15.09.09 (2/2)

- Я ненавижу тебя, слышишь!? Ненавижу! Все из-за тебя! Ты виноват во всем, сука... ненавижу!Выкрикивает тем временем Глеб. Вроде он ещё что-то до этого кричал, но только к этой фразе у меня получилось включить голову. Да что тут вообще происходит? С какого, уж простите, хуя Самойлов орёт на собственного брата? Или я чего-то не догоняю или происходит реально что-то непонятное.Пока я думал, Глеб уже кинул трубку обратно Рене и начал сползать по стене вниз, чуть слышно всхлипывая. От такого зрелища у меня глаза на лоб полезли, нет, это точно просто глюки-бредни-неправда. Тем временем Самойлов вскочил и под нашими охуевшими взглядами выскочил из комнаты. Откуда-то из района кухни послышался звон, потом хлопнула дверь ванной и тут с нас, наконец, спал ступор. Я вскочил и кинулся за Глебом, Рене, судя по звукам за спиной, тоже.POV РенегатГлеб поднялся с пола и хлопнулся на диван. Буквально через несколько секунд я понял, что выпить сейчас не получится. Звонил Вадим, а так как никто из находящихся в этой комнате, кроме меня, не смог ответить, то трубку поднял я.

- Да? - если честно, то сердце стало биться чаще, а ладони стали мокрыми.

- У меня хорошая новость. Сегодня вечерним рейсом вылетаю в Москву, - он был совершенно спокоен.

- Это очень хорошо, Вадик, - я же старался не подавать вид, что будь один в этой комнате, то подпрыгнул бы от счастья, однако голос дрожал.

Глеб вопросительно посмотрел на меня, затем сократил расстояние между нами до минимального и выхватил телефон из моих рук. Я услышал, как в сторону Вадима посыпались какие-то оскорбления, ругательства. В общем, Глеб решил всю свою злость и обиду вылить на брата. Особенно если учесть, что сейчас он в состоянии алкогольного опьянения, то ничего хорошего ожидать и не следовало. Не думал, что он так "любит" брата. Мне стало немного обидно и неприятно. Я не мог даже себе объяснить "Почему же", но, была б моя воля, врезал бы хорошенько Самойлову, чтоб неповадно было. Глеб кинул трубку мне обратно в руки. Когда я ее поднял, уже были слышны гудки. Может, Вадим обиделся, может - нет. Этого я точно сказать не могу. Ясно одно, Глеб сейчас не в себе и надо за ним следить по-лучше. Пока я залипал, его и след простыл. Снейк встал из кресла и пошел в сторону кухни, я последовал за ним. Глеба там не оказалось, его мы нашли в ванной комнате, без сознания. Это плохо, очень плохо. Около него была лужица крови, довольно-таки большая. До меня очень долго доходила информация. Снейк дергал меня за руку и просил принести аптечку с кухни, но ноги отказывались идти. Понял я, что надо сделать только после того, как Снейк мне смачно врезал по правой ноге, ибо выше он не дотягивался, из-за того что сидел на полу в позе лотоса, а на коленях у него лежала голова Глеба.

- Саша блять! Неси быстрей!Я прекрасно знал где находится все необходимое, поэтому на поиски ушло считанные секунды. Снейк дотянулся до раковины и намочил маленькое полотенчико, висящее ниже всех остальных, чтобы положить пострадавшему на лоб. Выяснять что с Глебом случилось лично мне не пришлось, на кухне я заметил нож, покоившийся на полу. Думаю, надо все-таки прятать все острые предметы подальше от пьяного Самойлова младшего, не дай бог чего хуже случится. Прийти в себя помог нашатырь, а вот с ногой пришлось поработать. Это я умел, хоть и практиковался больше на животных, чем на людях. Рана не глубокая, но крови набежало предостаточно, может, сосуд какой-то задел. От бактерий в помощь спирт, а от крови - будет бинт. Денек сегодня - умереть ни встать.

Вообще, одет Глеб был в потертые, слегка мешковатые джинсы. Впрочем, вряд ли они были мешковатыми по замыслу, просто он был ну очень худым. Черный свитер в полоску, очки — он выглядел как обычный студент, какой-нибудь там филолог. Но нет, рок-легенда же. Я мог позволить себе отнести Глеба на руках до дивана, что лишний раз не беспокоить травмированную ногу и вестибулярный аппарат.

Снейк, в свою очередь, как всегда был одет во все черное. Черные зауженные джинсы, черная рубашка, черный пиджак, оставленный в зале, и повсюду цепи: на шее, на джинсах, на запястьях. Вся эта мрачность и чернота мне шефа напоминала; хорошо хоть лорд, а не властелин.POV ГлебЧто со мной? Мне жарко? Холодно? Больно? Где ощущения? Я ничего не чувствую, пусто, абсолютно пусто и отчаянно хочется открыть глаза, выбраться из темноты. Меня несут куда-то, или я лечу, как хорошо... Может быть, я умер, это объяснило бы мое состояние. Я, кажется, пил, много пил, вместе со Снеком, а что было дальше, не помню, ничего не помню. Отстаньте от меня, отпустите, мне надо... надо выбраться, надо дышать. Пересиливаю себя, в легкие потоком лавы врывается горячий, режущий нервы воздух. Неужто он мне так нужен? Мягко... я как будто плыву на облаке, не хочу умирать, Вадик расстроится.

Вадик! Точно... я же, я... Всхлипываю, зажимаюсь, утыкаюсь лицом в обивку дивана, воспоминания последнего получаса вернулись, я все теперь знаю. И на душе становится гадко, от собственного эгоизма. Простит ли меня братик? Есть ли у меня хоть что-то, за что я сейчас могу ухватиться, слепо тянусь рукой вперед, но она проваливается в пустоту, и я падаю с дивана, неаккуратно перекатившись, раскидываю руки в стороны. Разгоряченную кожу спины приятно холодит паркет. Я не принимал сегодня таблетки, токсины пробрались, куда там им надо... пофиг. Открываю через силу глаза, потолок манная каша и люстра на нем, темное пятно с ярко белыми пятнами. Снова всхлипываю, больно, голова сейчас взорвется, лучше бы я умер, лучше бы избавил мир от болезни по имени Глеб Самойлов.Вдыхаю через силу, напрягаюсь немного и сажусь, оглядываюсь по сторонам. В комнате никого нет, но на кухне голоса, неразборчивые, не могу понять, что они говорят. Опираюсь руками о диван и встаю, бедро неприятно пульсирует и давит, белая полоска, смутно окрашивается красным пятном. Ну, вот за что мне это: перед глазами все плывет и качается, будто я на корабле. Зажмуриваюсь, выдыхаю воздух вместе со стоном, и схватившись за голову падаю на диван. Нет, нельзя, я же хотел, я же куда-то шел. Мне становиться жарко, уже хоть что-то, тянусь к стоящему рядом столу, хватаю неосторожно оставленную стопку, прижимаю к горящему лбу. Так уже лучше, теперь сфокусировать глаза на руке. Пальцы, семь... шесть... пять, вот так лучше.

Еще одна попытка встать, удалось, шаг, еще один, третий, схватиться за косяк двери. Темно, коридор вдруг стал таким длинным, где же выход, почему повсюду тени, за что мне это. Хватаюсь за живот, спазм заставляет согнуться, но пустому уже желудку нечего вывернуть на пол. Давлюсь в сухой рвоте, утираю рот рукой от своей собственной слюны и иду дальше.Кухня, наконец-то, ошалевшие глаза Саши и Снейка. Не ждали? А вот и я! Опираюсь на раковину и жадно глотаю воду прямо из-под крана, чувствую на своем теле чьи-то заботливые руки. Вадик... закашливаюсь и отдергиваюсь от воды, слишком жарко, чересчур холодно. Голова кружится, посадите меня на стул. Догадливые... Вот бы сейчас лечь и уснуть, и не просыпаться больше. Закрываю и так слипающиеся глаза и погружаюсь в болезненную, легкую дрему на кухонном столе.

POV РенегатУдостоверившись, что все хорошо, оставили Глеба в комнате, а сами свалили на кухню. Там Снейк попросил рассказать то, о чем говорили с Вадимом по телефону.

- Сказал, что по всем скучает, - чему я сам смутно верил. - Прилетит вечерним рейсом. - Снейк ничего не ответил, только кивнул. В принципе, сказать было нечего, поэтому я начал рассказывать о том, что первое пришло в голову. Не потому, что хотел внимания, просто тишина сводит меня с ума. Я давно понял, что Снейку вовсе не интересно и он задумался о чем-то своем. Обижаться не то что было глупо, но и бессмысленно.

На сей раз начал все-таки я, дабы хоть как-то разрядить обстановку. Я прижался к нему, он обнял меня за плечи. Потом — медленный поворот головы, и вот лица наши соприкоснулись. Я слегка надавил губами на его щеку — намек на поцелуй, так, посмотреть, что из этого выйдет. Почувствовал, как плечи его обмякли, из горла вырвался звук — то ли стон, то ли вздох. Он начал целовать меня в шею — выше, выше, до самого уха. Я понял, что утрачиваю контроль над своими мышцами, да и над чувством реальности тоже. Тело вбросило в кровь все полезные химические вещества, которые хранит про запас для таких случаев. От этих химикатов стремительно глупеешь. А еще теряешь равновесие. А еще тебе становится наплевать на все проблемы. Я провел рукой по его шее, по волосам до самого затылка, притянул его еще ближе.Через минуту к нам ввалился Глеб и тут же прильнул к раковине. Взгляд у Снейка был слегка ошеломленный, но понимающий. Хакимов потянулся за бутылкой водки и отпил немного прям из горла. Выпив воды прямо из-под крана затрясся весь, ноги у него подкосились. В последний момент я догадался подержать его и довести до стула. Сев на него и сложив руки крест-накрест на столе положил на них голову. Спустя минуту послышалось... сопение? Похоже, что заснул прямо тут (в не очень удобной позе, конечно).

Снейк наконец-то заговорил, но лучше бы он этого не делал. Для меня немного неожиданно было услышать эти слова, но мне непонятно одно. Что о имел ввиду? Если на счет секса, то лезть я к нему вовсе не собирался; а если вообще, то мне лишь хотелось ощущать кого-то рядом, знать, что я не один.- Ладно, - кинул я и, встав из-за стола, ушёл в гостиную. Вечером скучно и грустно, не зависимо от того, где, с кем и когда (в смысле день) находишься. Я заметил лежащий на журнальном столике пульт. Взял его и включил телевизор. По первому каналу шли новости.- В Финляндии сразу после взлета рухнул самолет АТР-72 авиакомпании ?ЮТэйр?, направляющийся в Москву. При падении он раскололся на три части и загорелся. Все пассажиры, находящие на борту, а так же персонал самолета погибли. На место выехала комиссия МАК. Предварительные версии – технические неисправности, ошибка пилотов или диспетчера. Один из очевидцев рассказал, что за несколько секунд до катастрофы слышал хлопок и видел дым, исходящий от двигателя самолета.POV ГлебТени, опять они окружают меня, опять тянут ко мне свои острые твердые лапы, подобные разодранным кускам металла. Я бегу от них, в своем интуитивном порыве спрятаться, спотыкаюсь о свои собственные ноги и лечу вперед. Больно ударяюсь коленками, локтем и головой о ничто, и проваливаюсь в темноту, оставляя тени позади. Липко, страшно, меня знобит, я сжимаюсь, подобно маленькому напуганному ребенку, обхватываю руками свои ноги. С силой зажмуриваю, болящие от постоянной темноты, глаза.

Тишина и неощутимость окружающего мира пугают, хочется биться в этой, почти живой тьме, чтобы почувствовать хоть что-то настоящее. Моего плеча касается нечто теплое, чужие пальцы пробегаются вниз к ладони и переплетаются с моими, ладонь тянет наверх, заставляя подняться, вынырнуть на поверхность из кошмара.

Я медленно открываю глаза, в которые резко ударяет свет лампы, мои руки вытянуты, хватаюсь ими за край стола и никого рядом. Тяжелый вздох против воли рвется наружу, встаю со своего места и чуть прихрамывая, подхожу к ящикам. Не то, не то... Ага! Выуживаю на свет пластинку с таблетками, именно их мне приносил братик, имя которого я сейчас не в состоянии произнести, даже просебя. Заглатываю горькое лекарство, запиваю стаканом воды и пять минут жду, пока перестанет мутить.

Ноги неприятно шаркают о холодный пол, придерживаясь рукой за стену, отправляюсь в сторону гостиной, намереваясь выяснить, зачем же все-таки звонил брат. Уже вблизи от заветной двери, я расслышал бурчание телевизора, смутно по тону диктора понимая, что это новости. Прислоняюсь спиной к стене, прислушиваюсь.?В Финляндии сразу после взлета рухнул самолет АТР-72 авиакомпании ?ЮТэйр?, направляющийся в Москву. При падении он раскололся на три части и загорелся. Все пассажиры, находящие на борту, а так же персонал самолета погибли?.Сердце пропускает удар, я вздрагиваю, как из-под слоя ваты наблюдая за пробегающим мимо Рене. Это... это тот. Мысли упрямо не хотят формулироваться, я сглатываю, медленно приходит осознание произошедшего. Ноги сами собой несут меня в спальню брата, а через секунду я понимаю, что стою на балконе и смотрю вниз. В руках сжата черная кожаная перчатка, такая же была у него... а теперь нету, ничего и никого нету. Сглатываю, хватаюсь одной рукой за перила, потом, передумав отчего-то, останавливаюсь, оглядываюсь будто в поисках поддержки, но ее нет и уже никогда не будет. Уверенно натягиваю на левую руку, бережно всегда хранимую вещицу, кожа приятно ощущается на коже, согревает озябшую от стояния на морозе руку.

Он... брат... Вадик погиб. Пересиливаю себя, признаю, смиряюсь, из глаз течет соленая влага, я не хотел плакать, хоть раз можно было побыть сильным, для него, но даже этого не могу. Хочется изрезать себя ножом, вырезать болящее сердце и убить его, впрочем именно это я сейчас и сделаю, почти. Я такой глупый, я – тварь, всем вечно мешающая и испортившая жизнь единственному любимому человеку, я должен умереть. Не хочу верить, что последние услышанные братом слова от меня: ?Ненавижу!?, - разве не должен был я с таким жаром кричать ему о теплом, родственном чувстве глубоко внутри замерзшего, но живого еще сердца.

Трясясь на ветру, кутаясь плотнее в случайно вытянутую из шкафа кофту Вадика, впитывая такой приятный запах, его запах, я перекидываю ногу через балкон, потом вторую и вот уже сижу на перилах, вцепившись ослабевающими пальцами в холодный метал. Ну и пусть, если я сделаю это, мы больше никогда не увидимся, так правильно, я не должен больше портить ему все. Пусть хоть на небе побудет счастливым. Прикрываю глаза, представляя перед собой улыбающегося, брата и тянусь к нему.Меня, уже почувствовавшего близость падения, неожиданно хватают поперек груди и тащат назад, больно ударяюсь локтем о стоящий где-то тут же ящик, начинаю громко кричать и вырываться.Я хочу уйти! Оставьте меня! Вместо слов лишь рык и всхлипы, вперемешкус проклятиями. Ничего не вижу,веки все еще прикрыты, колочу кулаками чью-то широкую грудь, но меня лишь прижимают ближе. Рвусь назад, но меня тащат вперед, в теплое помещение, мне больно, отпустите! Эмоции зашкаливают совершенно. Удар, всхлип, слезы, и снова передо мной Вадим.

- Вадик, Вадик, прости меня, пожалуйста, Вадик прости... ты мне нужен, только ты... – обмякаю в его руках, на смену чувствам приходит глубокая апатия, я опять падаю.- Вадик, - мягкая кровать, два горячих тела сзади и спереди, родной запах братской кофты, - прости...Выдыхаю и проваливаюсь в темноту, только крепче прижимая к груди в области сердца руку, облаченную в простую кожаную перчатку для велика.

POV СнейкТак как Глеб завалился спать, а Рене утопал смотреть телевизор, то мне ничего не оставалось, как потихоньку свалить. Нет, ну а что? Сашка – мужик ответственный, то есть с Самойловым непредвиденной хуйни случиться не должно. А я? Ну а что я? Я пойду до магазина, куплю себе хотдог и ни с кем не поделюсь.

Стрельнуть немного денег мне удалось ещё днём, в студии, когда туда, пока Глеб спал, завалился Костя. Что ему понадобилось – я так и не понял, но зато сразу сообразил, что бродить по городу с пустыми карманами – дело непутёвое, так что, лишив Бекрева пары тысяч, я со спокойной совестью выдворил его прочь. Нечего праздно шататься, всё равно пользы никакой. Может он обиделся? Вот, кажется, ещё не протрезвел окончательно. Но вдруг я нанёс ему ужасную травму своими словами, и он теперь собирается резать вены ложкой? Так, Снейк, акстись!Нет, всё равно надо бы ему позвонить. А то кто ж знает, до чего доводят слова. Я достал из куртки мобильник, который был позаимствован у Глеба ещё утром и на память набрал номер Бекри, надеясь, что она не подведёт. Пара гудков и послышался ответ:- Слушаю, - кажется, суицидом тут и не пахло, скорее хорошим вечером в компании синтезатора, футбола и чипсов с пивом.

- Костя, это Снейк, - я даже представить не мог, о чём можно говорить дальше. Всё-таки, когда готовишься вытаскивать человека из петли, а потом узнаешь, что всё в порядке – ощущения немного странные.- А, Димка! – видимо Бекря всё же не смотрел футбол, а просто скучал, ибо поговорить явно был не против. – Чего звоним?- Я, это, ну…- Что, тоже скучно? – опять затараторил Костя, вот что я в нём не любил, так это излишнюю говорливость, хотя тут было к месту. – Ты сейчас где?- Где-то в районе дома Глеба.- О, я как раз тоже тут, у подруги зависал. Только вот она спать легла, а мне не спится, давай у станции? – он даже не потрудился спросить – хочу ли я встретится.- Давай.Как видно и ответа дожидаться неугомонное чудо не стало. В трубке уже послышались гудки и я, вздохнув, направился к станции.Как я и предполагал Бекря был уже там и в самом, что ни на есть лучшем расположении духа.

- Димка, - он сам подошёл ко мне и, переложив сигарету в другую руку, поздоровался, – привет. Слушай, я в студии спросить не успел – кто ж тебя так разукрасил?

- А хер знает, - лёгкий тон разговора передался и мне. – Подошли, разукрасили, деньги и мобильный забрали и ушли.- В ментовку что ли бы сходил.- А нахер надо, Костя? – я вздохнул. – Поищут пару дней, может даже найдут. Смысл-то в этом есть? Мне, от того, что они какое-то наказание понесут ни жарко, ни холодно. Сам виноват, что попался.- Логично, - Бекрев задумался. – Они у тебя и ключи забрали или ты чисто из эстетических соображений у Самойлова кантуешься?

- Скорее – чисто из Ренегатовских, - усмехнулся я. – Да и что мне дома? Ничего там хорошего нет.- А кошка?

- За ней соседка присматривает, знает же, что я постоянно в разъездах.

- Хорошо тебе, - Костя задумчиво вскинул взгляд в небо. Мы уже около пяти минут просто куда-то шли, и я только сейчас сообразил, что не имею понятия - куда. – Слушай, а ты вообще куда пошёл на ночь глядя?- Так-то в магазин, но по дороге вспомнил, что днём мог нанести тебе непоправимую моральную травму, из-за которой твоя жизнь могла оборваться сегодня вечером, так что решил позвонить.

- Что ещё за травму? – удивился Бекрев.

- Я прогнал тебя из студии.- Блять, Дима, ну ты уморил, - он засмеялся. – Что за бред? Вы что там, в компании с Глебом решили перепить всех жителей России вместе взятых?- Вот тебе смешно, а я, между прочим, волновался.- Ладно, прости, - быстро сдался Костя. – Так что, тебе обратно надо?

- Ага, щас зайду, куплю пива, чипсов и хотдог, а потом обратно к Самойлову.- Нет, ну пиво я понимаю – опохмел, чипсы тоже – с пивом, но зачем тебе хотдог?

- Нужно воплотить в жизнь каламбур, - меня начал пробирать смех.- Что за каламбур?

- Я куплю себе хотдог и ни с кем не поделюсь, - закончив фразу, я всё-таки засмеялся, даже чуть замедлив ход из-за этого.- Вижу, пиво с утра вам очень даже понадобится, - Бекря улыбнулся. – Как там Глебсон?

- Не спрашивай, - я устало потёр виски, всё веселье как будто рукой сняли. – Ты его знаешь.- Ладно, не буду, - правильно сделал, что не стал доёбывать, ой правильно. – Ладно, вон твой магазин, а я побежал на метро. Домой-домой-домой.

- Удачи, - ответил я ему уже в спину.Точно, тип неугомонный, но зато и скучно с ним не бывает. Ладно, сейчас не это важно, сейчас надо купить всё что хотел и бежать обратно, что-то у меня нехорошие предчувствия.

Вот за что я себя не люблю, так это за нехорошие предчувствия. Они имею очень плохое свойство СБЫВАТЬСЯ. Твою мать, Самойлов, ты что, окончательно сдурел? Какого чёрта ты делаешь на балконе? Какого чёрта ты сидишь на перилах? Да вообще – какого чёрта тут происходит?Думать было некогда, так что я кинулся наверх. Нахуй лифт, ногами быстрее. Барабанить в дверь тоже не пришлось, я как ушёл – её никто не закрывал. Бросив пакет на пол, я кинулся в спальню, заметил, что Саша уже тащит упирающегося Глеба подальше от балкона. Помогаю ему, Глеб что-то кричит, но почему-то слова разобрать не получается, хотя, кажется, это было одно слово. Мы валим Самойлова, который уже прекратил вырываться, на кровать и, не сговариваясь, обняли его. Тут-то я и смог разобрать слова, точнее одно слово, которое повторял Глеб, будто заклинание. ?Вадик?.POV РенегатТелефон, кажется, лежит в кармане; листок с номером там же. Достаю два этих предмета и набираю номер Вадима. Было такое ощущение, как будто гудки длятся целую вечность. Никто не поднимает трубку. Выходит, это правда, что никто не выжил? Хотя, в полёте же телефон отключают... Вот я мудак. Все рассуждения приводят к одному факту. Не верю...Немного осмыслив происходящее и, поняв что может сделать с собой Глеб, направляюсь за ним в спальню. Ибо его попытка покончить жизнь самоубийством, думаю, будет именно такая - спрыгнуть вниз. Шаг - и тебя нет, шаг - все проблемы исчезли, шаг - все косяки мигом забыты, шаг - и тебя не рвёт чувство вины. Ведь вина режет душу как ножом, вытряхивая из тебя остатки живого. Как я и думал. Застаю его на балконе, а точнее - на перилах. В одно мгновение оказываюсь рядом с ним и хватаю за верхнюю часть в области груди. Ещё одного трупа нам не хватало. Нет, не будет трупа. Вадик жив. Жив.Глеб кричит и вырывается. Хоть и сложно разобрать то, что доносится пополам с ругательствами и "Отпусти", ярко выделяется одно слово - "Вадик". Истерика накрывает его как огромная волна во время бури. Снейк помогает мне вытащить Глебсона с балкона и запихнуть обратно в комнату.

До меня медленно доходит, что происходит в данный момент вокруг, но Глеб крепко прижимается и просит прощения. Не у меня. У Вадима. Добивать его я не собираюсь, поэтому, думаю, можно подыграть...- Тихо, Глебушка, тихо. Я с тобой. Всё хорошо, поверь, всё хорошо... - Господи, кому я вру. Всё просто ужасно. Хуже быть не может. Твой брат погиб, а я говорю, что всё хорошо. Какая ж я свинья, всё-таки... Глеб повалился на кровать (скорее мы сбросили его с рук)...POV КнязьЯ медленно, то и дело хватаясь пальцами за перила, дабы не упасть, спустился по лестнице, затем пошатываясь и заваливаясь в разные стороны, вышел на улицу. Хоть я и жил всю жизнь в морозном Питере, сейчас мне хотелось обратно в теплую квартирку, к Глебу, к водке. Но думать было не время поэтому я, что бы окончательно не застудить мозги, подполз к байку. Сомневаюсь что в моем состоянии можно ехать за рулем, но выбора нет. Я грузно падаю в седло, ищу ключи, но пальцы меня не слушаются. Тихим всхлипом, вырвавшимся из моего горла, напомнил о себе больно зад, но проигнорив это, я завел мотоцикл и стараясь не врезаться в столб или чего похуже даже. И вот первый удар. Как только я отвлекся, я вильнул рулем и въехал в бордюр. Тихо матерясь, я сел в седло удобнее и твердо решил доехать без происшествий.И вот совершилось, после часу кружения по Москве, я подъехал к дому Захара. Как там? Пятый этаж? Отлично, чтож вы все так далеко.С горем пополам я добрался до последнего этажа, а точнее дополз. Моих сил хватило только на то, что бы пару раз мощно двинуть по двери кулаком, затем у меня буквально ноги подкосились и я тяжко облокотился на стену.- Твою ж мать! - в офигевании воскликнул я, когда увидел на пороге никого иного как Горшка. Вот этого я не ожидал, чтоб его.Миша стоял в дверях, как то хищно на меня глядя. В его глазах сверкали озорные огоньки, но эти глаза. Темные, совершенно лишенные какого-либо признака наличия мозгов в коробке. И что я в нем находил тогда?Миша ухмыльнулся, схватив меня за воротник и притянув к себе, в попытке поцеловать, но я резко отстранился, не позволяя чужим губам прикасаться ко мне. Но в последнее время мне так хочется разрядки, неужели я это сделаю?Я, словно настоящий Князь бросил на Мишу гордый взгляд, полный презрения, в тот же момент толкнув его в квартиру. А теперь Мишенька, я буду тебя трахать. Я бросаю его худое, но в то же время тяжелое тело на пол в гостиной, успев одной рукой прикрыть дверь. Машинально сдергиваю брюки, вместе струсами мужчины, резко и грубо откинул его руки назад, дабы не мешал. Я сам уже возбужден почти до предела, но это не то. От Миши я хочу просто животного и дикого траха, ничего больше. Никаких чувств. И вот, совладав все же с пряжкой своего ремня, я небрежно приподнял Горшка за бедра и насадил на себя. На секунду я замер, а затем ощущая в себе больше сил, начал жестко, подобно дикому зверю, трахать Мишу.Как же меня бесят эти стоны. Такие чужие, похожие на женские, аж противно. Меня бесит одна только мысль что я с другим, но выбора нет, нужна разрядка.Мне плевать как там Мише, сейчас я хочу удовлетворения, полного, дабы больше никогда не видеть Горшка, оставить его в прошлом. Мне хочется биться в судорогах удовольствия, в руках Глеба, но никак не этого дурня истеричного.И вот подошел этот волшебный миг. Я, всхлипнув от нетерпения, из последних сил вошел и... Оргазм настиг меня быстро, но как только брызнули первые капли спермы, я ощутил облегчение, какое то ощущение легкости. Но в любом случае, от мысли что я изменил Глебу, стало паршиво.Я с трудом сел на стул, широко расставив ноги и закурив.Очухавшийся Миша, явно понял что мне еще надо и постанывая, вероятно от боли, подполз ко мне, протянув руку к обмякшему после бурного оргазма, члену.Я слегка закусил нижнюю губу, когда ощутил вновь накатывающее возбуждение, но секса сейчас мне хотелось больше чем думать и я, разводя ноги как мог шире, позволил Мише взять весь член в рот, облизывая и терзая теплыми, но абсолютно чужими прикосновениями. То, что у Миши нет передних зубов играет колоссальную роль в минете, не позволяя укусить или сделать ненароком больно. Головка моего члена упирается в его горло, он глотает глубже, стараясь все же доставить удовольствие мне, хоть мне и абсолютно плевать на него.Я затягиваюсь сигаретой, выдыхаю дым. Горшок старается, жаль он не понимает, что я его не люблю, но отказаться не могу.Миша, взяв член насколько мог глубоко, подвел меня к пику наслаждения и я, подчиняясь природе кокончил, подавив рвущий горло стон.Отдышавшись от такого минета, я встал, расстегнув рубашку, и кинул ее на пол. Обернувшись к Мише я уже более спокойно бросил взгляд в его сторону и натянул свои темные боксерки.- Я спать. Даже не смей лезть ко мне на диван, - грубо отрезал я, сев на мягкий диван басиста, укрываясь теплым шерстяным пледом и проваливаясь в сон от усталости.