Ripple (1/1)

falling, always falling into oceans of lightПо рукам текла тьма. Чёрная, холодная. Неразбавленная. Он попробовал оторвать ладони от гигантской чёрной поверхности, но темнота намертво стягивала пальцы, склеивала одежду и кожу. Не оторвать.– Нет!Огромное, ледяное, чёрное ничто. Внутри – пустота. Внутри – ничего нет. Он попытался оторвать себя от монолита, и не смог – вязкая тьма оплетала плечи, с силой втягивая в обсидиан.– Нет! Нет, я не хочу!– Луис!Толчок. Пробуждение. Какой кошмар.Золотисто-аквамариновые облака пыли и газа небольшой туманности. Прохладно. Какой кошмар. Неужели его вырубило прямо на раковине… Скай почему-то был рядом, держал за плечи и нещадно тряс, так сильно, словно хотел вытрясти душу. Он вдруг подумал, что у Клейна бы получилось.Какой кошмар. Ни одному врагу не пожелаешь таких снов.В золотисто-аквамариновом свете тёмно-зелёные радужки были разными. Золото и мята. Не только в глазах: на одежде, в коротких волосах, на коже. На скулах. На губах. Хотелось дотронуться, потрогать цвет и текстуру пальцами. Впервые – хотелось сильнее. По-настоящему.У него бы получилось. Вытрясти душу и забрать себе.– Луис.До чего же красивый, а. Всего лишь протянуть руку. Несложно. Дотронуться, а потом… Что? Почему он так смотрит? Что-то не так?– Луис, что с тобой? – сразу же повеяло холодом и тревогой. Он моментально замёрз. Что же, что не так? Что он неправильно делает? – Твоя кожа… Это то, о чём я думаю?Клейн перестал стискивать плечи, разжал пальцы и помог подняться, а потом вдруг взял его ладони в свои и тихо спросил:– Но почему сейчас?Луис опустил взгляд на свои руки, покоящиеся в чужих ладонях. По рукам текла тьма. Чёрная, холодная, неразбавленная. По рукам текла тьма, переливаясь холодным синим, и они были такими же холодными, негнущимися, ноющими от бесконечного холода, и нужно было дышать, глубоко, размеренно, не отвлекаясь, потому что ладони Ская жгли. Обжигали сильнее, чем плазма звёзд, стискивали крепче, чем чёрные петли, грели нежнее, чем…Он только сейчас понял, что Скай видит его настоящим впервые. Луис вздрогнул, дёрнулся, чувствуя как подступает паника, попытался отстраниться, но Клейн вдруг помотал головой и улыбнулся, стискивая ладони сильнее. В его глазах не было ни страха, ни отвращения.Луис замер.– Скай! Отойди от него, сейчас же!Отойти… что? Нет, нет, нет-нет-нет! Не уходи, стой!– Клейн! Отошёл, быстро!И сразу же, помимо воли, тяжёлой поступью, расправляя затёкшие плечи и распахивая полную тупых белых зубов пасть, пришло чудовище.*Эти двое снова ругались.Ситус оторвался от шва на обшивке, который старательно запаивал, и с любопытством глянул в сторону щита. У самой кромки огромной головы аммонита, плотным чёрным пятном выделявшейся на фоне золотисто-бежевой пылевой туманности Рида, Луис в ярости размахивал руками и громко, вкусно орал.– Нет! Я сказал – нет! – донеслось до цета. Фантом бесцеремонно ткнул пальцем в сторону тускло мерцавших глаз аммонита и отрезал, наклонившись к Скаю, вставшему в защитную стойку – руки скрещены на груди, голова опущена вниз, смотрит исподлобья: – Я тебя туда одного не отпущу. Ты человеческие слова вообще понимаешь? Нет – значит, блядь, нет! Не отпущу, слышал! Нахуй иди, понял?Цета моментально захотелось уронить лицо в ладони и застонать, да руки были заняты. Только не снова. Сколько можно, в самом деле. Клейн отвернулся и скривился так, будто проглотил что-то кислое. У Ситуса от этого зрелища аж зубы свело, и он некстати вспомнил, как однажды обожрался недозрелыми ягодами да’рот. Тогда у него на лице было такое же выражение. Наверное. Могло бы быть, если бы лицо было человеческим. Ситус с силой зажмурился, отгоняя воспоминание, и снова уставился на парочку ссорящихся влюблённых.Клейн глубоко, печально вздохнул, стиснул зубы и что-то прошипел. Что именно, Ситус не услышал, зато на Луиса это подействовало магическим образом – он моментально заткнулся.– Ты сейчас серьёзно? – и это всё, на что оказался непобедимый в агрессивных дискуссиях фантом. – Серьёзно, блядь?Скай беспечно пожал плечами. На судорожно сжимающиеся и разжимающиеся кулаки Луиса он не обратил ровным счётом никакого внимания. Ситус позавидовал его выдержке – Клейн стоял и не двигался, хотя прекрасно знал, что сейчас на него налетит буря и сметёт к чёртовой матери.– Да, – он кивнул и медленно, плавно расправил плечи. Ситус заметил, как меланконец понемногу расслабляет своё тело, принимая что-то вроде боевой стойки. Фантом явно пропускал это, но для натренированного взгляда имперского дознавателя такое бы никогда не укрылось. Готовится, значит, уже понимает, что сейчас будет. – Совершенно серьёзно.Ситус моргнул. Лицо Луиса приобрело это прекраснейшее непередаваемое выражение, одновременно содержавшее и удивление, и обиду, и злость. Лицо лица, как любил говорить Клейн. Цета даже залюбовался – сам он был не в состоянии вывести фантома из себя до такой степени. На этом живом корабле только Скай Клейн обладал такой способностью, от его слов у Луиса всегда что-то переклинивало в голове, и он не мог сдерживать эмоции. Сейчас начнётся, понял цета и принялся отсчитывать жалкие секунды до взрыва.– Ты долбанулся в край! – почти сразу же прорычал Луис, резко схватил Ская за плечо и сильно сжал. – Нет. Нет, я сказал!Скай даже не вздрогнул, сверля фантома взглядом, умудряясь при этом выглядеть совершенно незаинтересованным в споре. Словно ему было всё равно, что Луис скажет или сделает… ну или просто он умел очень хорошо скрывать эмоции.– Заткнись, дай спокойно поработать, – наконец отмахнулся Клейн, скинул руку со своего плеча и посмотрел на свои ботинки. – Или найди другого техника, который починит корабль быстрее, чем я. Тебе напомнить, что там артерия лопнула? Так вот, креветка её ещё не починила, и я не вижу никаких причин…– Есть! – рявкнул Луис. – Я! Я – ёбаная причина!А, так вот в чём было дело. Трансфер, ну конечно.– Я в курсе. Я знаю – прекрасно знаю! – что ты беспокоишься. Я обещаю, что буду осторожен…– Нет.– …и в этот раз ничего не случится…– Нет!– …потому что…– НЕТ!– Да ладно тебе! – взорвался Скай. – Там работы на десять минут, на ёбаных десять минут, тебе что, так сложно хоть раз мне довериться? Я не собираюсь убивать себя, я не собираюсь взрывать этот корабль вместе со всеми, я не собираюсь…–Ну тогда мы оба туда полезем.Ситус вздохнул. Луис произнёс это таким тоном, будто они оба собирались отправиться на смерть. Три с половиной секунды Скай Клейн молчал, не зная, что ответить, а потом просто махнул рукой.– Луис, просто иди и чини проводку. Я разберусь с трансфером, с тобой или без тебя.Ситус громко фыркнул и перевёл взгляд на глаза аммонита. Он готов был поклясться великой богиней Ди’и'цтар и всеми её ветрами, что видел, как в плотных, помутневших стёклах глубокий мятный цвет медленно поднялся к острым краям овалов, оставляя лишь дымную клубящуюся белизну. Нургамеш закатил глаза. С ума можно сойти.Из-за проклятого всеми известными богами взрыва в машинном отсеке они ругались постоянно. Начинали всегда с одного и того же: кто-то должен починить лопнувшую артерию, и как можно быстрее. Скай настаивал, что пробоина серьёзная, и что в одиночку он прекрасно справится. Луис каждый раз запрещал ему соваться в машинный отсек, припоминая последние события. Клейн не соглашался, фантом гнул своё с невиданным ожесточением и упорством. Мнения вессела и цета, разумеется, никто не учитывал, влюблённые самозабвенно орали друг на друга, вымещая всю тревогу и боль, Нургамеш понемногу запаивал пробоину, а подобранный со Ржавого Берега трансфер сиротливо пылился под щитом.Кошмар какой-то.Нет, надо же было такую драму развести, а. Ситус покачал головой и нахмурился: у этих двух и раньше отношения не складывались, а теперь, когда внезапно сложились, всё стало ещё хуже. Он просто устал переживать, чувствуя себя на месте синепёрой жрицы – подходить к каждому из них и растолковывать, что всё это исключительно от беспокойства и игры гормонов, а не от взаимной ненависти, становилось… утомительно.Иногда Ситус им завидовал. Они могли орать друг на друга часами, а то и днями, по любому поводу. Ни один из них не хотел идти на компромисс, который Нургамеш каждый раз предлагал им – не из практических соображений, конечно, вессел был той ещё скотиной и стебать умел как божество – и ни тот, ни другой не собирался сдавать в споре своих позиций, стараясь переорать оппонента. В ход иногда пускались кулаки, и тогда Ситусу приходилось их разнимать. Сколько раз он видел их потом, шарившихся по отдельности по углам и зализывающих свои боевые царапки, сосчитать было трудно, но он упрямо держался, стараясь не подавать вида, когда двое влюблённых идиотов внезапно меняли вектор настроения и снова оказывались вдвоём. У кого угодно в такой же ситуации давно бы съехала крыша, но Ситус был на редкость стрессоустойчивым цета. Великая Империя крылатого народа Ветра могла бы им гордиться.И всё равно он им… завидовал. Несмотря на непотребство, которое они устроили на корабле, они общались так тесно, что иногда щемило сердце. Время, когда Скай не мог выжать из себя жалкие полтора десятка слов в присутствии Луиса, давно прошло вместе с тем жутким, страшным временем, когда настоящее лицо фантома проступало наружу при свете дня. Кто угодно сошёл бы с ума от одного вида такой жути рядом с собой, но только не Клейн. Когда цета увидел, как Скай касается кончиками пальцев плотной, сгустившейся концентрированной тьмы, скрывающей скулы, смотря завороженно, заинтересованно и – очарованно, то забыл, как дышать.Неудивительно, почему Луис сразу же на него запал. Неудивительно, почему Клейн ему ответил. То, что происходило между ними, было всего лишь зыбью на бесконечном океане – цета видел бескрайнюю поверхность, волны, блики умирающих звёзд, но это всё равно оставалось лишь поверхностью. Рябью. Настоящие чудовища крылись на очень большой глубине, затаившиеся и тщательно оберегаемые ими обоими.Сам же Ситус понимал, что для него всё укладывается в вопрос времени. Он знал, что это просто случится однажды, и он отправится восстанавливать из руин свою Великую Империю или, для разнообразия, влюбится в кого-нибудь высокого и красивого и счастливо свалит из этого дурдома – но иногда смотреть на этих двух идиотов было сложно. Грустно и тепло, приятно, в общем-то, но сложно.– Нет не разберёшься!Не говоря уже о том, что иногда хотелось вышвырнуть их обоих с аммонита и спокойно заняться ремонтом. Они бы с Нургамешем прекрасно справились вдвоём. Кстати о ремонте…– Нургамеш, – цета оторвался от разглядывания пары долбоёбов, спор которых начался по второму кругу, перевернулся на спину и с огромным удовольствием вытянул длинные неудобные ноги. – Нургамеш, дай мне, пожалуйста, спецификации трансфера, необходимого для пайки трубы на двенадцатом уровне.Аммонит привычно завибрировал, и по сознанию Ситуса расплылся тёплый, приятный гул:?Двадцать пять сантиметров в диаметре, алюминиевый сплав, внутренняя пористая мембрана из полимеров?.– Ага. Скажи, сколько времени уйдёт на переработку сырого материала и репликацию этой штуки? Я помню, у нас ещё осталось несколько листов, что, если мы израсходуем их сейчас?Нургамеш помолчал, а затем выдал:?Учитывая состояние систем репликации – восемь с половиной часов. На саму деталь не нужно так много материала, хватит четверти листа, но я бы предпочёл переработать всё сразу, чтобы запустить процесс восстановления щита. Если ты принесёшь всё к резервуарам, я буду очень благодарен?.Ситус улыбнулся.– Очень хорошо. Запаяю шов и сразу же займусь. Теперь скажи: можешь ли ты на время полностью прекратить ток крови по голосовой артерии? И есть ли возможность пустить поток через вспомогательные системы?Некоторое время аммонит молчал. Затем предположил:?Теоретически, я могу это сделать. Но ненадолго. А что такое??– План такой: ты реплицируешь трансфер, перестраиваешь щит и отводишь его за пределы раковины, выводишь артерию за пределы машинного отсека, наглухо отрезаешь силовой поток. Я беру трансфер, поднимаюсь в поле и паяю, потому что никто, кроме меня, на этом корабле не умеет летать по-настоящему, – цета хмыкнул и добавил: – Сегодня ночью, когда эти дети уйдут спать, я всё починю. Что скажешь?Аммонит снова помолчал, обдумывая план. Ситус терпеливо дожидался решения космической креветки, прислушиваясь к общему шуму. У щита стояла подозрительная тишина. Неужели всё-таки заглохли? Вроде всё тихо.?Ситус??– Да??Артерия отвечает не только за связь по кораблю, но и за базовое распределение жидкостей по раковине. Я вижу, что ты хочешь сделать. Это хорошая идея. Расчетное время прекращения подачи тока составит приблизительно четыре с половиной минуты?, – всего пару секунд Нургамеш поколебался, а затем всё-таки спросил: – ?Ты уверен, что успеешь? Если нет – кровь загрязнит всё поле, и как минимум сутки вам придётся сидеть в запертой раковине, пока я очищаю системы?.– Мне хватит, – цета зевнул. – Главное, не пропустить потом реакцию этих сай’и’гон. Должно быть весело.Всё тело Ситуса прошило теплом. Он улыбнулся и прикрыл глаза, ощущая, как вся раковина аммонита низко вибрирует от хохота. Цета кивнул ему – он был в курсе, что он гений.?Когда они поймут, что всё сделали без их участия, они тебя съедят с перьями, кожей и костями?.– Эй, не вали всё на меня, – Ситус вытянул руку над собой и пошевелил пальцами, смутно ощущая, как подушечки приятно покалывает – Нургамеш лишился большей части щупалец и манипуляторов, но всё равно время от времени пытался прикоснуться к Ситусу. – Между прочим, ты это всё одобрил.?Из двух зол я выбираю меньшее?.Ситус открыл глаза и повернул голову в сторону щита. О нет. Только не опять. Пожалуйста.– Иди и чини проводку! А если от её вида тебя блевать тянет – иди и запаяй резервуар в комнате фильтрации! Или проверь предохранители! Да хоть чем угодно займись, только отъебись, отъебись, слышишь? – послышался отчаянный вопль Ская. На этот раз их не было видно, громкие крики доносились откуда-то из-за головы вессела. – И не приёбывайся ко мне!Три секунды длилась восхитительная, одурманивающая, божественная тишина, а потом Луис бросил:– Ты мудак, Клейн. Боги, какой же ты мудак.И всё закончилось.– Может, стоит отправить их на недельку на Октус? – Ситус перевернулся обратно на живот и продолжил запаивать шов. – Говорят, что совместные испытания, сопряжённые с риском для жизни, неплохо налаживают общение. Я бы посмотрел, как они пытаются выжить посреди васильковых полей, а ты?Нургамеш хмыкнул. Похоже, эти двое достали не только его. Хорошо постарались, нечего сказать. Заколебать самого Хранителя!?На Плаа в системе Деатории есть специальное место для супругов, отчаявшихся спасти свой брак?, – вдруг задумчиво перекатил в их общих мыслях вессел. – ?Пару бросают в Эалонской пустыне, оставляя лишь самое необходимое для выживания, дают направление и ждут несколько недель, пока пара не доберётся до спасательного челнока. Информация гласит, что время пребывания в пустыне, наполненной стаями диких саблезубых альфа-тигров и песчаными змеями с’чар, удивительным образом сближает людей. Всё абсолютно легально, а статистические данные показывают, что риск развода после такого испытания сводится к пяти с половиной процентам?.Ситус попытался не загоготать в голос, и у него не получилось. Аммонит поддержал его, и смех огромной древней полумашины отдался в сознании яркими протяжными сполохами тёплых цветов и едва уловимым мелодичным звоном.– Оставим это на самый крайний случай, когда ситуация станет совсем невыносимой, – он всхлипнул, утирая слёзы, и помотал головой. Ржать хотелось совершенно бессовестно, нужно было как-то успокоиться, и аммонит нихрена в этом не помогал. – А пока, наверное, я попрошу тебя всего лишь уплотнить стенки моей ячейки. Я не настолько устал слушать их кошачьи свары, но предосторожность никогда не бывает лишней.*Ситус изо всех сил пытался оттащить Ская от края раковины, обхватывая своими дурацкими длинными руками, пока Луис лихорадочно сдирал со своего лица чёрную дрянь. Тьма текла по рукам, по шее, опадала тяжёлыми хлопьями на плечи, чёрная, холодная, неразбавленная. Мерзкая клейкая субстанция будто была разумной и живой, пыталась вернуться обратно, скользила между пальцами и никак не отдиралась. Клейн отбивался от цета, ругаясь и шипя, чтобы отпустил, и всё это было ещё хуже, чем…– Перестанешь дёргаться или нет?! – цедил сквозь зубы Ситус, силясь удержать поехавшего крышей солнцемана. – Ты что не видишь, что с ним?!Скай как будто не слышал. Луис почти завыл, до боли вцепившись ногтями в своё лицо, но сделал только хуже: нужно было успокоиться, выдохнуть, перестать злиться, и тогда всё сойдёт само. Как ничего не было.Словно он обычный человек.– Да отпусти ты! – Клейн резко дёрнулся вниз, словно хотел упасть на колени, поднырнул под руками, каким-то образом вывернулся из крепкой хватки цета, и кинулся к нему. – Луис!Он обернулся, напряжённо смотря на подходящего всё ближе и ближе Ская. Когда тот подошёл на расстояние пары шагов, Луис просто вытянул руку вперёд и тихо, спокойно предупредил:– Подойдёшь ближе – и я убью тебя.Скай словно налетел на стену из стекла. Он резко остановился, примирительно поднял руки и замер, бегая по нему взглядом. За его спиной что-то орал Ситус, но Луис как будто не слышал – всё внимание сосредоточилось на самоубийце, который решил покончить с жизнью очень глупым способом – сунуться к нему вот такому и посмотреть, что из этого выйдет.Рука сама собой потянулась к карману, в котором лежал выкидной нож.– Назад, – низко прорычал он.– Не подходи!– Слушай Ситуса, – говорить было трудно, тьма так и норовила заползти в глотку и впитаться в мягкие стенки. Получалось хрипло, клокочуще, как будто в горле вместо воздуха была вода. – Тебе захотелось посмотреть на чудовище поближе?Скай кивнул и сделал шаг вперёд. Цета побледнел.– Клейн! – закричал он. – Назад, Клейн!– Не подходи. Больше я предупреждать не буду.– Во имя Богини, Скай, ты что с ума сошёл?! Он же тебя прикончит!– А ну заткнулись оба! – неожиданно рявкнул он, да так громко, что они оба с Ситусом захлопнулись и с удивлением взглянули на Ская. Он вообще никогда голоса ни на кого не повышал, разговаривая ещё тише, чем Ситус. – Стой спокойно. Просто стой, хорошо? – сказал он уже тише, на секунду отвёл взгляд, обернулся, посмотрел на цета через плечо и вдруг мягко пообещал: – Со мной всё будет в порядке, правда. Правда?Скай снова повернулся к Луису и слегка улыбнулся:– Правда? – повторил он. – Ты же не станешь меня убивать просто потому, что я хочу помочь, да?Луис промолчал. Нет, не собирался. Изначально – нет. Но был близок.– Это ведь не просто так, да? – он медленно, невероятно медленно сделал ещё шаг вперёд, немного сократив расстояние между ними. – То, что с тобой иногда происходит? Когда ты просыпаешься?Он надеялся, что Скай видит этот взгляд смерти.– Отойди, – почти прошептал он, чувствуя, как теряет контроль. Какой же он жалкий. – Пожалуйста.Скай чуть подался вперёд, но затем остановился и замер. Между ними было сантиметров двадцать свободного пространства, и Луис надеялся и отчаянно молил мать-тьму, чтобы они больше никогда не оказались так близко. Вообще никогда, даже в мыслях. Во снах. Скай задумчиво наклонил голову вбок, хмурясь и рассматривая живой кошмар вместо его лица, дымные чёрные полосы, а потом его губы тронула осторожная, неуверенная и оттого невероятная улыбка.– Скай?Он молчал, внимательно смотря на него, и во взгляде почему-то не было страха, отвращения или долбанного сочувствия. Скай смотрел так, будто перед ним стояла не мерзость, не заслуживающая даже шанса на существование, а обычный человек с какой-то деталью во внешности, не вписывающейся в стандартную версию вселенной.– Чёрт возьми, Клейн!– Да заткнись ты, – отмахнулся от Ситуса этот самоубийца, наконец встретился с Луисом взглядом и сказал так тихо, что пришлось наклониться к нему: – С ним всё в порядке. Нет никакого ?что-то не так?, и никогда не было.Луис в отчаянии помотал головой и одними губами прошептал – молчи. Скай кивнул, подошёл совсем близко, так, что при желании мог поднять руку и прикоснуться, и сказал так же тихо – одними губами, чтобы кроме них никто и никогда этого не услышал:– Это твоё настоящее лицо.Луис дёрнулся, как от пощёчины. Наконец-то кто-то это сказал.Он отшатнулся, сделал назад шаг, второй – а дальше не смог, потому что понял, насколько это бесполезно. Расстояние стремительно сокращалось между ними, хотя Скай стоял на месте. Клейн смотрел так, словно хотел подойти и сказать что-то, что-то очень важное, нужное, в тёмно-зелёных глазах искрились золото и аквамарин, и Луис чувствовал, что начинает понимать.Чёртов Скай не боялся его.Это он боялся Ская.*У него никогда не болела голова.Что бы ни случалось в его длинной, насыщенной и полной неожиданных приключений жизни, он всегда встречал испытания с гордо поднятым щитом. Ни встречи с агрессивно настроенными цивилизациями, принимающими его по ошибке с инопланетными захватчиками, ни случайные столкновения с планетоидами, когда он вслепую удирал от уничтожителей миров и прыгал через свёрнутое пространство, ни убивающе длинные и скучные церемонии в родном мире на Бера Крипто не могли поколебать его дух и разум. Даже нападения Разрушителей в самый неподходящий момент или не слишком идеальные транс-перемещения между мирами и планами не выбивали его из колеи. Причин для мигрени попросту не было, насколько удивительно устойчивым он был к любым, даже самым серьёзным испытаниям и поломкам.К влюблённой парочке идиотов он оказался совершенно не готов. Ситус был абсолютно прав, когда сказал:– Нургамеш, у нас проблемы. Попрощайся со своим спокойствием, Ак’Кцета’р, как я прощаюсь со своим.Он тогда только посмеялся над меланхоличным цета, посчитав, что фантом и меланконец вполне смогут ужиться друг с другом, Ситус просто драматизирует и нагнетает отчаяние. Причин для беспокойства не было. Исида поклялся океанами песков Бера Крипто, что с воссозданным не будет никаких проблем – и был прав, потому что у Хранителей никогда и ни при каких обстоятельствах нет вражды с теми, кто ступает на поверхность из арагонита и алюминия. Сам Скай был тихим, закрытым, молчаливым человеком, медитирующим на звёзды, исследующим вессел вдоль и поперёк и иногда втайне от всех собирающим разнообразные технические безделушки из подвернувшегося под руку хлама. Никто даже не думал, что в один прекрасный момент он попросту возьмёт и совершенно случайно, не имея никаких злых намерений, развяжет c Луисом войну.Одно прикосновение – и всё рухнуло.Луис так и не простил Скаю своё первое и главное поражение, когда позволил меланконцу дотронуться до своего лица. Разумеется, после этого всё предсказуемо полетело в бездну, вместе с нервами Ситуса и собственным душевным спокойствием. Три месяца они изводили друг друга как могли, а потом всё так же резко закончилось – после Сиэтла. Что случилось на поверхности планеты, Нургамеш так и не узнал, Ситус слишком хорошо умел прятать свои мысли даже для инквизитора, но когда они оба свернулись под щитом, обнимаясь и пытаясь, наверное, впервые с момента знакомства по-настоящему друг друга поддержать, он решил, что не хочет знать. То, что между ними возникло, было таким уязвимым, нежным и хрупким, что аммониту было страшно считывать ментальные слепки. Он никогда не вторгался в чужие мысли без разрешения – не его проблема, что двуногие слишком громко думают, но увидев их вдвоём, так близко и так тесно переплетённых на каком-то совершенно новом уровне, понял – лезть он не будет.Пусть лучше Ситус этим занимается, цета всё равно ныл, что ему скучно, несмотря на постоянную загруженность из-за ремонта.Да, проклятый ремонт.Процесс восстановления затягивался. Состояние раковины уже давно было далеко от критического, и умирать и разваливаться на части он пока не собирался, но всё равно понимал, что с такими повреждениями слишком рано отправляться на дальние расстояния. Они так и застряли в родной системе Клейна, встав на ближней орбите Меланкона, отчего Скай раздражался сильнее обычного, и продолжив ремонт. Луис не раз предлагал убраться отсюда ко всем чертям и встать где-нибудь в нормальном, как он выразился, доке, но Нургамеш счёл эту затею смехотворной и отмёл, как неподобающую. Он аммонит, а не чёртов крейсер, у него вообще-то гордость есть. Ситуса же всё подмывало вышвырнуть их с корабля на пару недель, чтобы они смогли закончить ремонт в тишине и спокойствии, но Нургамеш был слишком перегружен восстановительными работами, чтобы обращать на всех троих внимание, вникая в бесконечные споры.Тем более что в некоторых местах раковины он посчитал уместным закрыть больше трёх десятков глаз и научиться реплицировать парафин.*Мята и мёд. Золото и аквамарин. Серебро в крови.Луис больше не пытался сбежать, просто стоял на месте, мрачно смотря на Клейна, который, судя по всему, сошёл с ума. Медленно, словно знал, что могут засадить ножом под рёбра, он подходил, ближе и ближе, ломая всё чёртово сопротивление и перехватывая контроль. Луис ещё никогда не чувствовал себя настолько беспомощным, даже когда очнулся на аммоните, вопя от выкручивающей суставы боли. Так же медленно он поднял руку и протянул к нему. Почему-то именно в этот момент его парализовало от страха – неужели? Неужели он сделает это? Сейчас, прямо сейчас?Скай не спрашивал разрешения, потому что чувствовал, что Луис не против. Хотелось заорать, схватить его за плечи, сжать и столкнуть с вессела в открытый космос, в вакуум, в пустоту и смерть, а потом прыгнуть следом. Или выброситься вдвоём. Ни в одной реальности не должно было происходить подобного. Мёртвое к мёртвому. Луис практически застонал, когда увидел Ская прямо перед собой, и поразился – когда успел подобраться так близко?Он вдруг подумал, что у Ская бы получилось. Вытрясти из него душу. Вытрясти и забрать себе.Луис заставил себя отшатнуться – и не смог. Не захотел. Скай смотрел в глаза спокойным, ровным, тёплым взглядом, и Луис хотел бы, чтобы он смотрел как чёртов аммонит, как глупое космическое ведро, излучая сочувствие и понимание, но обманывать себя было таким паскудством, что сводило зубы. Клейн смотрел так, как смотрят на тех, в кого влюблены и у кого хотят забрать душу. Забрать, приласкать, согреть и оставить себе.Он помедлил всего секунду, прежде чем взять и пересечь черту. Луис стиснул зубы так, что свело челюсть.– Не надо, – простонал он, тихо, жалобно, всё ещё пытаясь, но было поздно.Подушечки пальцев у него были очень тёплыми. Пожалуй, это было первое, что Луис почувствовал, когда Скай всё-таки прикоснулся к нему сквозь клубок тьмы, перетекающей по скулам. Луису до боли захотелось отвернуться, стыдливо прикрыть руками ненавистное ебало и просто-напросто сбежать. Забиться в самую дальнюю дыру на этой креветке, спрятаться, затаиться, выждать, пока Клейн не исчезнет насовсем. Но он просто стоял и безмолвно смотрел, чувствуя, как тяжёлая ладонь обхватывает скулу. Пальцы гладили настоящую, живую кожу, изучая, ощупывая, пробуя подушечками пальцев, и Луис всё никак не мог его остановить, потому что каждое, даже самое малейшие движение Ская оставляло после себя след из спокойствия. Гнев, страх, ярость, боль – всё утихало. Взгляд он так и не отвёл, казалось, Клейна совсем не интересовал живой кошмар на его лице. Только он сам. Под его ладонями.Тьма потекла по лицу, мягко заструилась по чужим пальцам, изучая в ответ. Как будто вообще никакого кошмара не было. Никаких страшных снов. Ни теней. Ни чудовищ.– Холодная, – прошептал он, и Луис чуть не дёрнулся от внезапности. Да что это, блядь, такое происходит?! – Даже не знаю, с чем сравнить. Как живое. Никогда не видел подобного.Зато он видел. На Изнанке, где каждая долбанная тень состоит из этой дряни.– Так и должно быть, да? – спросил он.Нет. Нет, не должно. Мерзость должна сама слезать, кусками, обрывками и лоскутами, пачкая кожу, пачкая всю душу, а не… вот так. Легко. Просто. Как будто так и должно быть, и он – совсем обычный человек.Его колотило.– Да.Скай внимательно смотрел, как темнота сгустками стекает на тыльную сторону ладони, а потом вдруг подцепил край пальцами, как ткань, и потянул на себя. Чёрная дрянь провисла, цепляясь за лоб и скулы, но на удивление легко отслоилась от подбородка. Луис вдруг поймал себя на наитупейшей мысли, что он мог бы сейчас его поцеловать. Интересно… на вкус он тоже как мята? Или как серебро? На что вообще это будет похоже? И эта дрянь… испугает ли он Ская в таком виде?Клейн схватил темноту за края и вдруг снял – как мешок для казни или чёрную тряпку. Луис даже дёрнуться не успел, а Скай смотрел на свои пальцы, с которых капала тьма, бесшумно падая на поверхность раковины и быстро испаряясь в скудных отсветах туманности. А потом поднял взгляд, удивлённо посмотрел в глаза, осторожно, мягко улыбнулся – и в этот момент Луис не выдержал.– Насмотрелся? – прошипел он. – Поздравляю, ты остался в живых. А теперь проваливай к чёрту, и не подходи ко мне больше, ясно? – Луис зло оскалился, заметив, как изменился в лице Скай, и прошёл мимо, намеренно задев плечом. – Отъебись от меня. Не делай себе хуже.Он остановился и обернулся через плечо, чтобы полюбоваться на это восхитительно прекрасное выражение лица. Более мрачного ебальника он в жизни не видел: Скай стиснул зубы, под скулами заходили желваки, а этим бесподобным божественным взглядом можно было аннигилировать целые звёздные системы. Луис усмехнулся, торжествуя победу и окончательный захват инициативы, уже потянулся за пачкой сигарет, но внезапно почувствовал, что что-то не так. Скай в считанные секунды перестал исходить злобой, чуть прикрыл глаза, опустил взгляд на свои ботинки и обхватил себя за плечи, будто замёрз.В его взгляде что-то погасло.– Как скажешь, – тихо, глухо бросил Клейн, и, не глядя на него, направился в сторону щита, проходя мимо остолбеневшего цета.Луис сощурился, проводил его долгим взглядом, встал на самом краю раковины и спокойно закурил. Огромная поверхность вессела опустела, и ему вдруг стало холодно. Скулу по-прежнему жгло как от удара, Луис был абсолютно уверен, что в тех местах, где Скай дотрагивался до его лица, останутся безобразные рубцы. Всё, абсолютно всё рухнуло в бездну.Шагнуть вниз хотелось как никогда.*– Эй. Ты ещё не спишь?В ячейке снова не горел плафон.Скай растянулся на полу, бездумно разглядывая прототип двигателя. Несколько свечей, плотно закреплённых в отростках, отходящих от ребристых стен, неторопливо догорали, наполняя ячейку тёплым оранжевым сумраком и тяжёлым запахом парафина. Электричества по-прежнему не было в большинстве ячеек, Луис так и не починил проводку, сославшись на внезапную непереносимость вида кабелей, и пообещал, что если возьмётся за ремонт в ближайшее время, то доломает окончательно. Скай даже спорить не стал, наглухо завалился и сразу взялся за дело сам, игнорируя возмущённого Ситуса и пропуская мимо ушей слова о срочной реанимации подачи энергии. Он прекрасно понимал, насколько Луис вымотался с энергетической сетью, поэтому сразу же отправил его на третий виток запаивать один из разбитых резервуаров для фильтрации и переработки жидкостей корабля. К чёрту. Им нужно было починить вессел, но не ценой собственного здоровья и нервов.После стычки у щита разговаривать с ним не хотелось от слова совсем, и фантом мгновенно это уловил, полчаса спустя взяв – практически выбив – из него обещание не совать башку в машинный отсек в одиночку. Клейн поворчал исключительно для галочки, неизящно послал его к чёрту, и на этом всё закончилось. Оба разошлись в разные стороны, и о Луисе Скай не вспоминал до вечера, ну, до условного вечера по стандартному, пока тот не заявился в его ячейку.Скай вздохнул. Не поворачиваясь к нему, отрицательно помотал головой. Нихера он не спит, попробуй засни теперь, с таким-то набором мыслей в голове. Любой мозгоправ с родной планеты стопроцентно двинулся бы, если бы имел неосторожность взяться за его случай. Нужно было сказать что-нибудь, хоть что-нибудь, но он не испытывал особой потребности раскрывать рта, в конце концов, Луис и сам всё прекрасно знал. Общение никогда не было сильной стороной Клейна – вот с Айрис… с Айрис было по-другому. Но Айрис больше нет, и никогда теперь не будет. Луис и Ситус были правы, когда говорили, что пришло время обратить внимание на то, что у него есть – пришло хорошее время, говорил цета, время отпускать, как бы больно им ни было.– Клейн?У него ведь есть Исида. Четыре аммонита, которые воссоздают новое из раздробленного на осколки старого. Жизнь, наполненная удивительными местами, мирами, планами бытия и способностью чувствовать слепки чужих мыслей. Есть Ситус, ночные разговоры с мудрым представителем звёздной расы и прототип двигателя разрушителей миров под потолком. Синяя кровь. Бесконечные планеты, наполненные жизнью, смертью, перерождением и такие же бесконечные поиски себя.И Луис.– Клейн, не будь мудаком, скажи что-нибудь.Скай ни к кому не испытывал ничего подобного, ничего столь же противоречивого и острого. Ненависть. Любовь. Стыд. Чувство было составным и сложным, слишком сильным, чтобы прятать его бесконечно долго, и хотя поначалу у него получалось, пришёл Луис и всё сломал. Стены, барьеры. Сопротивление. Он как-то сказал ему, что это не зависит от его желаний, стремлений и взаимного притяжения, просто есть вещи, которые определяет необратимость. Скай так и не понял, что фантом имел в виду, а когда спросил, нарвался на слишком расплывчатый и неопределённый ответ. Возможно, ему стоило разговаривать с ним чуточку больше, он ведь как-то сразу показал, что открыт для общения и… чего бы то ни было, но слова давались с трудом.– Что происходит наверху?Луис несколько секунд скользил по нему задумчивым взглядом, а потом произнёс уже чуть тише:– Я запаял эту банку-переросток, креветка сейчас наполняет её кровью. Ещё я поставил пару заплаток на остальные резервуары, и ещё один треснул, пока я паял первый, его я тоже починил… – он поджал губы и всё-таки спросил: – Нужно что-нибудь ещё? Я могу спокойно поработать пару часов на другом конце корабля, если не хочешь меня видеть.Клейн чуть приподнялся на локтях и задумчиво нахмурился. В намеченном плане по ремонту вессела было столько всего, что держать полный список проблем в голове не представлялось возможным. Ситус что-то говорил про сбоящие предохранители дальше четвёртого витка и, возможно, у аммонита стоило проверить сердце. Исключительно в целях предосторожности, хотя Скай считал, что в целях предосторожности скорее его самого запрут где-нибудь подальше от набора инструментов. Хорошо, что Исида ничего не знает. Если до взбалмошной креветки дойдёт, что Клейн чуть не расстался с жизнью по собственной тупости, ему конец.Он поднял взгляд на фантома. Раздражение, до конца не рассосавшееся за день, снова тяжело заворочалось где-то под рёбрами, потянуло за ниточки, и Скай почувствовал почти рефлекторное желание встать и двинуть по лицу. Взять и уебать. Чтобы отлетел. Через весь коридор, столкнулся с противоположной стенкой, сполз на пол, поднялся, вытер кровь с разбитого рта, отвернулся, ушёл и никогда, никогда больше не приходил.Оставил в одиночестве. Забыл к нему дорогу. Позволил бы тщательно сберечь в себе ложное чувство безопасности и хоть какую-то степень закрытости. Спас себя.Конечно, Клейн, мечтай больше. Тупое воображение. Как же он себя ненавидел.– Нет. Нет, не нужно, – вышло не против воли, но Клейну пришлось приложить усилие, чтобы сказать то, что действительно хотел. Скай сдался и откинулся обратно на мягкий пол, приглашающе вытянув руку в сторону. – Ты устал. Иди ко мне.Фантом простоял несколько лишних секунд у двери, словно не был до конца уверен, стоит ли вообще идти. Скай даже не удивился – от него который месяц волнами исходила агрессия, напряжение и злость. Луис неторопливо подошёл ближе, недолго постоял, задрав голову и мрачно рассматривая вращающуюся сферу, а затем опустился и вытянулся рядом с ним, устроив голову на плече. Через пару мгновений он обхватил Ская поперёк груди, прижался к боку и уткнулся лицом в ключицу.– Если она убьёт нас во сне, я из преисподней тебя достану, – шёпотом пообещал Луис, закрывая глаза и забираясь ладонью под его старую, выцветшую рабочую футболку. – Буду искать так долго, сколько потребуется, а когда найду – ты позавидуешь тем, кто сдох окончательно.На лицо помимо воли наползала совершенно дебильная улыбка. Скай попытался себя одёрнуть, но не преуспел и оскалился ещё шире. Вот бы вцепиться зубами в глотку и перекусить ему сонную артерию. Наверняка будет горячо, мокро и красиво.– Завидуешь, – так же тихо ответил он, пытаясь выбросить из головы навязчивые образы. – Если бы мог так же, нихера бы ты не ныл. Перестань быть параноиком, признай, что ни на что не годен, и просто смирись с тем, что я не разберу её.Луис фыркнул:– Я не ною, я взываю к голосу разума. Хуйня опасна – хуйню надо сбросить в первую попавшуюся чёрную дыру. Прототип ядра Разрушителя, ебануться можно. Как ты вообще до такого додумался?Никак, захотелось создать своего и размолотить в крошево самое сердце, чтобы найти способ убивать их с первого раза, чтобы вселенная знала, как подчистую выкосить тварей, спаливших его Серебряный мир дотла. Чтобы каждый из них мучился в агонии, в которой Клейн жил каждый день. Чтобы их стёрло с лица мироздания, из каждого отдельно взятого плана, всех, до единого, вместе со звёздами, из которых они рождались. Скай прикрыл глаза. Под веками была тьма. Везде была тьма. Нигде не было спасения от темноты и тишины, великого ничто, в которое затягивало с невиданной силой – их с Луисом, весь вессел, систему Меланкона, туманность Рида, эту галактику, сплетения колоссального количества звёзд, сетью опутывающих войды – абсолютно всё. Бесконечная, необъятная тьма, из которой нет способа выбраться. Есть лишь способы убивать время, оттачивая навыки полёта в кинетическом поле, собирая по всем разумным мирам книги и делая из материи прототипы двигателей.Иногда на весселе становилось слишком спокойно.– На Исиде мне нужно было чем-то занять себя, пока он летел к вам. Я перепробовал всё, от чтения до попыток выброситься из кинетического поля в открытый космос, когда становилось совсем плохо, пока креветка не сдалась и не разрешила воспользоваться одним из реплицирующих узлов, – Скай почувствовал, как Луис замер, вслушиваясь в его тихий голос. – Сначала я делал разные штуковины, бесполезный хлам, ты знаешь, я люблю такое… а потом пришло в голову создать ядро. Подумал, что нужен лишь сгусток антиматерии и вовремя сгенерированное кинетическое поле. С первой же попытки я неправильно выкрутил настройки, и узел разнесло к чертям. Убил на ремонт несколько дней. Уже потом, когда Исида доверил мне точку репликации побольше, система вспомнила заданные настройки и выплюнула мне вот это. Не совсем в таком виде, пришлось дорабатывать, хорошо, что поле было изначально, я не ступил и задал характеристики… не спрашивай, – внезапно осёкся он, будто запас слов и откровений разом иссяк. – Пожалуйста, – добавил он совсем-совсем тихо.На какое-то время в ячейке повисла тишина. Луис поступил по-человечески: не стал спрашивать, лишь молча кивнул и чуть подвинулся, закидывая ногу на бедро. В кои-то веки Скай был благодарен: никаких вопросов о попытках самоубийства, никаких воплей или чтений морали. Наконец-то до него дошло, что всё в прошлом.Стало так тихо, так спокойно – Скай слышал, как гудит и вибрирует под полом система фильтрации жидкостей, равномерный, булькающий шум кипящих внутренностей. Луис вечно жаловался, что мерзкие звуки мешают спать, а вот Клейна успокаивало. Наверное, он специально поселился в самой дальней ячейке, поближе к центральной зоне, где находились генераторы тепла, системы переработки и сердце, а не назло двойнику из лимба, что бы он ни говорил по этому поводу.Тепло. Что-то постоянно шумело, щёлкало, протяжно гудело и вибрировало, переплетаясь в бесконечных шероховатых текстурах звука и сливаясь в единый равномерный гул, звучавший на стыке машины и живого существа. Никакого ебучего холода и мерзкой тишины. Никаких воспоминаний о затихшем мире.– Ты гений, – вдруг шепнул фантом, погладив его по груди. – Тебе нужно гореть идеями и колонизировать новые миры, а не болтаться в пустоте с бесполезным мной, – Скай не видел, но знал, что Луис улыбается. – Если однажды решишь уйти, я свалю с тобой. И… рассказывай что-нибудь почаще. Я люблю твой голос.Молчать было слишком уютно и хорошо. Скай склонил к нему голову и прижался губами к волосам, прикрыл на секунду глаза, вдохнул и выдохнул. Изнутри снова поднималось что-то огромное, сильное, тяжёлое.– Когда мы закончим с ремонтом и свалим отсюда, я попрошу креветку отвезти нас на Клентар. Это недалеко, в соседней системе. Никакого песка, древних руин, мёртвых цивилизаций и васильковых полей. Планета дождей и туманов, тебе там понравится… – Скай прихватил губами прядь волос, выпустил, прижался щекой. – Останемся там, остальных отошлём подальше, пусть займутся своими делами. Скажем, что просто хотим побыть вдвоём. Пойдём, куда захотим, будем делать, что захотим.Луис поднял руку, накрыл щёку ладонью, погладил неистребимую щетину. Скай потянулся за прикосновением, кончики пальцев огладили нос, скулу, губы. Он с силой зажмурил глаза, поцеловал в открытую ладонь, снова прижался к волосам щекой и мысленно попросил богов машин, чтобы Луис ничего не заметил.– Там почти нет городов. Планета больше Меланкона раза в полтора, но людей немного, мало кто выдерживает постоянные ливни и грозы. Над городами растягивают энергетические поля с небольшой пропускной способностью, поэтому под куполами почти всегда идёт водяная пыль, – Клейн кусал губы и изо всех сил старался, чтобы его голос не дрожал, но выходило паршиво. – И… и дома там выше чем здесь, гораздо выше, потому что там совершенно гигантские деревья. И хвоя. Там столько хвои на поверхности, что кажется, будто ты… как если бы ты попал в хвойный океан. Это так красиво. Столько оттенков тяжёлого, темного цвета, он ведь почти синий, если всмотреться.Капля, вторая. Тупые солёные дорожки свободно бежали по щекам, и Скай теперь не знал, стоит ли их останавливать. Только бы фантом не повернулся.– Я бы отвёз тебя к Ущелью Дочерей. Гигантский разлом в горах, на дне – мелкий ручей. Всё ущелье заросло лесом, можно дотронуться до кончиков крон секвой руками, если найти подходящее место… – Скай всхлипнул. – И в воздухе там столько озона, что кажется, что можно пить его со своих рук.Голос дрожал.– А ещё, – он сморгнул слёзы и шумно выдохнул, пытаясь успокоиться, – а ещё из-за туманов на Клентаре почти невозможно увидеть закат или рассвет. И говорят, что если увидеть, то можно стать бессмертным.Луис отстранился. Выпутавшись из объятий, приподнялся над ним, заглядывая в лицо, а затем наклонился и поцеловал – прикоснулся губами к губам, прикрыв глаза.– Ты видел, – прошептал он тихо и уверенно, когда Скай обхватил его лицо ладонями и чуть отстранил. – Я знаю.Скай кивнул.– Да, – и тихо, совсем-совсем тихо, словно стыдясь себя, шепнул: – Я хочу, чтобы и ты увидел.Чтобы ты тоже стал бессмертным, и никогда – никогда – никуда не уходил, подумал Скай, закрывая глаза и обнимая его. Фантом выцеловывал мокрые дорожки со щек, прикасаясь языком, пробуя на вкус боль и тоску, и Клейн чувствовал, как чудовищная, давящая тяжесть в груди понемногу отпускает. Луис скользил губами по коже, смазанно поцеловал в шею, спустился ниже и прикусил кожу на ключице. Хотелось… чего-то. Скай чуть выгнулся к нему, подставляясь под ласку, чуть приоткрыл рот и выдохнул. Хотелось никогда не просыпаться, потому что происходящее казалось сном. Он ни с кем таким не был. Открытым или нежным, или всё вместе. Никогда.Где-то под потолком, издавая тихий, почти неслышный гул, слабо мерцала чёрная сфера. Он чувствовал, как она вращается вокруг своей оси по часовой стрелке, время от времени меняя наклон. Клейн зачем-то попробовал сосредоточиться и снова ощутить в сознании поток бессвязных слепков каких-то образов, которые прототип иногда передавал, но ладони Луиса, забравшиеся под футболку, отвлекали.Он гладил размеренно, медленно, повторяя закольцованные плавные движения. От впадинки между ключиц, провести чуть ниже, к рёбрам, круговыми движениями погладить каждое – почти щекотно и на удивление приятно – затем к животу, обвести по контуру пупок, на мгновение скользнуть почти раскрытой ладонью ниже, практически задевая лобок, а затем обратно по груди к исходной точке и далее, далее, далее. Подушечки пальцев были немного шершавыми, мозолистыми от постоянной работы с проводкой и бесконечных ожогов. Скаю иногда хотелось схватить Луиса за запястье, поцеловать сбитые костяшки, взять пальцы в рот и перекатить языком. Посмотреть, какой будет реакция. Посмотреть, что последует за ней.Луис слегка сжал его бока, прижавшись совсем плотно, и Клейн, почувствовав как вставший член упирается ему в бедро, вдруг не выдержал. Сосчитав до трёх и распахнув глаза, он обхватил Луиса за плечи, запустил пальцы в волосы и слабо потянул назад, заставляя его запрокинуть голову.– Хватит, – прошептал Скай, заглянув в дымчатые глаза. – Перестань. Или сделай что-нибудь.На мгновение во взгляде фантома что-то мелькнуло, что-то тяжёлое и злое, но Скай не успел понять, что именно. Луис наклонился над ним, задел носом щеку, шумно вздохнул, приподнялся – и Скай, раздвинув ноги шире, затащил его на себя.– Ты хочешь меня? – очень тихо и очень серьёзно спросил Луис, когда они прижались друг к другу совсем плотно.Они так и не переспали. Это было так феерично тупо, глупо и неправильно, что у Клейна ныли зубы, до чего хотелось ему врезать. После драки на Меланконе, обмена откровениями и совместного душа вроде всё шло к очевидному, но нет, они капитально проебались по дороге, а потом их снова раскидало по весселу от обоюдной неприязни. Фантом дразнил, напрашивался, разводил на эмоции и в итоге получал по зубам, дразнил снова, напрашивался снова и так же снова огребал по полной – словно ему нравилось, когда Скай срывался окончательно и набрасывался на него. Это был какой-то утончённый мазохизм, природа которого для Клейна оставалась неизвестной, пока к нему не подошёл Ситус и не спросил напрямую, что он собирается делать со всей этой невыплеснутой страстью. У Ская тогда появилось ощущение, что он ограниченная машина, и у него закоротил сервопривод, отвечающий за имитацию правдоподобных эмоций. Цета посмотрел на него, как на полного идиота, заметил, что Луис нарывается не на мордоброй, а на физический контакт, и веско добавил, что люди не могут быть такими тупыми. Клейн лишь закрыл лицо руками и, сгорая от стыда, издал полувсхлип-полувой, крайне ярко и подробно описывающий его реакцию на новую информацию. Хвала богам машин, Ситус оказался безупречно тактичным и, подняв бровь, сразу же извинился и убрался подальше.Нет, серьёзно, сколько можно-то. Вроде взрослые люди.Скай не ответил, склонив голову набок и продолжая смотреть в глаза. Взгляд Луиса был тяжелее, чем ядра звёзд. Как тогда, вечность назад, когда он хотел и предложил – сам, впервые, не ожидая от Ская отказа. Не позволяя себе передумать и отступить, он плавно переместил ладони с плеч Луиса на поясницу, подцепил пальцами края футболки и потянул наверх.– Скай?Клейн промолчал. Широкими, круговыми движениями прошёлся по его спине, гладя, разминая затёкшие мышцы и чувствуя, как Луис прогибается в пояснице. Прикрыв глаза, он просто отпустил себя, задирая на нём одежду ещё выше и размашисто гладя по бокам, иногда по груди, когда Луис приподнимался, чтобы Скаю было удобнее. Когда Клейн мягко очертил подушечками пальцев сосок, он не выдержал, уткнулся лицом шею, приподнял бёдра и медленно опустился, с силой вжимаясь в Ская. Тяжело дыша, опустил руку вниз, кое-как втиснул ладонь между ними и сквозь ткань погладил пальцами член. Клейн выгнулся ему навстречу, и Луис, едва не застонав, поцеловал в ямку под подбородком. Между ног продолжало горячо ныть и тянуть, и когда он прижался к нему так плотно, что это стало совсем невыносимо, Скай обхватил его бёдра ногами, сжал и прошептал ему в висок:– Я хочу тебя.Луис отстранился ровно настолько, чтобы заглянуть в глаза. В ячейке было не очень светло, но даже в скудном свете нескольких свечей Клейн увидел, какими огромными стали его зрачки. Ещё бы, такое откровение буквально ни с хуя. Он разомкнул губы, наклоняясь над ним, и, задевая носом щёку, рвано выдохнул:– Я с ума по тебе схожу. Я тебя хочу. Давно. Безумно. Чтобы ты… не знаю. Чтобы было больно. Сделай со мной что-нибудь. Пожалуйста. Пожалуйста, Скай.Клейн едва заметно кивнул, а затем всё-таки стащил с фантома футболку. Возможно, если бы он был менее закрыт, он бы просто разорвал её к чертям, перевернул Луиса на спину, сдёрнул штаны, раздвинул коленом ноги и взял – грубо, жёстко, чтобы было горячо и больно, и не постеснялся бы придушить при этом, обхватывая пальцами за горло и накрепко вдавливая в пол, смотря как он трепыхается, глаза в глаза – но потом решил, что подождёт. Не сегодня. Успеется, у них впереди будет достаточно времени, по крайней мере, он на это надеялся. Луис поднялся, помог Скаю избавиться от своей серой тряпки, давно выцветшей и покрытой неотмываемыми пятнами от крови аммонита и по недоразумению считавшейся одеждой, а затем прижался к обнажённой груди. Кажется, в этот момент в Скае окончательно что-то закоротило, потому что он моментально вспыхнул. Как сухая спичка – всё тело, сразу же стало так горячо, что на мгновение чувства смешались: он снова был там, в объятиях огромной пульсирующей звезды, обнимая руками свет. Луис провёл обжигающими ладонями по горячей коже, запрокинул голову, коротко простонал, толкнулся бёдрами между разведённых ног и заскользил губами по шее, судорожно дёргающемуся кадыку, по линии челюсти, снова мягко поцеловал под подбородком.– Ты такой… ты очень горячий. Я хочу, чтобы ты меня сжёг, Клейн, – Луис тяжело выдохнул, прижался ещё плотнее и прошептал на ухо: – Я люблю тебя.Скай дёрнулся.Приехали.Он вдруг понял, что ему нечем ответить. На языке и губах вертелось нечто простое и понятное, универсальное и приемлемое, но оно нихрена не укладывалось в то, что Клейн хотел сказать. Слишком мало, ограниченно и плоско. Не то. Совсем не то, да и нахуй, потому что простые слова ни разу не отражали того, что Скай чувствовал. Вообще никогда.Он обнял его, положил ладони на лопатки и осторожно погладил. Нужно было просто открыть рот и наконец сказать – просто, доступно, ничего не усложняя или вообще промолчать. Луис бы понял. Им обоим не пришлось бы терять кожу и обнажаться до костей, пытаясь во взаимопонимание.– Ты уверен? – прошептал он.Луис вскинулся, вонзившись в него совершенно охуевшим взглядом. В нём мешалось всё, от недоверия до, блять, ебучего отчаяния. Ну да, в самом деле, обычно на такой запрос ждёшь несколько иного ответа.– Клейн, – хрипло обронил он не своим голосом. – Клейн, не будь мудилой хотя бы сейчас. Пожалуйста. Да. Уверен. Я уверен.Он вжался в него всем телом, и Скай почувствовал, как его зажимает в тисках. Не отвертится, он это уже понял. Говорить всё ещё не хотелось. Хотелось схватить за загривок, больно ударить коленом под дых, а потом долго бить лицом о твёрдые стенки ячейки, наблюдая, как красная кровь пачкает серебристую текстуру. Или… раздвинуть ноги и дать.Клейна передёрнуло.– Ты уверен? – с явным нажимом переспросил Скай, возвращаясь в реальность. К чёрту, к чёрту, к чёрту, ну почему, почему он его не отпускает? – Луис.– Серьёзно? – только и спросил он. А потом уже тише, сильнее сдавливая пальцами худые рёбра, зло прошипел сквозь зубы: – Да. Я уверен. В каждом слове, Клейн. Просто перестань наматывать мои нервы на кулак и скажи хоть что-нибудь. Прошу тебя.Скай знал. В тот момент, когда он увидел Луиса на самом краю гигантской раковины, искрящейся как поверхность моря на Меланконе, Скай знал, чем всё закончится, и моментально возвёл стену. Он не хотел просто так отказываться от чувства вины, от единственного оправдания страха смерти и новой жизни, а Луис пришёл и всё сломал. Вскрыл, как устрицу. Вцепился и выдрал на поверхность все его страхи, а потом разделил их. Столкнул вместе с собой в пропасть, в которую они падали и не могли остановиться.Он возненавидел Луиса с первого дня, с первой встречи, с первого зрительного контакта, когда фантом распахнул дымчатые глаза, разглядывая стоящего столбом Клейна, и попытался подключиться. Отправлял мысленный запрос на соединение. Скай дрожал от вспышек неконтролируемой ненависти и боли, его било в ознобе от открытости, нежности и уязвимости этого… чудовища, а Луис, ничего не подозревая, раздевал его своими мыслями в ответ.Мята и мёд. Золото и аквамарин. Серебро в крови.Скай захлопнулся сразу и надолго, до последнего не хотел признавать, что влюбился с первого взгляда. Он просто не верил, ведь так не бывает, не с ним, не с такими, как он, пока сам не попробовал прикоснуться. Пока дымные чёрные кольца не оплели его руки. Пока те же чёрные кольца не нависли над ним, грозя убить. Пока Луис сам не подошёл и не попросил: впусти меня, ведь ты мне нужен больше, чем я тебе.Скай открыл глаза, невидящим взглядом уставился на сферу. Слова застряли где-то в глотке, не хотели вырываться, но Клейн справился. Потому что к чёрту, ни Луис, ни он сам не заслужили всего этого кошмара. Вышло хрипло, тяжело и очень горько, когда он всё-таки вытолкнул в воздух тихое:– Точка невозврата. Шагнёшь, и не вернёшься назад, ты ведь правда это понимаешь? Ты же сам говорил о необратимости. Понимаешь, на что идёшь? Скажи, что да.Клейн перевёл на него взгляд, и Луис вдруг… смутился. Видимо, было что-то в глазах Ская такое, что Луис поверил – сразу и безоговорочно. В необратимость, взаимность и нечто несоизмеримо большее, что Скай к нему чувствовал, но не мог высказать, и не потому что не хотел. Не мог. Не умел. Кто в здравом уме и памяти сунется к человеку, вышедшему с того света лишь затем, чтобы умирать от чувства беспомощности, ненужности и вины? Фантом склонился, положил ладонь на щёку и мягко погладил, так нежно и осторожно, будто Скай был сделан из стекла, воды и застывшего дрожащего воздуха. Большой палец очертил губы, задержался на незажившей ранке, которую Луис сам же и оставил, чуть надавил и повёл в сторону. Словно пытался стереть. Словно между ними никогда не было агрессии, взаимной ненависти и насилия.– Понимаю, – его губы снова грели его собственные, и Скай изо всех сил пытался не тянуться за поцелуем. – Ты ведь больше не отпустишь меня, правда?– Нет, – в кои-то веки, ну наконец-то, он смог. – Теперь ты принадлежишь мне.Луис почему-то вздрогнул. Он отвёл взгляд, и на секунду Скаю показалось, что фантом сейчас встанет и уйдёт.– Я не хочу, – вдруг вырвалось у него. – Не хочу быть всем самым худшим и мерзким в ком-то, кто даже не я сам. Монстром, копией, неправильным подобием, этой концентрированной ненавистью. Хочу избавиться от этого безумия, быть живым, чувствовать, что я имею право на существование. Я не хочу быть его двойником, – Луис помотал головой и вцепился в Ская совершенно отчаявшимся взглядом. – Я не хочу быть для тебя чьим-то отражением. Не хочу быть для тебя чудовищем.– Тогда будь моим, – просто ответил Скай, прямо посмотрев Луису в глаза. – Не как двойник, и не как отражение, просто будь тем, кем захочешь. Потому что для меня ты никогда не был чудовищем. А если я неправ, ты всегда можешь убить меня.И Луис, который наверняка ждал чего угодно, только не этого, сдался. Тихо, грустно рассмеялся, снова ткнулся носом в шею, вжался сильнее и, закрыв глаза, прошептал:– Я люблю тебя. Я никого так не любил, Клейн. Так, чтобы хотел… всего. Тебя. Нас с тобой. И чего-то… большего. Когда ты рядом, мне не страшно умирать, Скай, – он глубоко вдохнул, выдохнул, замолкая всего на секунду и пытаясь справиться с дрожью, а потом добавил совсем тихо: – Я знаю, что ты не можешь сказать мне, знаю, как тебе тяжело, но я знаю, что ты чувствуешь. Ты показал мне, там, на поверхности. Когда я смотрел на тебя, пока ты говорил, как сильно меня ненавидишь. Я чувствовал, как тебе было больно, как это чувство разрывает тебя на куски, и ничего не мог сделать. Мне просто хотелось… я не знаю. Показать тебе, что ты не один, что мне тоже страшно, что я всё понимаю и хочу быть с тобой. Что я тебя люблю. По-настоящему. Никто не чувствовал ко мне чего-то столь же сильного, и… я просто… я так хочу…Скай заткнул его, обхватывая мягкие, тёплые губы своими, потому что всё это стало невыносимым. Он не хотел слышать, ни слова больше. Каждое из них било своей откровенностью и открытостью как раскалённый хлыст по оголённым нервам, и Скай, с силой сдавив Луиса в объятиях и впившись ногтями в спину, то ли со злостью, то ли с отчаянием провёл ими вниз по всей спине, оставляя длинные красные полосы. Переместил ладони на бёдра, погладил пальцами живот, упруго оттолкнул, чтобы Луис поднялся и позволил расстегнуть на нём штаны, и получил за это одобряющий поцелуй в шею. Он отстранился всего на секунду, мазнул губами по щеке, а потом очень тихо спросил:– Как ты хочешь?– Медленно, – он наконец-то справился с проклятой ебучей застёжкой и скользнул ладонью внутрь, под плотную ткань, медленно проводя ладонью по члену. Подняв взгляд, встретился с таким же голодным и ожидающим, и выдохнул: – Неважно, что ты сделаешь, просто сделай со мной что-нибудь. Что сам захочешь. Медленно.– Хорошо, – Луис толкнулся ему в ладонь, навис над ним и прошептал прямо в губы: – Хорошо. Я твой, Скай. Можешь сделать со мной всё, что захочешь.Несколько долгих, мучительных секунд он наслаждался, пока Скай дразнил его, водя кончиками пальцев по влажной от выступившей смазки головке, а потом перехватил за запястье и отвёл руку. Не разрывая зрительный контакт, он спустился чуть ниже, на ощупь расстегнул на нём штаны и, сдёрнув их до бёдер, обхватил его член губами. Втянул, обвёл языком головку, пробуя смазку на вкус, и Клейн закусил губу сильнее, выгибаясь и пытаясь не стонать, цепляясь пальцами за плечи Луиса, но когда тот втянул его член в рот, выпустил, плавно заскользил губами вверх и вниз по стволу, не выдержал. Запрокинув голову, он вцепился Луису в волосы и послушно застонал, длинно и низко, плавно толкаясь в чужой рот. Горячо, влажно, безумно. Он почувствовал, как горячие ладони гладят по груди, животу, лобку и внутренним сторонам бёдер, рвано выдохнул и закрыл глаза.Под веками плыло красное марево. Луис отсасывал медленно, брал глубоко и с силой, прижимал член языком к нёбу, иногда выпускал изо рта и просто проводил головкой по губам, отчего Скаю особенно хотелось взвыть и выдрать ему все волосы к чёртовой матери, а потом перестать сдерживаться и просто выебать, вдалбливаясь в горло. От вида Луиса, медленно и ритмично двигающего головой между ног, с вспыхнувшими скулами и собственным членом во рту сознание дёргалось, плавилось и глитчевало, его рот был жарким, тесным и влажным, и Скай, едва сдерживаясь, чтобы не начать толкаться вперёд, стонал, как последняя блядь. Когда Клейн почувствовал, что нужно сделать хоть что-то, иначе он кончит прямо сейчас, Луис плавно выпустил член изо рта, пережал пальцами у основания и, подняв к нему лицо, закусил губу.Скай поднялся на колени, придвинулся к нему, поднял к себе и поцеловал. Они столкнулись зубами; пока фантом лихорадочно сдёргивал с себя и Ская штаны, он обхватил его за плечи, вжался лицом в шею, провёл губами по бешено бьющейся жилке и прикусил мочку уха. Луис вздрогнул, подался вперёд, прижимаясь к нему плотнее, тяжело выдохнул, когда Скай обхватил его член пальцами, нетерпеливо толкнулся в ладонь. Свечи почти догорели, в ячейке стоял густой и вязкий сумрак, красные отблески дёргались и выхватывали их обоих из темноты. Скай покрыл поцелуями плечи, шею, грудь, поймал губами ещё один рваный выдох, когда крепко сжал его член в ладони. Луис запрокинул голову, подставляя шею, позволяя прикусывать и вылизывать влажную и горячую кожу, застонал, чувствуя, как Клейн дразнит его, водя большим пальцем по самому краю, прижался совсем плотно, поцеловал, на секунду отстранился, чтобы видеть его лицо, заглянул в глаза – и не выдержал.– Хочу тебя в себе, – тихо прошептал он, и у Ская от этого поджались пальцы на ногах. – Выеби меня.Он отстранился, мягко опрокинул Луиса на пол. Наконец-то полностью стащил с него штаны, затем с себя, отбросил мешавшие тряпки в сторону и навис над ним, внимательно заглядывая в глаза. Луис улыбнулся, раздвинул ноги, обвил руками за шею и притянул к себе. Скай прижался к нему, плавно толкнулся, проезжаясь членом по члену, и фантом, распахнув рот, низко застонал, сжимая его бёдрами:– Ещё...Клейн медленно и ритмично тёрся о него, вжимаясь в горячее тело, чувствуя, как Луис выгибается к нему, царапает короткими ногтями спину, обхватывает ладонями за задницу и надавливает, прижимая к себе, пачкая живот и лобок выступившей смазкой – и понимал, что так надолго его точно не хватит. Собственный член изнывал, разум плавился от тяжёлого, давящего желания; Скай толкнулся особенно сильно, больно укусил за шею, и Луис коротко вскрикнул, схватился за его плечи, стиснул в пальцах до боли, развёл ноги ещё шире и попросил:– Сделай что-нибудь, Скай. Пожалуйста, я не могу так больше.Клейн кивнул, поцеловал за ухом. Провёл губами и языком от груди до живота, мягко поцеловал под пупком, погладил лобок, зарываясь пальцами в жесткие волосы, спустился чуть ниже и, немного помедлив, провёл губами по головке, обхватил, дотронулся языком, обвёл по кругу, снова обхватил губами, больше пробуя на вкус и целуя, чем отсасывая. Луис приподнялся на локтях, с непередаваемым охуевшим выражением посмотрел на него, и Скай мысленно послал его к чёрту. С мужиками у него так ничего и не вышло, в прошлой жизни с кем-то переспать не получилось, но отсутствие опыта Клейн решил компенсировать воображением и энтузиазмом.– Блядь, – сквозь зубы прошипел Луис, откидываясь обратно на пол и выгибаясь к нему. – Ты издеваешься. Нет-нет-нет! – застонал он, когда Скай остановился и поднял к нему лицо, гадая, что делает не так. – Не останавливайся. Просто не останавливайся… – он нахмурился, склонился и прикусил кожу на внутренней стороне бедра, а затем провёл губами по всему стволу. – Да. Вот так. ДА.Скай медленно втянул его член, чуть сжимая зубы, вслушиваясь, как стонет Луис – громко, в голос, цепляясь негнущимися пальцами за его предплечья и нетерпеливо толкаясь в рот. Скай попытался обхватить его бёдра ладонями и хоть немного удержать на месте, но быстро понял, что это хреновая идея, и сдался. Вместо этого он провёл ладонями по рёбрам, погладил по груди, больно ущипнул за соски – Луис задохнулся, запрокинул голову и громко, длинно застонал, накрывая его затылок рукой и сильнее прижимая к паху. Некоторое время Скай просто отсасывал, выбросив что-либо из головы, стараясь не думать о собственном истекающем члене и отчаянно надеясь, что никто сейчас не слышит воплей Луиса, а потом фантом вдруг перехватил за запястье, потянул к себе и, поцеловав в раскрытую ладонь, взял пальцы в рот и перекатил языком, вылизывая и прикусывая за подушечки. Скай застонал, протянул к нему вторую руку, и он перестал давить на затылок, поймал ладонь, переплёл с ним пальцы и крепко сжал.Скай отстранился, посмотрел на него, и фантом, выпустив наконец его пальцы изо рта, пересёкся с ним взглядом.– Ну же, сделай это, мы же оба этого хотим, – прошептал он, и, помедлив, поднялся и притянул его ладонь к паху. – Я хочу почувствовать, как ты двигаешься во мне. Хочу почувствовать, как ты делаешь меня своим.Скай ощутил, что что-то ломается в нём с глухим щелчком. Толкнув Луиса в грудь, он отправил его на пол и подмял под себя, с упоением чувствуя, как тот снова обхватывает ногами за бёдра и подаётся навстречу. Скай оскалился, всунул в приоткрытый рот три пальца, дождался, пока Луис их вылижет, с трудом просунул между ними руку и накрыл горячий изнывающий член ладонью. Коротко стиснул в пальцах, обвёл головку, спустился чуть ниже, а затем без какого-либо предупреждения вставил сразу два. Луис дёрнулся, зашипел, но почти сразу же расслабился, когда Скай накрыл сухие, горячие губы своими и требовательно толкнулся языком. Поцелуй вышел грубым, почти злым, они сталкивались зубами, кусались, пока Скай медленно и плавно двигал рукой, растягивая и трахая его пальцами, и Луис стонал ему в рот, пытаясь то отстраниться, то наоборот насадиться на мокрые пальцы ещё глубже. Когда к двум пальцам добавился третий, Луис снова застонал – совсем по-другому, тихо, низко, протяжно, и Клейн понял, что ещё немного – и он придушит его от скручивающего, ноющего и тянущего желания.– Ну же, Скай, – прошептал ему на ухо Луис, стоило Скаю вытащить пальцы. – Не мучай меня. Сделай это.Скай слегка отстранился, разглядывая тяжело дышащего, взмокшего и распалённого, изнывающего фантома под собой, и склонил голову набок, скользя по Луису затуманенным взглядом. Хотелось запомнить его таким – просящим и стонущим, невероятно открытым и таким… своим. Скай прикусил губу, прижался к горячему телу совсем плотно, прикрыл на секунду глаза и медленно провёл головкой члена по промежности. Луис задержал дыхание, нетерпеливо дёрнулся, подаваясь вперёд, и замер. Заглядывая в глаза, медленно обнял, провёл ладонями по лопаткам, надавил, привлекая к себе и, прикусив дрожащую губу, едва заметно кивнул.Скай прижался лбом к его горячему, мокрому лбу, и, не разрывая зрительный контакт, медленно вошёл.Луис всхлипнул, выгнулся навстречу, когда Скай вставил до упора, застонал от боли и потянулся к губам – Скай мягко поцеловал его, слегка прикусил за нижнюю губу, тут же зализал, потёрся щекой о щёку, успокаивая, и уткнулся губами в мокрый висок. Он дрожал, привыкая к чужому телу и позволяя привыкнуть к своему – Луис был невероятно узким и тесным, таким горячим внутри, что хотелось стиснуть его крепче и двигаться, двигаться до изнеможения. Скай, ощущая как он сжимается на его члене, не выдержал и коротко двинул бёдрами. Чуть подался назад, стиснул зубы, почувствовав, как Луис сжимается сильнее, снова толкнулся, преодолевая сопротивление и подавив стон. Он тут же вцепился ногтями в спину, захлебнулся воздухом и, раздвинув ноги шире, сбивчиво зашептал:– Ещё, ещё, ещё, ещё...Скай вжался в него, прижимая собой к полу, двинул бёдрами снова, потом ещё и ещё – и вдруг понял, что остановиться не сможет, даже если захочет. Луис стонал, наверное, на всё окружающее пространство, в голос и нисколько не стесняясь, крепко впиваясь пальцами в Ская – и Скай двигался в нём, медленно, ритмично, выходя почти полностью, оставляя внутри только головку, а потом резко вставляя до упора. В ячейке стояла невыносимая жара, душное красное марево от догорающих свечей дёргалось и плыло перед глазами, и перед глазами был он, мокрый, горячий, стонущий, тянущийся за любым прикосновением, двигающийся навстречу и принадлежащий только ему.– Мой, – прошептал Клейн, уткнувшись лицом в его шею и прижимаясь губами к влажной коже, под которой исступленно билась сонная артерия. – Ты мой…Луис застонал почти жалобно, обхватывая ладонью за затылок и привлекая к себе. Скай поднял голову, и фантом практически впился в губы, целуя, прикусывая, вылизывая рот и нетерпеливо толкаясь навстречу. Влажный, твёрдый и горячий член скользил по животу, и, чувствуя, что в таком ритме надолго не хватит их обоих, Клейн обнял одной рукой Луиса за плечи, а второй – провёл от груди до живота, всунул ладонь между ними и обхватил его пальцами. Луис вздрогнул, больно укусил за губу и крепко стиснул бёдра ногами, а потом, почти сразу же – развёл шире, задвигался сам, насаживаясь быстрыми короткими толчками. Скай застонал в поцелуй, одуревая, перехватил инициативу, подминая под себя, двигая бёдрами быстро и резко, так же резко и грубо скользя ладонью по члену – было так горячо, тесно, жарко, влажно и одуряюще хорошо, что в какой-то момент этого всего стало слишком много.Луис запрокинул голову, распахнул рот и застонал, выплёскиваясь Скаю на грудь и живот – громко, вкусно, так вкусно, что Скай не удержался и заткнул его поцелуем, глотая вместе со стоном чужой оргазм. Обхватив скулы ладонями, Луис оторвался от его губ, покрыл поцелуями лицо, тяжело дыша от перехлёстывающего наслаждения и вдруг сжался. Моментально стало тесно, узко, невыносимо горячо: Скай несколько раз двинул бёдрами, с остервенением втрахиваясь в горячее тело, и со стоном вцепился зубами в плечо, чувствуя, что сейчас кончит. Луис тихо вскрикнул от боли, но не отстранился, а только подался навстречу, сжался ещё сильнее, обхватил и стиснул в объятиях, сильнее, чем когда-либо и кто-либо, плотнее, чем звёзды и нежнее, чем свет – Скай сжал зубы и со стоном кончил в него, судорожно цепляясь за Луиса и пытаясь не соскользнуть в приветливо распахнутую чёрную бездну.Очнулся он только через несколько мгновений. Скаю казалось, что он выплывал из-под толщи жаркой и влажной тьмы бесконечно долго; лёгкие горели, он задыхался, хватая распахнутым ртом воздух и всё ещё сбивчиво двигаясь, пытаясь продлить нахлынувшее наслаждение. Луис тяжело дышал куда-то в шею, гладя по голове и мокрой, расцарапанной спине, и мелко дрожал, всё ещё обнимая его бёдра ногами. Клейн толкнулся в последний раз, замер на долю секунды, а потом попросту рухнул на него, придавливая к полу. Почувствовал, как фантом целует за ухом. Как всё ещё двигает бёдрами навстречу, сжимаясь на его члене. Скай поднял к нему лицо, заглянул в тёмные от тлеющего желания глаза – и потянулся вперёд одновременно с ним. Их губы плавно и мягко слились, и Клейн вдруг поймал себя на странной мысли, насколько их поцелуй вышел мягким и тёплым. Раскрывающим. Их первый был таким же: Луис ткнулся губами в уголок рта, наклонил голову Ская к себе и замер, ожидая разрешения, пытаясь совладать с дрожью во всём теле и ощущением, будто из него вытащили все кости. Скай знал. Он чувствовал себя абсолютно так же.– Прости, – прошептал он, когда отстранился. Луис непонимающе глянул на него, и Скай осторожно поцеловал плечо, совсем рядом с тем местом, куда вцепился зубами. – Больно?Луис помотал головой, откинул голову на пол, прикрыл глаза и улыбнулся:– Ничего. Заживёт. Иди ко мне.Скай коротко кивнул, устроил голову у него на груди, чуть прикрыл глаза и вдруг улыбнулся.– Знаешь, – сказал он шёпотом, – ты мой первый.Луис тихо рассмеялся:– Твой. Твой первый. С ума сойти.– О, заткнись.Двигаться не хотелось. Совсем. Луис обнимал его, мокрый, горячий, распластанный под ним, и Скай просто наслаждался всем, что у них было – момент, совсем крохотный и потерянный в бесконечной цепи событий в такой же безграничной вселенной, зато их собственный. Клейн чуть поднял бёдра и плавно вышел из него, а потом медленно опустился. Потёрся о грудь Луиса щекой, прихватил влажную кожу губами, прикоснулся языком. Соль, горечь, мята, озон. Собственный вкус, семя. Он вдруг остро ощутил, насколько сильно ему не хватало чего-то подобного. Насколько не хватало этого чудовища.– Я тоже люблю тебя, – прошептал он прежде, чем успел подумать, что не готов, или передумать окончательно.Луис замер, словно боясь спугнуть, и Скаю вдруг стало стыдно. Луис тихо лежал под ним, грея собой, вычерчивая подушечками пальцев закольцованные линии на спине и пояснице, и прятал где-то глубоко внутри себя боль, холод и тьму, и Скай впервые чувствовал всё так отчётливо. Казалось, он наконец-то может дотронуться до его души и погладить пальцами мягкий свет среди всей этой непроглядной черноты, не причиняя боли. Сделать что-то для него правильно хотя бы сейчас.– Я бы сказал тебе сразу. Ты должен был узнать раньше. Намного раньше. Просто… – Скай осёкся, замолчал, пытаясь подобрать слова, и сдался: – Мне было страшно. Никогда не чувствовал ничего подобного, ни к кому, и меня это здорово испугало. Ты просто сломал меня, но по-другому я бы не понял, что это. Это чувство слишком сложное и взаимодополняющее, я не могу отделить одно от другого, со мной наверное что-то не так, и я… Просто знай, что это не ненависть. Это что-то глубже, чем любовь. Прости, если со мной тебе больно, я не самый подходящий для любви человек, я не знаю, что могу дать тебе. У меня ведь ничего нет и никого нет. Только ты.Он почувствовал, как объятия становятся крепче. Некоторое время Луис молчал, мягко поглаживая по волосам, а потом поднялся над ним и тихо прошептал:– Неправда. Ты дал мне понять, что можно жить не только ненавистью. И дал мне себя. Ты сделал меня живым, Скай, на такое кроме тебя во вселенной вообще никто не способен.Мысли и слова, крутившиеся у Ская в голове, моментально исчезли.– Ничего не могу сказать насчёт того, подходишь ты мне или нет, я сам не вполне живое существо, ну, наверное... Но я умру, если ты исчезнешь. Возможно это слишком громкие слова, но я не хочу загадывать на будущее и думать, что будет со мной если однажды ты уйдёшь за грань. Я сам не знаю, что со мной будет. Ничего хорошего. Может, потому что у тебя есть всё, и только с тобой у меня это всё есть. Без тебя жизнь не будет иметь того смысла, что у меня есть сейчас, и ты это знаешь, – он снова замолчал, просто удерживая его в объятиях, а потом наклонился к нему и тихо добавил: – Мне... мне не больно с тобой. Наверное, только с тобой мне не больно, в конце концов, только с тобой я чувствую, что у меня есть душа. Это ты прости. Я не должен был тебя отталкивать.Скай замер. В сгустившейся вязкой тишине он отстранённо водил пальцами по груди Луиса и отчаянно хотел сказать – ты никогда, никогда меня не отталкивал, это попросту невозможно. – Ты не отталкивал, – вторя своим мыслям, эхом откликнулся Скай. – Мы просто не знали, что всё ещё способны.Свечи окончательно догорели и погасли, и в ультрамариновом плотном сумраке стоял тяжёлый запах секса и парафина. Скай пошарил рядом с собой, на ощупь нашёл свою футболку, неторопливо вытер их обоих, а затем снова устроился на нём, прижался щекой к груди, закрыл глаза и тихо выдохнул, прислушиваясь к ровно бьющемуся сердцу. Хотелось закольцевать чёртов момент во времени, так, чтобы он длился бесконечно.Он продолжал выводить линии на коже своими прикосновениями, успокаивая и проявляя странную, непривычную нежность, и Клейн почти уснул в тёплых объятиях, когда услышал над ухом тихий, гипнотический голос Луиса:– Когда мы закончим с ремонтом, я полечу с тобой на Клентар. Ты отвезёшь меня к Ущелью Дочерей, там мы увидим закат и рассвет, и оба станем бессмертными. Вдвоём. Ты и я. Пообещай мне это.Скай прижался к нему плотнее, закрыл глаза и ответил, не раздумывая.