Глава 11. Что-то знакомое (1/1)

31 декабря 2011.Джозеф бодр, как всегда. Нет, он даже бодрее обычного, и это в девяносто один год. Джоске в шутку спрашивает, уж не вспомнил ли он о хамоне на старости лет, и удивляется, когда отец кивает. Он перестал использовать хамон давным-давно, когда решил, что хочет состариться вместе со Сьюзи, а теперь опомнился. Она сохранилась лучше него, и здоровье подводило её куда реже. Теперь отец всеми силами следит и за собой, чтобы не отставать от жены. К тому же, у них на руках ребёнок.Отец жалеет, что так никому и не передал навыки хамона, пока была возможность. Сьюзи это всегда было неинтересно, как и Холли, а потом вышло так, что дети и внуки расселились, кто куда: постоянные тренировки не устроишь при всем желании. Вся надежда на Шизуку.Сейчас её больше интересуют имбирное печенье и игрушки. У Джоске сердце сжимается от нежности, когда он видит у ёлки картину: Джолин играет с Шизукой, как с младшей сестренкой, а Мария и Холли увлеченно обсуждают новогодние традиции. Мария всё теребила свой крестик на шее и рассказывала, что хочет сводить Холли на новогодний концерт в местную церковь. Там концерты продолжатся и после Нового года. Музыкальный коллектив у церкви отличный, и гвоздь программы, конечно же, это ?O Holy Night?. Холли смущенно улыбается.Вот бы здесь была и мама Джоске. Вот бы она видела всё это. Была частью этого.Он уехал с тяжелым сердцем, снова оставил её одну на Новый год. Она убеждала его, что всё нормально, она отметит с подругами. Джоске пускай приезжает к ней на недельку-другую после того, как вернется из Америки, и они будут квиты. Он всё равно чувствовал себя ужасным сыном.Всё-таки его единственная и настоящая семья — мама, и он никогда не забывал об этом. Джостары и Куджо — это весело, приятно, шумно, но иногда и больно. Для него они скорее большая компания друзей и приятелей, с которыми Джоске случайно связали кровные узы. Они никогда не были и не будут рядом так, как мама.А вот по праздникам их семьи хлопочут с одинаковой страстью. Холли и Сьюзи помогают Марии на кухне, зовут к себе Джолин, но она увиливает. Отвечает, что ?спалит им всю плиту и испоганит праздник?, а ещё у неё болит голова, она хочет прилечь. До самого вечера Джолин не выходит из своей комнаты, и тогда Джоске стучится к ней.Она говорит, что ей лень встать с кровати. Он говорит, что принес гоголь-могль, и дверь открывается. Джолин хватает чашку с десертом, как одичалое дитя, утаскивает его на кровать и снова накрывается одеялом. Джоске пристраивается с краю.— Эй... Ты как?Джолин с блаженством уплетает десерт. Когда он задает вопрос, она перестает жевать.— Раз спрашиваешь, значит, по мне видно, что хреново.— Я надеялся, тебе Новый год с нами поднимет настроение. Ну, или хотя бы гоголь-могль.— Блин, Джоске. — Джолин закатывает глаза. — Ты бы знал.— Не знаю. Расскажешь? Ты обещала.Она поджимает губы, смотрит и смотрит на него, а потом ставит кружку на тумбочку.— Просто... Рождество мы втроем скромно отметили, так что я ждала всю эту шумиху, — тихо признается Джолин, будто боится, что её услышат. — Это же так нормально, семейно. Никто не вспоминает о дерьме, в которое я вляпалась, только поздравляют, что всё обошлось. Потом я поняла, что в том-то и подвох. Им плевать. А я, наверное, просто хотела внимания, как дурочка. Я всегда его хочу, даже после такого. Оборжаться можно.Джоске морщится от её грубой речи, но не перебивает.— Джолин... Им не всё равно. Тебе же не полегчает, если все только и будут это обсуждать. Им больно, что ты пережила такое, и они хотят поскорее забыть об этом. Как и ты.Она пожимает плечами. Её пальцы скребут яркую татуировку с колючей проволокой, бабочкой и кинжалом: или с бабочкой, пронзенной кинжалом. На рукоятке надпись: ?Pray?. Молись. Джолин говорила, ?это значит то, что значит?.— Ага. Только забывание ни фига не так работает. Если на всю эту эмоциональную хрень забить, можно закончить, как мой папаша. Пережить надо. Выстрадать. — Джоске хмурится, а она стонет и прижимает ладони к глазам. — Прости, что-то я разошлась. Не любишь, когда я так выражаюсь, да?— Если не можешь по-другому, я тебе не указ.— Ну, спасибо, что хоть мою маму не включаешь. — Она убирает руки от лица и всё же смотрит на Джоске. Растерла глаза. — Ты же эту уголовную тему знаешь изнутри, ты понимаешь. А ещё я какой-то синдром попутчика словила, наверное. Хотя ты мне и не попутчик, но от этого мы чаще видеться не станем.Да уж. Он помнит Джолин маленькой и беззаботной, а теперь она — девушка, на которую обрушилось всё и сразу. Джоске придвигается и осторожно обнимает её за плечи.— Дело скорее в Ромео, да?— Да. — Она шмыгает носом и пялится в потолок. — Твою мать, Джоске, уноси ноги, пока я опять не заплакала.— А если не унесу?— Тогда... Гхх... — Джолин всхлипывает, хватается за его футболку. — Ну вот, в-всё. Успокаивать меня будешь.— Иди сюда. — Джоске крепче прижимает её к себе, целует в макушку. Одеяло сползло к коленям. — Ромео и ногтя твоего не стоит.— Да бл... — Она утыкается ему в шею, давит в себе ругань. — Д-да я всё ещё...?Всё ещё?? Знакомо. Джолин дрожит, и он гладит её по спине.— Тсс, всё хорошо...— Джоске, п-правда, свали, мне так стыдно...— Только если ты меня прогонишь.Она сглатывает, но не прогоняет его.— С... Спасибо. — Джолин ерзает в его руках.— Пятнадцать лет, да? — шепчет он.— Д-да. А знаешь, о чем я подумала, как только дошло, что это значит? ?Надо спросить, когда разрешат посещения?. Хотя я всё понимаю. Понимаю, что он змея подколодная, понимаю, что при встрече бы сама его укокошила, а в итоге... — Джолин впивается пальцами в плечи Джоске. — Реву и реву из-за него.Что-то это ему напоминает.— Ты сама сказала: пережить надо. Выстрадать. — Он мягко накрывает её руку своей. — Я только хотел бы, чтобы ты сделала перерыв на нас и на Новый год. Всё равно останемся ненадолго, а ты об этом случае нескоро забудешь. Просто позволь нам подлечить тебя, вернуть к обычной жизни. Неумело, не всегда внимательно и чутко, но… как умеем. С любовью.— В-всё, блин, не умничай тут! Дорыдать не даешь! — ворчит Джолин и пихает его в плечо, отстраняется. Глаза покраснели, но она улыбнулась. — А гоголь-могль, между прочим, вкусный.— Захочешь ещё — иди к нам. Скоро будем накрывать на стол.— Э, только не вздумай сесть за него в штанах со снеговиком. Я тебе папины с оленями достану.— Папины?— Ну, их мама купила, не спрашивай. У кого-то в семье должно быть чувство вкуса.Джоске смеется и оставляет её наедине с гоголь-моголем. Через час Джолин всё же выходит к ним, заставляет Джоске надеть штаны отца — если бы она только знала, какие воспоминания это в нем пробуждает, — и вызывается помочь с сервировкой стола. Джотаро вскидывает брови, когда видит Джоске в своих штанах, но ничего не говорит.К полуночи все усаживаются за стол, ужинают в приятном полумраке и мерцании гирлянд. Джоске не знает, кого хвалить за готовку, чтобы не умалить чужих заслуг, и хвалит вкус еды. Они болтают, врубают телевизор и ждут событие года: трансляцию с опускающимся шаром на Тайм-сквер.Додумался же кто-то прикрутить на флагшток в центре города огромный шар, чтобы раз в год спускать его вниз и радовать этим примерно миллиард людей. В этом году шар узорный, фиолетовый и с оранжевыми звёздами, светится изнутри. Все они ждут спуска затаив дыхание, с желаниями наготове. Бьет полночь, шар опускается вниз, отмеряя начало нового года, и Шизука стреляет из хлопушки с разрешения отца.Следующий номер домашней программы — танцы. Джолин и Джоске врубают составленный ими новогодний плейлист, настраивают колонки в гостиной так, чтобы никто не оглох, и все пускаются в пляс. В плейлисте перемешалось всего по чуть-чуть. Старые добрые песни, без которых Новый год — не Новый год, современная музыка на вкус Джолин и Шизуки, и ритмичный, но медленный джаз для прочих ?старичков?, как они сказали. Для раскачки и передышки тоже нужна музыка.Плейлист начинается бодро. Звучат ?Jingle Bells?, ?Happy New Year?, ?Let It Snow? (очень смешно с их-то климатом), какой-то молодежный ремикс, а потом — что поспокойнее. К пятой песне Джолин замечает, что все успели сплясать друг с другом по два раза, а Джотаро и не думал шевелиться. Он немного пораскачивался с Марией и попытался улизнуть в кухню.Джоске потягивает шампанское на диване и думает, что Джолин оставит Джотаро в покое, но она твердо решила создать себе новогоднее настроение. Как только Джотаро возвращается с кухни, Джолин утягивает его к ним. Холли танцует с Шизукой, Сьюзи — с мужем.— Давай-давай, а то прадед живее тебя пляшет, — подначивает она. Джотаро не сопротивляется, но когда он подходит к Марии, Джолин встает между ними. — Ан нет! Маму забираю себе, пока она зевать не начала от твоего медляка. Раскачайся как следует. Вон, Джоске тоже зазевался.Мария смеется, а Джоске едва не давится шампанским.— У меня в горле пересохло, вообще-то!— Танцуют не горло-о-ом! — распевает Джолин в такт куплету, хватает маму под руку и кружит с ней посреди гостиной. Получается у неё куда изящнее, чем у Джотаро. — Возвращайся в строй!Джоске думает, что Джотаро так и будет стоять, или просто уйдет, или ?украдет? для танца свою маму, бабушку, Шизуку, да хоть Джозефа, но он пожимает плечами и идет к Джоске. Джоске долго делает вид, что всё ещё пьет, пока не ловит на себе недовольный взгляд Джолин. Наконец Джоске встает, и Джотаро протягивает ему руку.А Джоске ещё думал, что приз за самый забавный танец достанется Шизуке и Холли. Обхохочешься: два взрослых мужика двигаются под... Какой знакомый голос у певицы...Когда Джоске поднимает голову, Джотаро смотрит на него в упор, и что-то щелкает в голове. ?Tomorrow Is My Turn? Нины Симон. Не его рук дело. Зачем Джолин её в плейлист засунула? Эта песня только в первых строчках вся такая жизнеутверждающая, кажется, что сойдет для медляка под Новый год, в котором всё будет иначе, а в припеве оказывается, что...Да нет, Джолин в курсе. Плейлисты у неё, как всегда, под настроение. Это такой способ проверить, насколько её семье ?всё равно?? Только Джолин, сама того не зная, ещё и проверяет нервы Джоске на прочность. Кажется, Джотаро тоже вспомнил: его взгляд меняется, и он крепко сжимает потную ладонь Джоске. Та самая песня.?Сегодня тянешься к звезде, а завтра за решетку угодишь, и участи своей не знаем мы, но все хотим к успеху ключ найти, луч счастья переменчивый схватить?.С тех пор, как Садао Куджо выбрал гастрольную жизнь, Джотаро охладел к джазу, но в тот вечер в его глазах томился старый огонь. Искра среди черноты.?А завтра мой черед отказаться от страха, а завтра мой черед забирать без возврата, жизнь наполнить до края: да, теперь зажила я; и тревожит лишь то, что завтра — мой черед?.Шаги Джотаро будто нарочно сбиваются, руки тянутся ближе, и Джоске не хочет, только не так. Он не хотел ближе, он хотел вместе. Да что там, давно перехотел, но забыть ему не помогли даже другие люди. Голос Нины сыплет соль на раскрывшуюся рану.Раздаются грохот и вопли: один хриплый и несколько тонких, высоких. От неожиданности Джотаро до боли сжимает руку Джоске, а он вырывается. Они оборачиваются и видят, что кто-то упал. За чужими спинами едва видно, что случилось.— Господи, Джозеф! Джозеф, ты в порядке?! — Сьюзи бросается к нему, чтобы помочь встать, но тот машет на неё рукой. Джоске тоже бросается к отцу.— Где ушибся?— Кто разлил шампанское? — Сьюзи оглядывается по сторонам, и тогда Джоске замечает, что стоит в луже. — Джоске, ты?От страха за отца у него так колотится сердце, что он не знает, как ответить. Он замечает испуганные глаза Шизуки, Марии, Джолин.— Я свое допил...— Это я разлила, я рукой махнула! — восклицает Холли и прижимает руку ко рту. — Боже, папа...— Не разводите панику, — наконец выдавливает отец, придя в себя. — Просто упал.— Отойдите, — говорит всем Джотаро, и они расступаются. — Дед, не пытайся встать.Отец слушается, но всё равно шипит от боли.— Сустав в бедре горит...Джотаро оглядывает его стопу, постукивает по пятке и хмурится.— Можешь согнуть и разогнуть ногу?Все ждут, что он ответит. Отец напряженно усмехается, делает над собой усилие. Его нога дрожит, но остается в покое.— Нет.