- 1 - (1/1)

— 1 -Перед собеседованием трясло невероятно. Неизвестно, правда, почему, ведь я все это уже проходила. И глупые вопросы типа: «Сколько тебе лет? Где учишься? А не помешает ли это работе?», и оценивающий, изучающий взгляд, будто я экспонат в музее, и идиотские намеки. Проходила четыре раза, и все равно трясет. Скорее всего не из – за страха, а из – за необычности ситуации. Когда звонила по объявлению три дня назад, и мне дали адрес и название клуба «Amoral», что – то смутно шевельнулось в душе и улеглось обратно, на дно, туда, откуда и поднялось. И только в конце второго дня я поняла, что же за чувство это было. Вспомнился разговор одногруппников о том, кто, где и когда предпочитает отдыхать, и то, что «В «Amoral» не был, и даже не советую, там тусуются лишь педики и лизы, хотя на девочек я бы посмотрел». Это было сказано Лешкой Голубевым, и, несмотря на свою звучную фамилию, он у нас все-таки тот еще гомофоб. Я же… даже не знаю, я с таким в жизни не сталкивалась, но честно считаю, что «Каждый имеет право налево и направо» и вообще все люди равны. Я в общем то люблю людей, не считая маньяков, психов, педофилов, извращенцев… Хотя кто их знает, этих последних… не в этом дело…«Amoral». Судя по внешнему фасаду, довольно-таки крупный клуб, и вид даже цивильный не в пример тем, где приходилось работать до этого. Двухэтажное здание, отделанное под евростандарт, и крупная неоновая вывеска с названием заведения. Хотя, какая мне разница, где подносить пиво и вытирать со стола? За последние полгода я сменила уже четыре места работы, если так пойдет и дальше, придется устраиваться куда-нибудь ночным сторожем… Хотя, сторожем, наверное, было бы спокойнее, чесслово. Нет, ну а куда еще можно устроиться студентке четвертого курса, да еще и не местной? Выбор не ахти, свободное время все равно только ночью, так что выбирать не приходится, хоть и графики работы в подобных заведениях абсолютно выбивают из сил…Уборщица, женщина преклонного возраста, посмотрела на меня как на ненормальную, бармен лишь кивнул в сторону прохода с надписью «Посторонним вход запрещен. Служебные помещения», когда я ему сказала, что пришла на собеседование. «Склад», «Помещение для персонала», «Туалет» (тоже, скорее всего, для персонала, раз уж он тут находится), «Администратор» и «Выход» гласили таблички на дверях расположенных в хронологическом порядке в небольшом коридоре. Мне, скорее всего, в дверь с надписью «Администратор». Небольшая заминка перед дверью: глубокий вздох, чтобы успокоиться, вытереть вспотевшие ладони о штаны, убрать мешающие волосы с лица (хоть они и в хвосте, все равно собаки лезут), и сделать три тихих стука в дверь. Тихое, но твердое «Войдите» отбирает последние капли мужества и лишает сил, однако выбор сделан…Мужчина, сидевший за столом, чем-то напоминал моих предыдущих начальников. Около сорока, с редкой проседью в висках, круглое лицо (само по себе круглое, а не отъеденное, как у некоторых), изогнутые дугой брови, прямой нос и плотно сжатые губы. Изучающий, хмурый взгляд, и весь вид говорящий «За коим чертом тебя сюда принесло, ты мешаешь мне заниматься делами».— Я на собеседование, — тут же выпаливаю я, ощущая внутри явное желание извиниться за то, что потревожила и выйти.Он жестом предлагает мне сесть на стул перед его столом, что я, собственно говоря, и делаю. Он продолжает рассматривать меня, отчего мне становится не очень удобно и я начинаю ерзать на стуле, не зная, куда себя деть и решаю что, если я успею досчитать до десяти, а он при этом ни чего не скажет, я встану и уйду. И наплевать на все. Нервы дороже.— Как вас зовут? – начал он, как только я успела произнести в уме «Семь».— Слава, — отвечаю я и вижу, как его и без того брови «домиком» поднимаются в удивлении еще выше.— Родители мальчика хотели, и хотели назвать в честь дедушки, а получилась я, — тут же поясняю.— Ясно, — говорит он. – Сколько тебе лет?

Он, наверное, сам не заметил, как с «Вы» перешел на «Ты». Меня это в принципе и не обижало. Мужик на десяток с порядком старше меня.— Скоро будет двадцать один. Я учусь на четвертом курсе института. Занятия по большому счету с утра и до трех, так что это не помеха, — тут же выдаю информацию, которую в таких случаях спрашивали в первую очередь.— Не помеха чему?— Ни работа учебе, ни наоборот.— Где ты работала до этого?Я перечислила название четырех мест своей работы, и, видимо, от такого разнообразия он в очередной раз осмотрел меня как экспонат, скорее всего не понимая, как я умудрилась в двадцать один иметь такой обширный послужной список.— Опыт работы?— Официант.— Я спрашиваю по времени, как давно ты работаешь?Вот ведь… Называется «попала». По большому счету, какое ему дело до того, какой у меня опыт работы? Разносить пиво и вытирать со столов любой идиот сможет…— Полгода, — отвечаю я, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица и ни чем не выдать своего волнения.— За полгода четыре работы? – удивляется он, и, откидываясь на спинку стула, закидывает ноги на стол. Типичный буржуй из типичной американской мелодрамы.— Да.— Причина увольнения?На его лице проскальзывает улыбка. Видимо его это начало забавлять. Ну да. Забавный музейный экспонат, что с меня взять?— Не сложилось с коллективом, не устроила зарплата, не сложилось с боссом, и клиент не всегда прав. По крайней мере не в том случае, когда пытается зажать тебя в углу, — поясняю я.— А что ты делала с ним в углу?Он уже откровенно смеется, даже не старается спрятать улыбку.— Я вообще-то выносила заказ. А вот начальство не остановило даже то, что он каким-то макаром оказался в служебном помещении. Ну, я и опустила на него поднос… Просто он орал что – то про суд, про адвокатов, им естественно было легче уволить меня, чем связываться с этим придурком.— Тебе не обидно?Похоже, веселье сошло на нет. На лице снова деловое выражение и изучающий взгляд.— Обидно. Но работать там, где клиент прав в любом случае, противно. Просто однажды окажется, что он тебя… А ты же еще и виновата.Он сел нормально, опустив ноги и сложив руки в замке на столе.— Слава. Давай на чистоту. У нас довольно таки специфическое заведение. Контингент не тот, что там, где ты работала до этого…— Я знаю, — перебиваю я его и чувствую, что при этом лицо начинает пылать. Похоже, что все-таки не так спокойно я отношусь к данному «Контингенту», как убеждала себя последние сутки. И дело даже не в ярости или ненависти. А в банальном стыде. Да. Что ж, поделаешь, если сталкиваться с этим до этого не приходилось, и даже мысли о подобных отношениях меня смущали…— Тогда что ты здесь делаешь? Ты не лесбиянка, и даже не би…Боже, вот теперь я точно похожа на помидор. Нет ни каких сомнений… Черт, если ЭТО причина отказа, то знаете ли, это уже дискриминация. Ага. По ориентации. (Хотя я даже не знаю, существует ли такой вид дискриминации).— Просто мне очень нужна работа, — начинаю я.Черт, под стол что ли залезть от этого изучающего взгляда? Теперь я уже даже экспонатам себя не чувствую, а скорее всего крысой лабораторной, которой вкололи какой-то новый препарат и наблюдают в ожидании, когда же она откинет ножки?

— А ты уверена, что справишься?Я не совсем понимаю, о чем он спрашивает, о самой работе или оконтингенте, но на всякий случай я пытаюсь его заверить:— Я… Вполне спокойно отношусь… к этому…Он все-таки начинает смеяться, но как-то не по-доброму что ли…— Ты даже «ЭТО» своими словами назвать не можешь, а что-то говоришь.— Сексменьшинства, — тут же выдаю я.Его поведение начинает меня уже слегка раздражать. В конце концов, это неприлично ТАК рассматривать человека и смеяться над ним.

— И что? Этот термин мне тоже знаком.Похоже, что я все-таки пролетела, как фанера над Парижем. Придется по пути домой покупать очередную газету и опять штудировать объявления. Черт, последние две недели только этим и занимаюсь. Да какая разница, какого я пола, цвета кожи и ориентации? Я человек! И мне нужна работа! И, в конце концов, я уже столько «За» привела для себя за последние сутки, что кажется, что вполне свыклась с мыслью о том, что мне придется здесь работать.— Я и правда вполне спокойно отношусь к этому… То есть не совсем, — брови «домиком» выгибаются еще большей дугой. И я уже решаюсь привести ему свои доводы, так как я либо получу эту работу (чему я буду очень рада, а гордость свою можно и запихать куда-нибудь, когда денег не очень то и много), либо нет (тогда я вижу его в последний раз, и мне вообще наплевать на эту гордость).— В том смысле, что я не сталкивалась с подобными отношениями в жизни. Я считаю, что каждый человек сам выбирает, кого ему любить, и гомосексуализм вовсе не болезнь, и не пометка дьявола, как возможно считали в средние века, — боже, что за чушь я несу? – Все мы люди – человеки, и каждый живет так, как хочет, лишь бы при этом не мешал другому.— Считаете, что тут вам не будут мешать, — сделал он умозаключение, скорее всего подразумевая мои прошлые причины увольнений.— Я надеюсь.Что еще сказать? Я не знаю. Да и не буду. Я и так выставила себя полной дурой, осталось только дождаться холодного «Вы нам не подходите» и идти уже домой. Ах да, не забыть купить газету!— Испытательный срок месяц, график работы три через три, оплата почасовая, все чаевые твои, — произносит он, и уже у меня от удивления брови встают «домиком». Меня приняли? Приняли. Нет, реально приняли???— Постарайся сильно не коситься на клиентов, это ни кому не приятно, и все что здесь происходит, остается за этими стенами.— В смысле?Его фраза мне не совсем ясна. Тут что, оргии и групповухи в каждом углу? Тогда я пас, и лучше сразу.— В том смысле, что сюда приходят такие же люди, как и ты. И живут там же, возможно даже в соседнем подъезде. Так что, пожалуйста, не упади в обморок, увидев кого нибудь знакомого. И не заостряй на этом внимание.— Ясно, — ну не оргии и на том спасибо.— Мы открываемся в девять, на работу приходишь в начале девятого, крайний срок — половина, надо расставить столы, стулья и ознакомиться с ассортиментом. Он практически всегда один и тот же, но иногда чего-то не хватает, или наоборот, есть то, что не указано в меню, что делать в этом случае, надеюсь, тебя не надо учить?— Нет, — отвечаю я. В подобных ситуациях были, разрулим.— Когда ты можешь приступить к работе? – спрашивает он.— Эммм…

От подобного вопроса, если честно, то я растерялась. Обычно мне говорили когда и во сколько, а не спрашивали. А тут. Надо же…

— Может, завтра? – предполагаю я. Чем скорее я выйду на работу, тем лучше. Стипендия совсем уж не резиновая. Вот что за на фиг? Почему в конце денег остается еще так много месяца?Он открывает ящик стола, достает какой то листок и хмурясь просматривает его.— Ладно. Придешь завтра, я скажу Вадиму, чтобы он пересмотрел ваш график, а то тут уже все расписано…Он убирает листок в стол и снова смотрит на меня. Как-то выжидающе, или мне кажется.— До завтра? – спрашивает он и при этом кивком головы указывает на дверь. Я понимаю, что собеседование закончено и, попрощавшись, на ватных ногах выхожу из кабинета.