Г - Гнев (1/1)

Легко любить человека за его достоинства. За красоту, доброту, хороший нрав или какие-либо ещё привлекательные качества. Значительно труднее любить того, в ком мед прекрасных черт щедро разбавлен дегтем отвратительных и раздражающих качеств. Да что там, в Ланосте дегтя было куда как больше меда…Киэльнод Криши, как он сам с удивлением понял, относился к той категории людей, которые любят именно второй типаж, за что себя же иногда и ненавидел, но недовольство высказывал, скорее, по привычке, нежели действительно по поводу.Ланосте прекрасен внешне и с этим не сможет поспорить никто, даже самые ярые ненавистники этого человека. Председателя можно было бояться, ненавидеть, но отрицать его красоту было нельзя. Если бы к прекрасной внешности прилагался и такой же характер, то Ланосте бы уже давно разорвали на сувениры многочисленные фанаты. Реальность же была иной и фанатов числом было меньше, да и подойти к своему кумиру решались далеко немногие. И, пожалуй, это было одной из причин, по которым Киэль характер своего любовника ценил и иногда даже любил. В совсем уж редкие моменты.Характер Ланосте не портил, но лишь красил выдающуюся внешность и, наверное, будь его характер другим, то одна лишь красивая оболочка так людей не цепляла бы. Лёгкая надменность, поразительная хитрость, невообразимый ум, невероятная гадливость и не влезающая ни в какие рамки расчетливость делали этого человека именно тем, кем Криши восхищался и кто его раздражал одновременно. Но была и другая черта, известная немногим. Со своим чудовищным самоконтролем гнев свой председатель показывал редко, так что требовалось нечто совсем уж из ряда вон, чтобы Ланосте сорвался. А в гневе он был демонически красив. Правда, мало кто из свидетелей сумел бы подметить эту деталь, больше занятый мыслями о том, как спасти свою шкуру и избежать наказания. Трудно обращать внимание на то, как выглядит человек, способный в эту самую секунду если не убить тебя, то оставить инвалидом или покалечить психику.Киэль обращал внимание. Каждый чёртов раз, даже когда под аристократичными пальцами трещало дерево столешницы, он смотрел не на эти пальцы, способные сломать шею, но на лицо, черты которого гнев не искажал, но дополнял. Эмоции разбивали лёд в голубых глазах, но их нельзя было сравнить с океаном, даже тогда в них нельзя было утонуть, ощущая на подсознательном уровне, что бурное течение горной реки вынесет тебя на берег, перед этим сломав все кости.Брови председателя в моменты гнева не хмурились, но надломленно изгибались, словно в насмешке, даже в такие моменты заставляя человека, послужившего причиной злости, чувствовать себя морально униженным.Гнев Ланосте вызывал ужас и трепет, но при этом нёс в себе одну важную деталь, ради которой злить мужчину хотелось все чаще и чаще?— в такие моменты председатель был наиболее открыт и искреннен. Глухая стена отчуждения трещала по швам под натиском эмоций и Киэль, наблюдающий за падением твердыни, испытывал практически детский восторг, эгоистично жалея лишь о том, что вывести Ланосте из себя задача непомерно тяжёлая.Он жалел об этом даже в тот момент, когда в пальцах мужчины рассыпался в пыль магический камень, павший первой жертвой очередной вспышки злости. Киэльнод даже не скрыл довольной улыбки, зная, что от этого Ланосте взбесится лишь больше.