Часть 3 (1/1)

Тетрадь в кожаной обложке заполнялась новыми строками, а отчаяние Патерсона росло. Он тосковал по Лауре, хотел вернуться к ней, хотел вымолить прощение. Но Патерсону было стыдно перед сияющим от радости Стенслэндом.Стенслэнд видел, насколько несчастлив Патерсон, и, как умел, старался его приободрить. Но он знал, что никакой, даже самый шикарный секс не в состоянии заглушить душевную боль Патерсона. Из-за этого Стенслэнд чувствовал себя потерянным и виноватым.Он стал меньше курить траву, постоянно говорил Патерсону о своих чувствах и делал ему комплименты.Это плохо, но работало, Патерсон ненадолго прекращал тосковать.Стенслэнд разрывался между желанием любой ценой удержать Патерсона и желанием помочь ему вернуть радость жизни. Предчувствие надвигающейся катастрофы не давало Стенслэнду спокойно спать. Он ломал голову, изобретая способы отодвинуть эту катастрофу. Воображение у него было так себе, поэтому результат размышлений был более чем странным.***— Свяжи меня, — попросил Стенслэнд. — Вот веревка.Патерсон нахмурился, что-то вспоминая.— Кажется, завязывают какие-то особые узлы. Я не умею.— Зачем? — Стенслэнд пренебрежительно фыркнул. — Просто привяжи руки к кровати. Я встану на четвереньки.— А потом? — во взгляде Патерсона появился живой интерес.— Потом ноги свяжешь. — А потом? — Потом избей ремнем. — Стенслэнд умоляюще смотрел на него. — Не жалей. И обязательно трахни после этого.Патерсон колебался, но связал Стенслэнда и взял ремень.— Куда бить? — Голова исключается. Ну, давай. — Стенслэнд зажмурился.Первый удар был почти нежным. Стенслэнд зло крикнул:— Да можешь ты сделать то, о чем просят?!Он захлебнулся слезами, когда ремень хлестнул по спине, причинив нестерпимую боль. Патерсон выронил ремень.— Нет, мне это все не по душе, — заявил он, развязывая Стенслэнда. — И не проси о таком. Посмотри, остались следы от веревки. — Патерсон поцеловал его запястья. — И на спине красная полоса. Не верю, что тебе нравится боль.Стенслэнд ластился к нему, целовал и бормотал всякие глупости. Постепенно он задремал, как всегда, обхватив Патерсона руками и ногами.В тетради появлялись стихотворения, которые Патерсон писал во время обеденных перерывов.— Попробуй опубликовать, — сказал Стенслэнд, кивая на тетрадь. Он с удовольствием поглощал ужин, приготовленный Патерсоном.Патерсон занимался домашними делами без особого желания, просто потому, что Стенслэнд вообще ничего не хотел делать по дому.— Зачем? — удивился он. — Я пишу для себя, для... тебя.— Ты хотел сказать, для Лауры, — не сдержался Стенслэнд. — Ты не сможешь без нее. Поверь, я знаю. Ты должен вернуться к Лауре, и плевать на стихи. Если бы у меня был такой выбор, я бы выбрал любовь.— Я тебя люблю.— Ты путаешь понятия. Ты любишь секс, а не меня.Патерсон домыл тарелки и приготовил кофе.— Я уверен в своих чувствах, — сказал он после долгого молчания. — Я тебя люблю, и секс совершенно ни при чем.На следующее утро Патерсон забыл тетрадь со стихами на столе. Стенслэнд унес ее с собой на работу. В перерыве он сделал ксерокопии. Стенслэнд возвращался домой раньше Патерсона, поэтому успел отправить копии в ?Атлантик?, ?Американ Ридер?, ?Нью Йоркер? и ?Харперс Мэгэзин?. Идея прославить Патерсона показалась ему великолепной. Стенслэнд не сомневался, что стихи придутся по вкусу редакторам. Он был уверен, что Патерсон будет в восторге от признания своего таланта.***Стенслэнд, судорожно цепляясь за возможность жить с Патерсоном, разрешал ему делать все что угодно и вскоре пожалел об этом. У сдержанного и флегматичного Патерсона быстро срывало контроль во время секса, особенно если на это подначивал Стенслэнд. Патерсон отказывался бить или связывать его, но иногда недооценивал собственную силу.Кожа на голове горела огнем — Патерсон сгреб волосы в кулак и безостановочно трахал Стенслэнда в рот. Кончив, он с такой силой оттолкнул Стенслэнда от себя, что тот упал с кровати. — Ой, извини. — Патерсон вскочил, чтобы помочь ему встать. — Все в порядке?— Не знаю. — Стенслэнд пытался улыбнуться. — Кажется, я вывихнул лодыжку.— Я вправлю. — Патерсон положил его на кровать. — Научился, когда был в армии. Сейчас все сделаю, не переживай.Стенслэнд не сдержал крика боли, когда Патерсон осматривал ногу. — Это не вывих, ты ударился. Завтра будешь хромать, но все пройдет.— Не надо больше меня швырять, — провыл Стенслэнд, обнимая Патерсона. — Пожалуйста, я не хочу. Не надо, умоляю.— Хорошо, не буду. — Патерсон успокаивал его, поглаживая по голове. — Не буду.— И не бросай меня. — Стенслэнд будто приклеился к Патерсону. — Не брошу. Отдохни, я принесу кофе. — Не надо кофе. — Стенслэнд, зная, что своим поведением только оттолкнет Патерсона, продолжал липнуть к нему. — Ничего не надо. — Подожди, я принесу что-нибудь холодное, нужно приложить к ушибу. — Патерсон с трудом высвободился из объятий Стенслэнда.Утром Стенслэнд еле переставлял ноги, но все равно отправился на работу. К его неприятному удивлению, днем в магазине появилась Лаура. На ней было черное платье с белыми ромбами.— Привет, Стенслэнд. — Она прошлась по залу, прикасаясь к мебели. — Как дела?— Нормально. Собралась что-то купить?Она покачала головой.— Как он?— Нормально. — Стенслэнд закусил нижнюю губу, преодолевая внутреннее сопротивление. — Нет. Он по тебе скучает.Лаура смотрела на него с такой надеждой, что Стенслэнд не выдержал:— Я люблю его, но он хочет быть с тобой.— Отдай его. Прошу. Видишь, я унижаюсь перед тобой, — в голосе Лауры прозвучала насмешка.Стенслэнд тяжело опустился на диван. Ушибленная нога невыносимо болела.— Это превыше моих сил. — Он отвернулся. — Я бы рад, но не могу.— Что с твоей ногой? — Лаура опустилась на корточки перед Стенслэндом и приподняла правую штанину. — Ого, все опухло. Ты упал?— Не надо быть доброй со мной, — сварливо сказал Стенслэнд. — Это аморально. — Аморально? — Она выпрямилась. — Ты разрушил мою семью, сделал двоих людей несчастными, а теперь говоришь об аморальности? Вцепился в моего мужа, как клещ, ну разве с тобой можно быть счастливым? Если ты хорошо подумаешь, то поймешь, насколько ты жесток.***— Ты бы навестил Лауру. — Стенслэнду казалось, что он режет себе горло. — Вдруг она нуждается в твоей помощи.Патерсон притворялся глухим.— Я не буду ревновать. — Стенслэнд сел ему на колени. — Честно, не буду. Ты клялся никогда ее не оставлять. Ни в горе, ни в радости, и все такое.— Перестань.— Не перестану. Настоящая любовь до того редко встречается, что не всегда в нее верится. Лаура любит тебя, а ты любишь ее.— Зачем тебе это все? — Патерсон обнял Стенслэнда. — Ты же страдаешь.— Я вижу, что ты несчастлив без Лауры. Для меня твои чувства важны, я ставлю их выше своих. Пожалуйста, навести ее.Патерсон долго не возвращался, а когда вернулся, то принес кексы.— Лаура приготовила, — не без гордости сообщил Патерсон. — Она передала тебе привет и пожелание приятного аппетита.Стенслэнд сдержанно поблагодарил и съел угощение. Кекс был очень вкусным, и Стенслэнд в полной мере почувствовал свою ущербность — он ничего не мог предложить Патерсону из того, что давала Лаура. Секс был не в счет.Патерсон после работы заходил к жене, проводил с ней час-полтора, а потом шел к Стенслэнду. Он выглядел намного счастливее, и Стенслэнд подавил ревность, точнее, не демонстрировал ее.Ему стало хуже, когда Патерсон заночевал у Лауры. Стенслэнд накурился и почти до утра проливал слезы, пересматривая ?Бухту Доусона?. Он до того устал, что не услышал звонок будильника и пропустил работу.— Что случилось? — обеспокоенный Патерсон пришел к Стенслэнду сразу после окончания своего рабочего дня. — Ты заболел?— Я проспал. — Стенслэнд хотел его поцеловать, но Патерсон протянул пачку конвертов и рекламных буклетов. Стенслэнд не глядя бросил ее на стол. Спохватившись, он просмотрел почту и нашел ответ из ?Харперс Мэгэзин?.Стандартный отказ.— Это ведь литературный журнал. — Патерсон выхватил из руки Стенслэнда письмо. — Ты что... отослал мои стихи в ?Харперс Мэгэзин?? Стенслэнд задрожал.— Так нельзя делать. — Патерсон швырнул письмо на пол. — Нельзя, понимаешь? Надо было сначала спросить, хочу ли я этого. Все, Стенслэнд, с меня хватит.Стенслэнд сломался. Он бросился Патерсону в ноги, хватал за одежду и умолял остаться.— Прости, пожалуйста, — Стенслэнд потерял голову от страха остаться без Патерсона, — пожалуйста, если хочешь, избей меня до смерти, трахай как угодно, только не уходи. Я изменюсь, клянусь, я буду другим человеком, останься, прошу. Никакой травы, никакой ?Бухты Доусона?, я не буду плакать, я на все согласен, пожалуйста, — Стенслэнд целовал Патерсону руки. — Делай со мной что хочешь, но не бросай. Я умру без тебя. — Наведи порядок в своей голове, Стенслэнд, — строго сказал Патерсон. — Сейчас я заберу вещи и уйду. Не останавливай меня, если в самом деле любишь.***Патерсон ничего не объяснил жене. Вечером он повел Марвина гулять, зашел в бар, выпил кружку пива и вернулся домой. На следующий день сделал то же самое. Казалось, жизнь вернулась в прежнее русло, словно в ней никогда и не было Стенслэнда.Лаура заметила, что муж потерял интерес к поэзии, унес тетрадь и сборники Уильямса в мастерскую. Лаура недолго печалилась по этому поводу. В конце концов, муж снова был с ней, его любовь никуда не делась. Для полного счастья не хватало ребенка. ***После того как за Патерсоном закрылась дверь, Стенслэнд долго сидел на полу, шмыгая носом. Он размышлял о словах Патерсона и в итоге собрал крохи собственного достоинства. Ему однажды удалось избавиться от любви к потрясающей замужней женщине, так почему бы не задушить любовь к потрясающему женатому мужчине?Стенслэнд стал просыпаться раньше и пешком отправлялся на работу, чтобы не встречаться с Патерсоном в автобусе. Он боялся, что расплачется прямо там или примется умолять Патерсона вернуться. Это шло вразрез с его намерением начать новую жизнь. Стенслэнд убрал подальше бонг, коробку с травой и занялся в интернете подбором варианта для переезда.Стенслэнд чувствовал себя больным, с трудом поднимался с кровати, почти ничего не ел. Ему казалось, что он выпотрошен и выброшен на помойку. Почти все свободное время Стенслэнд сидел и ничего не делал, уставившись в одну точку.В пятницу вечером Стенслэнд вспомнил, что не забирал почту несколько дней. Он взял пакет для мусора и выгреб в него содержимое почтового ящика. Бросив пакет в мусорный бак, Стенслэнд подумал, что там могли быть письма из остальных трех журналов, куда он отправил копии тетради Патерсона. Стенслэнд вытащил пакет из бака.Письмо из ?Атлантик?. Стенслэнд трясущимися от волнения руками надорвал его и достал лист с отпечатанным текстом.?Атлантик? брал пять стихотворений, но для этого Патерсон должен был приехать в Бостон и заключить контракт с редакцией. Стенслэнд подпрыгнул от радости, но сразу приуныл. Чтобы отдать письмо, ему придется пойти к Патерсону.Каждый шаг давался Стенслэнду с превеликим трудом, ноги отяжелели, а сердце болезненно сжималось. Он не рискнул оставлять письмо в ящике и постучал в дверь, надеясь, что откроет Лаура. — Это тебе. — Стенслэнд, стараясь не смотреть на Патерсона, протянул письмо. — Всего хорошего.Он ждал, что Патерсон его остановит, но услышал за спиной щелчок закрывающейся двери.— Кто это был? — Лаура увидела в окно уходящего Стенслэнда. — Письмо? От кого?— Письмо из редакции ?Атлантик?. — Патерсон отдал конверт жене. — Прочитай.— Они берут для публикации пять стихотворений. — Обрадованная Лаура бросилась мужу на шею. — Поздравляю! Я говорила, что ты талантливый, вот видишь!— Я рассердился на Стенслэнда за то, что он отправил копии в редакции. — Патерсон будто не замечал объятий Лауры. — Нужно сказать ему спасибо.— Позвони. — Лаура загородила собой дверь. — Не ходи к нему. Прошу.— Хорошо, — вдруг согласился Патерсон. — Будь по-твоему. Перечитывая стихи, он словно заново проживал дни, проведенные со Стенслэндом. Стенслэнд — неопрятный, неаккуратный, навязчивый, суматошный, истеричный и нелогичный. Иногда злой и несправедливый.Ласковый, податливый, искренний и любящий. В присутствии Стенслэнда Патерсон хотел говорить. Стенслэнд всегда слушал с неподдельным интересом. Слова покинули Патерсона, как только он оставил Стенслэнда.Лаура играла на гитаре, но сразу отложила ее, едва увидела мужа.— Я должен объясниться. — Патерсон сел на диван, на котором всегда проводил вечера. — Пожалуйста, выслушай.На лице Лауры появилось недовольство, мгновенно сменившееся улыбкой.— Конечно, дорогой, выслушаю. — Она села рядом с мужем и положила руку ему на шею, чуть поглаживая.— Я тебя люблю. — Патерсон нахмурился, подбирая слова. Он не хотел обидеть жену. — Знаю. — Она придвинулась ближе и поцеловала мужа в щеку. — Я тебя тоже очень сильно люблю.— Я... — Он запнулся, потому что Лаура повернула его голову к себе и принялась страстно целовать в губы. — Подожди.Лаура раскраснелась, волосы растрепались. Она запустила руку мужу под футболку, пытаясь добраться до сосков. Второй рукой Лаура старалась расстегнуть брюки.Неожиданная атака жены застала Патерсона врасплох. Он не занимался с ней сексом с того дня, как — наверное, навсегда — вернулся домой. Патерсон привык к частому сексу со Стенслэндом и сейчас быстро завелся. Он стянул с Лауры платье, с себя снял футболку.Патерсон никогда не сравнивал в постели Стенслэнда с Лаурой. Но именно сейчас ему захотелось оказаться под Стенслэндом. Возбуждение исчезло.— Что? — Лаура приподнялась на локтях, с подозрением глядя на мужа. — Что-то не так?— Извини. — Патерсон надел футболку. — Я не могу.— Ладно. — Лаура заметно обиделась. — С кем не бывает. В другой раз. Пойду, приготовлю обед.Патерсон зажмурился, а когда открыл глаза, то сказал:— Я люблю Стенслэнда. Он для меня источник вдохновения. — Как интересно, — с сарказмом ответила Лаура. — Это и есть твое объяснение? Потому ты больше меня не хочешь? Извини, но я не мужчина и не могу сделать с тобой то, на что способен этот человек. Если нужен именно такой секс, то пожалуйста, не буду задерживать. Только забудь сюда дорогу, не морочь голову ни мне, ни Стенслэнду.Она искоса глянула на мужа — Патерсон сидел, сдвинув брови, но, судя по всему, никуда не собирался уходить. Это обнадеживало. Лаура немного волновалась, дожидаясь мужа с Марвином с вечерней прогулки. Патерсон вернулся, поужинал и отправился спать.Лаура подумала, что была чересчур напористой, что стоит немного подождать, прежде чем набрасываться на мужа.Посреди ночи ее ждал неприятный сюрприз.Патерсон вскочил и начал поспешно одеваться, промахиваясь мимо штанин.— Что случилось? — Лаура тоже встала. Она не получила никакого ответа.Патерсон выбежал из дома, остановившись, только чтобы обуться. Он не мог сказать жене, что ему приснился Стенслэнд с перерезанными венами. Сон был слишком реалистичным, чтобы Патерсон его проигнорировал.Он мчался по ночной улице, топот разносился на весь квартал.Патерсон остановился перед домом Стенслэнда, восстанавливая дыхание. Теперь ему казалось, что не стоило срываться с кровати по велению дурного сна.Он не вернул ключ Стенслэнду, поэтому открыл дверь и вошел в дом. Все тот же беспорядок, в воздухе витал дым от травки. Видеомагнитофон был поставлен на паузу — разумеется, ?Бухта Доусона?, — на столе виднелись бутылки и грязные тарелки. Патерсон медленно пересек гостиную и повернул направо, к спальне, напротив которой находилась ванная.Стенслэнд лежал по шею в воде с пеной. Он то ли спал, то ли был под действием выкуренной травки. Патерсон застыл на пороге, не зная, что делать.— Кто здесь? — встрепенулся Стенслэнд. — Это... ты? — Он недоверчиво улыбнулся. — Но сейчас... наверное, сейчас поздно. Слишком поздно.— Ты в порядке?— А что со мной может быть не так? — Стенслэнд вытащил пробку, чтобы слить воду. — Вот, я опять накурился, как последний придурок, замерз в ванне, хочу спать. — Он смыл с себя пену. — Сейчас пойду спать, а ты иди домой. И почему бы вам с Лаурой не родить ребенка? Патерсон посторонился, пропуская Стенслэнда, с которого стекала вода. — ...выключу телевизор и сериал этот дурацкий, и вообще все выключу, — бубнил Стенслэнд, шлепая по дому. — Лягу спать, сил моих нет для этой чертовой жизни.Патерсон поймал его и прижал к себе.— Отвали. — Стенслэнд всхлипнул. — Отвали, пожалуйста. Я почти начал привыкать жить без тебя. Господи, я такой жалкий и отвратительный. Сопливый слабак.— Мне приснилось, что ты убил себя. — Патерсон не замечал, что его одежда промокла спереди. — Пол в ванной был залит кровью, ты лежал в ванне. — Гадость. — Стенслэнд хихикнул ему в ухо. — Я бы ни за что такое не сделал. Это же больно. Где мои трусы? — Я хочу поехать в Бостон. — Патерсон поднял его и отнес в спальню. — Раздевайся. — Стенслэнд улегся на кровать. — Мое тело готово.— Проспись, — добродушно сказал Патерсон. — Ну и ладно, — сонно вздохнул Стенслэнд. — Укрой одеялком, спой колыбельную.— У меня нет слуха. Спи, хватит возиться.***Стенслэнд проснулся с мыслью, что ночью ему привиделся Патерсон. Кто-то спал рядом.Стенслэнд поморгал, протер глаза. — Патерсон? — Он ткнул пальцем в спину спящего. — Это ты? Ты мне не померещился?— А? — Патерсон передернул плечами. — Это я. Ты почему так рано проснулся? — Он посмотрел на часы. — Половина восьмого, сегодня выходной.— Почему ты здесь? — Стенслэнд с головой нырнул под одеяло. — А как же Лаура?— Я люблю тебя и хочу жить с тобой, — приглушенно ответил Патерсон, не поворачиваясь.— Это хорошо. — Стенслэнд махнул рукой на вопросы морали. — Хорошо. Я еще немного поваляюсь, голова раскалывается.— Тебе нужно завязывать с травкой.— Да, папочка.— И меньше плакать.— Да, папочка. — Стенслэнд запустил руку в брюки Патерсона. — Папочка меня сегодня трахнет?— Еще раз назовешь папочкой... — Патерсон умолк, потому что Стенслэнд начал ему дрочить.— Если не хочешь кончить в штаны, то раздевайся, — сказал Стенслэнд. — Я не шучу.***— Мне здесь нравится. — Стенслэнд, устав от прогулки по Бостону, предложил посидеть в кафе. Патерсон не возражал. Они приехали в город утром, зашли в редакцию ?Атлантик?. Стенслэнд настоял, чтобы Патерсон прочитал весь текст контракта, хотя там не обнаружилось никаких подвохов.— Хороший город, — ответил Патерсон. — Но для меня слишком большой.— Не хочешь тут жить? — Стенслэнд мечтал уговорить Патерсона остаться в Бостоне, но боялся, что он согласится из вежливости, а потом будет страдать.— Не знаю. Надо подумать. — Патерсону захотелось подразнить Стенслэнда, который так забавно волновался. — Ты же говорил о Канаде.— Да кому нужна Канада. — Стенслэнд заговорщицки подмигнул. — У тебя впереди свободный день. Предлагаю снять номер в мотеле.— И?— Сначала я тебе отсосу, ну, как обычно, не до конца. Потом ты ляжешь на спину, и я тебе вставлю по самые яйца. — Стенслэнд говорил громким шепотом, наклонившись к Патерсону. — Дрочить будешь, отсасывая мне, кончишь, когда я разрешу. Да, я умею командовать.Патерсон сглотнул.— А потом? — У него заблестели глаза, а щеки слегка порозовели.— Посмотрим по обстоятельствам. — Стенслэнд откинулся на спинку стула. — Видишь, я могу быть крутым ковбоем. Ой! Что ты делаешь? Больно! — Он скорчил жалобную гримасу: Патерсон наступил ему на ногу.— Ну что, пошли на поиски мотеля? — спросил Патерсон. — И я хочу поскорее обсудить обстоятельства.