Глава 3. Учитель такой чувствительный (2/2)

— Ой. Прошу прощения… Значит, Мо Жань не стал бы. Но при этом вас связывают романтические отношения?

Чу Ваньнин продолжал молчать, глядя в сторону. Он ощущал себя так ужасно, словно его сейчас раздевали тут, в этой комнате. Вроде и не видит почти никто, но так мерзко.

— Чу Ваньнин, надо отвечать.

— Нет, — выпалил Чу Ваньнин, повернулся к собеседнику. — Но… пока что нет. Мы еще не обсуждали это, но… но я думаю согласиться.— На что? — уточнил Сюэ Чжэньюн терпеливо.

— На все, — выпалил Чу Ваньнин и стиснул зубы, чувствуя, как краснеет.

— То есть, ты собрался вступить в романтические отношения с Мо Жанем? Несмотря на то, что у тебя есть потенциально опасный поклонник. Как ты думаешь, может ли грозить Мо Жаню опасность?

— Да, — наконец нашел ниточку Чу Ваньнин. — Может.

— Почему ты так думаешь?

— Он писал мне… тот человек, он писал мне о Мо Жане. Угрожал им…

— Чем угрожал? — спросил Сюэ Чжэнъюн. Чу Ваньнин покачал головой:

— Я не помню. Я почти не читал его сообщений. Просто… помню, что он писал про Мо Жаня. Что он мешается, что ли…

Сюэ Чжэнъюн кивнул:

— Мы видели это сообщение. Все правильно. Как думаешь, насколько это реально опасно для Мо Жаня? И насколько для тебя?

Чу Ваньнин помотал головой, заправил за ухо выбившуюся прядь волос.

— Для меня не опасно. Он давно наблюдает, но ничего не делает… Мо Жань может быть в опасности. Его же можно как-то спасти?

— Теперь возможно. Но ты же понимаешь, что мы можем точно его спасти, но утратить нить. А можем попробовать его спасти, но вас обоих подвергнуть опасности.

Чу Ваньнин кивнул, тогда Сюэ Чжэнъюн понизил голос, наклонился к нему, чтобы продолжить с этими вкрадчивыми интонациями:— Ты знаешь, я первый, кто хотел бы спрятать тебя. И Мо Жаня. Я мог бы спрятать вас вместе. Там, где не найдет никто. Но сталкер вчера уже понял, что ты отдал телефон. Он будет искать новый номер. Ты хочешь знать, что он писал вчера?— Нет, — не раздумывая, ответил Чу Ваньнин. — Хватит уже того, что я вчера вмешался и… и сделал это.— В том фото нет ничего стыдного, — Сюэ Чжэнъюн говорил это с чем-то похожим на жалость и отпрянул, когда Чу Ваньнин вскинулся так, словно ударить хотел. — Его никто больше не видел. Я обещаю. Оно даже к делу не будет приобщено. Ты его удалил, но его могли восстановить. Я сделал так, чтобы не смогли больше. Но пожалуйста, в следующий раз советуйся с нами, прежде чем ответить.— Я никогда ему не отвечал, — признался Чу Ваньнин. Вид у него все еще был грозный, готовый броситься. — И не дочитывал сообщения.— Да. Я понимаю. Мы установим наблюдение за твоим домом…— Нет, — отрезал Чу Ваньнин. — Мне хватит одного наблюдателя.— Как иначе мы его поймаем? — Сюэ Чжэнъюн говорил с ним как с ребенком, и это было особенно невыносимо. — Это не предложение. Если хочешь обезопасить Мо Жаня, и хотя бы немного себя, то мы должны знать, где вы и что происходит вокруг вас. Не волнуйся, никто не будет лезть в твою личную жизнь. Достаточно задернуть шторы, и вас оставят в покое.

Чу Ваньнин на этом вскочил и направился к двери. Начальник не стал его останавливать, считая, что разговор окончен, и мучить Чу Ваньнина, да и себя, уже хватит.

Как только Чу Ваньнин вылетел из комнаты для допросов, он врезался в кого-то, хотел отодвинуться, оттолкнуть, но его поймали большие сильные руки и обняли. Чу Ваньнин от такой наглости хотел ударить, но вовремя почувствовал знакомый терпкий запах одеколона, да и просто тела Мо Жаня. Жар перестал быть обжигающим, неприятным, стал тем, что было нужно сейчас. На всякий случай Чу Ваньнин осмотрелся — в комнате никого больше не было, дверь была надежно закрыта и, похоже, заперта. А Сюэ Чжэнъюн не спешил выходить к ним, занявшись бумагами.— Что он спрашивал? — послышалось сверху. Чу Ваньнин слабо завозился, попытался отстраниться. Мо Жань дотянулся и захлопнул дверь в допросную, оставив их наедине.— Кто-то может войти, — проворчал Чу Ваньнин, все еще напряженный.— Нет, — ответил Мо Жань, ничего не объясняя. Чу Ваньнин только тогда позволил себе расслабиться, опереться на него и зарыться в эти объятья. Казалось, Мо Жань хотел спрятать его ото всех в своих руках. Рубашку расстегнуть, под ребра засунуть Чу Ваньнина и унести его с собой. И это не пугало. Чу Ваньнин уже не просто хотел домой — он хотел забрать с собой Мо Жаня, чтобы так же сидеть с ним и точно знать, что никто не потревожит их.— За нами поставят наблюдение, — наконец, ответил Чу Ваньнин.— Они не хотят вас спрятать? — спросил Мо Жань. Чу Ваньнин поднял голову, внимательно посмотрел ему в глаза и, наконец, признался:— Для меня это не так опасно, как для тебя. Он зол на тебя. Он пытается изолировать тебя, чтобы ты больше не подходил ко мне. Я… я думаю, что нам не надо это продолжать… мы просто коллеги и незачем…Особенно сложно было говорить это в теплых руках Мо Жаня. Тот сменил положение, чтобы обхватить Чу Ваньнина одной рукой за талию, другой за затылок. И поцеловал, когда Чу Ваньнину некуда было деваться и оставалось только принять это. Он слышал, как открылась дверь допросной, но Сюэ Чжэнъюн что-то коротко вскрикнул и тут же снова закрылся там. Чу Ваньнин вздрогнул. Он должен был отстраниться, оттолкнуть, но не мог. Было так приятно, даже приятнее, чем тогда, в лифте. Там было как-то наспех, суетливо, словно их могли застать. Сейчас же Мо Жань целовал его сосредоточенно, языком изучив сначала зубы Чу Ваньнина, потом проникнув и в рот. Чу Ваньнин хоть и был напряжен, но чувствовал себя безумно хорошо. Настолько, что ему казалось — если бы Мо Жань его не держал, он бы упал. Если не считать того поцелуя в лифте, то он не целовался уже несколько лет. И уж конечно никогда не целовался с таким потрясающим человеком, как Мо Жань. Когда тот отстранился наконец, Чу Ваньнин уже смотрел на него поплывшим взглядом, словно забыл, где находился.— Работа, — напомнил Мо Жань. — Вечером я обещал отвезти вас домой. Надеюсь, все в силе.После всего этого они еще должны были работать. Конечно, обоих отстранили от этого дела. Мо Жаня из-за такой внезапности отправили помогать в архив, пока подбирали ему новую команду и расследование. Еще день у него ушел бы на то, чтобы войти в курс дела. Сюэ Мэна оставили на этом расследовании — с Мо Жанем он в дружбе особой замечен не был, а для раскрытия сделал много полезного (в отличие от того же Мо Жаня). В будущем это могло вылиться в том, что как напарники они были бы расформированы, но никто из них не был против. Чу Ваньнин никогда не видел и не слышал, чтобы они ссорились из-за чего-то глобального. Они друг другу изначально не нравились, бесили своими характерами. Это уже к концу обучения в академии они почему-то нашли общий язык, потому и не стали оспаривать, когда их поставили в напарники.

Чу Ваньнина тоже перекинули на другое расследование, которое уже заканчивалось. Ему нужно было помочь только с оформлением бумаг. Как-то вот так, резко, он оказался не у дел. Только недавно все кипело, счет был на секунды, и вот новая команда. Уставшая, но довольная от завершенного дела, которое теперь нужно было только подготовить для передачи в суд.Зато Чу Ваньнин не задержался, спустился в архив за Мо Жанем в конце дня. Тот за книгами выглядел странно, непривычно. Казалось, он даже не услышал шагов, продолжал читать и, когда Чу Ваньнин окликнул его, вздрогнул и поспешил собрать материалы в потрепанную папку, понес к шкафу.— Что ты читал? — спросил Чу Ваньнин. Мо Жань пожал плечами, но врать не стал, хотя и не смотрел на Чу Ваньнина, когда отвечал:— Дела об исчезновениях девушек семнадцать лет назад.— Когда твоя мама пропала? — понял Чу Ваньнин. — Да, ты теперь можешь заняться этим делом…— Нет никакого дела. Девушек либо находили, либо находили убийц. Об исчезновении мамы ничего нет даже в архиве. Здешняя полиция решила, что она уехала на родину, бросив ребенка. Дело завела уже корейская полиция, но они даже со мной никогда не связывались. Я запрашивал — срок прошел. Даже если кто-то сознается в ее убийстве — его уже не накажут.— Ты уверен, что она мертва?— Она бы не бросила меня, — покачал головой Мо Жань. — Вы закончили? Как быстро. Я уже готовился ждать вас тут до самой ночи.— Я закончил. Мы можем отправляться домой, — кивнул Чу Ваньнин, заправив волосы за ухо.Когда Мо Жань поступил в полицейскую академию, у него была короткая стрижка. Но, глядя на божественно красивого учителя с длинными волосами, он стал и свои отращивать. Сюэ Мэн сначала смеялся над этим, но длинноволосый Мо Жань тоже становился красивее, и Сюэ Мэн не только прекратил его задирать, но и сам не стригся больше. У него, правда, пока что только куций хвост до плеч отрос.

Чу Ваньнин почему-то ощущал неловкость, когда думал о том, что надо ехать домой. Мо Жань и раньше подвозил его, но именно сегодня это отзывалось чем-то щекотным в груди и животе.Видимо, чувствовал приближение волны, которая накрыла бы их обоих. Мо Жань вел себя как обычно. Будто всему отделу не было уже известно об их романтической связи. Совершенно спокойно и по-деловому посадил учителя в машину, тронулся с места. Чу Ваньнин поглядывал на него дорогой и не замечал волнения. Его это раздражало — неужели Мо Жань правда собирался просто увезти его домой, попрощаться и уехать? Сегодня был самый удачный вечер, если не считать того, что они оба побывали в допросной. Завтра у обоих выходной, не нужно было спешить. Но Мо Жань ехал в полной тишине и дорога, казалось, интересовала его больше, чем пассажир.

Чу Ваньнин решил проверить, прекрасно зная, что это может стать еще одной ссорой и обидой. Хотя он хотел сам позвать Мо Жаня зайти, на парковке у своего дома он просто вышел из машины и попрощался. Но Мо Жань вышел следом, сказал:— Я лучше провожу. Вам опасно одному ходить, учитель.— Я могу за себя постоять, — напомнил Чу Ваньнин, но не мешал Мо Жаню идти с ним. В лифте в этот раз ехали спокойно — Мо Жань стоял, спрятав руки за спину и, казалось, едва сдерживался. Только теперь в нем стало заметно беспокойство. Чу Ваньнин же вел себя так, словно ничего особенного не происходило. Он только расстегивал пиджак, будто времени дома на это не хотел тратить. Они должны были попрощаться у двери в квартиру, но Чу Ваньнин спокойно открыл ее, вошел и встал так, чтобы оставить место для Мо Жаня, который захочет войти. Тот сглотнул, открыл рот что-то сказать, но закрыл и быстро вошел, словно боялся, что иначе его заметят и остановят.Первое, что сделал Чу Ваньнин, оказавшись дома — задернул шторы. После этого снял пиджак и повесил аккуратно на стул у обеденного столика. Он слышал шаги и, когда поднял взгляд, уткнулся им в приблизившегося Мо Жаня. У того так явно покраснели щеки, словно это он тут был девственником.— Можно мне? — спросил Мо Жань, но Чу Ваньнин не понял, о чем именно он спрашивал. Мо Жань, не дождавшись ответа, отстегнул кобуру, потянул Чу Ваньнина к себе и, шепнув: ?Со мной тебе ничего не угрожает? — оставил кобуру вместе с пистолетом на столе. После этого обнял Чу Ваньнина за талию. Чу Ваньнин не помнил, чтобы раньше Мо Жань обращался к нему на ?ты?. Ему хотелось быть невозмутимым, холодным, спокойным, но уже сейчас он ощущал, как от такой незамысловатой ласки у него сбилось дыхание. Мо Жань наклонился и губами коснулся его шеи, провел вверх и подхватил мочку уха, заставив Чу Ваньнина вздрогнуть. И он сдался — доверился. Куда бы это их обоих ни завело.— Я остановлюсь, когда скажешь, — шепнул у самого уха Мо Жань и потянул его к стоящему тут дивану.Сейчас Чу Ваньнину совсем не хотелось, чтобы он останавливался. К тому же ватные ноги совсем не держали и, когда Мо Жань уронил его на диван, пока что поперек — было очень кстати. Мо Жань все еще был в полицейской форме. Он стал расстегивать пуговицы на своей рубашке, но успел только одну, прежде чем Чу Ваньнин накрыл его руку своей, попросил:— Я сам.

Мо Жань сел на диван, чтобы было удобнее. Наблюдал за тонкими белыми пальцами Чу Ваньнина. У учителя были пальцы пианиста, Мо Жань заметил это еще когда тот держал мел или указку — тонкие, длинные, белые. Мел оставлял на них едва заметные следы, и каждый раз Мо Жаню хотелось вылизывать их, втягивать в рот и обводить языком. А сейчас эти пальцы расстегивали его рубашку и, кажется, не спешили. Мо Жань не выдержал и на последней пуговице наклонился за поцелуем, сразу начал с губ, сразу с языком. Чу Ваньнину это не помешало закончить и скользнуть прохладными руками по груди, перейти на спину. Мо Жань с удовольствием отметил, что, похоже, учителю нравится то, что он ощущал. Не зря столько времени тратил на тренировки.Хотелось и побыстрее уже что-то начать, чтобы дать выход своему жару, но в то же время каждый этап был так приятен, что Мо Жань мог заниматься этим до утра. Он не хотел отрываться от губ Чу Ваньнина, ему нравилось чувствовать тепло его тела, нравилось, как ладони учителя поглаживали спину. У Мо Жаня появилась шальная мысль — что, если он у Чу Ваньнина первый? Что, если раньше тот еще не занимался сексом. Но эту мысль Мо Жань отогнал — в конце концов Чу Ваньнину уже больше тридцати. К тому же такой горячий — как он мог быть до сих пор девственником?Мо Жань потянул с Чу Ваньнина рубашку, но в голову пришла интересная идея — рубашку он снял не до конца, оставив ее на локтях учителя. Тот тут же запутался. Получалось, что руки у него вроде как легко связаны, хотя и без веревки. Просто случайность — Чу Ваньнин не придал этому значения, только чуть растерялся, а Мо Жань, который и так был на грани, ощутил внутренний трепет. Уложил Чу Ваньнина на спину и накрыл собой, огладил бока и бедра. Чу Ваньнин не был согласен с таким ограничением движений. Ему тоже хотелось снова ощутить под своими руками горячую кожу Мо Жаня, его мышцы, перестук ритмов: дыхания, сердцебиения. Он все еще возился, пытаясь избавиться от рубашки, но под Мо Жанем сделать это было неудобно. Чу Ваньнин замер, когда почувствовал, как руки Мо Жаня добрались до его ширинки, и, отчаявшись освободиться самостоятельно в ближайшие секунды, Чу Ваньнин приподнялся и коснулся соблазнительной медовой кожи языком — у горла, над ключицей. И тут же слегка прикусил. Мо Жань от такой смелости даже замер, привстал, и Чу Ваньнин в этот момент не узнал его взгляд. Мо Жань выглядел так, словно они играли в подчинение и Чу Ваньнин нарушил правила. Учителя резануло мыслью о том, что он сейчас обездвижен, придавлен и беспомощен, и Мо Жань смотрит на него вот так вот, словно что-то задумал. Но ведь он обещал остановиться. Разве он мог обмануть?

Мо Жань моргнул, чуть дольше обычного закрыв глаза, и, когда их открыл — взгляд снова был прежним. Он улыбнулся как-то извинительно, шепнул: ?Давай-ка помогу?, — и принялся снимать с Чу Ваньнина рубашку. Сделал это бережно, осторожно, но тут же словно сорвался — руки быстро расстегнули ширинку Чу Ваньнина, так же стремительно забрались под белье, чуть приспустив штаны. Словно боялся, что, если будет медлить — Чу Ваньнин передумает. А тот не успел почувствовать неловкости, когда его захлестнуло приятнейшим ощущением горячих рук Мо Жаня на его члене. Чу Ваньнин всхлипнул, вцепился одной рукой в рубашку на спине Мо Жаня, второй не заметил, что вместо ткани схватил его голое плечо и потому царапнул. Мо Жань даже не вздрогнул, он был поглощен реакциями человека под ним. Чу Ваньнин зажмурился и отвернулся, но ниже пояса вел себя смелее — подкидывал бедра вверх, подсказывая ритм. Кровь стучала в висках, ему не хватало воздуха. Тяжесть тела Мо Жаня была приятной, но ему казалось, что он задыхается. То ли от действий, то ли от этой тяжести. А еще на бедро давило… горячее даже через ткань штанов. Казалось, Чу Ваньнин обожжется если только попытаться так же обхватить это рукой, что уж говорить о более мягких тканях.

В тумане происходящего успев решить, что это не честно, Чу Ваньнин не без сожаления отпустил рубашку Мо Жаня и так же потянулся к его ширинке. Он вздрагивал, пальцы дрожали, и ему казалось, что он расстегивал ее бесконечно долго. Но это действие отвлекло его и позволило не кончить тут же, просто от рук и горячего дыхания Мо Жаня рядом с ухом.— Боже, какой ты чувственный… Все считали тебя ледышкой, а я знал… я так это себе и представлял, — шептал Мо Жань, чередуя дыхание с укусами мочки и уха Чу Ваньнина, тот снова застонал, попытался отвернуться и попросил:— Перестань. Иначе я…

Он не собрался с духом сказать, что мог кончить только от этих рук, от слов и осторожных покусываний, от тяжести тела Мо Жаня.— Давай, — шепнул Мо Жань, словно нужно было его позволение, чтобы кончить. У Чу Ваньнина путались мысли, его размазало по дивану этим наслаждением, он попытался возразить, но получилось только бессвязное: ?Но… но ведь ты… как же…? Движения Мо Жаня ускорились, и если сначала Чу Ваньнин еще пытался сопротивляться, чтобы отодвинуть этот момент, чтобы собраться с мыслями и сказать, что он хотел, то с изменением ритма он сдался, выгнулся, ощутил легкие укусы в шею и выше — за ухом. Он больше не мог сдерживаться.

Он не знал, сколько приходил в себя, но мир постепенно прояснялся. Чу Ваньнин теперь отчетливо видел полицейскую форму Мо Жаня: расстегнутую, помятую, еще и испачканную белесым.

Он почувствовал, как начали пылать щеки. Возбуждение отступало, вместо него приходил запоздалый стыд. ?Что я только что сделал? Он же меня младше, он мой бывший ученик?. Эти мысли посещали Чу Ваньнина и раньше и работали как тормоз, он отпускал себя постепенно, и вот где в итоге оказался. Пряча глаза, Чу Ваньнин поторопился застегнуться, но Мо Жань чутко отреагировал — поймал его за запястья, удержал руки, не дав ему одеться. Второй рукой расстегнул до конца ширинку, приспустил свои штаны вместе с бельем и коснулся голой кожи Чу Ваньнина головкой члена.— Я же говорил, — шепнул Чу Ваньнин. — Разве ты не собирался?..— Нет, — ответил Мо Жань, все еще удерживая его руки. Он по-прежнему говорил ему в ухо, заводя горячим дыханием. — Я не могу так сразу. Не хочу, чтобы тебе было больно.

Чу Ваньнин попытался сосредоточиться на размере того, что терлось о его живот и чуть не спросил вслух, как оно вообще может в него поместиться. Мо Жань не давал ему трогать себя, двигался сам. Наверняка это было неудобно — он то и дело задевал за ткань одежды Чу Ваньнина.— Мы обязательно сделаем это в другой раз, — прошептал Мо Жань. Похоже, он уже обнаружил слабое место Чу Ваньнина и теперь постоянно слегка касался губами мочки уха. Ему нравилось, как учитель вздрагивал от каждого такого прикосновения.— Пусти, — приказал Чу Ваньнин и тогда Мо Жань резко освободил ему руки, словно случайно забыл об этом. Одну руку Чу Ваньнин положил ему на спину, другой скользнул между их телами, и Мо Жань задохнулся. Движения стали хаотичными, резкими, и вскоре Чу Ваньнин голой кожей ощутил брызнувшую ему на живот сперму. ***Мо Жань остановил его уже у самой машинки, отобрал одежду.— Что такое? — спросил Чу Ваньнин. На нем был теплый халат на голое тело, Мо Жань же оделся в его пижаму, ткань которой растянулась на груди и бедрах.

Мо Жань отделил белую рубашку учителя от своей формы и сначала закинул в машинку одежду Чу Ваньнина, объяснил:— Форма немного красится. Дешевая. У тебя появилась бы голубая рубашка после этого.

Чу Ваньнин не стал возражать. Да и Мо Жань теперь смотрел в стекло стиральной машинки, словно там творилось что-то очень важное. Не отрываясь, он спросил:— Какое фото?.. Прости, я не хотел, но это меня изнутри жрет. Они искали в моем телефоне это фото, но его, конечно, не было… Какое фото ты ему отправил?— Ничего особенного, — нехотя отозвался Чу Ваньнин. Мо Жань резко повернулся к нему и словно сердце прострелил этим взглядом: в нем были и печаль, и ревность, и бессилие. Чу Ваньнин сжалился, вздохнул и убрал волосы назад, чтобы не мешались, и чтобы дать себе время собраться с силами.— Я правда… Я расстегнул рубашку, отвел в стороны полы, только и всего… Это было только фото торса.— И за это он отпустил заложника?— Эй, — одернул Чу Ваньнин. — Меня никто раньше не видел голым.

Мо Жань кивнул, но выглядел все равно растерянным. Чу Ваньнин не стал бы врать ему. Да и, конечно, Мо Жань бы все простил.— Что, если в следующий раз он потребует больше? — продолжил Мо Жань. Чу Ваньнин сложил руки на груди, будто ему вдруг стало холодно.— Боюсь, что готов на все, чтобы его остановить, — наконец, признался Чу Ваньнин. — Поэтому, пожалуйста, будь рядом, чтобы если что остановить уже меня…