Глава 7. Ненавижу или…? (1/1)
И я искал ту ненависть, которая только что рвала меня на части. Только её не было, понимаешь? Ненависти не было, а Сасори-сан остался… на коленях перед моей кроватью. (с) Колыбельная для СаскеЯ вспоминаю произошедшее между нами с улыбкой. Сейчас, когда твои горячие руки крепким кольцом сжимают меня, все преграды, ссоры кажутся такими далёкими. Ты спишь, уткнувшись мне лбом в спину, и мне искренне жаль, что я не могу увидеть твоего счастливо-спокойного лица. А оно именно такое, я точно знаю.За окном нежно-розовыми, как лепестки сакуры, мазками озаряет небосвод рассвет. День обещает быть тёплым и солнечным. Неожиданно тоненький лучик солнца проникает в комнату, и я невольно щурю глаза. Ты же что-то невнятно бормочешь и поворачиваешься, утягивая меня за собой. Нет уж. Сбрасываю твою руку и встаю. Снова слышу что-то невразумительное, на этот раз явно различим оттенок ругательства.Ах, так? Я вскидываю бровь и с насмешкой смотрю на тебя. Волосы разметались по подушке, глаза закрыты: ты ещё далеко не проснулся. Выхожу из комнаты и через минуту появляюсь со стаканом ледяной воды. Ты так и не поменял своего положения, поэтому я с таким видом, будто поливаю цветочки, выплёскиваю тебе на голову содержимое стакана.— Доброе утро, Сенджу. Жду тебя через десять… ладно, пятнадцать минут внизу, — с чувством выполненного долга спускаюсь на кухню и через несколько минут уже сижу за столом, а в руках у меня дымится чашка с горячим Гёкуро.О! Вот оно, ты совратил меня вчера ночью, как я мог забыть? Считай это маленькой местью, Сенджу.Присоединяешься ко мне ровно через пятнадцать минут.— Какая пунктуальность, — в невольном восхищении делаю несколько хлопков ладонями. Ты смотришь на меня тяжёлым взглядом и слегка приподнимаешь уголки губ. – Что-то случилось? – интересуюсь я, намазывая тебе бутерброд.— Пока ничего, — отвечаешь ты, задумчиво вертя чашку в руке.— Пока? А что, собственно говоря, может случиться? Или в тебе мораль заговорила? – я начинаю раздражаться. Только всё наладилось.— Если кто-нибудь из твоего или моего клана узнает, с нас шкуру спустят, — я открываю рот, чтобы вставить что-то, но ты продолжаешь, — какими бы превосходными шиноби мы ни были, нам не удастся скрываться вечно. Рано или поздно они заподозрят что-нибудь, — такие мысли меня как-то не посещали. Я заговорщически улыбаюсь и наклоняюсь к тебе через стол.— А ты бы бросил всё, чтобы сбежать со мной, Сенджу? – в комнате становится тихо. Я успеваю насчитать одиннадцать шагов минутной стрелки. Ровно одиннадцать, как тогда, как похоронный набат. И тихий ответ, нарушивший молчание:— Да.— Сенджу…— Замечательный чай, кстати! – эти резкие смены тем разговоров меня убивают, чёрт бы тебя побрал! Я закатываю глаза, и остаток времени, отведенного на завтрак, мы проводим в обсуждении маловажных тем. Улыбка снова возвращается на твоё лицо, и я спокоен.***Когда мы выходим из дома, меня накрывает чувство смутной тревоги, но я ничего не успеваю сказать: ты привлекаешь меня к себе и целуешь в приоткрытые губы, которые собирались выдать предостережение. Я отталкиваю тебя, но поздно – неясная тень скользнула по стене дома и скрылась в неизвестном направлении.— Мадара, ты чего? — твой голос слегка обиженный и недоумённый.— Дурак, — я качаю головой, и, взяв тебя за руку, направляюсь в сторону резиденции. Я ничего не скажу тебе о своих проблемах. – Давай будем делать это на нейтральной территории.— Хорошо, — соглашаешься ты, и я было облегчённо вздохнул, но ты добавил:— Тогда сегодня на вечер я сниму нам номер в гостинице подальше от наших кварталов.— Что?! – моему возмущению нет предела.
— Разве я не озвучил твоё предложение другими словами?— спрашиваешь ты, разглядывая витрины магазинов, мимо которых мы проходим.— Если ты думаешь, что мы будем делать это часто или, упаси Боже, каждый день, то ты крупно ошибаешься.— Какая же ты сволочь, Учиха, — разочарованно бросаешь ты. И почему-то я понимаю, что не смогу тебе отказать. Кто ещё сволочь.— Ладно, заказывай, — мой голос выдаёт раздражение, но глаза улыбаются, и я знаю, что ты заметил. Уголки твоих губ вздёрнулись в ответном жесте.Боже, как я тебя ненавижу.***Сегодня было много работы, даже чересчур. И на кой чёрт ты мне сдался, помогай ещё тебе. Хотя я сам вызвался — не хотел оставаться в звенящей тишине наедине со своими мыслями. Докатился, теперь мне для полного счастья не хватает таскаться за тобой всюду, куда ты надумаешь идти. Я бы, в принципе, так и делал, но это незамедлительно вызовет подозрения соклановцев, чего мы решили избегать.Глупости, это просто реакция организма на человека, который удовлетворил его прошлой ночью. И теперь этот чёртов организм хочет ещё, и если бы я не прислушивался к голосу разума с большим рвением, чем к физическим потребностям, то изнасиловал бы тебя прямо на этом столе. Хотя, кто кого бы изнасиловал?— Перебираешь в памяти интересные моменты? — как бы между прочим спрашиваешь ты.— Нет. Читаю отчёт об успешной доставке двадцати пяти килограммов фруктов в страну снега.— Я так и подумал.— Отвяжись. Вечером наговоримся, — мне почему-то кажется, что ты не особо этому обрадуешься. Ну, так и есть.— Не думаю, что у тебя найдётся время для разговоров, — с напускным недовольством бормочешь ты. — Или сомневаешься в моих возможностях?— Боже упаси, и не думал. Ты можешь всю ночь напролёт протрахаться, — хмыкаю я, ставя на документ твою подпись, которую с легкостью скопировал шаринганом. Ты же у нас Хокаге Конохи, в конце концов.— Вот и ладушки, — довольно улыбаешься ты.— Это вовсе не значит, что тебе будет с кем.— Ты меня ненавидишь, — с толикой истерики произносишь ты.— Так и есть, — и я не устаю себе это повторять. Я тебя не-на-ви-жу. Но это не мешает тебе повалить меня на пол, вцепившись в мои губы требовательным поцелуем, а мне ответить на него.***Вечером мы сидим в какой-то гостинице с маленькими, но уютными номерами и горячими источниками. В воде мы провели не очень много времени – я не терплю долгого купания, а ты не захотел оставаться один.Всю мебель в комнате, которую мы облюбовали, составляет маленький столик и два футона, а также небольшая ширма, которой, конечно, никто не пользовался.Когда мы почти одновременно ставим пустые чашки из-под чая на столик, ты протягиваешь руку, проводишь кончиками пальцев по моей щеке, потом тянешь за прядку волос, привлекая к себе, и целуешь. Повалив на пол, задираешь мне кофту, гладишь живот, грудь, уже собираешься оттянуть резинку штанов, но я останавливаю тебя.В этой комнате стоит хрупкая атмосфера уюта и покоя, я бы дорого дал, чтобы сохранить её, чтобы просто посидеть и проговорить, немного понежиться в твоих объятиях и заснуть, чувствуя кольцо тёплых рук. Но твои действия разрушают её.Смотришь на меня затуманенными от страсти глазами, умоляющими о продолжении. Как я могу тебе отказать?
Как я тебя ненавижу.Вздыхаю и валю тебя на пол, подминая под себя. Целую везде, куда успеваю дотянуться, ты пытаешься ответить, но я жестом останавливаю тебя и продолжаю. Медленно, мучительно медленно подбираюсь к выпуклости на твоих штанах, потом освобождаю тебя от ненужной одежды и вбираю твою плоть в рот.Ты награждаешь меня таким стоном, что мне самому становится дурно. Потом вцепляешься в мои волосы, направляя голову, и я позволяю тебе делать это. Ты трахаешь мой рот с таким остервенением, будто от этого зависит твоя жизнь, а потом кончаешь, выгнувшись дугой, и я принимаю всё в себя.Несколько минут спустя мы лежим, крепко обнявшись на сдвинутых футонах.— Спасибо, — хрипло шепчешь ты.— Не за что. Надеюсь, на сегодня ты удовлетворён.— Более чем, — в твоём голосе покой и бесконечная благодарность. — А как же ты?— Мне не особо и хотелось, — это ложь, я прекрасно знаю, что возбуждён, ты тоже это знаешь, но у меня просто нет сил разорвать эти объятия, и я слишком устал, чтобы делать что-то ещё.Мы так и засыпаем, не отрываясь друг от друга. Я что-то хочу сказать тебе, что-то очень важное, но засыпаю, а наутро уже не могу вспомнить об этом.