опухшей от корсета коже были поцелуи.Моя причёска была сделана талантливыми руками, в дымной примерочной.У меня были танцы, заимствованные куртки, общая еда, общее одурманивание.Я вызывал ревность, горечь, ярость, но также доброту и мягкость.Никогда не было такого чувство, о котором бы писалось в поэзии. Это не было измерено количеством красных роз на моем комоде, речами или драматическими жестами, но это было настоящим чувством, и оно было моим. Нашим.Меня когда-то любили, и я любил взамен.Больше нечего сказать.Кёртис находит меня в пустой ванной в два часа ночи, когда я играю с лезвием с онемевшими, кровоточащими руками.*Я так одинок, так одинок.Фейм спрятал все лезвия, ножницы и ножи. Они все изменились, следят за мной, убеждаясь, что я ем, пью воду, принимаю душ, сплю, а потом опять сначала.Все дни и ночи сливаются в один. Я сплю, завернувшись в грязную шубу, к которой никому не позволяю прикасаться.Я разбиваю стакан, и осколком оставляю яростные красные следы на моих бёдрах, где никто не видит.К сожалению, я все ещё дышу.*Я знаю, куда они везут меня.Никто больше не произносит ни слова при моем присутствии, если это не направлено на меня, тогда это либо ободрение, либо беспокойство тем, что я недостаточно ел. Макс продолжает спать в моей постели и давать мне таблетки, когда я просыпаюсь по ночам.Я беру таблетки, замолкаю и забываю о своей боли.Я ненавижу себя за то, что чувствую эту боль.Ранее утро, и они дают мне новую одежду. Джинсы и бежевая футболка заменяют мою пижаму, моя старая джинсовая куртка продолжает защищать меня от холода. Позже, в гостиной, я вижу, что Патрик и Фейм целуются на прощание так, что я нахожу это неприличным, но все же не могу перестать смотреть. Они заставляют биться моё сердце так, что это причиняет боль. Думаю, я почти чувствую это.Макс берёт меня за руку и ведёт к машине. Я позволяю вести себя, усаживать в машину, обнимать. Все туманно и размыто.Кёртис и Патрик складывают три чемодана в багажник, и мы уезжаем.Мы останавливаемся в аэропорте, и я знаю. Я знаю, куда мы направляемся.Я коротко смотрю на пункт назначения в посадочном билете. Фейм надавливает на мою руку, и я хочу бросить это, но я должен держать мои таблетки. Я знаю это с того момента, как они разбудили меня.Я никому не говорю, но я знаю, что мы отправляемся на похороны.