27.03.18. ИЮЛЬ - АВГУСТ 2017 (1/1)

?…Я полон решимости делать то, что хочу. И не делать того, чего не хочу…? ?Интервью с Мартином Фриманом: сниматься в ?Шерлоке? больше не весело?The Telegraph, 16 марта 2018 года27.03.18– На самом деле я никогда не произносил этих слов… – Мартин озирается, страдальчески сдвинув брови.Холл кинотеатра Vue West End наполнен десятками одновременно разговаривающих людей, прибывших на специальный показ фильма Ghost Stories, и чтобы элементарно слышать свой голос, Фриман вынужден перекрикивать раздражающе громкую многоголосную какофонию.– Давайте внесем ясность, в том интервью я действительно никогда не произносил слов ?Сниматься в ?Шерлоке? больше не весело?, – напрягая связки, сердито выговаривает он репортеру, задавшему вопрос о злосчастной статье, вышедшей десятью днями ранее. – Я никогда не говорил, что ?Шерлок? это не весело. ?Шерлок? это весело.– А того, что вы и Бен не любовники, тоже не говорили?– И этого я тоже не говорил. Я… – и тут до него доходит, что он попался, благополучно угодил в мастерски расставленную ловушку.?Мартин Фриман не отрицает, что они с Бенедиктом Камбербэтчем любовники?.Жирный шрифт потенциального сенсационного заголовка насилует воображение, и, покраснев от злости, беспомощности и смущения, Фриман изо всех сил пытается выбраться из затягивающих его зыбучих песков.– В смысле я не имел в виду, что мы с Беном… Послушайте, я знаю, что фанаты, как обычно, сделают свои выводы, но мы не… На самом деле я говорил не про нас, а про Джона и Шерлока. То есть это не мы, это Джон и Шерлок не являются ебаными лю…Да вашу ж мать!!!…Он просыпается, резко оторвав затылок от подголовника, автомобиль уже сворачивает с относительно оживленной Haverstock Hill и через минуту паркуется на уединенной Wedderburn Road. Мартин прощается с Саймоном, успешно совмещающим обязанности его охранника и водителя, и заходит в подъезд, все еще ощущая охватившую его во сне паническую нервозность.Господи боже, он превратился в ебаного параноика!Фриман кладет связку ключей на узкий столик в прихожей. После шумного, многолюдного мероприятия тишина в квартире воспринимается истинным благословением, и несколько мгновений он просто стоит, наслаждаясь закрывшимися створками раковины, комфортной отгороженностью от мира, затем направляется в спальню, на ходу снимая пиджак и стараясь изгладить из памяти растревожившее его неуместное сновидение.Ведь в реальности сегодня все случилось иначе.Бросив пиджак на кровать, Мартин в задумчивости переходит в гостиную, останавливается у большого эркерного окна, глядя на тихий, уютный двор. В реальности сегодня не было разговора ни про Бенедикта, ни про отношения Джона и Шерлока, однако оправдываться ему все же пришлось… – он вновь, в который раз за последние десять дней, начинает закипать гневом – …пришлось самым идиотским образом объяснять, о чем именно он говорил в том чертовом интервью! А между прочим, предполагалось, что та статья в The Telegraph будет посвящена их с Эдди джазовому альбому, а вовсе не сериалу ?Шерлок?!Прикрыв глаза, он делает несколько глубоких вздохов. В конце концов бессмысленно злиться на журналистов за то, что они те, кто они есть, их работа – высасывать из пальца громкие заголовки, по-своему трактуя полученную информацию. Еще ни разу ему не удавалось дать интервью так, чтобы потом не обнаружить в печатном изложении фраз, вырванных из контекста, или каких-либо комментариев, далеких от смысла, который он вкладывал в свои слова. Да, съемки в четвертом сезоне дались ему нелегко. Да, на данный момент он не готов обсуждать продолжение – по разным причинам, но это же, черт возьми, вовсе не означает, что он больше не любит и не ценит проект, подстегнувший его карьеру и столь тесно спаянный с его личной жизнью!Мартин оборачивается и берет с настенного стеллажа коробку с игрушечной фигуркой доктора Джона Хэмиша Уотсона.Безусловно, значительная часть его жизни.Судьбоносная часть.Усмехнувшись, он щелкает пальцем по физиономии практически безносого, нелепо головастого Джона и ставит игрушку обратно. Затем передислоцируется к полкам с пластинками, любовно пробегает ладонью по стройным рядам, выбирая то, что поможет ему успокоиться, и, заведя проигрыватель, идет переодеваться в домашнее. День начался рано – еще до специального показа Ghost Stories в расписании значилось утреннее радиоинтервью, поэтому траектория вечера будет принципиально простой – легкий ужин, душ, постель, чтение, сон.…Его как раз начинает накрывать сладкой дремой, когда телефон реагирует на видеовызов.– Привет! – энергично здоровается Камбербэтч. – Как прошло знакомство избранной лондонской публики с привидениями?– Отлично, – Мартин зевает и, уютно пристроив под щеку ладонь, прислоняет телефон к соседней подушке. – Тебе привет от Марка и Йена.– Спасибо, – Бен склоняет голову на бок. – Ты там что – уже спишь?– У меня в отличие от тебя почти ночь.Бенедикт недоверчиво щурится, прежде чем с легким вызовом полюбопытствовать:– Ты спишь не один?– Твое какое дело? – хмыкает Фриман. – Ты вообще морозишь свои семейные яйца в Вермонте.На физиономии Камбербэтча появляется отстраненно-оскорбленное выражение, и, снова хмыкнув, Мартин демонстрирует в камеру пустую спальню, невозмутимо прокомментировав:– Засранец эгоистичный.Губы Бенедикта изгибаются в плутоватой усмешке:– А помнишь Нью-Йорк?– Я и говорю, – морщит нос Мартин. – Засранец эгоистичный.– О, Фриман, не притворяйся, – уверенно парирует Камбербэтч. – Как будто кто-то может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь…ИЮЛЬ – АВГУСТ 2017Мартин прилетает в Нью-Йорк посредине Дня независимости и, едва заселившись в отель, получает сообщение из Атланты: ?Какие планы на праздничный вечер??…До ночного клуба он добирается на такси, максимально замаскировавшись очками и кепкой, полный сомнений относительно благоразумности своих действий. Жаркий полумрак зала прорезают резкие, хаотичные вспышки света, громко играет музыка, и, поплутав вокруг заполненного народом танцпола, Мартин, к своему облегчению, наконец видит Бена – в укромном уголке и в обществе кружки с пивом. Он поспешно плюхается напротив, высокие спинки диванчиков по бокам от стола дают относительное ощущение защищенности, но Фриман все же сдвигается от прохода ближе к стене.– Пива? – как ни в чем не бывало интересуется Камбербэтч – так, словно они расстались только вчера.– Наверное, – пожимает плечами Мартин. – Вряд ли имеет смысл пить что-то крепче, нам обоим работать завтра.Ворчливая интонация выдает его с головой, и брови Бена сочувственно и насмешливо приподнимаются:– Расслабься. Здесь на нас всем наплевать. Фриман в ответ скептически усмехается, по обыкновению ритмично постукивая пальцами по столешнице, и Бенедикт вдруг накрывает его руку своей ладонью. Они не виделись почти пять недель, и неожиданное прикосновение заставляет Мартина задохнуться, на несколько секунд безнадежно увязнув во взгляде любовника. – И не лень тебе было сегодня лететь сюда из Атланты? – ироничный тон призван скрыть разрушительное действие, оказанное теплом руки Бена.– Не. Лень, – многозначительно чеканит тот, явно не веденный в заблуждение обманными маневрами собеседника. Напряженный тет-а-тет нарушается появлением официанта.… – Откуда ты знаешь про это место? – в ожидании заказа Мартин разглядывает упоенно веселящихся посетителей заведения.– Зак подсказал, – с очевидной долей провокации в голосе информирует его Камбербэтч.Упоминание Куинто, как и прежде, вызывает неприятные ощущения, но Фриман не намерен проигрывать еще и этот раунд.– Ясно, – с идеальной беспечностью кивает он, а когда на столе в окружении закусок появляется пиво, посмеивается, чокаясь с Беном кружками: – Американцы сегодня празднуют независимость от Британии. А мы что?– И мы – независимость от Британии, – с серьезным видом поясняет Камбербэтч. – Временную.…За первой кружкой пива следует вторая, затем третья, и после полуночи Мартин обнаруживает себя посреди нетрезвой толпы на танцполе – очки, кепка и кардиган остались забытыми на диванчике, футболка неопрятно выбилась из-под пояса джинсов, растрепанная челка липнет к влажному лбу, тело наэлектризовано музыкой, алкоголем и близостью Бена, такого же перевозбужденного и взъерошенного, – тот в конце концов безрассудно и недвусмысленно прижимается к нему сзади, обнимает, тискает, заставляя окончательно потерять выдержку. Спустя пару минут они, исступленно целуясь, вваливаются в туалет, громко хлопнув дверью кабинки, жмутся друг к другу в тесном, малопривлекательном помещении, изнывая, давая волю жадным и бесстыдным рукам.?Господи боже, словно подростки…? – Фриман готов истерически рассмеяться, но вместо этого отчаянно стонет, потому что Бенедикт, расстегнув на нем джинсы, нетерпеливо лезет ладонью внутрь.– Эй! Вы тут не одни! – осуждающий стук сотрясает перегородку.Оба замирают, и, сдавленно хихикнув, Камбербэтч шепчет ему в губы:– В отель?– В отель…***– Скажи, у тебя с этой твоей… – Бен медленно приподнимается и так же медленно опускается, и распластавшийся под ним Мартин судорожно поджимает пальцы ног от пронзающего пах острого удовольствия, – как ее там… насколько у вас все серьезно?Ее там – Ингрид, и Бенедикту прекрасно об этом известно, но проблема заключается даже не в том, что член Фримана сейчас находится в таком месте, которое вроде бы подразумевает однозначную несвоевременность подобного разговора, а в том, что действительно все серьезно. Вернее, вдруг стало серьезным совсем недавно, после нескольких месяцев легких, в большей степени дружеских, ни к чему не обязывающих отношений.И Мартин сам толком не понимал, что именно в тот момент с ним случилось – то ли голову напекло щедрым июньским солнцем, то ли слишком разнежило после секса, а скорее всего повлиял тот факт, что Бен с семьей и друзьями укатил отдыхать на Менорку, а Ингрид сидела напротив за столиком уличного кафе, куда они выбрались поужинать из его дома, – смотрела ласково, смеялась в ответ на его остроты, болтала с ним о политике, музыке и театре, так что он, неожиданно для себя самого, зачем-то устроил эту херню с кольцом.Разумеется, ничего радикального – упаси боже. Он просто снял колечко, которое она носила на безымянном пальце правой руки, и шутливо примерил ей его на соответствующий палец левой. Ингрид замолчала, порозовела, он с улыбкой пробормотал ?извини?, возвращая колечко на прежнее место, а затем они продолжили ужинать.Поначалу казалось, что ничего в его жизни не изменилось. Однако когда Камбербэтч вернулся с Менорки и предложил встретиться, Фриман почему-то сослался на тотальную занятость, а спустя пару дней тот уже отбыл на съемки в Атланту. Ингрид же проводила с ним теплые летние вечера, все чаще оставаясь у него на ночь, и когда Эдгар Райт пригласил его на премьерный показ Baby Driver, как-то так само собой получилось, что Мартин предложил ей пойти туда вместе с ним…***– Фриман, чертов говнюк, как же я рад тебя видеть, – Эдгар выпускает его из объятий и обменивается рукопожатием с Ингрид. – Привет.– Вы ведь знакомы? Нет? – чуть более нервно, чем бы ему хотелось, интересуется Мартин. – Эдгар Райт. Ингрид Оливер. Она… – он в замешательстве чешет бровь, Эдгар и Ингрид молчат, очевидно ожидая от него продолжения, и не менее очевидно для Фримана то, что он абсолютно не готов продолжать. – Она…– Прослежу за тем, чтобы он благополучно добрался до кровати после афтепати, – смеется Ингрид.– Ок, – с пониманием ухмыльнувшись, кивает Райт. – Веселитесь, ребята…***Ночь после премьеры они, естественно, снова провели вместе, а наутро он обнаружил, что кольцо Ингрид сменило месторасположение. Она никак не прокомментировала этот факт, и Фриман тоже промолчал, осознавая свою ответственность, решив позволить ситуации развиваться самой по себе. Однако накануне его отъезда в Нью-Йорк на съемки Ode to Joy Ингрид заговорила о совместном вояже в Италию. Может быть, в конце лета или в начале осени... Хотя бы на выходные… Может быть, куда-нибудь на север… Например, в Верону – город влюбленных, самый романтичный город Земли...Он улетел в Америку, четко ощущая, что ему нужен тайм-аут.…– То есть все серьезно, – безошибочно констатирует Бенедикт.Мартин проводит ладонями по его бедрам и смыкает пальцы на задорно торчащем члене, со всей настойчивостью призывая не отвлекаться. Камбербэтч втягивает воздух сквозь сжатые зубы, взгляд серых глаз слегка затуманивается, но их обладатель и не думает затыкаться.– А если… – снова мучительно сладостное движение вверх-вниз, – …я попрошу тебя ее бросить?Рука Мартина, ласкающая любовника, застывает.– Ты не попросишь, – сурово предупреждает он.Бенедикт берет его за запястья, наклоняется, припечатывая их к постели, невозможные губы оказываются совсем близко.– А если попрошу?– Ты не попросишь… – в конце концов это действительно наглость, но праведное возмущение Фримана позорно капитулирует перед обессиливающей истомой.– А если попрошу… – горячий выдох теряется в поцелуе.* * *Камбербэтч улетает обратно в Атланту первым утренним рейсом, а три недели спустя, незадолго до окончания съемок в Нью-Йорке, Мартин, общаясь с Ингрид по скайпу, вдруг прерывает ее рассказ о выступлении в London Theatre:– Прости, ничего не получится.– Я знаю, – она пытается улыбнуться.Он подавляет малодушный порыв пуститься в пространные объяснения – не стоит унижать пустыми оправданиями ни ее, ни себя, молча смотрит, как она стягивает с безымянного пальца кольцо, и совершенно искренен в выражении благодарности:– Спасибо.* * *Все снова встает на свои места, и в начале августа он возвращается в Лондон в бессовестно приподнятом настроении.…– Ты точно не хочешь поехать с нами? – Камбербэтч в белой футболке и с голым задом хозяйничает на его кухне, задавшись целью организовать посткоитальное чаепитие, Мартин, прислонившись к косяку, наблюдает за этой завораживающей картиной.Вопрос при всей внешней серьезности – просто шутка, и Фриман так же всерьез отшучивается в ответ.– Кто-то же должен присматривать за детьми, – речь идет о фестивале Wilderness в Оксфордшире, в рамках которого будут проходить Letters Live, в них примет участие и Аманда, собираясь оставить Джо и Грейс на весь предстоящий уикенд с отцом. – Тем более что они не видели меня целый месяц.Бен оборачивается, держа на весу чайную пару и являя взору Мартина другое свое достоинство, едва прикрытое краем майки.– Я тоже не видел тебя целый месяц, – заявляет он с нарочито кокетливыми интонациями, отпивая из чашки. – И, возможно, не только я, – кокетство исчезает из его голоса. – Возможно, нас к тебе тут целая очередь…– Но ты в этой очереди стоял первым, – Фриман уступает соблазну, подходя ближе. – Стоит ли жаловаться…– Так, все, – поставив блюдце с чашкой на стол, Камбербэтч перехватывает его руки. – Поболтали и хватит, у меня еще чертова уйма дел.…Мартин так и оставляет Бена в неведении насчет изменений на личном фронте, и лишь когда тот уезжает на фестиваль, пишет сообщение: ?Забыл сказать. В очереди пока на одного меньше?. От Камбербэтча приходит незамедлительное: ?Как насчет таблеток, улучшающих память??, а на следующий день Мартину звонит Аманда:– Что-то наш Бенни чересчур весел. Ты умудрился вдуть ему веселящий газ?Фриман, поморщившись, игнорирует ее сомнительный каламбур, но его бывшей жене не требуется много времени, чтобы вычислить не особо загадочную подоплеку. – Ох, Марти, серьезно?.. Пожалуй, позвоню ей, поздравлю со вступлением в клуб.– Позвони, – мирно соглашается он. – Поболтаете о том, какой я мудак.– Не стоит придавать себе так много значения, мы с ней найдем более интересные темы для разговора. Послушай… – пауза слишком красноречива, чтобы он не смог догадаться, о чем речь пойдет далее, – ты уверен?.. Ведь ты же понимаешь, что он никогда не сможет быть рядом с тобою по-настоящему…– А с чего ты взяла, – холодное раздражение заставляет его произносить слова четко и с расстановкой, – что мне вообще кто-то нужен рядом со мною по-настоящему?..– Ладно, ты прав, я лезу не в свое дело, – тут же идет на попятный Аманда, не преминув, впрочем, патетически заявить: – Слава богу, что это больше не мое дело!..