Огонь и спирт (1/1)

—?Еще немного, мой повелитель,?— ласково шептал Антонио, щурясь и облизывая пересохшие губы. Руки его не дрожали несмотря даже на то, что дыхание перехватывало от новых, позволенных ласк: пальцы мужчины, смазанные лубрикантом, скользили около сжавшегося ануса тихо рычащего Солюса. Солнцеликого бесила необыкновенно медленная растяжка, гневали длинные музыкальные пальцы, не входившие и на треть, выводил из себя жадный, насмешливый взгляд жалкого музыканта, но… нечего было возразить! Он сам согласился и сам уже хотел большего. А Сальери наслаждался. —?Вы прекрасны, мой господин. И потому я хочу, чтобы все было идеально,?— проурчал музыкант, наконец, погружая скользкие длинные пальцы полностью. Мужчина пришел в восторг от того, как обычно строгий и властный Властитель Золотого Города прогнулся в спине, вырывая из себя всхлип. Солюс считал ниже своего достоинства сдерживать стоны, что восхищало Сальери. Музыкант в свою очередь послушно тянулся следом за руками Сияющего, всем видом выражая свое полное подчинение, что приятно удивляло последнего. Антонио погружал пальцы, длинные, тонкие и невероятно чуткие, полностью, по самые костяшки, изучая свой новый инструмент, и на секунду Солнцеликий приоткрыл глаза, коротко посмотрел в темные очи партнера, одним этим взглядом делая комплимент. Сальери прекрасно знал, что Солюс предпочитает не смотреть в глаза, а порой и вообще на лицо партнера, считая некрасивыми и гримасу удовольствия, и мимику в момент оргазма. Даже на него, Антонио, мужчина во время именно таких ласк смотрел крайне редко, хотя и признавал, что брюнет невероятно красив. —?Merci, mon Dieu. Короткий шепот, а тело Солнцеликого словно пронзило током. Идеальный французский слишком подходил бархатному шепоту, а обращение?— ему, Солюсу. —?Говори,?— короткий приказ, пальцы Властителя Эдена скользнули по чуть вибрирующему от хрипловатого смеха горлу музыканта, и уже тот не смог сдержать стона. —?Sauf si vous serriez vos doigts plus fort,?— отозвался Сальери, а секундой позже довольно вскрикнул?— из-за резкого проникновения Великий не рассчитал и кожа вокруг сжавшихся пальцев побелела, композитор блаженно прикрыл глаза, не обращая внимания ни на хлесткую пощечину, ни на литературную ругань, прорывающуюся сквозь частое поверхностное дыхание. —?Je vous adore, mon ma?tre. J'aime votre voix, vos yeux, et la souffrance que vous me donnez. Сейчас Солюс почти ненавидел этот сводящий с ума шепот. Впервые Лидер был близок к тому, чтобы попросить пощады, потому что сладко, безумно, мало. Первое движение для Солнцеликого было столь же приятно, сколь и постыдно. Только на мгновение он пришел в себя, резко покраснел от злости и смущения, рванулся, но почти тут же неожиданно для обоих партнеров плавно повел бедрами, насаживаясь сильнее. Тело прекрасно помнило все, что с ним раньше происходило, и насколько приятным оно было. —?Je ferai tout ce que tu aimes,?— прошептал пораженный этим жестом Антонио, после, забывшись, нежно провел ладонью по щеке партнера, более не собираясь перехватывать инициативу?— диктатор настойчиво потерся щекой о теплую ладонь. За один только ласковый, пьяный от обилия ощущений взгляд стальных глаз музыкант был готов отдать гордость, волю и душу, а за этот кошачий жест, слишком нежный для Солюса?— и вовсе что угодно, чего бы он ни потребовал. —?Viens, je… On en a besoin… vas, je t'en prie, je t'en supplie, viens, mon amour, ma lumière, viens! —?это был уже не шепот?— настоящая мольба, крик, зажигающий в душе и сознании Властителя забытую, казалось бы, жажду. Мужчина склонился, несмотря на дрожь, прошедшую по его собственному телу, оставляя собственническую метку на шее композитора. —?Diable, c'est tellement bon… —?выдохнул Антонио, на мгновение напрягаясь еще сильнее, а после замирая. —?Вот и все. Теперь ты?— мой,?— тихо и мягко проурчал Глава Эдена, понимая, что жар горячего семени внутри него только заставил хотеть сильнее. Сальери слишком поздно почувствовал, как к его подбородку прикоснулся конец хлыста. Слишком поздно разглядел, как неуловимо перехватил полную власть его… не любимый, нет, но несомненно обожаемый Лидер. Слишком поздно понял, что, похоже, готов признать его власть над собой. —?Тогда возьми меня, как приз,?— негромко отозвался музыкант, прикрывая глаза, впервые за всю свою жизнь позволяя кому-то другому повелевать им. —?Как лучший приз,?— поправил его Солюс, сжимая горячую плоть покорившегося в себе и с наслаждением прогибаясь в спине.