Глава 11. (1/2)

Eiry with a thistle"Солнце Треомара" (конечно же, с ее разрешения). Обязательно почитайте ее фик, так как она взялась за описание событий, без которых то, что происходило в Эндерале позже, никогда бы не случилось. Так как даже в самих играх эти события описаны лишь в книгах да записках, это - титанический труд и проверка на богатство фантазии, с которой Eiry with a thistle справляется на "ура".Хорошего вам настроения и приятного прочтения!)________________________________________________________Телепортационный поток перенес Акаруса к воротам Эрофина. Набитая под завязку сумка тянула его плечо вниз. Придерживая ее за дно, страж оглядел залитые рассветным солнцем домики фермерского поселения у столичных стен, вслушался в шелестящий шум деревьев Салафинского леса и припустил вниз по холму, к скопищу повозок у пропускного пункта в город.Среди них Акарус приметил фургончики бродячей аэтернской труппы. Он видел этих аэтерна во дворе королевского дворца, когда слонялся там без дела, ожидая разрешения регента войти внутрь. Вероятно, после того, как артисты воспользовались радушием Дратиса, они задержались в столице, выступая на сцене эрофинского театра и развлекая народ в стенах таверн, однако, спустя несколько дней, дорога вновь позвала их в дальний путь. Женщины, кутаясь в шали, проверяли обновленный на рынке продовольственный скарб, мужчины проводили ревизию в фургоне с реквизитом, а заодно - по очереди прикладывались к бутылочке килейского рома, воровато пряча ее от жён и подруг. Ребятня резвилась на лужайке неподалеку, и лишь один мальчишка, рыжий, как пламя факела, сидел в отделении от них: опершись спиной о шершавый ствол дерева, он уткнулся в толстый, явно старинный фолиант, и, казалось, променял весь мир на рукописные строки.

Пробираясь сквозь нестройные ряды повозок и фургонов, Акарус выискивал среди их хозяев торговцев, отправляющихся на Штайнфельд, но - тщетно. Сален, Фюрстенд, даже - далёкие Велленфельс и Кабаэт, и ни одного человека в сторону Гиллиада.

Но попасть во владения Боденбрууков ему было необходимо. Еще в Инодане Баизак, найдя стража в архивах, потребовал связаться с госпожой Нарой через подвеску с руной Связи. Он хотел, чтобы старая магичка знала о том, что ее план по слежке за ним раскрыт, а также – что Акарус возвращается к ней с подарком, обозначающим то, что Адалаис не в обиде ни на нее, ни на Совет. Не проявив ни толики недовольства, мастер псионики доложила, что будет ждать своего помощника в Штайнфельде, в таверне ?Шестая рыба?.… - Это я оставляю себе, - с мрачной усмешкой сказал Баизак, когда госпожа Нара оборвала Связь, и повесил подвеску Акаруса себе на шею. – Я хочу знать обо всем, что происходит в Нериме: о том, как будут использованы знания Инодана и Треомара, о том, как проходят ваши исследования, о том, что предпринимают Совет и Дратис.- Понял, - буркнул Акарус, запихивая свитки в магическую сумку.Но Баизак вдруг перехватил его руку, заставив остановиться и вопросительно взглянуть на него.

- Если ты полностью уверен в Наре, можешь сказать ей, куда я направился, но – только ей, - сказал Адалаис. – Однако даже ей – я умоляю тебя – не говори, кто я есть на самом деле. Пусть я останусь в ее глазах помощником Бога Тьмы. Так будет проще. И не говори об Аркте. После Треомара его не любят даже в Ордене, тут я уверен.Проклятье! Истратив подаренный Баизаком телепортационный кристалл для того, чтобы незаметно покинуть королевский дворец, страж надеялся добраться до Штайнфельда на чьих-нибудь козлах. Завалявшихся в кармане монет хватило бы на благодарность за быстрый ход, но никак - на поход в магическую лавку.

Раздосадовано ругаясь под нос, Акарус отошёл на обочину дороги и свалил тяжёлую сумку в траву. Он и не заметил, как рыжеволосый пацаненок вдруг оторвался от книги и принялся разглядывать его с явным интересом.- Стоит надеяться, что когда-нибудь они додумаются установить телепортационную платформу и в Штайнфельде, - наконец, сказал тот. - А ещё - починят платформу в Гиллиаде.

Акарус, растирая ноющее плечо, вздрогнул и оглянулся на него.- Что?- Каждый раз, когда мы едем по этой дороге, у нас в фургонах оказываются благодарные путники. - Мальчик поднялся с земли, отряхнул клетчатое, желто-зеленое пончо и спрятал свою книгу в сумку-мешок через плечо. - Папа думает, что это неправильно, оставлять их в неприятной ситуации - никому не захочется идти через густые леса на своих двоих. Я с ним согласен.Акарус с удивлением наблюдал, как пацаненок с лёгкостью перемахивает через брусчатую оградку, отделявшую дорогу от лужаек. На вид ему было не больше десяти лет, но его речь принадлежала взрослому.Поймав его взгляд, мальчик истолковал его по-своему и снисходительно ухмыльнулся:- Я слышал, о чем ты спрашивал людей. Подойди к моему отцу, - махнул он рукой в сторону ворот, где черноволосый аэтерна, дружелюбно улыбаясь, о чем-то болтал с одним из стражников, - и напросись в дорогу с нами. Сегодня лишь мы едем в сторону Штайнфельда.С этими словами он пошел к фургонам труппы. Лёгкий ветер играл с длинной серёжкой в его ухе - сапфировая капелька в серебряной окантовке, - солнечные лучи искрились в его васильковых глазах. И только когда мальчик запрыгнул в один из фургонов, Акарус понял, чем он так заворожил его. От пацаненка разило магией - да так, что весь мир вокруг, вне его ауры, казался серым и невзрачным.Невероятно, подумал было страж, но потом усмехнулся своей же глупости. Отчего же невероятно? Сильные маги рождаются и умирают, сменяют друг друга, живут в одно и то же время друг с другом - это аксиома, спорить с которой будет только дурак. Изменилось лишь одно - теперь им не нужно скрываться.

Подобрав сумку, Акарус поспешил воспользоваться советом юного дарования. Его отец уже закончил беседу со стражником и теперь, уперев руки в бока, вглядывался в сторону порта, где швартовался килейский торговый корабль. В нем страж не почувствовал ни намека на магию, или же - это его собственный дар, проснувшись на секунду, решил, что на сегодня помог достаточно.

- Вот уж эти килейцы, - протянул напевным баритоном аэтерна, когда Акарус в нерешительности остановился рядом с ним. - Их земли раздирают междоусобицы и набеги скараггов, но даже это не может отвратить их от охоты за звонкой монетой. С другой стороны, если они остановят торговлю, да ещё и с соседом, оголодавшим от долгой изоляции, то лишатся денег, на которые и ведутся войны, верно?Страж, помедлив, согласно кивнул, а про себя отметил, что, пусть сын и не пошел в отца магическими талантами, но перенял от него пытливый ум и экстраординарную манеру общения.- Кавель, - представился глава труппы, не отрывая взгляда от синих, натянутых ветром, корабельных парусов.- Акарус.- Вы не выглядите как обычный путник, Акарус. Слишком хороши ваши доспехи и меч. Признайтесь, кто вы?Отчасти сбитый с толку подобным напором, Акарус пожал плечами и достал из кармана знак Совета. Кавель мазнул по нему быстрым взглядом.- Так значит, вы - маг? - спросил он.- Нет. Я... - начал было Акарус, но вовремя прикусил язык. Стражи не отлучаются от места службы. Сомнительно, что бродячий артист-аэтерна сможет доставить ему неприятности, но лучше перестраховаться и исключить неудобные вопросы и слухи. - Я работаю на Совет, выполняю его поручения - только и всего.Кавель кивнул, удовлетворённый его ответом.

- Хотите отправиться в путь вместе с нами?- Если вы позволите. У меня есть деньги...- Бросьте, это пустое, - отмахнулся аэтерна. – Ваши деньги мне ни капли не нужны, ведь на вас мы не тратим ни монеты. Но если мы сделаем привал, то вам придется заработать право отобедать с нами у костра.- Охота? - с облегчением уточнил Акарус. - Это не проблема. Если у вас найдутся лишний лук и стрелы...- Найдутся, будьте спокойны, - усмехнулся Кавель. - Что ж, раз вы согласны с моим условием, ударим по рукам. Полезайте в любой фургон, отправляемся через десять минут.Акарус кивнул с лёгким поклоном, но задержался. Было ещё кое-что, что волновало его.- Ваш сын сказал, что вы частенько подвозите путников, - осторожно начал он, - но мы оба знаем, что люди до сих пор побаиваются аэтерна. У вас не возникало проблем?- Бывало, - пожал плечами Кавель. - Но мы никогда не настаиваем на своем обществе. За эти годы ситуация улучшилась: нас пускают в города, разрешают выступать и даже платят нам за эти выступления. Некоторые из лордов заприметили нашу труппу... А теперь - и сам регент. Доверие к нам растет, люди начинают относиться к нам без опаски.- Это радует, - тихо сказал Акарус, и аэтерна улыбнулся.- Солнце восходит над нашими головами. Тень никогда не вечна.Всего у труппы было тринадцать фургонов, и каждый из них, за исключением того, что использовался в качестве склада для реквизита, приходился полноценным жилищем для артистов. Акарусу было неловко вламываться в чужие дома и досаждать хозяевам своим присутствием, но выбора у него не было. Он в нерешительности прошёлся мимо фургонов, и тут из одного из них высунулась знакомая рыжая голова.- Будь как дома, - сказал пацаненок и приглашающе махнул ему рукой.Внутри фургона стояла приятная прохлада, пахло чабрецом и пудрой. У входа ветер играл с подвеской из хрустальных, переливающихся на солнце всеми цветами радуги колокольчиков. Под потолком висели связки засушенных трав, повсюду были раскиданы книги и свитки. Мальчик поспешно скинул некоторые из них с узкой тахты на пол, освобождая место для Акаруса. - Я не ждал гостей, - с некоторым смущением пояснил он, - и не успел убрать всего, пока ты разговаривал с отцом.- Вполне сгодится и так, - успокоил его страж и с протяжным вздохом опустился на тахту.Его спина и ноги тут же заныли. До этой секунды Акарус и не осознавал, как на самом деле устал. До Инодана он ворочался с боку на бок на каменном полу в библиотеке Треомара, а в Инодане... Страж пробовал уснуть, прикорнув на кровати в казармах, но сон так и не пришел к нему. Он то и дело подрывался с постели и проверял едва слышное дыхание Баизака. Его напугали слова Арантэаля о том, что сознание Адалаиса оборвало всякую связь с Пожирателем.

Говнюк. Хорошо, что с ним все в порядке.- Ты живёшь здесь с кем-то ещё? - спросил Акарус, заприметив под ворохом сценических костюмов и шалей ещё одну тахту.- С бабушкой, - буркнул мальчик.- Контролирует тебя? - улыбнулся страж, почувствовав его недовольство.- Храпит, - с убийственной честностью признался его новый знакомый, а потом спохватился и добавил: - Кстати, меня зовут Маннорат.- Как? - помедлив, уточнил Акарус.

В его голове зашелестели старые, пожелтевшие страницы книг, что он прочел в библиотеке Ордена.- Да-да, я знаю, - скривился мальчик, - имечко ещё то. Но не я выбирал его, как ты понимаешь. Это - отзвук чувства юмора моего отца. Маннорат. Маннорат... Ну, конечно!- Твой отец назвал тебя в честь учителя Зораса, чернокнижника Маннората, - выдохнул Акарус, довольный тем, что память не подвела его. - Это... Интересно.- Ничего подобного, - фыркнул юный Маннорат, уселся прямо на пол и подтянул к себе старинный футляр, украшенный лентами и узорчатой вышивкой. - Это глупо. Его озарило, когда я родился и буквально сразу же заморозил крышу фургона, раскапризничавшись. Он решил, что я вырасту великим магом, и нарек меня великим именем. Я знаю, что мама пыталась отговорить его, но мой отец такой - если что-то взбрело ему в голову, то его не остановить.- Не такое уж плохое имя, - возразил Акарус. - Правда, оно так и просит, чтобы носитель соответствовал его истории.- Каким образом? - Маннорат щёлкнул замками на футляре, выудил на свет изящную лютню из золотистого ореха и принялся настраивать ее струны. - Не глупи. Вряд ли я вырасту чернокнижником, буду взращивать своих учеников в знаменитом городе аэтерна... И вряд ли кто-то из моих учеников, обезумев от жажды власти, откроет порталы в Ратшек и выпустит в Вин армию демонов, а я стану тем, кто объединит народы и пожертвует собой, чтобы остановить его. Скорее, я буду показывать фокусы на ярмарках и срывать аплодисменты, вытаскивая монетки из-за чьего-нибудь уха.

- В Эрофине строится Университет, - заметил Акарус, наблюдая, как тонкие пальцы Маннората ловко зажимают струны, вращают колок, один за другим, как мальчик чуть наклоняется к инструменту всем телом, будто не одним лишь слухом выискивает правильную ноту. - Если сдашь экзамены, сможешь поступить туда и стать кем-то большим, чем ярмарочный фокусник.

Мальчик хмыкнул и поднял на стража блестящие магией, васильковые глаза.- У тебя явно нет семьи и обязательств перед ней, - заметил он, - раз ты так легко предлагаешь мне покинуть клан.Чувствуя, как болезненно ёкнуло сердце, Акарус смутился и опустил голову. В наступившей тишине фургона, нарушаемой лишь золотистыми аккордами настраиваемой лютни, он слушал голоса снаружи: кто-то из женщин раскрыл увеселительный процесс проверки реквизита и устроил мужчинам знатную выволочку. Послышался звон разбитой бутылки, следом - чьи-то патетичные вопли о потери смысла жизни вперемежку с всеобщим смехом, а затем - нарочито строгий голос Кавеля, командующий отправление в путь. Маннорат с лёгкой улыбкой наблюдал за возней у фургонов, позабыв о лютне, но вскоре покосился на стража и вздохнул:- Ладно, я был бестактен, признаю. Но и ты должен понять: семья - это главное. Я бы с удовольствием поступил в Университет и подтвердил звучность своего имени, если бы меня ничего не держало здесь.

- Сколько тебе лет? - не выдержал Акарус. Внешний вид мальчика вкупе с его образом мышления сбивал его с толку.- Одиннадцать, - рассмеялся Маннорат, - но это не так уж важно. Ба говорит, что я с рождения делю тело с неведомым столетним стариком. Если расслабишься, то скоро привыкнешь.Акарус лишь покачал головой и задумался. Мальчик говорил о своих особенностях с чарующей легкостью, но страж помнил, что видел всего несколько минут назад. Другие дети не играли с ним, избегали его. Возможно, Маннорат, сам того не желая, обижал их своей взрослостью, а возможно, те чувствовали отношение к нему остальных членов труппы и завидовали. Какими бы одаренными они ни были, без такой магии, без такого имени они – лишь его вечные тени, и не более.Будь Акарус на его месте, ему бы хотелось сбежать из труппы со всех ног.Заскрипела лестница в фургон, и на его пороге возникла высокая фигура, закутанная в шаль. То была женщина преклонных лет; ее голова была повязана цветастым платком, из-под которого то там, то здесь выбивались еще рыжие, едва с проседью волосы; из-под необъятно широких рукавов сиреневого платья выглядывали ее загорелые запястья, увешанные тихонько звенящими при каждом движении серебряными браслетами.

- Манни, - усмехнулась она хриплым голосом, - еще не успел наскучить нашему дорогому гостю своими бесконечными разговорами?Вместо ответа мальчик вновь скривился, одним раздраженным движением откинул волосы со лба и кинул на Акаруса красноречивый взгляд.- А вот и еще одно доказательство того, что мой отец думал чем угодно, но не головой, выбирая мне имя.- Это и без того всем понятно, - невозмутимо заметила женщина, - но ты все равно не ной. Это неприлично. К тому же, Ротти тебе тоже не по нраву.

- Уж лучше бы ты окликала меня ?Эй, ты!?, - буркнул Маннорат и вернулся к лютне.- Ты все же мой внук. Я не могу быть к тебе столь холодна, - усмехнулась аэтерна и повернулась к зачарованному стражу. – Сын рассказал мне о вас, посыльный Совета Акарус. Не каждый день нам приходится обхаживать столь значимых особ, поэтому – располагайтесь удобнее и чувствуйте себя уверенно. Меня зовут Дьердре, но можно просто Дьер.Издевается, понял Акарус, но не обиделся. Подколки женщины были беззлобными, она словно развлекалась, подначивая всех вокруг.

Покончив со знакомством, Дьердре прошла к столу, привинченному к полу у маленького окошка, и достала из его тумбочки небольшой кожаный бурдюк. Фургон мягко тронулся с места, когда аэтерна разливала золотисто-зеленый отвар по трем маленьким чашкам, и женщина раздраженно цокнула языком, едва не испачкав стол. Акарус на несколько секунд зажмурился, смакуя окутавшие его ощущения. Легкое покачивание пола и стен, скрип колес, приглушенное фырканье лошадей, песня, затянутая неровным строем голосов возниц. Глубокий, отчасти тоскливый звук настроенной лютни, шорох вороха юбок и терпкий запах трав. Страж будто переместился в другой мир – мир, далекий от свалившихся на него забот и переживаний, полный особенного волшебства в каждой мелочи, в каждом звуке.- Прежде чем уснуть, - голос Дьердре вырвал его из полудремы, в которую он провалился, сам того не заметив, - попробуйте мой чай.Акарус с трудом разомкнул тяжелые веки в тот самый момент, когда аэтерна, передвигаясь по качающемуся из стороны в сторону фургону с нажитой за долгие годы ловкостью, протягивала ему чашку с травяным отваром. На ее глиняном боку страж заприметил выжженный рисунок: гордые, вытянутые к небу арки, а за ними – парящие в небе цветущие сады, соединенные друг с другом призрачными мостами. Дьердре проследила за его взглядом и едва заметно улыбнулась.- Красиво, не так ли? - спросила она.Акарус хотел бы поблагодарить ее за чай, восхититься ее талантом и тонкой работой, но вместо этого он глупо пялился на рисунок с приоткрытым ртом. Смутное узнавание прокралось в его сознание, и страж выдохнул:- Ведь это Треомар?

- Он самый, - кивнула Дьердре и после недолгого молчания добавила, наблюдая за его реакцией: - Вас совсем не удивляет, что я могу помнить его, не так ли?Их взгляды встретились, и с предельной ясностью Акарус понял, что юлить не стоит.- А должно? – тихо спросил он.- Нет, - качнула головой пожилая аэтерна, прикрывая глаза. На ее губах расцвела облегченная улыбка, и она как будто помолодела на десяток лет. – Конечно, нет.Маннорат, наблюдавший за ними из своего угла, хмыкнул, прекратил играть и пояснил:- Таким образом, Ба хочет сказать, что ты – первый из наших спутников, кто знает правду о Треомаре.

- Не то чтобы мы проверяли это, - одернула его Дьердре. – Не хочется выглядеть сворой безумцев в чьих-то глазах – наша репутация и без того незавидная. Но отрадно знать, что в вашем обществе, посыльный Совета Акарус, можно не потакать лжи.- Просто Акарус, - попросил страж, принимая чашку из ее рук.

- Как пожелаете, Просто Акарус, - сощурила смеющиеся глаза аэтерна. – И выпейте, обязательно выпейте мой чай. Говорят, он облегчает сердце и лечит душу.Акарус, уже почти сделавший глоток, поднял на нее удивленные глаза, и Дьердре с добродушной ухмылкой дернула плечом.- У вас вид побитой собаки, мой мальчик. Уж мне-то, старухе, не знать, что дело вовсе не в усталости?Не сумев придумать достойный ответ – что толку в словах, если он и сам не знал, что с ним происходит? - страж молча принялся за чай. Цветы и травы перемешивались в нем, создавая тонкий, изысканный вкус. Был ли он целительным, или аэтерна в который раз шутила, но после него сон сморил Акаруса на долгие часы.Несколько раз он просыпался: то от неудачной кочки под колесами, то от тихих голосов со стороны стола. Приоткрывая веки, страж видел, как Дьердре и ее внук корпят над какими-то книгами. По обрывкам фраз он понимал, что Маннорат изучает теорию вероятностей и их расчет. Мысль, что мальчик получает должное образование, грела сердце, и Акарус вновь засыпал со спокойной душой.Дьердре разбудила его уже под вечер, когда в фургоне окончательно стемнело.- Сейчас будет привал, - объявила она. – Вам стоит выйти и размять ноги. Оставляйте свою ненаглядную сумку и пойдемте со мной.Только тогда Акарус понял, что все время сна провел, прижимая сумку с документами к груди. Расставаться с ней не хотелось, но и таскаться с ней по лесу было бы глупо. Переборов себя, страж ногой запихнул ее под тахту и прислушался к звукам снаружи.Возницы перекрикивались друг с другом, договариваясь о месте привала. Фургон вильнул в сторону под негромкое ржание лошадей и, съехав с дороги, покатил куда-то вниз. Под его колесами зашелестела трава, затрещали сосновые шишки, зашумели, принимая его в свои объятья, низкие ветви деревьев.

Когда они, наконец, остановились, Маннорат, насвистывая веселый мотивчик под нос, первым подскочил к двери и распахнул ее, впуская внутрь фургона запахи вечернего леса и разогретого дневным солнцем ила – где-то поблизости от места стоянки запряталось озеро.

- Хочу грибов и жареных кореньев, - категорично заявил мальчик, выхватывая из захламленного угла корзину. – Ба, ты составила список?- Не так уж я еще плоха, чтобы забыть о нем, - проворчала Дьердре, спускаясь по скрипучей лесенке фургона. – Лучше беспокойся о том, что опять ошибешься и вместо корня женьшеня выкопаешь корень мандрагоры. Вот будет потеха, если я заставлю тебя съесть его!С улыбкой слушая ответные возмущения Маннората, Акарус последовал за своими спутниками в освежающую лесную прохладу. Члены труппы уже развили бурную деятельность: кто-то доставал из фургонов посуду и еду, кто-то утаптывал середину поляны для костра, кто-то собирался за хворостом. Кавель, вооружившись луком и стрелами, созывал охотников. Заприметив стража, он махнул было ему рукой, но Дьердре покачала головой, останавливая сына.-Просто Акарус пойдет со мной, - сказала она. – Думается мне, что вы справитесь и без его помощи.С этими словами пожилая аэтерна углубилась в лес, и Акарусу ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. Ему было неловко нарушать договоренность с Кавелем, но тот, казалось, вовсе не расстроился, передав путника в руки матери.

- Сон пошел вам на пользу, - заметила Дьердре, когда они спустились по крутому холму к маленькому, круглому озеру, окруженному густым камышом. Огни лагеря остались далеко позади них; в просветах между высокими, густыми кронами буков и дубов виднелись клочки пасмурного, еще светлого неба, но на лесных тропах уже царила вязкая мгла. Звеня браслетами, пожилая аэтерна щелкнула пальцами, и над ее головой вспыхнул яркий светлячок, озаряя путь серебристым светом. – Вы выглядите куда бодрее.- И чувствую себя так же, - кивнул Акарус, наблюдая за Манноратом.

Наколдовав себе похожий светлячок, мальчик мелькал желто-зеленым пятном меж стволов дальних деревьев, то и дело пропадал за раскидистыми ветвями кустарников. Опасности, что могли таиться в высокой траве, его совсем не страшили, но страж пожалел, что не взял у Кавеля лук. Теперь ему оставалось лишь надеяться, что магических способностей его спутников хватит ровно до того момента, пока он домчится до нападающих с мечом наперевес.- Отрадно слышать, - кивнула Дьердре. – Вы – интересный персонаж, Просто Акарус. Манни рассказал мне, что вы не только знаете тайну так называемого витка времени, но и знакомы с историей Мьяр-Араната. В наше время это большая редкость.Страж помолчал немного, вслушиваясь в глухое совиное уханье и кряканье гусиной стаи, неспешно бороздящей неподвижную озерную гладь.

- Глава Ордена магов, господин Мерзул, всегда с уважением относился к истории Вина, - наконец сказал он. – Он позаботился о том, чтобы все те крупицы знаний, что не были утеряны или уничтожены, нашли свое пристанище в орденских библиотеках.

Губы Дьердре тронула мягкая улыбка. Она, зябко передернув плечами, плотнее закуталась в шаль.- Мерзул всегда был достойным юношей, - признала пожилая аэтерна. – Его смерть – великая потеря для всего мира.- Вы были знакомы? – потрясенно воскликнул Акарус, сбившись с шага.Дьердре, коротко рассмеявшись, опустилась на трухлявый пень. Из-под ее юбок тотчас выскочила ошалевшая, толстая куропатка и с сердитым квохтаньем, растопырив короткие крылья, бросилась в ближайшие кусты.- В свое время он и Наратзул Арантэаль наделали немало шуму в Треомаре. Гениальные, сильнейшие маги, но тогда – еще совсем мальчишки, они встряхнули нашу ленивую, размеренную жизнь, заставили ее воссиять новыми, яркими красками. Для меня было честью знать их обоих, пусть и не близко.

Чувствуя звенящую пустоту в голове, Акарус наблюдал, как пожилая аэтерна достает из кармана мешочек с табаком и старинную трубку из красного дерева. Каллисто всегда твердил ему, что такое понятие как судьба – нонсенс, выдумка для слабаков, согласных плыть по течению: сильный же человек сам решает, что произойдет с его жизнью. Но что есть эта встреча, если не предопределение? Знал ли Акарус, что, напросившись в спутники к труппе бродячих аэтерна, окажется на этой поляне в компании беженки из Треомара, знавшей лидеров Ордена магов, и ее не по годам одаренного внука? Все, чего он хотел от этой поездки – поскорее оказаться в Штайнфельде и передать в руки госпожи Нары документы из Инодана. Знала ли Дьердре, принимая ?посыльного? Совета в своем фургоне, что тот позволит ей говорить о прошлом, не посчитав безумной старухой? Она всего лишь угостила его чаем, налитым в чашку, рисунок на которой мог ровным счетом ничего для него не значить.- Кто вы? – негромко спросил Акарус, и Дьердре печально усмехнулась, набивая табак в трубку.- Всего лишь тень прежней себя. Теперь это уже совсем не важно, мой мальчик. Куда интереснее: кто вы? Ваше лицо кажется мне отдаленно знакомым. Кто ваши родители, как их зовут?- Я… Я не знаю, - покачал головой страж. – Я вырос в Эрофине, в канализации, где прятались другие аэтерна. От них мне известно лишь то, моя мать спустилась в канализации уже одна и спустя несколько часов умерла при родах. Она так и не назвала своего имени.- Бедное дитя, - прошептала Дьердре, и Акарус не понял, кого она жалеет: его или его мать. – Сколько сломленных жизней - и лишь потому, что светоносные Боги показали свой истинный лик! Ну, что ж… Теперь уж ничего не попишешь. Возможно, я вспомню, откуда мне знакомо ваше лицо, а возможно, это станет еще одной тайной, что пребудет нераскрытой вовек.Откуда-то сверху донеслись радостные крики и смех: охотники возвращались к лагерю с добычей. Поиски Маннората так же увенчались успехом – он приближался к ним с корзиной, полной грибов, кореньев и съедобных трав.- Это было легко, - с гордо поднятой головой заявил он, протягивая Дьердре помятый список. – Я уверен, что ни разу не ошибся.- Вот и проверим за ужином, - усмехнулась та, пыхтя трубкой. – Отнеси корзину матери и возвращайся. У меня найдется для тебя еще одно задание.Прищурившись, мальчик перевел настороженный взгляд на Акаруса. Кажется, он понял, что его специально отсылают прочь, но – промолчал и лишь кивнул, давая им еще немного времени.

- И все же мне любопытно, - протянула Дьердре, провожая внука задумчивым взглядом. – Когда я в последний раз видела Мерзула, он противостоял идее рассказать людям, что их обманывают, что пепелище Треомара еще не остыло. Но вы– его человек. И вы знаете правду. Что изменилось?- Ничего, - едва слышно ответил Акарус. – Я узнал правду совсем не от него. И, признаться честно, я так до конца и не понял, почему он молчал.

Пожилая аэтерна ухмыльнулась, выпуская ароматный дым из носа, и вскинула голову к потемневшему просвету между деревьями.- Потому что этот мальчик всегда мог видеть наперед. В отличие от многих, он сохранил холодную голову и ясность рассудка. Поверьте, по стечению лет я признаю его правоту.- Люди имели право знать, - возразил Акарус, чувствуя, как знакомый гнев будоражит кровь в венах.- Конечно. Вот только что бы это дало? Заклинание было сплетено что надо: оно обошло сознание лишь тех, кто был напрямую связан с происходящим в мире. Другие же погрузились в забвение, и вытянуть их из него оказалось не так-то просто.- Но вы пытались?- Нас было много. Однако – выжили лишь единицы.- Расскажете?

- Нет, - отрезала Дьердре, и Акарус вздрогнул от острой горечи в ее голосе. – Даже без лишних слов можно понять, что произошло с теми, кто кричал против ветра. Вам нужно знать лишь одно: каким бы мерзким ни казалось решение Мерзула молчать, оно было верным. Он играл по правилам и - обыграл тех, кто их придумал. Он выждал время, чтобы они окончательно расслабились. Посадил деревья, дал им пустить корни, а потом собрал с них плоды. Он пожертвовал чьим-то хорошим мнением о себе – например, вашим, - обесценил блестящую ярким, чистым светом мораль, променял ее на серые цвета, и – посмотрите, что из этого вышло. Под его руководством Орден смог достичь изначально поставленной цели: Боги Света свергнуты, предатель Баратеон убит. А что до того, что все шло не так уж гладко, как хотелось бы… Что ж, когда вершатся великие дела, по-другому не бывает, - пожала плечами пожилая аэтерна и вдруг вскинула палец вверх, призывая Акаруса к тишине.Страж тут же схватился за рукоять меча, прислушиваясь к звукам леса. С головой погрузившись в смысл слов Дьердре, он совсем позабыл о том, что они расположились на поляне посреди леса, полного опасностей.

Где-то вдалеке хрюкала и фыркала стая диких кабанов. Дятел выстукивал затейливый ритм по шершавому стволу сосны. Утки плескались у берега озера, вычищая перья от пыли и ныряя за мальками. Со стороны лагеря аэтерна слышалась песня об одиноком смотрителе маяка, из года в год выглядывавшего на морском горизонте призраков без вести пропавших кораблей и до последнего верившего в чудо.

Наконец, из общего шума Акарус вычленил странное движение ветвей жимолости в нескольких футах от поляны. Подобравшись, он сделал бесшумный, скользящий шаг в сторону кустов, но – увидел край желто-зеленого пончо, предательски зацепившегося за высокую, жесткую траву, и остановился.- Кто учил тебя манерам, маленький негодник? – громко спросила Дьердре. Ей даже не понадобилось оборачиваться на звук, чтобы понять, кто издает его.

- Это была вынужденная мера, - сердито подал голос Маннорат и вышел на поляну, вытряхивая из длинных волос сухие листья. – У костра скучно, а вы делаете вид, будто разговаривайте о чем-то тайном, и вам не нужны лишние уши.- И в тебе взыграл интерес, - подытожила пожилая аэтерна и поманила к себе внука. – И что, услышал что-либо новое? – спросила она, когда мальчик, упрямо поджав губы, подошел к ней.- Ни слова, - буркнул Маннорат. – И вот скажи мне, зачем тебе тогда меня отсылать?.. - продолжил было он, но осекся, широко раскрытыми глазами взирая на новый список, подсунутый ему под нос. – Ты издеваешься, Ба?!

- Вовсе нет.Как ты правильно заметил, мы не говорим ни о чем, что было бы тебе неизвестно. Слушать нас бесполезно – так займись делом. Иначе, когда в следующий раз будешь плакаться мне о головных болях, вместо пижмы и полыни я добавлю в отвар укропного сока.

Маннорат брезгливо поморщился, ясно давая понять, что он думает и об укропе, и о коварстве Дьердре. Он выхватил злосчастный листок бумаги из ее пальцев и, бурча себе под нос, отправился прочь. Над его плечом вновь вспыхнул яркий светлячок, а трава вслед за его шагами, вторя его недовольству, покрывалась изморозью.

Невероятно.Выждав, пока мальчик отойдет на безопасное расстояние, Акарус решительно вздохнул и сказал:- В вашем внуке прорва магии. Я видел, что вы учите его, но этого недостаточно. Ему нужен не просто учитель, а тот, кто даст его талантам воссиять. Мы… случайно заговорили с ним об этом. Я предложил ему поступить в Университет, как только он подрастет, но он отказался. Сказал, что его слишком многое держит здесь, в труппе.- Ах, - понятливо кивнула Дьердре, - связь нашего рода всегда была сильна. Однако Маннорат еще мал и, к тому же, чересчур романтичен. Он наслушался причитаний матери о том, как важно держаться всем вместе, но - подумайте сами. Год или два, и в его голове зародится идея познать этот мир, а не только читать о нем в книгах. Если он захочет поступить в Университет, то поступит. А если кто-то вознамерится помешать ему, я лично перегрызу этому дураку глотку. Наш род блистал в старом мире, будет блистать и в новом.- Если бы Треомар уцелел…- Полноте вам, Просто Акарус. Бесконечные ?если бы? отравляют нам жизнь. Что толку рассуждать о том, что могло бы быть, если все, что могло, уже случилось? Мир не стоит на месте: разрушение сменяет созидание – и так с начала времен. Можно причитать бесконечно, вот, пожалуйста, пример: уцелей Мьяр-Аранат, не было бы нужды в Треомаре – и он бы не пал в огне, а до этого не увидел бы свет ни один из тех слащавых любовных романов про арорма.- Любовных… что? – растерялся Акарус.Губы Дьердре задрожали в ироничной улыбке.- Вы все расслышали верно, и я смею надеяться, что вам известно, кто такие арорма.Акарус читал и про них. Когда около четырех тысяч лет назад Зорас, Ледяной Лорд, возомнив себя реинкарнацией Азаторона, бросил вызов Богам Света и открыл в Каллидаре порталы в темный мир Ратшек, многие из аэтерна присоединились к его армии и, подобно своему новому владыке, приняли дар демонов – невиданные доселе силы и бессмертие. Однако, ослепленные ощущением собственного величия, они не поняли, что демоны обманули их – поработили их разум, осквернили их души, обернули обещанное бессмертие иллюзией, похожей на нескончаемую агонию. Неизвестно, был ли обманут сам Зорас, или же он, желая силы Ратшека лишь для себя и свержения выскочек, возомнивших себя Богами, принес в жертву собственный народ, однако последствия его деяний были катастрофическими.

Дар демонов стал для арорма проклятьем: их кожа посерела, глаза вспыхнули красным огнем, их единственной целью стало разрушение – так им нашептывал лорд демонов, Армонаарт, ступивший в Вин с позволения Зораса. Устрашающей армией Теней они пронеслись по Каллидару, убивая своих же братьев и сестер, превращая в себе подобных тех, кто сдавался; вторглись в Нортфордж, и лишь на подступах к Нарсиллу их остановила объединенная армия еще не покоренных народов Мьяр-Араната и серафимов Рожденных Светом. Великим трудом далось ей одержать верх над арорма, повергнуть Армонаарта и запечатать порталы в Ратшек, и – даже это нельзя было назвать победой. Зорас скрылся в ущельях Нортфорджа, наслав на королевство ледяное проклятье, навсегда изменившее климат не только его земель, но и всего Вина, а уцелевшие остатки его армии Теней еще долгие десятилетия повергали в страх и ужас жителей архипелага.

- Я не совсем понимаю, как… - пролепетал было Акарус, но запнулся, и Дьердре невесело рассмеялась, качая головой.- Видите, мой мальчик, все познается в сравнении. Тому, что народ Нерима забыл о Треомаре, была причина – облаченное в заклинание, эгоистичное желание шестерых магов определять ход истории. Однако аэтерна позабыли о Мьяр-Аранате лишь потому, что сами того захотели. Да, мы чтили историю нашего народа, но выборочно. Мы не желали помнить позорное пятно на нашем прошлом в том свете, в котором оно было на самом деле. Беженцы, что покинули Мьяр-Аранат и обосновались в Треомаре, сделали вид, что народ аэтерна непричастен к тому, что произошло тогда в Каллидаре, и что бегство из погибающего края было закономерным упадком после расцвета великой цивилизации. Но это не так. Это мы приблизили гибель Каллидара. Наша гордыня позволила демонам прийти. Наше молчание позволило им остаться и осквернить землю.- И что же? - продолжила пожилая аэтерна. - Горящие красным огнем глаза арорма, раскаленное небо над головой, кровь невинных детей на руках, Черная цитадель на оскверненных руинах Наратзула – прошло не так много времени, как все это стало страшной легендой, сказкой на ночь для непослушных детей. Но в этих сказках и легендах не было ни слова о том, какой ценой откупились те немногие, что остались в живых. Там не рассказывается о храбрости и жертвенности воинов, что сражались до последней капли крови, закрывая спинами тех, кто бежал к спасительной гавани, к кораблям. Не упоминается о боли тех, кто навсегда покинул родину, оставив на оскверненной земле своих братьев и сестер, убитых или превращенных в арорма. И, конечно же, они замалчивают о беженцах, что уже на кораблях обнаружили темное проклятие, коснувшееся их тел.

- Но вы помните об этом, - тихо сказал Акарус.- Мой род всегда чтил историю Вина. Мои предки начали вести записи с того самого момента, когда пал Каллидар, и передавали их из поколения в поколение. Мы считали, что никто не имеет права закрывать глаза на правду. Наша история - история бесстрашных героев и сияющих святых, равно как и история малодушия, самонадеянности и гордыни. Мы должны помнить об этом, учиться на ошибках прошлого, а не закрывать на них глаза или вовсе забывать о них… Во времена Треомара наш образ мышления был преимуществом, но после его гибели… он принес нам лишь боль и потери.Акарусу хотелось расспросить Дьердре обо всем на свете: чем закончилась история с Зорасом? как на самом деле пал Треомар? – но он не смел раскрывать ее старые, до конца не затянувшиеся раны в угоду своему любопытству. Он и так, сам того не желая, заставил их кровоточить.- Так что там с любовными романами про арорма? – вместо этого спросил страж, и лицо пожилой аэтерна посветлело.- Ах да, это занимательное чтиво! Вам повезло, Просто Акарус, что вы родились уже после того, как большая часть этих романов сгорела вместе с Треомаром, а оставшиеся экземпляры из открытого доступа изъял Баратеон – это было единственное правильное решение за все тридцать лет его правления… Вероятно, сущность ублюдка не отменяет хорошего вкуса в литературе.- Первые книжонки появились еще до моего рождения, - фыркнула Дьердре, с пыхтением раскуривая потухшую было трубку. – Какой-то дурак возомнил себя великим писателем и совместил исторические факты и свою скудную фантазию. Наверняка отправился в Библиотеку, проштудировал несколько сомнительной достоверности фолиантов и решил, что этого будет достаточно. Издал свой труд и – произвел фурор. Со временем за ним подтянулись другие гении пера. Когда я появилась на свет, у каждой уважающей себя дамы были три типа романов. В первом злобный арорма встречает прекрасную деву, и любовь к ней возвращает его на путь света. Во втором прекрасная дева повержена проклятьем демонов, прячет свое лицо от солнечных лучей, скрывается в ночи, но добрый юноша помогает ей снять проклятье – конечно же, силой своей любви. Ну, а в третьем, созданном для широких масс, дитя арорма и человека борется с тьмой в своем сердце, и лишь любовь удерживает его от зла.- Вы… Вы явно знаете об этом не понаслышке, - брякнул, не подумав, Акарус и тотчас пожалел об этом.- Конечно же, не понаслышке, - невозмутимо откликнулась Дьердре, подтверждая его опасения. – Большинство из этих романов были из неприличной, но познавательной литературы. Я пропускала все лишнее и переходила сразу к сути. Мне было четырнадцать лет, и я хотела знать, как устроен таинственный мир страсти.В наступившей тишине кукушка оборвала свой крик и присоединилась к изумленному молчанию Акаруса. Дьердре посмотрела на его вытянувшееся лицо сквозь табачный дым и расхохоталась.- Глядя на вашу амуницию, никогда не подумаешь, что вы можете так очаровательно смущаться! Ну а я уже слишком стара, чтобы притворяться скромницей. Что вас так поразило, мой мальчик? Что высококультурные аэтерна Треомара читали неприличную литературу? Если так, то позвольте удивить вас еще раз: у нас был и бордель – все, как в лучших столичных городах.И тут уже рассмеялся Акарус. А ведь и правда: представляя Треомар, он никогда не задумывался о том, что в чем-то он мог быть самым обычным городом. Он видел золоченые крыши башен, острыми шпилями пронзавшие небо, но забывал о том, что не все аэтерна могли жить во дворцах. Он фантазировал о широких улицах, освещенных разноцветными магическими огнями, но исключал вероятность того, что на окраинах домишки робко жались друг к другу, соприкасаясь ставнями на окнах. Он мечтал хотя бы одним глазком увидеть гордых аэтерна из прошлого, чувствовавших себя в магических потоках Моря Возможностей словно рыбы в воде, но упускал из виду то, что среди них могли быть – и были! – простые работяги: портовые грузчики и рыбаки, охотники и земледельцы, прачки и повара в скромных тавернах. И, к тому же: нищие и воры, ростовщики и теневые скупщики, проститутки и сутенеры. Балуя себя сказками, Акарус не видел всех его красок, всех граней жизни, которой он дышал.А еще ему стало невыносимо стыдно. Всю свою жизнь он страдал по Треомару, ненавидел Богов за то, что те отняли у аэтерна их дом, а теперь и презирал их за насильственное забвение, в которое они погрузили Нерим. Но, как и другие его сородичи, о которых говорила Дьердре, он позабыл о Мьяр-Аранате, что пал по вине самих аэтерна. Даже все те исторические книги, сохранившиеся в библиотеках Ордена благодаря Мерзулу, не пробудили в нем тоски и печали. И почему? Лишь потому, что потеря была не так уж нова? Но Треомар – всего лишь один город, и теперь, после свержения Богов, его можно отстроить, вдохнуть в него новую жизнь – стоит лишь по-настоящему захотеть этого. Но что же Мьяр-Аранат? Каллидар и Нортфордж? Найдутся ли хоть у кого-то из ныне живущих знания и силы, чтобы излечить их от магических аномалий? Или же когда-то цветущие, плодородные, древние земли навсегда останутся забытыми, презираемыми людьми, и однажды опустеют последние поселения на южных побережьях Нарсилла?Но если не остановить Очищение, об этом можно даже не думать.- С вами приятно болтать, Просто Акарус, - вздохнула Дьердре, выбивая из трубки прогоревший табак, - и хотела бы я, чтобы у нас было больше времени на разговоры, но – нам пора возвращаться, пока нас не потеряли. Чем старше я становлюсь, тем больше беспокоен мой сын. Еще одно веяние времени: когда-то я тревожилась за него, а теперь он – за меня.