Галстук (1/1)
Он протянул вперед руку и осторожно вытащил конец галстука из-под Мишиного пиджака. Усмехнувшись, приложил его к носу, вытирая темную густую кровь, которая попала к сожалению в рот и теперь губы Павлова были еще краснее, зубы тоже в крови, а в глотке стоял вкус металла, который обычно долго не отходит. Проведя кончиком языка по верхнему ряду зубов, Рыжий недовольно сморщил нос.Миша ударил его сильно и теперь лицо болело так, будто что-то сломалось. Павлову не нравилось это ощущение.Проморгавшись, стряхнул секундное потрясение и в глазах перестали плясать искры. Серьезно глянув на Соловьева, выдавил:—?Тебе не удастся их все время защищать. Ты просто физически не сможешь. А осталось у нас всего несколько дней, Соловьев. Ни за что не догадаешься, кто умрет первым.Милиционер выждал, пока маньяк закончит наслаждаться благодарным слушателем и своим голосом, и еще раз ударил его в нос, и Павлов, охнув, упал на одно колено, хрипя. Для поддержки случайно, рефлекторно схватил край синего кителя Соловьева. Миша опустил глаза и наклонившись, сжал челюсть Павлова, только так поднимая его голову.Рыжий не испугался?— ни виду не подал, ни дернулся, только ладонью уперся в бедро милиционера.—?Если хоть пальцем мою семью тронешь… Не смей к ним приближаться, а то я тебе все мозги вышибу, понял?От того что Рыжий содрогался только внутренне, ему было проще заверить Соловьева и себя, что слова вообще не убедительны и игру они никак не приостановят, убийства тем более.—?Но ведь следующий ход за мной, Миша, за мной!Соловьев отпустил его лицо только чтобы шагнуть немного в сторону и поднять его с колен, уже так заломать маньяку одну руку за спиной. Тяжело дыша от раздражения, милиционер прижал Павлова лицом к стене так сильно, что тот чуть не откусил себе язык, еще и поцарапав и так отмеченную шрамом щеку. Рыжий брыкнулся, только чтобы убедиться, что Соловьев хоть и глупее в некоторых смыслах, но все же чуть-чуть сильнее физически. Миша наклонил голову.—?Какой ход? —?спросил так серьезно, будто Павлов и правда бы ответил. Тот усмехнулся.—?Очень… Очень интересный ход! Ты прям ни за что не догадаешься!Миша свернул руку Рыжего за его спиной, удерживая крепко, а свою прижал меж его лопаток, вдавливая маньяка грудью в кирпичную стену. Потянув еще сильнее, Соловьев удовлетворенно подметил, что как только Павлов выходит ему на встречу, то сразу же становится не таким страшным и опасным, обычный человек. Это издалека он душегуб наподобие Чикатило?— неуловимый, опасный и безумный, а так… Стоит лишь сделать побольнее…Рыжий сжал зубы и зажмурился.—?К-как думаешь, может кто-то из сослуживцев? Или все-таки семья? И ментовская твоя логика тут не поможет!—?Ментовская логика может и не поможет, но я же тебя знаю. Я вычислю тебя, куда бы ты не пошел, найду и не дам больше ничего сделать. Только дай мне повод. Ты когда-нибудь сломаешься, план твой сорвется и я тебя накрою и все узнают, кто ты на самом деле такой!Рыжий расхохотался низко.—?Ну нет, Миша! Твои тупоголовые друзья ни поверят, ни помогут, пока я не пристрелю кого-нибудь на их глазах! Даже не надейся! У тебя мозгов не хватит, пусть я даже сам сдамся милиции, все равно ты будешь всегда позади!Милиционер нахмурился и подумал, что Рыжему нравится играться с огнем. Когда-нибудь он обожжется, и это будет шансом для Соловьева, будет шансом поймать убийцу и прекратить череду несчастий, все эти смерти. Вернуться домой.Миша судорожно вдохнул и, чтобы вникнуть в происходящее лучше, зажмурился. Он сейчас удерживает маньяка. В это верилось с трудом?— Павлов всегда казался неуловимым фантомом, и даже когда появлялся, знал, на что идет и что получит сполна, хоть и будет отомщен.—?Единственный раз, единственный раз я упустил свою жертву! Твоя Катюша что, правда так много из себя представляет, что ты вертишься вокруг нее как юла, а?! Она же дура! Почему все нормальные мужики влюбляются в дур?! —?Павлов восклицал и каждое предложение сопровождалось дрожащим выдохом, будто он посмеивался.—?Тебе не понять. Ты же ненормальный!—?Нет, Мишка, я просто слишком умный! И от этого мне беда. Гениев не ценят в этом мире, увы!—?Ничего твоя гениальность не стоит. Ты никому не нужен, у тебя ни семьи ни друзей.—?Это мне никто не нужен, ясно? —?Павлов оскалился с раздражением, все еще пытаясь пристроить лицо так, чтобы не было больно, потому что Миша не ослаблял хватку ни на секунду. —?Я всех их убил, потому что один я?— лучше!.. Не обременен всеми этими привязанностями!—?Дурак… —?Соловьев наклонился к его уху. —?Ты обременен и еще как. С чего бы тебе так со мной гонятся, а? Что ты хочешь доказать и кому?Павлов ахнул мечтательно.—?Соловьев, Соловьев! Нет большей свободы, чем когда ты себе не принадлежишь! Мы с тобой?— это совершенно отдельная история. Мы?— часть одного целого. Я?— это ты, а ты?— это я. Все просто. Но ты же,?— Рыжий двинул плечами, чтобы хоть как-то поменять положение,?— не понимаешь простейших вещей!—?Твои простейшие вещи?— твой же бред. Такого понятия как ?мы? у тебя и у меня существовать вообще не должно!.. Говорил тебе уже, когда виделись в подсобке,?— Миша покраснел немного,?— говорил, что я тебя не люблю и не хочу знать, что ты там напридумывал в своей голове извращенной! Ты мне не нужен!—?Я это все знаю. Без тебя знаю,?— Павлов замолк и шумно вздохнул. Постояв немного, вернулся сознанием к бодрящей грубости, с которой Миша его держал, и откинул горькое ощущение холода, которое образовалось в груди. —?Ну, раз не хочешь знать, то я не буду больше тебе помогать.—?Умник. В семьдесят девятом я твои планы нарушал и здесь нарушу.Рыжий заметно погрустнел, больше даже особо не обращая внимания на слова милиционера. Соловьев же понял, что расслабился, и с новой силой оттянул руку маньяка, неожиданно понимая, что Павлов с заломанными руками выглядит настолько беззащитным, что милиционеру почти стало его жаль. Рыжий выгнулся в спине и оскалился, на лице его выразилось столько поддельных страха и беспомощности, что он аж пустил слезу. Сделав вид, что глаза у него щиплет, попытался проморгаться, создавая иллюзию того что сейчас прямо тут и разрыдается.Соловьев в отвращении скривил губы и в порыве непонятной злости приложил еще больше сил, чуть ли не ломая Павлову плечо и шею, вжимая в стену.—?Хватит! Я ни на секунду не поверю!Маньяк опустил взгляд и заскулил, чувствуя, как больно бывает, если раздражать милиционера.—?Ладно, ладно! —?прохрипел через силу и ощутил, что крепкая хватка немного ослабляется. Чуть-чуть расслабившись, когда боль начала отходить, Павлов перестал паясничать и улыбнулся, нервно посмеиваясь. —?Больше не буду, внимательный ты наш! Отпусти. Наверняка нас уже заметили.—?Отпустить тебя, еще чего! Может лучше руку сломать?—?А потом я накатаю на тебя заяву в твоем же отделении! Пошел к черту!Рыжий очень хотел развернуться и плюнуть Соловьеву в лицо, но из-за сложившихся обстоятельств, к сожалению, не мог. Когда Миша немного прижался к нему, наклоняя голову к его уху и горячо шепча, Павлов чуть не сошел с ума, хотя, казалось бы, куда ж еще больше.—?Значит так. Констатирую факт: я тебя ненавижу. Если ты в ближайшее время не оставляешь меня и мою семью в покое, я тебя найду. Обязательно.Милиционер сам понимал бессмысленность сказанных слов, адресованных самому настоящему маньяку, но адреналин и ненависть взяли свое. Павлов не обычный человек, его не запугать угрозами, он в любом случае будет добиваться своего.Рыжий прикусил нижнюю губу, которая все еще была в крови. Нос очень болел, но на это пока не было времени.—?И ты все еще не понимаешь… Я?— твоя семья. Больше никого нет! Это все не реально! Ты псих! А я?— все, что у тебя осталось от прежней жизни. Твои глупые фантазии?это дирижабли, милиция, Надя, Катя, Котов, Дымов, все они!.. Все они умрут за тебя!Павлов знал, куда бить, и когда он начал рассказывать, почему Катя, Шурка, мама?— это просто желание Соловьева быть с кем-то и иметь благополучную семью, Соловьев не сдержался и сцепив пальцы на вороте пиджака Рыжего, дернул его на себя, а потом резко ударил грудью об стену. Маньяк захрипел, лихорадочно дернулся и осел немного, после Миша просто отпустил его запястье и позволил ему упасть на землю.Рыжий под присмотром милиционера выдохнул, протянул здоровую руку к плечу и потер шею, которая болела ужасно, а щека саднила. Подняв глаза, маньяк страшно посмотрел на нервного милиционера.—?Ты от меня никуда не денешься, слышишь?! —?воскликнул, тяжело дыша, только тогда, когда милиционер развернулся и, громко топая, быстро пошел вон, по пути снимая галстук. —?Я превратил себя в твой смысл, от этого не сбежишь!Закрыв глаза, Павлов прижался щекой к стене, но уже по своей воле. Ему показалось, что из носа опять пошла кровь и, сплюнув на асфальт, он с трудом поднялся, прижимая рукав пиджака к губам. Прислушавшись, он смог услышать только Дымовское ?Тебе без галстука лучше? и шум уезжающей вдаль машины.