Об ошибках и смелости (1/1)

Е сли Шерлок когда-нибудь и собирался жить с кем-нибудь, то уж точно не с женщиной, потому чтоего потенциальные соседки делились на три типа:первые его терпеть не могли из-за того, что он знал о них больше, чем кто-либо другой, хотя такие женщины относились к большинству всех людей, когда-либо знавших Шерлока; вторые обязательно влюблялись в него, всячески пытались привлечь его внимание и постоянно мельтешили перед глазами, надоедая и мешая, делая ненужные предложения, и даже если когда-то они и были более менее здравомыслящими существами, то получив пару его улыбок, резко тупели; третьи совмещали в себе оба предыдущих вида: за внешней неприязнью к Холмсу в них таились ненужные ему сантименты, и он непременно о них догадывался, порой даже раньше них самих, а когда он, желая помочь им и оградить их от ненужных никому ?страданий? и ?душевных терзаний?, заранее сообщал, исключительно по доброте душевной, что его это не интересует и у них нет шансов, они начинали его ненавидеть еще больше, но, как ни парадоксально, их любовь тоже росла прямо пропорционально их ненависти.

М айкрофт, естественно, сразу же узнал о его новом соседе и принялся ?разведывать территорию?, предложив Джону идиотскую сделку, на которую тот, конечно же, мог пойти, потому что Майкрофт от него не узнал бы ничего, о чем не могли бы рассказать его агенты, но Джон проявил благородство и, мягко говоря, послал само Британское правительство куда подальше в деликатной форме, тем не менее ясно давая понять, что именно хотел сказать; это, конечно же, подкупало, ибо на такое мог пойти только честный человек с остро развитым чувством справедливости, и Шерлока не пугало даже то, что Джон такбыстро стал верен ему, наоборот, его просто окрыляло, что за него кто-то вступился, что у него появился, наконец, такой человек, которому он без страха может доверить защиту своего тыла, не боясь предательства или существования скрытых чувств, которые впоследствии, Холмс был уверен, могли принести только проблемы.Д жон был обычным, до одури скучным, если взглянуть глазами Шерлока, который был в начале их соседства, но сейчас Холмс изменился, или Джон его изменил, не важно; важно то, что Уотсон каким-то невероятным способом смог трансформироваться для Шерлока из скучного обычного доктора-терапевта Джона Хэмиша Уотсона, работника Центральной Лондонской больницы и по совместительству парня такой же скучной обычной работницы вышеупомянутой Центральной Лондонской больницы Сары Сойер в завораживающе интересный объект для изучения, в блестящего военного хирурга, умеющего работать в полевых условиях, в симпатичного, милого, по-домашнему уютного Джона, в блоггера, в биографа, в коллегу, в лучшего и единственного друга и, наконец, в возлюбленного великого детектива Шерлока Холмса.Х олмс оказался в дурацком положении, но исправлять ничего не спешил, потому что, как последний влюбленный дурак-идиот-безумец, верил, надеялся, что Джон не просто так терпит его ублюдочный наглый хамоватый характер, что Джон не просто так подставляется вместе с Шерлоком и вместо Шерлока под пули, что Джон что-то чувствует к нему, что Джон все же любит его…но Джон оставался по-прежнему непроницаемым, обычно необычным Джоном, что просто выводило Холмса из себя и заставляло его пылать от праведного гнева, непонятной обиды и жгучей досады снова и снова; с другой стороны Шерлок понимал бесполезность своих надежд и ничего с не мог поделать с их наличием, терпел ежедневную пытку и боль, сгорал заживо и усмехался над тем, что то, что не смог сделать его противник, Мориарти, – выжечь Холмсу сердце, – с успехом делает его любимый Джон каждый день, и Шерлок принимал это все, с каким-то мазохистским удовольствием позволяя своим чувствам крепнуть, удивляясь самому себе и своей гениальной глупости, а так же тому, что Джон еще не заметил ничего странного в его поведении.П онял, что конкретно влип, Джон только через месяц проживания со своим новым соседом по квартире, с которым его познакомил Майк в тот злополучный, а тогда казавшийся на редкость удачным, день; понял в тот миг, когда впервые услышал слово ?друг? из уст Холмса в банке и исправил на ?коллега?, что понравилось ему еще меньше; по всей видимости, Холмса тоже не устраивал этот вариант, потому что Джон заметил, как он поджал губы и сузил глаза, усаживаясь в кресло перед банкиром.Д а, с самим собой он разобрался, но вот что делать дальше, он не понимал, ведь если все останется, как прежде, ситуация только усугубится и Джон не удержится и оступится, позволив Холмсу увидеть его оплошность, облить его тонной, нет, сотней тонн презрения за его сантименты, а этого Джону, естественно, не хотелось, потому что, несмотря на то, что он – военный врач с закаленной душой, внутри он все же человек, и, следовательно, болезненно отнесется к тому, что его чувства растопчут, едва-едва он даст им волю; если же он постарается найти причину, чтобы уйти, и не позволит ужасной правде всплыть в один, несомненно, ужасный день наружу, то…он просто знал, что не выдержит и вернется, потому что точку невозврата он уже, увы, прошел, и пути назад больше у него нет, следовательно, оставался только один вариант – признаться.Д жон так же не считал себя трусом, до некоторых пор; если у него хватало смелости броситься под обстрел, чтобы втащить раненного товарища под укрытие, то просто произнести или написать Холмсу три слова у него не получалось; он банально боялся, боялся боли и того, что его не поймут, особенно его пугало, что Шерлок выгонит его, едва узнает о его чувствах.Унего просто нет выбора, поэтому Джон, входя в гостиную, где за утренним кофе и перед ноутбуком сидел Шерлок, глубоко вдохнул и…