Глава первая (1/1)

http://www.youtube.com/watch?v=T_V_9Zjxvzw...ра-та, ра-та, ра-та, ра-та...Мерный звук вращающихся лопастей над головой. Темный свод потолка большого вертолета перед глазами.- Как думаешь, он нас слышит?- Не-а, его накачали всяким дерьмом под завязку. Он почти труп, только дышит еще.- И куда его теперь?- К доктору Крюгеру. Или док сумеет его привести в более-менее рабочее состояние, или иголку в вену и тю-тю.Резкий толчок, короткий полет сквозь обжигающий холодом воздух, треск сучьев и глухой удар, когда он приземляется в высокий сугроб. Резкая боль пронзает ногу, растекаясь от щиколотки вверх огненной волной. Холод окутывает его со всех сторон, снег пушистый только сверху, под легким мягким слоем тяжелая слежавшаяся масса. Холодно.- А что, многие так?- Ну дык... работа-то у них такая... Сгорают как спички. Этот еще долго продержался.- А ты его откуда знаешь?- Не в первый раз везу. Он в институте уже знаешь сколько? Лет пятнадцать точно будет, может, больше. Это не первая его реабилитация.- А ты знаешь, чем он занимается?В ответ помолчали. Потом тот, чей голос звучал ниже, продолжил:- Говорят, преступников ловит. Все-все про них рассказывает. Ну и потекла немного крыша-то... Смотри-ка! Олень! Точно олень! Майк! Майк! Пониже опусти вертушку, ниже, говорю! И приоткрой мне, я выстрелю! Да не дрейфь ты, я его подстрелю!- Эй, парень, меня слышишь? Эй, эй! Глаза открой! Смотри на меня! - пара тяжелых пощечин. Как же не хочется открывать глаза. Снег уже не кажется таким холодным, в нем почти уютно. Какая-то теплая влажная тряпка проходится по лицу.- Фу, Смок, фу, плохой пес. Не время сейчас целоваться.Глаза открываются трудно и медленно. Бородатое лицо перед глазами, шапка низко надвинута на лоб, шея замотана шарфом. На усах, на меховой опушке воротника теплой куртки, даже, кажется, на бровях – белая нежная изморозь. Человек стоит на коленях перед ним и хлопает ему по щекам голыми ладонями. У человека зеленые глаза, зеленые глаза, зеленые глаза...В приоткрытый люк вертолета задувает ледяной ветер. Очень, очень холодный, как снег из того то ли сна, то ли видения. Холод – это покой, это сон, долгий долгий сон...- Эй, куда? Куда, черт тебя дери? Лови его, Генри, лови! Нет! Не дай упасть! Нет!*Кастиэль пришел в себя в воздухе, от первого хлесткого удара в лицо. Он падал, цепляясь за ветви какого-то дерева, иглы кололи кожу, кора царапала его, сучки впивались в ткань одежды, в волосы, норовили выколоть глаза. Перед самой землей он зацепился наручниками за крупную ветку и почти повис, болезненный резкий рывок чуть не вывернул ему плечевые суставы, но цепочка все-таки соскользнула, и он тяжело рухнул в большой сугроб, ударившись напоследок затылком о ствол. Ледяной воздух и боль несколько отрезвили его, белый шум* в голове словно сменился вдруг четкой картинкой, и он смог осмотреться и понять, что необходимо сделать.Похоже, он был в лесу, судя по окружавшим его высоким заснеженным деревьям. Кастиэль опознал ели и, кажется, сосны, но тут он был не совсем уверен. Он слишком давно не видел деревьев вблизи, чтобы уверенно различать их. Однако его местонахождение было не главной его проблемой на этот момент, он испытывал потребность покинуть место своего падения как можно быстрее, удалиться от по-прежнему раздававшегося сверху звука вращающихся лопастей вертолета, скрыться. Причины этого были ему неясны, но он пока не был в состоянии анализировать свои поступки, рефлексировать можно было и позже. Не без труда поднявшись на подгибающиеся ноги, увязая в снегу по колено, Кастиэль заставил себя двинуться прочь, стараясь затеряться среди разлапистых, заснеженных елей.Снег был повсюду, огромные сугробы, наметы, покрытые твердым настом, но неожиданно рыхлые под ним, из-за чего идти было трудно. Снег забивался под брюки, кажется, даже под пиджак, руки мерзли, пальцы не слушались, и Кастиэлю никак не удавалось застегнуть пуговицы плаща. Ветер рвал полы, плащ распахивался, и Кастиэлю казалось, словно огромная ледяная ладонь толкает его в грудь, замедляя шаги, удерживая на месте. Рука фирмы, которая тянулась к нему сюда, в этот глухой лес неизвестно где. Плечи ломило, но пока это было терпимо, наоборот, боль удерживала его, не позволяя соскользнуть в то небытие, в котором он пребывал во время полета. Что-то вырвало его из этого состояние, позвало так сильно, что он просто не мог не откликнуться и не пойти на этот зов, даже не подумав о том, что он находился в тот момент на высоте десятка метров, а может и больше, над землей. Лицо горело, дыхания не хватало, словно удар вышиб из него весь воздух. "А ведь и правда вышиб", - некстати подумалось ему вдруг. Кастиэль вдруг провалился особенно глубоко и, вытягивая ногу, как-то неловко повернул ее. Левое колено пронзила ослепительная вспышка боли, острая, как удар молнии, но, как и молния, она быстро сошла почти на нет, превратившись в тупую неприятную напряженность. "Не перелом, - отметил Кастиэль. - С переломом я бы ни шагу не сделал." Значит, можно было идти дальше.Боль словно опять прорвала накатывающую на него пелену, встряхнула, и Кастиэль вспомнил видение, посетившие его незадолго до падения. Там были холод, снег и странно знакомые зеленые глаза на чужом бородатом лице. Теперь Кастиэль понял, что идет к этим глазам, но где они, это было ему неизвестно. Он просто должен был идти вперед, чтобы оказаться там, где кто-то будет трясти его, всматриваясь в лицо. И еще там в видении не было вертолета, не было шума, а значит, следовало уходить как можно дальше.* белый шум - стационарный шум, спектральные составляющие которого равномерно распределены по всему диапазону задействованных частот - википедия. Примером можно назвать шум помех по телевизору, когда абсолютно нет ни картинки, ни звука, по экрану бежит "снег" и слышится шорох.*Последнее, что запомнил Дин перед тем, как его накрыло, это то, как он затягивал ремни на еще теплой оленьей туше, пристегивая ее к саням, а Смок вертелся рядом, толкая его под локоть, и все норовил обнюхать добычу. А потом вдруг раздался звук вертолета, приблизился, разрастаясь, заполняя все пространство вокруг Дина, лишая его способности думать...Он зажал уши ладонями, ощущая твердый край защитного шлема. Автомат и рюкзак с амуницией оттягивали плечи. Духота, пыль, едкий пот, заливающий глаза, выкрики и треск выстрелов, все сливалось в тяжелый угрожающий гул, от которого каменело внутри, ноги наливались свинцом и хотелось сдаться, просто позволить завершить автоматчикам уже начатое. Но одновременно самые древние инстинкты вопили во всю мощь, требуя, чтобы он скрылся, спрятался от угрозы, нашел щель и заполз в нее, забился в самый неприметный угол... Дин расшвырял голыми руками обжигающий песок вперемешку с битым кирпичом, освободив окно полуподвального этажа ближайшего дома. Вертолеты кружили над ним подобно хищным птицам, норовя нанести удар, которого он ожидал ежесекундно. Пули от одного из длиннобородых стрелков, которые свешивались из открытых люков, пренебрегая малейшими правилами безопасности, и палили по всему, что двигалось по земле, невзирая ни на что. Дину наконец удалось просунуть в окошко голову, протиснуть плечи, чувствуя, как края рамы впиваются в них, и, извернувшись ужом, проскользнуть сквозь ощерившуюся мелкими гвоздями раму. Хорошо хоть стекло вышибло явно уже давно, и от него не осталось ни следа. Внутри его приняла в свои объятия блаженная темнота, сразу отрезавшая слишком громкие звуки, слишком яркие вспышки. В подвале было душно, воняло тухлятиной и падалью, но Дин не обратил на это особого внимания. Не вставая с четверенек, он ящерицей метнулся к противоположной от окна стене, попутно наступив одним коленом на что-то отвратительно мягкое, от чего зловоние усилилось, и прижался спиной к стене, с облегчением выдохнув, ощутив ее незыблемую надежность. Вертолеты все еще кружили, но теперь Дин ощущал себя в безопасности...Дин пришел в себя от того, что Смок, жалобно повизгивая, вылизывал его лицо горячим языком. К ощущению влажной теплоты на лице вскоре присоединилось неудобство от сорокакилограммовой туши, навалившейся ему на грудь, а потом и все остальные органы чувств включились. Вокруг пахло хвоей, а не гнилью, запах был бодрящий, как и температура, царившая под мощной елью, где скорчился Дин, за спиной вместо выщербленной кирпичной стены обнаружился шершавый древесный ствол, а полутьму создавали еловые лапы, которые образовали шатер, под купол которого Дин и забрался, ища укрытия от вертолетов. Было холодно, очень холодно, слава там кому угодно, что не было наполненной гарью жары, а наоборот, морозный воздух, казалось, похрустывал при каждом вдохе. И тишина. Никаких выстрелов, вертолетного шума, криков и стонов. Не было длиннобородых автоматчиков, расстреливавших почти в упор всех двигавшихся по земле, невзирая на различия в одежде и возрасте...- Ну все, все, хороший пес, хороший, говорю... - поморщившись, Дин сдвинул Смока в сторону. Смок взвизгнул уже не жалобно, а радостно, ловко выбрался из-под ели и звонко залаял, словно звал Дина последовать своему примеру. Придерживая гудящую голову, Дин кое-как встал на четвереньки и полез следом, выбираясь на свет. Пес стоял перед деревом, маша хвостом, и всем своим видом сигнализировал нетерпение.- Что, проголодался? - проворчал Дин, взглядом отыскивая сани с оленьей тушей.Смок подпрыгнул и приземлился, припав на передние лапы, а потом отбежал в сторону на несколько шагов и затявкал.- Да что с тобой? Белка, что ли? Или что покрупнее? - Дин видел, что Смок хочет ему что-то показать, но не испытывал ни малейшего желания охотиться. Не после приступа. Собака, однако, никак не желала успокаиваться, бегая туда-сюда и подзывая Дина, так что тот все-таки решил глянуть, что же взволновало его обычно сдержанного пса.Смок повел его в направлении откуда, как Дин смутно помнил, доносился гул вертолета. Идти туда было не слишком приятно, вообще Дин предпочел бы побыстрее убраться с места происшествия и забыть все как один из своих страшных снов, но Смок не стал бы вести себя так без веской причины. Тот петлял между деревьями, и Дин хотел уже было развернуться и заставить его следовать за собой, но тут заметил какое-то движение впереди в начавшем постепенно слабеть свете. Кто-то там был, но Дин не мог определить животное издалека, поспешая за собакой. На всякий случай он взял карабин наизготовку. Вряд ли Смок повел бы его к чему-то опасному, самым страшным было бы сейчас наткнуться на медведя-шатуна, голодного, замерзшего и озлобленного. Но к нему умница Смок не стал бы и близко подходить, наоборот, он бы постарался увести Дина. Вместо этого пес вывел его на небольшую полянку, и в опускавшихся сумерках Дин увидел наконец куда, а точнее, к кому они шли. На другой стороне заснеженного открытого пространства, которое летом вполне могло быть лесным прудиком или даже озерцом, сейчас под толстым слоем снега было не понять, стоял человек. Тот был как-то странно одет, как навскидку оценил Дин, но, только подойдя ближе, он действительно понял, насколько неуместно смотрелся этот мужчина в заснеженном лесу при температуре намного ниже нуля.Напротив него стоял человек в расстегнутом бежевом плаще, из-под которого виднелся темный мешковатый костюм. Худая шея торчала из расстегнутого ворота мятой и не особо свежей рубашки, на груди болтался перекрученный то ли серый, то ли синий галстук. В темных растрепанных волосах застряли сосновые иголки и мелкие веточки, все лицо и, насколько Дин мог видеть, руки были покрыты многочисленными ссадинами, царапинами и кое-где настоящими рваными ранами. Кровавые потеки подсыхали на лице незнакомца, скрывая его черты. Спиной мужчина прижимался к дереву, медленно сползая на подгибавшихся ногах по стволу вниз, пока не достигал какой-то определенной точки, и тут он рывком поднимался, вновь принимая более-менее стоячее положение. Стоило ему выпрямиться, и скольжение вниз возобновлялось.Дин наблюдал за развитием событий, за это время мужчина успел трижды сползти вниз и дважды выпрямиться. После третьего раза силы, по-видимому, окончательно оставили его, и он осел в снег под деревом, скорчившись в неудобной даже на вид позе. Он не выглядел опасным, поэтому Дин решил подойти ближе, не опуская, однако, карабина. Слишком хорошо он знал, что доверять внешней беззащитности нельзя ни в коем случае.- Эй, - позвал его Дин, но никакой реакции не последовало.За пару шагов Дин преодолел оставшееся расстояние. Смок, все время державшийся возле его правой ноги, замер рядом, готовый защищать хозяина при малейшем намеке на агрессию. Дин закинул карабин за спину и склонился над мужчиной. Тот редко неравномерно дышал, вздрагивая время от времени, но больше не предпринимал попытки встать или вообще шевельнуться. Похлопав его по щекам, Дин не добился ни малейшей реакции, тогда он схватил его за лацканы плаща и потряс, сначала осторожно, но потом все более и более грубо.Мужчина вздохнул и неожиданно открыл глаза. Это произошло так внезапно, что Дин отпрянул. Во второй раз он попытался отодвинуться, когда мужчина поднял руку и положил ee Дину на щеку.- Зеленые глаза, - невнятно произнес он и резко откинулся назад. По закатившимся глазам Дин понял, что найденный отключился, и, похоже, в этот раз надолго.*Придя в себя, Кастиэль не сразу понял, где оказался. Он лежал на чем-то жестком, не совсем ровном, подстилка неприятно колола шею, а еще все его ложе, похоже, двигалось, скользя по какой-то поверхности. Он попытался поднять руку, чтобы пощупать вокруг, но почувствовал, что руки и ноги надежно стянуты путами. Как всегда, в подобных случаях его затопила паника. Он ненавидел быть связанным, лишенным возможности двигаться, и тому были веские причины. Глухое отчаяние, страх и ожидание скорой неизбежной боли погребли его сознание под черной пеленой, лишив возможности слышать, видеть и, кажется, даже дышать. Где-то на периферии он воспринимал резкий отрывистый звук, раздражавший его своим назойливым повторением. Кастиэль тонул в темноте, захлебываясь ей, как ледяной осенней водой, но постепенно количество воды стало уменьшаться. Что-то словно повлекло его на поверхность, вытягивая. Первое, что понял Кастиэль – он не был больше связан и мог относительно свободно двигаться. Что-то, однако, все-таки ограничивало его свободу, нечто такое, от чего вовсе не хотелось избавляться. Потом на спад пошел тот самый звук, который ужасно его раздражал, он приблизился, распался на отдельные составляющие, и Кастиэль понял, что слышит собачий лай. И уже только после этого Кастиэль осознал, что сидит, а кто-то обнимает его, сжимает крепкими руками, втискивая его лицо в обтянутое тканью плечо, и гладит по голове и плечам. Одновременно с этим Кастиэль услышал низкий приятный баритон. Он еще не понимал слов, но они ему были не нужны, ему хватало самого голоса и спокойного дружелюбного тона, успокаивавшего его лучше всех уколов. Голос словно очищал его сознание, возвращая воспоминания.Кастиэль вспомнил, что упал в лес, то как брел по снегу до тех пор, пока силы практически окончательно не оставили его, и их хватало только на то, чтобы с трудом держаться на ногах, опираясь на ствол какого-то дерева. Все это время его удерживала надежда, что еще немного – и он увидит обладателя зеленых глаз, и тот поможет ему. И вот сейчас голос, который, казалось, теплом растекался по телу Кастиэля, вернул ему эту надежду. Кастиэль чуть отодвинул голову и извернулся, чтобы получить возможность заглянуть в лицо говорившему.- Нам осталось совсем недалеко, - говорил мужчина, похлопывая его по спине. - Начинается пурга, нам надо поторопиться. Скоро мы дойдем до дома, там тепло, там ты сможешь отдохнуть. Пожалуйста, ложись обратно.Кастиэль смотрел поначалу на губы, двигавшиеся в окружении рыжевато-русых волос. Усы слиплись стрелками, наверное, от дыхания на морозе. Кастиэль поднял взгляд выше, наткнулся на запорошенный снегом околыш теплой шапки, потом на видневшиеся ниже порозовевшие щеки и нос, и, наконец, нашел глаза говорившего.- Дин, - прохрипел он неожиданно, сам не зная, откуда всплыло вдруг это имя. Мужчина прервался и удивленно моргнул, Кастиэль почти физически ощутил его изумление.- Откуда ты... - начал тот было, но прервался, и Кастиэль опять почувствовал, как тяжело тому это далось: - Потом расскажешь, - твердо сказал мужчина, которого Кастиэль назвал Дином, - а сейчас ложись.Кастиэль послушно опустился на подстилку. Теперь он понял, что лежит на транспортировочных санях, он такие видел в документальном фильме о современном исследовании Арктики. Сверху он был прикрыт каким-то тентом ярко-красного цвета.- Я тебя пристегну, чтобы ты не вывалился по дороге. Смок иногда дергает в сторону, - словно извиняясь сказал мужчина. - Мы скоро дойдем уже. Можешь лечь поудобнее.Кастиэль кивнул и подложил одну руку под голову. В этот раз затянувшиеся ремни его уже не напугали, откуда-то в нем появилась уверенность, что мужчина – Дин – немедленно их распустит, если Кастиэль попросит его. Дин цокнул языком, подавая сигнал собаке, и толкнул Смока вперед. Тот не без труда сдвинул сани с места, Дин помог ему, подтолкнув их за пластиковый край, а потом собака поволокла за собой сани сама. Дин поправил карабин и оттолкнулся лыжными палками, торопясь следом. Пурга обещала быть нешуточной.*Если бы не Смок и его инстинкты чистокровной лайки, они бы никогда не дошли до дома. Вскоре после того, как Кастиэль пришел в себя, повалил густой снег, за которым почти ничего не стало видно, температура упала, добавился резкий ветер, который валил с ног, забирал дыхание, вышибал последние крохи тепла. Дин едва передвигал ноги, но Смок шел вперед, находя дорогу каким-то шестым, а может, восьмым или десятым чувством. В любом случае, Дин понял, что они пришли к охотничьему домику, только когда практически уткнулся в ступеньку крыльца.- Ты умница, - прохрипел он псу и, отстегнув лыжи, принялся распутывать застежки транспортировочных ремней на санях. Найденный незнакомец не подавал ни единого признака жизни, его непокрытая голова слабо болталась из стороны в сторону, пока Дин высвобождал его, все лицо залепило снегом, который уже не таял.- Нет. Нет, нет, нет, - бормотал Дин, втаскивая его в теплую темноту домика, - ты это брось. Мы тебя не зря через пол-леса тащили, ты нам тут не вздумай коньки отбрасывать. Надо жить, слышишь, надо. Мы дошли, тут тепло, тут хорошо, давай...Уронив мужчину на пол, Дин отыскал подвешенный к потолку мощный фонарь на аккумуляторах и включил его. Яркий белый свет залил однокомнатную хижину. Дин осмотрелся, составляя план действий. Хорошо, что перед уходом он как следует натопил дом, так что тепло все еще держалось. Не снимая куртки, он подошел к открытому очагу, который именовался у них камином, и разворошил угли. Под слоем золы тлел алый жар, и Дин положил туда пару крупных сучковатых поленьев, а потом подул, будя пламя. Пара робких язычков лизнули дерево и почти сразу выросли, побежали синеватыми змейками по сухой древесине.Несколько обгоревших кусочков бумаги, на некоторых даже еще виднелись буквы, взлетели с припорошенных пеплом камней, и, закружившись, исчезли в трубе.- Летите, - напутствовал их Дин, проводив взглядом.Он получал письма несколько раз в год, зато каждый раз сразу пачками. Обычно к рождеству, множество разноцветных открыток, некоторые самодельные, все подписанные женскими именами и порой еще детскими каракулями. Ничего не значащие на первый взгляд пожелания здоровья, благополучия и успехов во всем, за которыми пряталась лишь одна мысль - живи, Дин, живи, а мы следим за тобой. Потом в январе придет еще пачка, потоньше. И опять пожелания долгих лет жизни. Если бы сложить их все - Дину пришлось бы жить вечно. Третий раз письма приходят летом. В конце июня, незадолго до дня Независимости*. Обычно три конверта, два надписаны от руки, а в третьем - официальное приглашение на встречу бывших бойцов четвертого батальона и их родственников. Каждый раз, распечатывая конверты, у Дина начинают дрожать пальцы. Но не читать их он не может. Он не отвечает на них, надеясь и одновременно боясь, что они перестанут приходить, но, пока их присылают, он чувствует себя обязанным их читать. А вот хранить их свыше его сил, поэтому конверты отправляются в огонь. Сжигая исписанные листки и плотную глянцевую бумагу открыток, Дин словно видит лица своих сослуживцев, которые рисует темно-серый дым.И снова Смок выдернул его из неуместной задумчивости, толкнув под колени. Дин обернулся и заторопился. Тех, чьи сестры, матери и жены пишут ему теперь, он спасти не смог. Но сейчас на полу лежал некто, кому еще можно было помочь. Он вдруг показался Дину одним из желторотых солдатиков, только из учебки, которых прислали на небольшой блокпост, чтобы те пообтерлись, понюхали пороху, но не оказались в центре самого пекла. Вот только у ада свои врата, и распахиваются они не там, где ожидают.Стягивая куртку, Дин вернулся обратно к незнакомцу. Тот лежал навзничь, так же, как он его и оставил, только снег на лице уже растаял. Дин опустился на колени и приложил тыльную сторону ладони ко рту мужчины. Едва заметный выдох щекотнул кожу. Это был хороший признак. Пока жив - есть за что побороться. Дин развел полы все еще смерзшегося и холодного плаща, потом принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Из-под нее показалась вторая, тоже белая, но с треугольным вырезом и без застежки.- Так, - протянул Дин, - интересно.Заставив мужчину принять сидячее положение, Дин стянул с него плащ, пиджак и верхнюю рубашку, небрежно отбросив их в сторону. Потом, поднатужившись, подхватил тяжелое безвольное тело и затащил на единственную в домике кровать.Когда-то спальных мест в доме было три - широкий двухместный топчан и лавка, длинная и весьма удобная. Они не задерживались в домишке надолго, обычно пару дней, в хорошую погоду Дин и Сэм ночевали в палатке перед домом. Потом, когда хижина перешла в единоличное владение Дина, он оставил только топчан, который в последние три года делил со Смоком. Смок был соседом не хуже Сэма, по крайней мере, вскрикивали и сучили ногами они во сне абсолютно одинаково. И просыпались вместе с первыми птахами за окном.А теперь на кровати оказался еще кто-то, хоть и невольно. Дин стянул влажные от растаявшего снега брюки с мужчины и негромко присвистнул. Тот лежал перед ним в белой больничной пижаме, в таких ходят обычно пациенты отделений, откуда не выписывают через несколько дней после поступления с рекомендациями по лечение и свидетельством о полном или частичном выздоровлении. В такой одежде ходят пациенты совсем других заведений... Хотя, нормальные люди в вертолетов не прыгают. А если учесть еще и наручники, которые были на парне, когда Дин его нашел... Может, не стоило их снимать.Мужчина, однако, пока явно был не в состоянии напасть, Дин очень надеялся, что тот переживет ночь, а наутро Дин бы подумал, что же с ним делать. Но пока его следовало согреть, по-настоящему, иначе он рисковал так и не проснуться из своего волшебного сна, навеянного долгим путешествием в санях при минус двадцати пяти.Дин решительно потянул штаны на резинке вниз, оставив на мужчине только трусы чуть не по колено, такие же белые и отвратительно стандартные, как и пижама. За штанами в сторону полетела рубашка. Теперь следовало быстро осмотреть его на предмет повреждений, обработать раны на лице и руках, и можно запихивать под все одеяла и шкуры, которые найдутся дома.Засохшая кровь, размоченная растаявшим снегом, легко смывалась теплой водой. Дин смочил одно из ветхих полотенец, запас которых хранился в шкафу, застиранное до грязно-бурого цвета, но все же чистое. Постепенно Дин смог лучше рассмотреть лицо, сейчас еще иссиня-бледное, но уже не похожее на маску карнавального страшилищи. Глаза мужчины оставались закрыты, темные ресницы слиплись, на щеках отчетливо проступили глубокие царапины. Обтирая шею и плечи незнакомца Дин вдруг почувствовал нечто, чего не должно было быть. Какое-то явственное уплотнение под кожей на шее. Дин забеспокоился. Внешне он не видел никаких повреждений, но кто знал, возможно, это все же могла оказаться заноза или что похуже. Что именно похуже Дин пока объяснить бы не смог, но решил на всякий случай посмотреть. Он достал свой охотничий нож, тот самый, которым только несколькими часами ранее перерезал горло тяжело раненного оленя, оборвав его мучения. Теперь ножу предстояло сыграть роль хирургического инструмента.Дин ополоснул его водой из чайника, а потом щедро плеснул спирта из бутыли, проследив, чтобы попало на обе стороны лезвия. Потом тем же спиртом протер шею мужчины и сделал надрез. Надавив на края он почувствовал, что то твердое, что он нащупал, подается, и вскоре из небольшой ранки появилось нечто овальное, по форме и размеру напоминавшее желатиновую капсулу для лекарств. Вот только подобные капсулы обычно направляются в желудок, а не оказываются под кожей на шее. Дин повертел капсулу. Она была твердой, оболочка казалась чуть прозрачной, но никакого содержимого рассмотреть под ней было нельзя. Почему-то Дину она не понравилась. Капсула не выглядела как лекарство, скорее, она напоминала радиопередатчики, которые в армии им вживляли под кожу предплечья, чтобы иметь возможность отыскивать их или же их трупы. Благодаря подобным передатчикам все отделение Дина вернулось на родину, правда, только он сам летел в кресле. Остальные отправились в путь в цинковых запаянных гробах.Дин ощутил вдруг бешеное раздражение. Он не желал, чтобы их кто-то нашел, ему никто тут не был нужен, особенно никакие военные вертолеты. Поэтому, вернувшись к очагу он, не раздумывая больше, швырнул капсулу в огонь. Оболочка сопротивлялась недолго, он потекла, расплавляясь, а Дин захватил рулон пластыря, пачку марлевых салфеток и пару тюбиков с различными антисептическими мазями, вернулся к кровати. Он тщательно заклеил пластырем ранку на шее, оставшуюся после извлечения капсулы, постаравшись стянуть ее края, после чего обработал ссадины на лице и ладонях мужчины. Еще он перебинтовал пострадавшие в результате падения запястья, на которых наручники оставили красные припухшие потертости. Наконец, первая медицинская помощь была оказана, и Дин уложил мужчину поближе к стене, подсунув ему под голову две подушки, и накрыл его двумя одеялами и хорошо выделанными шкурками, сшитыми в покрывало. Потом вернулся к очагу, поворошил огонь и принялся шагать между топчаном и окном, переступая через скомканную разбросанную одежду. Смок смирно лежал на своей подстилке, следя за хозяином светло-серыми глазами.Подойдя к кровати, Дин нашел ситуацию без изменений. Мужчина лежал, не шевелясь и не приходя в себя. Похоже, что замерз он намного сильнее, чем предполагал Дин. Значит, оставался только один способ, чтобы согреть его.- Ты никому об этом не расскажешь, понял? - начав стягивать одежду, обратился Дин к Смоку. Пес, казалось, кивнул.Раздевшись до трусов, хотя снимать теплое и такое привычное шерстяное исподнее совсем не хотелось, он скользнул под одеяла к найденному. От прикосновения к ледяной коже Дина затрясло, мужчина показался ему просто выточенным изо льда.- Ничего, и не таких отогревали, - больше для храбрости пробормотал Дин, вспоминая, как грел так же свалившегося в ручей Сэма, который еще и шел по лесу до дома в сырой одежде в конце ноября. Сэм был такой же ледянущий на ощупь.- Ко мне, Смок, - требовательно обратился Дин ко псу: - Лежать.Умный пес сам забрался в ноги и улегся поперек, согревая Дина и незнакомца собственным теплом. Прижимая к себе безвольное тело, Дин думал о том, что было, и размышлял, что же будет. Он не думал о том, выживет ли незнакомец, свалившийся ему на голову. Об этом он планировал подумать позже.Постепенно веки его потяжелели, глаза закрылись, и он погрузился в беспокойный, но все же глубокий сон, в котором кружили тени от вертолетов, но не было страшного гула, а значит, все еще было вполне терпимо.*"Мэссив Дайнемик", Нью-Йорк- С борта 764 сообщают, что они потеряли груз.- То есть? Подожди, - раздался шелест бумаги, пока Второй просматривал документацию, проверяя сопровождающие документы, - oн же был в отключке, да еще под успокоительным. После последнего-то приступа...- Говорят, неожиданно пришел в себя, оттолкнул их от люка и выпрыгнул прямо во время полета. Над лесом. Они вот уже полчаса мотаются над местом происшествия, но ничего не видят. Он как сквозь землю провалился, - передал Десятый.- У него же чип имплантирован, пусть ищут по сигналу, спускаются и вытаскивают его. Пусть лучше одного из этих толстозадых охранников потеряют, чем этот груз! Мисс Грей нас самих на фарш пустит! Или отправит в лаборатории вместо подопытного материала!- Говорят, что у них с приемником какая-то проблема. Запрашивают помощи.- Свяжись с операторами, пусть отыщут сигнал и передадут координаты....- Ну что?- Операторы сообщают, что сигнал получили, и он был довольно устойчивый, однако вел себя как-то странно...- Что значит странно?- Не знаю, они не уточнили, но вертолету пришлось сначала покинуть место, чтобы дозаправиться, а потом они все равно не смогли отыскать груз. Сигнал принимался несколько часов, но как будто не постоянно, а потом разом исчез.- То есть как исчез? Десятый, ты что несешь?- Я не знаю... Там же лес, зима... Может, его медведь съел?*Дин жутко замерз. Ужасно, просто окоченел. Постепенно он понял, что на самом деле вокруг совсем не так уж холодно, просто он обнимает большую глыбу льда, прижимается к ней всем телом, словно старается растопить. Он хотел было оттолкнуть ее, отползти в сторону, но глыба его не отпускала. Она обвила его странными ледяными отростками, напоминавшими щупальца осьминога, и высасывала из Дина тепло. Дин задергался, пытаясь вырваться, и так получилось, что уткнулся в глыбу лицом. Оказалось, у глыбы тоже было лицо. Сначала Дин подумал, что видит свое отражение в гладкой ледяной поверхности, но постепенно понял, что лицо сосем на него не похоже. Ледяные черты менялись, лед таял и не только на лице, и Дин ощутил очертания человеческой фигуры под ним. Он понял, что нужно растопить лед, и тогда человек освободится. Невзирая на холод и неприятное покалывание, Дин стиснул объятия вокруг уже ставшей значительно более удобной глыбы. Да и не глыба это уже была, она превратилась в человеческую фигуру, ледяную статую. Дин осторожно подул в белое лицо, которое находилось напротив его собственного, и последняя тоненькая корочка льда исчезла, оставив только человеческую плоть, все еще холодную, но уже живую. Откуда-то Дин знал, это неожиданно всплыло в его памяти, что надо поцеловать человека, и тогда он оживет. "Это же только сон", - подумал Дин, и прижался губами к зарытому левому глазу. Потом к правому. Ему показалось, что веко чуть вздрогнуло, ресницы легко задели кожу. "Это Кай, и я должен вернуть его к жизни", - ничего нелогичного в этой мысли Дин не увидел. Кай просто попал под заклятие Снежной королевы, и Дин обязан его разбудить, чтобы они вместе смогли сбежать из замка и вернуться домой. Поэтому Дин уже не сомневался, когда поцеловал лежавшего рядом Кая в губы. После первого легкого поцелуя Кай вздохнул, после второго приоткрыл рот, а потом Дин понял, что почти лежит уже на нем, целуя его лицо, а ладони его скользят по уже далеко не такой холодной коже. Лицо Кая казалось Дину смутно знакомым, но все же он никак не мог вспомнить, где именно они встретились. В памяти всплывали видения ярких летних дней, солнечного света, смеха детей. Смех Дину не нравился, он был какой-то злобный, словно смеялись не потому, что весело, а над кем-то. "Хромоножка, Хромоножка".- Хромоножка, - повторил Дин, и проснулся.В доме было темно, только от камина шло красноватое свечение. Поленья прогорели, превратившись в угли. Дин лежал под одеялами, сжимая в объятиях найденного в лесу незнакомца. Точнее, лежал практически на нем, уткнувшись ему в щеку губами и упираясь...- Вот черт, - вырвалось у него, и он попытался откатиться в сторону. Потревоженный Смок встрепенулся и спрыгнул с лежака. Незнакомец, однако, продолжил обнимать Дина, вцепившись ему в плечи изо всех сил. Дин чувствовал, что тот распластался на спине, чуть раздвинув ноги, словно предлагая себя.- Чувак, ты чего? Ты не так понял, я тебя не собирался, я... - по мере того, как Дин говорил, хватка на его плечах усиливалась. Мужчина просто впился в них, Дин зашипел от боли, чувствуя, что ногти почти рвут кожу. - Эй, мужик, ты не так понял, ты весь замерз...Дин не успел ахнуть, когда незнакомец вдруг резко толкнул его, опрокинув на спину. Одеяла наполовину оказались на полу, но Дин ногами запутался в одном из них, а вот мужчина, похоже, освободился. Многое у Дина в жизни бывало, но становиться жертвой изнасилования ему, по счастью, не доводилось. Однако, похоже, именно это ему и грозило, если только он не сумел бы справиться с найденным в лесу маньяком. В том, что тот маньяк, Дин уже не сомневался, слишком уверенно мужик себя вел. Передавил ему горло предплечьем и без труда раздвинул ноги. Дин не сразу даже начал бороться, так ошарашила его эта перемена. А самым страшным было все-таки то, что, несмотря на все действия, глаза человека оставались закрыты. Смок лаял, бегая перед кроватью, но, похоже, пока не решаясь вмешиваться. Дин захрипел, воздуха не хватало. Но все же не зря его годами готовили к тому, чтобы сопротивляться и выживать в любой ситуации. Тело начало двигаться вне зависимости от охваченного паникой разума, используя вбитые буквально в подсознание навыки.Мужчина сопротивлялся, причем не было понятно, откуда в нем столько упорной напористой силы. Он отражал удары Дина, который все-таки пытался сдерживаться. Тот не хотел убивать незнакомца, слишком странной была вся ситуация. Поэтому он пытался удержать его, сломить сопротивление, не причинив особенного вреда.А вот противник, похоже, его жалеть не собирался, судя по силе ударов, парочку которых Дин пропустил. Если бы не годы тренировок - хана бы Дину Винчестеру, отставному бойцу спецподразделения и охотнику по совместительству. Его прикончил бы спасенный несколькими часами ранее сумасшедший.Дин собрался, высвободил ноги, встал кое-как на колени и послал незнакомца хуком правой в легкий нокаут, а когда хватка на его плече ослабла, уронил его на спину и, удерживая запястья одной рукой, принялся щупать вокруг, надеясь найти хоть что-то, чем можно было бы связать разбушевавшегося неожиданно парня. При этом он совершенно случайно провел рукой по его макушке, и тот вдруг замер, издал какой-то задушенный невнятный звук, похожий на всхлип, и обмяк. Дин оторопел. Только еще сопротивлявшийся несмотря ни на что, напоминавший поведением агрессивного, готового на все нападавшего, человек вдруг резко перестал бороться и даже, кажется, попытался скорчиться в позе, отдаленно напоминавшей зародыша, подтягивая колени к животу. Готовый в любой момент врезать ему, Дин отпустил его руки, и мужчина действительно свернулся клубочком на боку, крепко обхватив колени. Даже ритм дыхания его изменился, от глубоких резких вдохов к поверхностному, словно он пробежал стометровку за десять секунд и вырубился.- Ну ты, чувак, даешь, - прокомментировал Дин, садясь на пятки.Ситуация была та еще, такого Дину переживать еще не доводилось. Чтобы противник вдруг вот так успокаивался, словно его переключили кнопкой на каком-то волшебном пульте управления. Дин понаблюдал минуту или две за уже начавшем дрожать почти голым мужчиной. Смок тоже успокоился и уселся перед кроватью, а потом и вовсе улегся, положив голову на лапы. За стенами дома на разные голоса выл ветер, и Дин некстати подумал, что заметет их тут знатно. Он окажется запертым в крошечной хижине с парнем, который то падает перед ним на спину, раздвигая ноги, то пытается то ли убить, то ли трахнуть, то ли проделать и то, и другое одновременно. И что заставляет его так вести себя - непонятно.Сон сняло как рукой.- Нет ничего лучше утреннего спарринга в одних трусах, - сообщил Дин Смоку, и пес приподнял одно ухо, словно говоря: "Думаешь?"Дин наклонился, подбирая одеяла с полу, расправляя их, чтобы накрыть вроде бы все еще спавшего человека, но, стоило ему наклониться к нему, как тот вдруг обвил его руками за шею и уткнулся в грудь лицом.- Эй, парень, да ты совсем с катушек, что ли, слетел? - даже как-то жалобно произнес Дин, не зная, то ли бить сразу, то ли подождать. Кулаки чесались начистить странному чуваку морду как следует, но тот вел себя теперь совсем иначе, словно искал защиты у Дина: - М-да, дурдом на выезде, - пробормотал Дин.Словно услышав поощрение в голосе, мужчина прижался крепче. Дин нерешительно опустил руку на его плечо, и тот вздрогнул, а потом подсунулся под нее совершенно кошачьим движением. Дин повел ладонью ниже по его спине, просто желая узнать, что же произойдет дальше, и дрожь ослабела, мужчина постепенно расслаблялся под его рукой, Дин ощущал это по тому, как натянутые закаменевшие мускулы обмякали. Мужчина потянул Дина на себя, едва-едва заметно, и Дин поддался, устроившись возле него и натянув на них обоих одеяло, закутавшись с головой. В полной темноте все было как-то проще. Дин почувствовал, как к его телу прижимается чужая плоть, уже не ледяная, а вполне теплая и живая, лицом мужчина по-прежнему вжимался в него, правда, перебрался повыше и уткнулся между шеей и плечом. Кончиками пальцев Дин поглаживал его по спине, скользя от самой кромки волос до поясницы по ложбинке позвоночника. Все казалось нереальным, словно во сне, таких ситуаций в нормальной жизни не бывает. Мужчина просто лежал, не делая попыток перейти хоть к каким-то действиям, поэтому Дин не сразу понял, что то, что упирается ему в бедро, это нехилый такой стояк.- Да ладно, - пробормотал он, осознав это обстоятельство.И самым сумасшедшим на его взгляд было, что и у него самого стояло, несмотря на все предыдущие события.- Эй, может, просто замнем для ясности? А? - он пытался держаться за остатки нормальности, несмотря на общую ненормальность ситуации, но, похоже, увещеваниями тут было не помочь. Его тело попросту предавало его, слишком давно не было никого вообще рядом, разовые перепихи с какой-нибудь шлюшкой во время редких наездов в город не в счет. Продажная любовь никогда не давала ему необходимой разгрузки, так, сунул-вынул и пошел. Но и на мужиков тоже никогда не стояло, хотя - добравшись в размышлениях до этого места, Дин вспыхнул, к счастью под одеялом этого бы никто так и так не заметил - иногда подобные мысли его посещали. Он годами жил в обществе мужчин, преимущественно молодых, не имея возможности снять напряжение на стороне, и да, иногда он чувствовал что-то такое... Но даже и представить себе не мог, чтобы эти смутные желания воплотились бы вдруг в реальность. Не в армии. И не в присутствии отца, от такой идеи Дина даже сейчас обдало холодом. И не в последние годы, когда он жил отшельником, общаясь только с продавцом супермаркета или заправки, где покупал припасы или топливо и газовые баллоны.- Чувак, я не гей, даже если сейчас оно очень на это не похоже, - прошептал Дин, почти уткнувшись ему в макушку. Вместо ответа незнакомец прижался крепче, Дин чувствовал, как тот дышит приоткрытым ртом, от этих теплых выдохов ему в шею бежали мурашки: - Ну... я просто не знаю... я...Честно, делать такое ему никогда не приходилось, точнее, не с другими, но вот сейчас ужасно хотелось попробовать. Нерешительно Дин просунул левую руку между их животами.- Что я творю, блин, - пробормотал он, и забрался пальцами под резинку трусов другого мужика.И ничего страшного не произошло, гром не грянул, крыша не обвалилась, а то, что Дин нащупал, не слишком сильно отличалось от того, что оказывалось у него в руке долгими одинокими вечерами.- Тихо, тихо, - шептал он, проводя большим пальцем по чуть влажной головке, отмечая, как малейшее прикосновение заставляет мужчину вздрагивать, как учащается его дыхание, а пальцы сжимаются сильнее.- Подожди-ка, давай попробуем, - наверное, мозги у Дина повредились во время приступа в лесу, а может, чувак все-таки ухитрился его как следует стукнуть, потому что Дин оторвался от нерешительных поглаживаний и приспустил собственные трусы, высвобождая член. И это оказалось совсем не так ужасно, как думать о подобном, наоборот, чужой стояк стал отражением собственного, словно возбуждение передавалось от одного к другому. Дин обхватил оба члена ладонью, проводя по ним вместе, и этого хватило, чтобы лежавший рядом мужчина вдруг напрягся, как струна, и Дин ощутил теплую жидкость, которая брызнула ему на живот и на пальцы. Чужая сперма превратилась в замечательную смазку, благодаря которой движения начали ощущаться заметнее, и Дин последовал за ним, не продержавшись и минуты.Под одеялом теперь явно не хватало воздуха, поэтому Дин откинул край и высунулся, жадно дыша. Чем дышал другой, было непонятно, по крайней мере, тот не попытался отодвинуться или хотя бы откинуть голову, наоборот, он прижался к нему сильнее, обвивая ногами насколько это было возможно. Вообще сейчас Дин не отказался бы сменить позу, но, похоже, его тут не спрашивали.- Да, чувак, утро будет веселым, - произнес напоследок Дин и, прижавшись щекой к мягким волосам на чужой макушке, закрыл глаза.Больше никаких снов ему этой ночью не снилось.*Дин проснулся несколько часов спустя. В доме ничего не изменилось, только угли окончательно потухли в очаге. Без часов невозможно было определить, сколько времени, темень стояла непроглядная. Судя по всему, Смок замерз, потому что залез к Дину даже под одеяло и крепко прижался.- Так, псина, подъем, - пробормотал Дин, пытаясь отпихнуть ставшего странно безволосым пса, но тот никак не отреагировал на требование. - Подъем, я сказал, Смок!Окончательно Дина разбудил негромкий тявк, раздавшийся с подстилки Смока у камина.- А это кто... - начал, было, Дин, рванувшись в сторону, и напомнившая о себе боль в разодранных плечах пробудила прочие воспоминания.У него случился приступ паники во время охоты, потом он нашел странного чувака в наручниках посреди заснеженного леса, освободил его, несколько часов они со Смоком тащили того в охотничий домик, бросив тушу замечательного, незадолго до приступа подстреленного оленя, попали в пургу, мужик замерз почто до смерти, поэтому Дин раздел его и разделся сам, а потом грел его под одеялом. А до этого вырезал у парня из шеи какую-то штучку типа транспондера или чего-то наподобие. А потом ночью этот мужик... Тут Дин почувствовал непреодолимое желание оказаться вне кровати и вообще отвлечься чем-то, чтобы не думать о произошедшем ночью. Похоже, парень не проснулся, потому что не цеплялся отчаянно за Дина, и тому удалось довольно легко избавиться от ставших уже несколько назойливыми объятий.Пол был холоднющим, несмотря на брошенную перед кроватью шкуру. Дин подозвал Смока и велел ему лечь рядом с топчаном и охранять. Что означало - следить. Потом, морщась от холода и стыда, Дин стащил с себя трусы и засунул их в тощий мешок с грязным бельем. Обычно стиркой он во время охоты не заморачивался. Хотелось вымыться, но для этого нужна была вода, а набрать снега накануне в ведро он забыл. Поэтому, отыскав чистое белье, Дин принялся одеваться, натянув теплое исподнее, фланелевую рубашку в крупную красно-синюю клетку, лыжные штаны и жилет на меху. Вот теперь можно было заняться хозяйством.Бросив взгляд на кровать, Дин увидел, что второе одеяло и шкура по-прежнему валяются на полу, поэтому он подошел, поднял их и набросил на видневшиеся под одеялом очертания фигуры. Пока Дин совсем не хотел, чтобы парень проснулся, и им пришлось объясняться.Надев унты и натянув шапку пониже, Дин открыл вторую дверь домика и вышел в "холодную", неотапливаемую пристройку, в которой хранились дрова, запасы мяса, снаряжение и инструменты.*Кастиэль проснулся в тот момент, когда стукнула дверь, но по привычке никаким образом не показал этого. Лучше подождать, оценить обстановку, даже незаметно осмотреться, и лишь потом решать, стоит ли шевелиться или постараться оттянуть момент контакта с окружающим как можно дольше. Первое, что он ощутил - тяжесть во всем теле, ноющую боль в плечах, в запястьях и пульсирующую - в области левого глаза. Вообще, легче было сказать, что точно не болело - мизинец на левой ноге не болел однозначно и, кажется, лопатка, правая. Нет, стоило чуть напрячь мышцы спины, и лопатка отозвалась. Значит, мизинец. И то неплохо. Но с болью все понятно, а вот что же его так придавило? Неужели мышечный релаксант? Кастиэль напряг поочередно мышцы ног, потом рук, потом живота - на релаксант не было похоже, все действовало. Только приоткрыв один глаз, совсем чуть-чуть, крошечную щелочку, он понял, в чем было дело. На нем лежал целый ворох покрывал, одеял и, кажется, даже шкур. Ужасно тяжеленный, но теплый ворох. Под ним было уютно. И, поняв, что он лежит под теплыми одеялами, Кастиэль ощутил, что в помещении, где он находился, было ужасно холодно. Хотя, пожалуй, не ужасно. Вполне себе терпимо холодно. Не курорт, но куда приятнее, чем в палате у доктора Крюгера.Похоже, в комнате никого не было. Кастиэль приподнял голову, отыскивая взглядом камеры наблюдения, но ни одной не смог заметить. Однако его предположение, что комната пуста, не оправдалось. Он скорее почувствовал, чем увидел движение, и большой пес с густой дымчатой шерстью запрыгнул на кровать и неожиданно принялся вылизывать Кастиэлю лицо, точнее, его верхнюю часть, которая торчала из-под одеяла. Дверь стукнула снова, послышались шаги и что-то со стуком посыпалось на пол. Кастиэль не выдержал и сел, ожидая увидеть что угодно, но только не это.Он был в деревянном доме, необшитые стены были сложены из бревен, сам он лежал на довольно широкой самодельной кровати в одном из углов комнаты. В противоположном углу располагался грубоватый открытый камин, а перед ним сейчас стоял человек, мужчина, одетый в клетчатую рубашку, жилет и теплые даже на вид штаны. У его ног лежала груда поленьев, вероятно, именно их он и принес. Мужчина обернулся, и Кастиэль узнал бородатое лицо под низко надвинутой шапкой. Этот человек нашел его в лесу. Пес гавкнул, от чего Кастиэль вздрогнул еще раз, и, соскочив с кровати, подбежал к мужчине, замахал хвостом и ткнулся носом тому в руку. Мужчина, не глядя, потрепал собаку по голове, продолжая смотреть на Кастиэля.Кастиэль почувствовал себя неуютно. Вчера он пытался добраться до этого человека, это он знал точно, но он сам абсолютно не представлял, зачем. Не зная, как вести себя, он быстро улегся обратно и свернулся под одеялом клубком. Это было нехорошо, спать нужно было выпрямившись, вытащив руки из-под одеяла, лицом вверх или вбок, а не прятать голову под одеяло, но так он чувствовал себя в большей безопасности.Мужчина – Кастиэль вспомнил, что накануне он назвал его Дином, и тот удивился, что дало ему повод думать, что он угадал – потоптался, судя по скрипу половиц, а потом занялся очагом. Кастиэль слышал, как постукивали поленья, потом зашуршала бумага, и немного погодя чиркнула спичка, и вскоре потянуло дымком. Кастиэль по-прежнему лежал под одеялом, вслушиваясь в каждый шорох, пытаясь догадаться, что происходит, напрягаясь, когда шаги приближались, и немного расслабляясь, когда Дин отходил к камину. Кастиэль услышал металлическое бряканье, потом дверь опять стукнула. Дин вышел. Кастиэль подождал и собрался уже было выглянуть, но тут Дин вернулся обратно.- Ну и метет, - довольно громко прокомментировал он: - Ну что, Смок, займемся завтраком? Хотя сначала надо бы прибраться.Кастиэль не смог понять, в чем именно состояла означенная уборка, Дин ходил по дому, раздавался шорох, потом он делал еще пару шагов, и опять что-то шелестело. Судя по цоканью когтей, пес ходил за ним по пятам.Много времени уборка не заняла, похоже, что Дин сам был не прочь позавтракать. Кастиэль слышал звон металлической посуды, вскоре раздался свист, Дин доставал какие-то шуршащие пакеты, лилась вода или какaя-то другая жидкость, потом раздался равномерный стук чего-то по миске, а вскоре – резкое скворчанье, когда что-то вылили на разогретую сковородку. Кастиэль представлял себе все как на экране, словно слушал увлекательнейший радиоспектакль. Вот Дин заскреб металлом по металлу – возможно, открывал консервную банку. Вот стукнули тарелки о столешницу. Нож задел доску.Чего Кастиэль никак не ожидал, так это того, что шаги вдруг приблизятся к кровати, а потом Дин потянет одеяла на себя, открывая лицо Кастиэля.- Привет, - немного натянуто сказал Дин и улыбнулся, хотя Кастиэль почувствовал, что в этой улыбке маловато радости, - завтрак готов.Кастиэль лежал неподвижно, глядя на Дина. У него было ощущение, будто его застали врасплох за чем-то постыдным, и он не решался сдвинуться.- Тебе же надо надеть что-то, - словно только сейчас вспомнил Дин.Кастиэль торопливо посмотрел ему через плечо, отыскивая свои вещи. До этого он видел, что они валялись скомканными на полу, а теперь Дин поднял их, расправил и повесил на протянутую поперек дома веревку.- Я тебе сейчас найду рубашку и штаны, не самые новые, но они чистые.Дин поднялся и направился к шкафу, который Кастиэль заметил только сейчас. Кастиэль не хотел надевать чужие вещи. У него были свои, и он хотел носить только их. Поэтому, когда Дин отошел, Кастиэль торопливо выбрался из-под одеял и побежал к камину, возле которого висела его больничная пижама. Сначала надо надеть пижаму, иначе санитары будут недовольны. Это гигиенично. Пижаму меняют каждые два дня или по мере необходимости. Потом Кастиэль наденет свою рубашку, брюки, повяжет счастливый галстук, потом пиджак, потому что костюм должен быть завершен, и еще плащ. Плащ обязательно, плащ – это как броня, без плаща он не вынесет всего этого, плащ...- Эй, ты чего бормочешь? - Кастиэль не заметил, как Дин подошел сзади, и вздрогнул, когда тот опустил ему руку на плечо. - Я тут тебе фуфайку нашел...Кастиэль замотал головой и потянул с веревки пижамные штаны.- Чувак, оно все влажное, я вчера забыл развесить, не до того было.Кастиэль опустил голову ниже. Сначала надо надеть пижаму, это гигиенично, пижаму меняют каждые два дня или по мере необходимости...- Я понял, - Дин отпустил его плечо. - Надо надеть пижаму. Ладно, валяй. Как скажешь. Но костюм реально сырой, ему просохнуть надо.Кастиэль натянул штаны и потом пижамную рубашку.- А плащ-то зачем? - воскликнул Дин, когда Кастиэль принялся снимать его с веревки. - Он же сырой, да и не греет. Случай, парень, давай я тебе куртку лучше дам, флисовую, она потеплее.Кастиэль упрямо тянул за полу плаща, не решаясь повернуться в сторону Дина и посмотреть на него.- Ну, точно дурдом на выезде, - сдался, наконец, Дин и помог Кастиэлю снять плащ с веревки. - Пошли завтракать.*Стремный чувак, который не желал надеть нормальную одежду, а с упорством идущего на бой римлянина натянул на себя все еще непросохшие вещи, сидел за столом напротив Дина и жадно ел омлет из яичного порошка, закусывая бутербродами из разогретого в камине хлеба с тушенкой. Смотреть на него было одно удовольствие, Дину даже казалось, что он слышит слабое потрескивание, исходившее от ушей парня. Похоже, давненько тот не обедал. Дин потянул к себе опустевшую тарелку, которую тот, похоже, примеривался вылизать, только то, что за ним наблюдали, удерживало его от этого, а потом подсунул ему свою. Мужчина испуганно поднял на него беспокойные глаза. Дин поморщился, в очередной раз полюбовавшись на приличный фингал слева, хотя, учитывая количество царапин у того на лице, синяк не так уж и бросался в глаза.- Ешь, я не очень хочу, - подбодрил его Дин, и парень сосредоточенно заработал ложкой. Дин отхлебнул остывшего кофе и взял себе бутерброд. Похоже, чуваку повезло, и он почти не обморозился, но все-таки лицо следовало обработать и намазать жиром, да и исцарапанным рукам тоже бы не помешал уход. И надо посмотреть, как там рана у него на шее. Кстати, о ране.- Слушай, а что за передатчик был у тебя под кожей? Надеюсь, ничего важного? Я вчера струхнул малек, когда нащупал его, сначала подумал, что заноза или что похуже, а потом, когда достал, выбросил в огонь. Не люблю я такие штуки, от них один вред.Мужчина поднял голову и положил руку на марлевую салфетку, которую Дин закрепил пластырем. Пощупал ее и убрал руку. Возможно, Дину показалось, но мужчина как будто немного расслабился, словно часть груза упала с его плеч. Тут Смок улучил момент и, несмотря на строгий запрет, подобрался к мужчине поближе и пихнул его головой в колено. Тот вздрогнул и оторвался от еды.- Смок! - рявкнул Дин, но удержался от продолжения, увидев, с каким неподдельным интересом уставился его неразговорчивый гость на пса: - Погладь его, чего уж, - посоветовал Дин: - Просто положи руку на голову и почеши за ушами, он это любит.Мужчина облизал ложку и с некоторым сожалением отложил ее, потом уронил руку вниз и очень осторожно положил Смоку между ушей.- Ага, а теперь почеши, просто потереби его, ему будет очень приятно.Нерешительно мужчина согнул пальцы, зарылся ими в густую шерсть и принялся почесывать собаку, так, как велел ему Дин. Смок подставился под ласку. Дин наблюдал за этой сценой с некоторым удивлением. Смок был не слишком дружелюбным и доверчивым псом, Дин его сам так воспитал, но к этому парню он разве что на шею не лез. Просто какая-то любовь с первого взгляда.Похоже, мужчина позабыл об остатках омлета в тарелке, наслаждаясь новым для себя опытом. По его лицу разлилось умиротворение. Дину не хотелось прерывать это единение, поэтому он решил пока прибрать со стола. Пес, однако, довольно быстро показал, что остается в первую очередь рабом желудка. Стоило Дину выложить ему остатки яичницы в миску, и добавить немного тушенки, смешанной с рубленным хлебным мякишем, как он вывернулся из-под ласковой руки и в один прыжок оказался возле еды.- Потом его погладишь, - предложил он мужчине, - во время еды его лучше не трогать. - Тот не отрываясь следил за жадно глотавшей пищу собакой. - Может, скажешь, как тебя зовут? Я Дин, кстати.- Дин, - повторил Кастиэль после некоторого молчания, и закашлялся. Горло перехватило, говорить оказалось больно. Кажется, глотать тоже было больно, но он так хотел есть, что не обратил на это обстоятельство ни малейшего внимания.- Да, Дин, это я, - для наглядности Дин даже ткнул себя пальцем в грудь, как Робинзон, представлявшийся Пятнице: - А ты?- Кастиэль, - негромко ответил Кастиэль.*Мужчину и правда звали Дин, Кастиэль не ошибся. Хотя в подобных вещах он ошибался редко, если он видел слово, то оно, как правило, имело значение. А имя Дина он видел очень четко. Кастиэлю пришлось представиться, он впервые произнес вслух собственное имя. До этого все, с кем он общался, знали, как его зовут.Дин кивнул и улыбнулся. Кастиэль попытался улыбнуться в ответ, но лицо очень сильно заболело. Наверное, он скорчил гримасу, потому что Дин догадался. Он сразу поднялся, принес какой-то ящик и принялся доставать из него разные медикаменты, тюбики с кремами и мазями, салфетки в упаковке. Кастиэль боялся, что он достанет шприц и какой-нибудь флакончик, в конце концов, их достают всегда, и хорошо, если во флакончике оказывается успокоительное или снотворное. Еще он не любил капельницы, пробирки с иглами для забора крови и всякие прочие колющие и режущие инструменты для исследований. Но ничего подобного Дин из ящика не достал. Он пододвинул стул, так, чтобы сидеть напротив Кастиэля, взял его за подбородок и, не спрашивая, принялся смазывать особенно болевшие места чем-то прохладным и приятным.- Значит, Кастиэль, - говорил он при этом, - странноватое имечко, никогда такого не слышал. Кастиэль. Касти. Не, Кас. Кас лучше звучит. Слушай, Кас, я сейчас тебе лицо и руки обработаю и намажу как следует, и ты не трогай их. Быстрее заживет. И, это, извини, что я тебе слишком крепко врезал ночью, ты меня напугал, чувак, серьезно.Кастиэль не помнил, при каких обстоятельствах Дин ночью ударил его и зачем, но полагал, что тот наверняка имел все основания, поэтому ни малейшей обиды не испытывал. Между тем Дин, не дождавшись ответа, продолжил:- Сейчас жуткая метель. До города отсюда прилично, миль пятьдесят по прямой, и почти вся дорога через лес. Так что придется нам тут переждать. Но как только пурга утихнет, я тебя выведу. Дойдем до основного дома, там у меня машина, и я тебя отвезу в город. Найдем тех, кто тебя потерял, наверняка тебя ищут...- Нет, - вырвалось у Кастиэля, - нет, нет, не надо...*Дин хотел обрадовать странного чувака. Если честно, он даже начал подозревать, что того украли, хотя, судя по одежде, совсем не похоже было, что тот важная птица. Ну да по одежке встречают, может, он ученый какой... Поэтому Дин и предложил ему вернуться в город, чтобы найти тех, кто разыскивает его. Но реакция Каса оказалась однозначной. Он не желал в город и не желал никого искать.- Слушай, ну не хочешь, то не надо, - (не раздражай его, Дин), - потом решим. Так, с лицом я закончил, давай руки. А я, если честно, офигел немного, когда тебя нашел. Ты вообще откуда взялся?Кас слушал внимательно, слишком уж пристально глядя Дину в глаза. От этого немигающего взгляда становилось не по себе, хотелось забиться подо что-нибудь надежное и сидеть до скончания веков. Но на Дина Винчестера даже самые грозные взгляды, не подкрепленные более материальными аргументами, никогда особо не действовали. Кас склонил голову набок, словно задумался, а потом показал свободной рукой на потолок.- Что, прямо с неба? Реально? А я думал, ангелов не бывает.- Я не ангел, - ответил Кастиэль ужасно хрипло.- Это хорошо, - кивнул головой Дин: - Давай-ка ты пересядешь поближе к камину, там потеплее. Скоро дом как следует нагреется, все из-за метели, выдувает тепло только так, сколько не конопать.Возле камина стояло старое и весьма ободранное кресло, неизвестно как оказавшееся в такой глуши, и Кастиэль с удобством в нем устроился. Дин отошел к кровати и принес покрывало:- Закутайся вот, - грубовато, но заботливо посоветовал он. Кастиэль послушался. Сидеть перед камином с горящим огнем, завернувшись почти целиком в теплое покрывало, и наблюдать за тем, как Дин моет посуду в большой миске, а Смок развалился рядом с креслом и время от времени постукивает хвостом по деревянному полу, выражая свою приязнь и словно напоминая о собственном присутствии, было ужасно приятно. Если честно, ничего приятнее Кастиэлю не приходилось испытывать за долгие-долгие годы, а возможно, и никогда. Следовало понять, почему ему так хорошо.Кастиэль принялся вслушиваться в себя, анализируя все, что знал, но никак не мог нащупать причин. Пока вдруг не понял, что вокруг него тишина.Если можно сказать, что тишина обрушилась на него, как удар грома, то именно так оно и было. Кастиэль никогда не бывал в полной тишине. Порой звуки ослабевали, отдалялись и превращались в мерный гул где-то на задворках сознания, но такое случалось обычно, когда Кастиэлю бывало особенно плохо, поэтому особенной радости он от этого не испытывал. Когда же он бывал в относительном порядке, то гул в голове становился намного громче. Можно было вычленить из него один голос и последовать за ним, дождаться, пока не появятся картинки... Обычно ему помогали выбрать голос, в шею втыкалась игла, из которой текло что-то холодное, заставлявшее его дрожать, и спокойный голос вел его к нужному месту, пока Кастиэль не начинал видеть... И то, что он видел, ему не нравилось. Хуже всего бывало, когда он не просто видел, а чувствовал. Тогда он переставал ощущать карандаш в своей руке, забывал, что сидит в кресле перед столом, что вокруг стены лаборатории, и оказывался там, куда уходил за голосом. И делал страшные вещи... Иногда же голос, который звал его, оказывался принадлежащим человеку, мужчине, или женщине, или ребенку, которым было плохо, очень плохо. С ними делали всякие неприятные вещи, и Кастиэль пытался помочь, замещая их собой, но тогда эти страшные вещи происходили с ним...Иногда он успевал вернуться еще до того, пока человек умирал. Иногда нет. Обычно если он не успевал, то возвращение занимало намного больше времени. Он порой уходил так далеко следом, что его отправляли к доктору Крюгеру, и тот "настраивал" его заново. Процесс настройки Кастиэль ненавидел так же, как и само подслушивание, это было больно, унизительно и отвратительно. У него почти взрывалась голова, а все тело превращалось в некий обрубок, с которым можно было творить что угодно. Доктор Крюгер умел вымотать его так, что возвращение в лабораторию к голосам, карандашу и бумаге казалось счастьем.А сейчас Кастиэль впервые не слышал ничего. Абсолютно ничего. Голосов не было. А когда он смотрел на Дина, внутри разливалось спокойствие, не такое, как после приема барбитуратов, а словно внутри все заполнялось ровным светом, без теней, без всполохов. Просто свет, и все.Сидя в кресле с ногами, Кастиэль не замечал, что смотрит на Дина, приоткрыв рот. А тот, повернувшись к нему спиной, убирал с разделочного стола всякие банки и пакеты. И говорил, радуясь неожиданному собеседнику. Кастиэль наклонил голову, сверля взглядом черный жилет между лопатками Дина. Тот обернулся, и Кастиэль перевел взгляд на его губы, которые двигались. ?Интересно, а какая у него на ощупь борода?, - некстати подумалось Кастиэлю. Он не сразу понял, что Дин обращается к нему.- ...ты меня слышишь, Кас? Я говорю, у меня есть замороженные бургеры и булочки, я пожарю потом на обед? Конечно, если бы не пурга, я бы сбегал со Смоком за оленем, это не так уж и далеко, всего километров пятнадцать, на лыжах в момент бы обернулся, и была бы у нас жареная оленья нога, но в такую погоду даже от дома нельзя отходить. Чувак, а ты вообще меня слушаешь? Точнее, слышишь?- Да, - хрипло сказал Кастиэль.- А, ну хорошо тогда, я как-то нечасто в последнее время с кем-тo болтал, так уж вот получилось... А ты сам неразговорчивый.- Да, - поддержал Кастиэль разговор. Поддерживать разговор - это правильно. Это вежливо. Собеседники ожидают реакции на свои слова.- Хрипишь ты знатно, - нахмурившись, отметил Дин: - А температуры у тебя нет?- Да, - не слишком уверенно отозвался Кастиэль.- Температура есть? Так, подожди, надо тогда померить, а там подумаем, чем тебя полечить. Дай-ка...Дин подошел и положил Кастиэлю руку на лоб. Тот замер, не дыша. Ладонь была теплая и шершавая. Но кроме этого, внутри Кастиэля усилился теплый свет, который заполнял его всего, оберегая от шепчущих голосов. Когда Дин убрал руку, Кастиэль невольно потянулся за ней, стремясь продлить контакт как можно дольше, и чуть не упал с кресла.- Эй, эй, ты чего? Похоже, и правда температура у тебя. Горло болит? Сильно? А еще где болит? А кашля нет? Хотя, чего это я - ты же не кашляешь. Пока. Так... Давай в кровать, сейчас я термометр найду, валялся тут где-то старый, еще от Сэма остался...Кастиэль послушно поднялся, уронив покрывало. Уходить от уютного тепла камина ему не хотелось, но Дин приказал лечь в постель... Тут он почувствовал, что съеденная пища оказала свое воздействие на организм. Было бы стыдно, если бы он вдруг испачкался, он вполне был в состоянии добраться до туалета, да и запасной пижамы у него нет. Эта пижама чистая, он надел ее накануне, кажется. А вдруг прошло больше времени, а он не сменил пижаму? Пижаму необходимо менять каждые два дня, это гигиенично, или по мере необходимости...- Эй, Кас, ты чего?Кажется, он опять сказал это вслух. Наоми никогда не сердилась, когда Кастиэль повторял правила. Она сердилась, когда он не следовал им. Похоже, Дину не нравилось, когда Кастиэль повторял правила, значит, не следует этого делать.- Наоми? Какая Наоми? Кас, старик, у меня тут нет запаса пижам, футболку могу дать, если хочешь. Вот придем в большой дом, там постираемся, а тут я не буду топить снег, чтобы выстирать твои дурацкие штаны.В этот момент Кастиэлю свело живот, и он согнулся пополам.- Ты чего? - в голосе Дина зазвучал неподдельный страх: - Больно? Или что?- Мне... надо, - выдавил Кастиэль.- А, ну так чего молчал. С удобствами у нас тут немного напряженно, это же летний дом, я просто от нечего делать сюда заглянул, скучно, понимаешь, пойдем... Только обуйся, да не нужны тебе твои туфли, вот, натяни эти ботинки, а там я тебе найду поудобнее чего...Дин открыл ту самую дверь, стук которой Кастиэль уже слышал, и вывел его в другую комнату. Точнее, Кастиэль подумал, что это другая комната, но оказалось, что там жутко холодно.- Это пристройка, холодная, здесь нет отопления. Зато зимой удобно хранить припасы, а летом тут приятно, нежарко. Смотри, тут вот ведро с крышкой, не фонтан, конечно, но на улицу сейчас носа не высунешь. В нем снег, и тут вот в ведре снег. Ты, короче, делай свои дела, а потом из другого ведра снегом засыпь, а потом я вынесу, - Кастиэль почувствовал изменения в Дине и с любопытством посмотрел на него. Ему показалось, что щеки Дина порозовели. Хотя в пристройке было довольно сумрачно, окошко залепило снегом, поэтому наверняка Кастиэль сказать не мог. Но изменения явно были.- А я, это, подожду в доме, ты, если что, кричи. Ага?- Да, - кивнул Кастиэль, радуясь, что в этот раз, кажется, ответил правильно. Потому что Дин кивнул и ушел в дом, оставив Кастиэля одного.*Кастиэль послушно улегся в кровать, когда вернулся в дом. Дину действительно удалось отыскать термометр, и, хотя тот и показал повышенную температуру, ничего запредельного не было. Ну, разве что, вот еще горло... Поэтому Дин решил для начала обойтись народными средствами. Меда у них было завались, Дин его не любил, но собирал регулярно, на всякий случай, да и продать всегда можно было, дикий мед страсть какой дорогущий, а вот с молоком была небольшая проблема. Дину пришлось перерыть весь шкаф, пока он отыскал небольшой пакет сухого молока, который принес еще летом, тоже на всякий пожарный. Подумав, он добавил лишнюю мерную ложку порошка, рассудив, что чуть больше калорий Касу не повредит. Потом размешал в горячем молоке две полные ложки меда и направился к кровати.Кас лежал опять подо всеми одеялами, даже макушка не торчала. Зато торчала одна рука, которой он почесывал развалившегося возле него Смока. Дин хотел согнать пса, но потом подумал, что вреда от него не будет.- Эй, Кас, у меня тут молоко с медом. Растворимое, правда, но другого нет. Ты бы выпил, от горла помогает.Сначала под одеялами все замерло, даже пальцы Кастиэля, которыми он поглаживал шею Смока, перестали шевелиться. Потом рука втянулась внутрь. Дин подумал, что Кас, скорее всего, не вылезет, и собрался уже пристроить дымящуюся кружку на стул возле кровати, когда под одеялом зашевелилось, и встрепанная голова Каса появилась наружу.Немного отодвинув одеяла, тот уселся в кровати. Дин заметил, что плаща Кас так и не снял. К вопросу о гигиене, подумал Дин.- Сынок, осторожно, пей небольшими глоточками. Скоро все пройдет.- Папа...- Ничего, сынок, скоро выздоровеешь. Доктор Фишер говорил, что может такое случиться, надо потерпеть. Зато потом ты будешь сильным, ты будешь особенным...Кастиэль с опаской принял горячую кружку у него из рук. У Дина создалось впечатление, что Кас нарочно дотронулся до его руки и как-то особенно долго не убирал пальцы. Это Дину не слишком понравилось. Но потом Кастиэль просто взял кружку и отпил.- Ах, - он задохнулся, сделав слишком большой глоток, и затряс головой, явно обжегшись.- Да поосторожней, горячее же!Кастиэль немедленно вскинул на него глаза, глядя почти с упреком.- Извини, чувак, не думал, что ты никогда горячего молока не пил.Кастиэль опустил голову.- Что, правда не пил, что ли?- Не помню, - прошелестел Кас, и осторожно отхлебнул еще глоток: - Вкусно.- И полезно, - менторским тоном прокомментировал Дин: - Пей и ложись, возможно, ты пропотеешь, и температура спадет.- Спасибо, - так же тихо ответил Кастиэль, мелкими глотками выпивая молоко.Дин отошел и сел в кресло. Он задумался, сколько проблем навесил себе на шею, притащив этого странного Каса к себе домой, но не выгонять же его теперь обратно в лес. Да и Смок его признал, а это вообще уж редкостная редкость.От кровати раздался шорох, похоже, Кастиэль допил молоко и послушно лег, как ему и приказал Дин. Дин остался в кресле. Через некоторое время он уловил легкое похрапывание со стороны кровати. Похоже, его гость заснул.Делать было нечего, шуметь не хотелось... Дин достал старый, еле живой плеер, проверил кассету в нем, заменил батарейки, и, прихватив какой-то научно-фантастический роман из тех, что натащил в дом еще в юности Сэм, вернулся к камину. Снял фонарь с крючка на потолке и поставил возле себя, приглушив яркость. Вскоре в доме ничего уже не было слышно, кроме мерного дыхания и, время от времени, шелеста страниц.*Метель затянулась на три дня. За это время Дин успел наболтать столько, сколько не разговаривал за последние года четыре в общей сложности. Почему-то молчаливое присутствие Кастиэля провоцировало его на бесконечные рассказы обо всем на свете - о том, как вместе с отцом и Сэмом они приводили в порядок этот дом, как он засунул как-то Сэму ужа в спальный мешок, а уж оказался гадюкой и цапнул брата, за что Дин огреб по шее, а Сэм - целую ампулу сыворотки и отвратную рану на ноге, в том месте, где отслоилась кожа из-за яда. Зато потом он в лесу как-то подсунул Дину пару листочков ядовитого сумаха в самый ответственный момент, и Дин потом сидел по пояс в каком-то прудике из-за жуткого жжения в заднице, а еще к нему присосалась целая куча пиявок. В тот раз огреб Сэм, а рука у их отца была тяжелая. Рассказал про свою первую охоту, и про то, как они завалили медведя, неспециально, тот за ними погнался, и если бы не отец... Отца Дин вспоминал особенно часто и, как ни странно, это давалось ему легко, без обычной боли.Если честно, Дин даже не был уверен, что Кастиэль его слышал, но это его не особо беспокоило. Все равно Кастиэль был лучшим собеседником, чем Смок, даже если все его реплики сводились к неуверенным "да" к месту и не к месту.Молоко, кстати, помогло неожиданно хорошо, и не только в плане температуры. Кастиэль проснулся мокрый как мышь, даже на плаще проступило темное пятно на уровне лопаток. Это Дин увидел, когда Кастиэль поднялся и, шатаясь, отправился мимо него в "холодную". Зато на обратном пути он чуть не навернулся прямо на ровном полу посреди дома. Дин успел его поддержать, ощутив заодно, как Кастиэля трясет. Вспомнив бормотание о гигиене и смене пижамы по мере необходимости, он сумел убедить Кастиэля переодеться, что вылилось в одевание, потому что тот сидел совершенно безучастный, только механически поднимал руки или вытягивал ноги.Дин пересадил его в кресло, закутал и занялся сменой постели, насколько это было возможно. Пижама отправилась в мешок с бельем, за ней последовал плащ, а потом, украдкой, Дин засунул в мешок и все остальные шмотки, включая ботинки. Кастиэль сидел в старой футболке, поверх нее Дин натянул ему фуфайку Сэма, которая брату давно стала мала. Убирая вещи, Дин понял, что ему показалось странным, пока он переодевал Кастиэля. Тот не пытался нападать на него, как ночью, и не превращался в безвольную жертву, но он однозначно пытался прикоснуться к Дину, только странно, не руками, а прижаться невзначай любой частью тела, хоть ненадолго. Это пугало и одновременно было странно приятно, Дину казалось, что каждый раз по нему проходила волна тепла, словно он засунул руку, например, под яркую лампу, которая светит и греет. Возможно, размышлял он позднее, Кастиэль испытывал нечто подобное, вот и вел себя так.В любом случае, Дин оказался в давно забытой роли няньки, причем не младшего брата, поведение которого мог предсказать на пару недель вперед, а незнакомого человека, который вел себя то как зомби, то как ребенок, то впадал в странную кататонию, словно жертва катастрофы невиданного масштаба.А еще у Дина возникли проблемы со сном. Вечером он раскатал перед камином свой походный коврик, достал спальник, притащил к импровизированному ложу одну из подушек и принялся устраиваться спать. Кастиэль смотрел на него нечитаемым взглядом с кровати. Дин улегся и громко пообещал, что, когда они придут в большой дом, у Кастиэля будет отдельная кровать. "И у меня тоже", - вздохнул Дин. Однако долго пребывать в одиночестве ему не пришлось.Дин проснулся от того, что кто-то прижался к нему сзади, обхватил поперек плеч рукой, кажется, даже ногу на него закинул, и дышал в затылок. Первой реакцией его стало желание избавиться от неожиданного соседства, он перекатился, резко разрывая непонятные объятия, и в развороте отшвырнул напавшего подальше. Раздался грохот, за которым последовал стон, Смок взвился и залаял... Дину потребовалось секунд двадцать, чтобы нащупать и включить фонарь, который откатился в сторону, за это время его вполне могли порвать на конфетти. Но никто его не рвал, a когда мертвенно-яркий белый свет фонаря залил дом, Дин увидел Кастиэля, который сидел именно там, куда он отшвырнул противника, и выглядел совершенно ошарашенным. Дин схватился за голову, не зная, как реагировать и вести себя. После получаса попыток добиться внятного ответа он сдался, захватил подушку и перебрался на кровать. Кастиэль больше не пытался обниматься, но минут пять спустя после того, как они улеглись, Дин почувствовал, как к его ноге прижалась пятка. С этим можно было жить, поэтому он не стал отдергивать ногу, тем более, что на него вдруг опустилось странное спокойствие, словно все стало хорошо.*То, что буран закончился, Дин понял, потому что Смок принялся царапать дверь, и бесконечный вой ветра, который стал уже привычным за три дня, исчез. Попытки открыть входную дверь ничего не дали, да и, судя по тому, что окно оставалось совершено черным, занесло их знатно. Дин натянул ставшие уже привычными лыжные штаны, надел куртку и, бросив: "Скоро буду", - отправился в "холодную". Там, на всякий случай, в крыше был сделан люк, открывавшийся вовнутрь, именно для того, чтобы можно было проникнуть внутрь или покинуть дом, не пользуясь входной дверью.Освободив люк от двух досок, которые лежали подобно засовам на всякий случай поперек него, Дин отодвинул задвижку и потянул его на себя за ручку. Тот не сразу подался, потом вниз ухнул целый сугроб, а в образовавшемся отверстии стало видно высокое бледно-голубое небо. Повеяло морозом и свежестью, как всегда после бури. Смок бесновался за дверью, но Дин не собирался тащить его через крышу. Подставив стремянку, он прихватил лопату и вылез на крышу пристройки.Дом занесло почти по самую крышу, похоже, ветер был западный, так что как раз вся восточная сторона домишки, с дверью и окном, оказалась у него на пути. А вот пристройка оказалась под защитой, и ее не слишком замело. Дин перебрался к краю крыши, где сугроб был повыше, и спрыгнул вниз, ухнув сразу по пояс.После трехдневного бездействия приятно было размять застамевшие мышцы. Ветер отутюжил снежную поверхность, на ней вполне можно было стоять, поэтому Дин решил выкопать что-то вроде колодца к окну, чтобы свет проходил, и освободить дверь. А потом сделать пару ступенек наверх. А оставшийся снег сам растет, рассудил он.Докопавшись до окна, он заглянул внутрь.Выглядевший немного потерянным Кастиэль сидел на полу прямо напротив окна, обнимая собаку за шею. Похоже, он за нее цеплялся, как за спасительный круг. Смок сидел смирно. Дин постучал в стекло, которое кое-как освободил от наледи рукавицей, и помахал рукой. Кастиэль не сразу отцепился от Смока, но потом все же помахал в ответ, неуверенно, словно делал это первый раз в жизни. Дин перебрался к месту, где должна была быть дверь, и принялся швырять снег в стороны.Час спустя ему удалось раскопать дверь и даже освободить перед ней крошечный пятачок, чтобы открыть ее. Кое-как отряхнувшись, он прислонил лопату к стене и, дернув примерзшую дверь на себя изо всех сил, ввалился в показавшийся ему ужасно жарким, душным и вонючим дом.- Трудовая повинность! - рявкнул он, сбрасывая рукавицы и растирая замерзшие щеки: - На улице холодища, но погодка обалденная! Одевайся и вперед, свежим воздухом дышать.Кастиэль нерешительно встал на ноги, все еще придерживаясь за ошейник Смока, словно пес был нужен ему как опора, а потом нерешительно подошел к Дину и дотронулся пальцем до таявших на отвороте куртки снежинок. Дин встряхнулся и направился к шкафу, искать теплые вещи.Немного погодя Кастиэль, одетый, как капуста, в разнообразные одежки, стоял на снежной поверхности, скрывшей подход к дому, и удивленно оглядывался по сторонам. От дома спереди виднелась только часть, перед ним намело настоящий курган. Bсе деревья вокруг были накрыты снежными шапками, которые искрились в ярком солнечном свете. После нескольких дней, проведенных по большей части в полутьме, а то и в темноте, дневной свет казался Кастиэлю особенно ярким. Воздух, казалось, похрустывал на зубах и был вкусным, как свежая прохладная вода в летнюю жару.Откуда Кастиэль об этом знал, что в жару прохладная вода приятна, было непонятно. Он жил по большей части в климатизированных помещениях, температура в которых круглый год поддерживалась на одном уровне, а воду он пил только из пластиковых стаканчиков, и она всегда была какой-то тепловатой и не очень вкусной.Дин ходил по крыше, сбрасывая снег, чтобы крыша не просела, как он объяснил. Смок носился по лесу, наслаждаясь свободой. Кастиэлю хотелось тоже побежать, размахивая руками, но он не решался. Он был взрослый, а взрослые люди не бегают, они ходят, размеренно и не слишком быстро. Но и не слишком медленно.Что-то ударило его в спину, и он удивленно обернулся. Дин стоял в десятке шагов и смеялся. Кастиэль повернулся и попытался неловко дотянуться до того места на спине, куда его что-то стукнуло, но в этот момент Дин размахнулся, и комок снега врезался Кастиэлю в плечо, осыпавшись на теплые ботинки.- Попал! - азартно заорал Дин и нагнулся за новой порцией снега."Снежки. Это называется играть в снежки", - вспомнил Кастиэль. Он видел это в кино и читал про такую игру в детских книжках. Ему тоже следует принять участие в игре. Надо слепить снежок, а потом бросить его в Дина.Он наклонился, набирая снег в ладони. Дин велел ему надеть рукавицы, те были великоваты и мешали слепить настоящий снежок. Но Кастиэль очень старался. Сухой снег рассыпался, он слепливал его снова и снова, пытаясь придать круглую форму.Дин этим временем успел кое-как слепить штук пять рассыпающихся практически в полете снежков, и закидывал ими Кастиэля, приближаясь. Кастиэль выпрямился, когда Дин был в паре шагов, не больше, неловко размахнулся и влепил ему снежок прямо в лицо, так что снег осел у того на бороде и даже, кажется, частично попал в рот. Дин оторопело замер, не ожидая такой атаки, а потом расхохотался, да так, что аж согнулся пополам и чуть не упал на колени. Кастиэль, поначалу испугавшийся, через некоторое время нерешительно улыбнулся. И правда, то, как снежок залепил Дину лицо, было весело. И Дин совсем не сердился.- Догоняй, - крикнул Дин, хлопнув Кастиэля по плечу, и, оглядываясь, не слишком быстро побежал вокруг дома. Кастиэль последовал за ним, сначала шагом, потом, стремясь догнать его, бегом. Дин уворачивался, подхватывал на бегу снег и швырял его в Кастиэля, который, несмотря на одышку, упрямо все наращивал и наращивал темп, стремясь догнать Дина, словно тренировался на выносливость на беговой дорожке. Ему это удалось, он прыгнул и толкнул Дина в спину. Не ожидавший этого Дин споткнулся и упал прямо в сугроб, а Кастиэль рухнул сверху.- Поймал, я поймал, - бормотал он.- Да, чувак, поймал, - жалобно донеслось из-под него, - а теперь слезь, а то мне снег за шиворот набился.Кастиэль сполз в сторону, и Дин сразу вскочил на ноги, словно и не барахтался только что беспомощно.- Вот тебе за снег за шиворотом! - выкрикнул он, и дернул за нависшую ветку ближайшего дерева. Целый снегопад обрушился на ничего не подозревавшего Кастиэля, который и ахнуть не успел. Дин залился хохотом, от которого снялась с ветки целая стая каких-то мелких птичек и с недовольным посвистыванием удалилась. Кастиэль ловил ртом воздух, чувствовал, как снег за шиворотом тает, и холодные струйки стекают по спине, и улыбался.*Смена погоды принесла с собой смену атмосферы в доме. Словно они не только проветрили помещение, а головы проветрились на морозном чистом воздухе. Впервые Кастиэлю не хотелось сидеть, глядя в огонь, это показалось ему вдруг ужасно скучным, поэтому он перебрался к кухонному столу и стал наблюдать за тем, как Дин готовил ужин.Набор продуктов, который они имели в своем распоряжении, был не слишком обширным. Дин скучал по свежему мясу, обещая Кастиэлю то подстрелить кабана и зажарить его окорок, то рагу из оленьей печенки, которую тоже предстояло добыть самостоятельно, то устроить рыбалку и запечь рыбу в глине прямо в очаге. Но все в большом доме. Пока же они довольствовались по утрам омлетом из яичного порошка и консервированной грудинкой или тушенкой, бургерами на обед и еще какими-нибудь консервами на ужин. Кастиэлю любая еда казалась просто объедением, словно он только сейчас вообще начал чувствовать вкус пищи вообще.В этот вечер Дин разложил в две тарелки и одну собачью миску разогретые макароны в томатном соусе, к ним была подана жареная с луком говяжья колбаса из банки. И полдюжины сосисок, тоже консервированных.- Не знаю, как долго простоит хорошая погода, в декабре не угадаешь, да как и за всю зиму тоже, - сказал неожиданно Дин, откладывая вилку. - Поэтому завтра с утра нам надо пойти в большой дом.- Хорошо, - кивнул Кастиэль, пытавшийся отловить последнюю скользкую макаронину. За последние часы он разнообразил свой лексикон, и теперь мог отвечать более осмысленно, что радовало даже его самого. А уж Дина и подавно.- Ты когда-нибудь на лыжах ходил? - словно невзначай поинтересовался Дин.Кастиэль решил подарить макаронине жизнь и оставил ее в покое, потянувшись за сосисками:- Не помню, - покачал он головой, - за последние лет пятнадцать – нет.- Ага, - кивнул Дин. - Фигово.Кастиэль замер с сосиской на вилке. Теперь Дин не возьмет его в большой дом, потому что туда можно дойти только на лыжах, а это значит, Кастиэль останется здесь совсем один. Некому будет готовить завтрак, не к кому будет прижиматься ночью. И Смока не будет точно. От внезапно навалившейся тоски под ложечкой у него засосало.- Придется взять палатку и спальники, без лыж нам понадобится больше времени, - сказал вдруг Дин, поразмыслив: - Заночуем в лесу. Приятного мало, но лучше, чем сидеть в снегу. А рюкзак нести сможешь?- Да, - выдохнул Кастиэль, и в этом коротком слове он клялся и божился нести не только рюкзак, но, если понадобится, и Смока, и Дина, и еще даже того мертвого оленя впридачу, который так и остался на месте их встречи. Дин не собирался бросать его!*К счастью, вещей у них было немного, если не считать туго набитого мешка с грязной одеждой. Дин нес палатку, спальники, примус, запас консервов и замороженного хлеба, а еще веревку и коврики. У Кастиэля в рюкзаке лежали его собственные грязные вещи, которые предстояло выстирать, посуда, запасные носки и бутылка виски ?на всякий случай“. Начало их похода ознаменовалось небольшим происшествием, Дин развесил их одежду вокруг камина, чтобы просушить ее после снежных забав, и каким-то образом его теплая красная куртка соскользнула, и рукав попал в огонь. Ткань сгорела до самого плеча. Дин витиевато обругал веревку, куртку, которая не пожелала висеть себе спокойно, пламя, которое не затухло вовремя, и даже производителей куртки за то, что не сделали ее огнеупорной. В любом случае, все-таки счастьем оказалось то обстоятельство, что Джон, а потом и Дин, не выбрасывали старые вещи просто так, а предпочитали распределять их между своими охотничьими заимками. Так что Дин отыскал себе запасную куртку, от которой немного попахивало плесенью, но все же она вполне исправно защищала его от ветра и холода.Поход выдался трудным. Вышли они еще затемно, перед тем как покинуть дом Дин тщательно залил угли водой, потом выгреб их и выбросил в снег. Потом они сложили кучку дров перед самым очагом, оставили заправленную керосиновую лампу и спички на столе, выложили несколько консервных банок, спрятали все остальные припасы в ?холодной“ в специальную клетку, которая висела под крышей так, чтобы непрошенным любителям полакомиться было труднее добраться до содержимого, и прибрали кровать. Уходя, Дин запер дверь на щеколду, которую можно было без труда открыть снаружи, потянув за специальный рычаг. На вопросительный взгляд Кастиэля Дин пояснил:- Дверь закрыта от животных, а люди, если понадобится, могут свободно входить и пользоваться всем, что там есть. Вдруг кто заблудится, так он сможет переночевать, обогреться, а то и пожить, сколько ему надо.Подобный подход показался Кастиэлю не только очень разумным, но и очень благородным. Он оглянулся напоследок на дом, к которому успел привыкнуть за какие-то неполные четыре дня, и мысленно пообещал вернуться к нему, словно дом был каким-то живым существом.*Сам поход занял у них два дня. Идти было тяжело, на каждом шагу они проваливались по колено, а то и глубже. Один Смок бежал по снегу легко, словно по твердой поверхности.- Просто как Леголас, - в восхищении заметил Кастиэль, и Дин удивленно обернулся. Впервые Кас сказал что-то сам по себе.Когда стало темнеть, Дин поставил палатку, они расстелили в ней коврики и спальники, а потом занялись чаем, для которого сначала надо было натопить снегу. К счастью, этого добра вокруг хватало с излишком. Пока примус гудел, извергая ровное синее пламя, так непохожее на живой и непокорный огонь очага, Дин занялся лапами Смока. Пес был, по-видимому, к процедуре привычен. Дин раздвигал ему пальцы и охотничьим ножом вычищал образовавшиеся там снежные катышки и льдинки.- Если не делать этого после целого дня пути, они начнут давить и могут поранить ему лапы, прежде чем растают. А если Смок охромеет, тащить его нам придется на себе.Кастиэль кивнул, наблюдая за спокойно сидевшим псом. Уход за животным – это очень разумно и правильно.Большого дома они достигли на исходе второго дня. Кастиэль остановился рядом с Дином на небольшом возвышении и рассматривал дом. Это было довольно длинное бревенчатое строение, стоявшее на другом таком же холме в окружении сосен. Вокруг дома была довольно обширная поляна, или же место сознательно очистили от всякой крупногабаритной поросли, чтобы улучшить обзор. Дом выглядел надежным и уютным, действительно таким, который можно было бы назвать своей крепостью. От радостного предчувствия у Кастиэля забилось сердце.- Добро пожаловать в Винчестер Мэнор, или просто в большой дом, - с шутливым полупоклоном сообщил Дин, и повел рукой в сторону строения: - Приют ожидает Вас, милорд.Спускаясь с холма, Кастиэль никак не мог перестать хихикать.*"Мэссив Дайнемик", Нью-Йорк- Мисс Грей?Наоми Грей, начальник особого отдела исследовательского центра, подняла голову. Молодой сотрудник, имени его она не помнила, неуверенно мялся на пороге, явно не решаясь приблизиться к столу.- Что случилось? - она не хотела пугать его, хотя, если честно, хотела. Ей нравилась аура опасности, которая от нее исходила. Людьми, которые тебя боятся, управлять легче.- Мисс Грей, мы потеряли один груз. Номер 200547801.- Точнее? - между бровей Наоми мгновенно образовалась складка, не предвещавшая ничего хорошего.- Он пропал во время транспортировки к месту реабилитации.- Как он мог пропасть? Когда его грузили, он был полным овощем!- Я... не знаю, охранники сообщили, что он пришел себя, неожиданно, оттолкнул их и выпрыгнул из вертолета во время полета над лесом, в 14:19. Почему-то сигнал его передатчика не был устойчивым, несмотря на помощь центра и продолжительные поиски отыскать груз не удалось. А несколько часов спустя, в 20:31, сигнал исчез окончательно и до сих пор не появился. У нас есть версия, что груз стал жертвой дикого зверя.- Найди мне Кастиэля, - четко и раздельно произнесла Наоми, сжимая пальцы так, что ей самой стало больно: - Если через двое суток Кастиэль не вернется сюда или не окажется в центре реабилитации, я тебя посажу на его место. Ты меня понял?- Да, мисс Грей, но...- А охранники, потерявшие его, переводятся в блок Д, санитарами. И не выдавайте им электрошокеров, пусть поработают кулаками, присматривая за пациентами.- Да, мисс Грей, - прошептал несчастный Десятый, меняясь в лице.- Ты запомнил? Два дня, а потом в лабораторию отправишься ты!Не поворачиваясь к начальнице спиной, Десятый покинул кабинет. Ну что за бездари попадаются порой среди сотрудников, упустить один из самых ценных кадров, да еще и сигнал потерять. Надо было внедрять чип глубже, все эти подкожные имплантаты слишком ненадежны.Наоми нажала на клавишу селектора:- Дорогая, пригласи ко мне скаута. Да, главного. У нас некоторые проблемы.Она не верила, что эти идиотики из наблюдательного центра справятся. Если, конечно, не произойдет чуда. Поэтому следовало принять меры предосторожности.