1 часть (1/1)

…Бестужев окончил читать письмо, принесенное курьером всего два часа назад, и встал из-за стола, после чего принялся нервно измерять шагами комнату. ?Эдак Россия и войну Фридриху проиграет. Нет уж, не пойдет так … А что если??,?— поразмышляв где-то с минуту, вице-канцлер, похоже, принял решение, и вернулся за письменный стол. … Звук колокольчика разбудил адъютанта, который, как был?— встрепанный и заспанный?— вошел в кабинет.?— Чего изво … —?конец фразы офицера потонул в свисте туфли графа, пролетевшей чуть не рядом с адъютантским ухом, и точно приземлившейся на замешкавшуюся мышь.—?Александру ко мне!!! Срочно!!! Сейчас!—?Но Ваше Сиятельство. Ночь же на дворе. Спит, небось …— Молчать. —?Спокойно ответил граф, а адъютанту подумалось ?Лучше б орал, прости Господи, от такого спокойствия добра-то не жди. Случилось что, наверное?. —?И исполнять приказ.?— Есть! ,?— офицер чуть не выбежал из кабинета, и через несколько секунд под окнами дворца послышался цокот копыт. Бестужев вернулся к столу ?Успеет ли? Справиться ли? Хотя … О ?справиться??— об Александре ли я говорю? Хотя тут дело для неё деликатное. Пойдет ли? Что выберет: семью или Отечество?? … Примерно через час в двери кабинета постучал адъютант?— Ваше Сиятельство, ваш приказ выполнен,?— и послышался звонкий девичий голос:— Вызывали, Ваше Сиятельство??—?Да, входите, Александра. В кабинет вместе с адъютантом вошла девушка лет 20-22, миловидная, сероглазая блондинка. Несмотря на поздний час, девушка выглядела безукоризненно?— свежее дорожное платье, аккуратная прическа?— уложенные волосы, хоть и, вопреки моде, без парика. Александра присела в реверансе. Бестужев глазами показал дежурному офицеру на дверь, и тот поспешно вышел. ?— Давай без церемоний, девочка,?— вице-канцлер, взяв со стола письмо, приблизился к блондинке. Вынырнув из своей позиции, Александра приготовилась слушать. обычно граф давал ей весьма сложные, интересные поручения. Что же будет на этот раз? И почему Бестужев смотрит на неё изучающе? Разве она хоть с одной задачей не справлялась? Она? Ученица и верная помощница Василия Федоровича? И все-таки, почему?—?Вот что, девочка. Дело деликатное, твоей семьи касаемо … Точнее?— дядюшки … ,?— вице-канцлер протянул письмо. Лишь начав читать, Александра побелела ?Такого...Такого быть не может. Бред. Клевета. Дядя верно служит России?. Эти слова она и озвучила графу, дрожащими руками возвращая письмо.?— Вот что, девочка, ты конечно. можешь отказаться. Но. сама понимаешь?— если правда это?— из вашей семьи никто не спасется … А так шанс есть. Александра молчала. Она понимала, что последует дальше?— Бестужев предложит ей найти доказательства невиновности или виновности дяди. Молчание затянулось… ?— Ну, что скажешь, девочка??Надо соглашаться. Иначе?— дыба всем. И племянникам малолетним - Сереже и Павлуше тоже. Или того хуже?— Сибирь. Лучше уж смертная казнь?, - девушке казалось, что она вот-вот упадет в обморок. Лишь какое-то чудо помогало ей сохранять самообладание.— Что я должна сделать, Ваше Сиятельство? ,?— дрожащим голосом и слегка закусывая губу, спросила блондинка. ?А хороша ты, девочка. Даже в таком стане хороша. И то,что держишься - тоже хорошо . Хоть и трудно тебе - я же вижу",?— мелькнуло в голове у вице-канцлера.?— А сделать ты должна вот что … Бестужев примерно с полчаса объяснял Александре её задание, и потом продолжил:?— Но сначала спутника себе добудешь,?— на губах канцлера заиграла ехидная улыбка. —?Он на Камчатку как раз по милости твоего дядюшки этапируется. Путь и имя я тебе дам. А там уж?— сама справляйся. Но чтоб никто ни сном, ни духом. Поняла?— Поняла, Алексей Петрович,?— с не меньшей ехидцей?— видимо успев прийти в себя - ответила Александра. —?Что-то у меня здоровье пошатнулось. Да и во Французской опере давно не была … Когда выезжать?— то?— Чем раньше?— тем лучше. Учти, на все про все у тебя месяц, не более. Этап отправляется завтра. Твои бумаги готовы будут к рассвету.— Значит, на рассвете и отправлюсь. За бумагами самой приехать, или?—?Или. Отправляйся. Блондинка вновь нырнула в реверансе, после чего вышла из кабинета . только один Бог знал, что творилось у неё на душе.