Бессилие (1/1)

Гакт всегда был уверен, что человек может одолеть всё, добиться желаемого?— стоит только приложить усилия и идти к своей цели. И неоднократно доказывал это?— своей собственной жизнью. Но вот сейчас, когда бороться надо больше, чем когда-либо, он, Гакт, оказался совершенно бессилен и бесполезен. Он только и мог, что ходить из угла в угол или держать Ю за руку. И его бесила собственная беспомощность. Он умел решать проблемы, добиваться своего, но когда знал, что для этого нужно делать. Изнурительные часы в спортзале, работа на убой, распоряжения юристам по поводу очередной дурацкой статьи, уроки вокала, хорошая драка, на худой конец,?— что угодно он мог, когда это ?что угодно? было реальным и конкретным, физическим действием, цифрой в счёте… Но вот лежит на больничной койке самый дорогой и близкий для него человек, и он может только вздыхать, кусать губы да ругаться с врачом. И всё это совершенно бесполезно, нелепо, неуместно, глупо, наивно… Он бы мог вынести Ю из горящего дома, если бы нужно было, но вытащить его из тех глубин, где он находился сейчас, был бессилен.После аварии прошла неделя, и ничего не менялось. Гакт постепенно втягивал себя обратно в работу?— пока ограничиваясь ведением переписки и раздачей ценных указаний стаффу да намётками песен. Отчаяние грызло его, как крыса?— стену в амбаре. Надежда неумолимо уменьшалась, отступала под этим крысиным натиском. Гакт чувствовал, что у него просто не осталось сил. Но чем глубже поддавался он отчаянию, тем упрямее становился и не желал верить в плохое. Это уже была не надежда, а что-то обратное ей. Гакт просто упёрся руками и ногами в крошечную вероятность и не собирался отступать.Поначалу он только сидел возле Ю и смотрел на его лицо, мысленно уговаривая его хотя бы моргнуть… Теперь он стал с ним разговаривать. Он спросил у врача, слышит ли Ю что-нибудь, тот в ответ пожал плечами: согласно науке?— нет, но кто знает, всякое бывает. ?Хуже точно не будет?,?— закончил врач с тёплой улыбкой.Гакт стал разговаривать с Ю. Не то чтобы он верил, что Ю слышит его и тем более ответит, это была какая-то внутренняя насущная потребность. В конце концов, сколько они знакомы, столько Гакт и делился с Ю всем, не умолкая иногда целыми днями, и теперь он рассказывал Ю, какая погода на улице, что про эту дурацкую аварию пишут газеты, чёрт бы их побрал совсем, как его сестра строит глазки врачу, несмотря на все возражения Гакта, говорил, что скучает, делился воспоминаниями, надеждами, просил…Однако к седьмому утру в больнице запал прошёл. У Гакта опустились руки. Он даже не сдался, а просто как-то угас сразу, притих и замолчал. Он сидел около Ю, держал его за руку, молчал и ни о чём не думал. Он полностью погрузился в себя, не реагируя ни на голод, ни на то, что за окном уже темнело. Когда в палату проскользнул Чача, он не заметил. Чача осторожно коснулся его плеча, Гакт медленно поднял на него взгляд и как будто бы не сразу узнал.—?Привет,?— тихо сказал Чача, и губы его задрожали.Гакт знал, что Чача?— та ещё истеричка, особенно когда ему от тебя что-то нужно, но он знал также, что Чача?— один из самых сильных людей, каких он знал. И видеть, после этой недели, когда он щедро одаривал Гакта ободряющими улыбками, его задрожавшие вдруг губы было странно и?— нечеловечески тяжело. Гакт порывисто встал и с силой сжал Чачу в объятиях. Чача прижался к нему, уткнулся в его плечо и тихо заплакал. Слушая его сдержанные всхлипы, зарываясь пальцами в его волосы, Гакт почувствовал, что и на его глаза наворачиваются слёзы. И он разрыдался самым постыдным образом. От рыданий горло больно сжалось, и от этого только ещё больше захотелось плакать. Гакт вдруг подумал, что за всё это время он ни разу не позволял себе плакать. Всё-таки это было слабостью, а он так хотел, так старался быть сильным… Ради Ю… Теперь же, прижимая к себе хрупкое Чачино тело, вдыхая запах его волос, прислушиваясь к его всхлипам, он плакал, как плакал в детстве. И не было в этом ничего от слабости, ничего стыдного…—?Чача, это просто ад какой-то,?— прошептал Гакт, не узнавая собственного голоса.Он хотел ещё что-то сказать, но рот болезненно скривился, горло сжалось, и слова застряли в горле. Чача шмыгнул носом, приподнялся и прижался губами к мокрой щеке Гакта.—?Всё будет хорошо, Гаку,?— тихо сказал он дрожащим от слёз голосом. —?Обязательно будет. Я договорился.Гакт невольно улыбнулся. Вернул Чаче поцелуй. И тихо спросил:—?А чего тогда ревёшь?—?Хочется, вот и реву,?— шмыгнув носом, отозвался Чача.Он поднял руку и вытер слёзы с лица Гакта. Лучезарно улыбнулся, глядя на Гакта мокрыми и блестящими глазами. Блеск его глаз Гакту почему-то не понравился. Он внимательно посмотрел на Чачу, сжав его лицо в ладонях, и очень серьёзно спросил:—?Чача… Ты чего наглотался?—?А ты что, полицейский? —?огрызнулся Чача, пытаясь увернуться от его взгляда.—?Чтоб это было в последний раз, ясно? —?тяжёлым голосом произнёс Гакт, глядя на него в упор. —?Ещё не хватало откачивать тебя от пережитков твоей бурной молодости.—?Это просто от нервов… —?Чача высвободился из его объятий и подошёл к Ю.—?У меня тоже нервы,?— хмуро отозвался Гакт. —?Ещё раз замечу?— сам тебе шею сверну.Чача только коротко кивнул и погладил Ю по волосам. Гакту стало неприятно, что он нагрубил Чаче; он подошёл к нему и крепко обнял.—?Юки,?— сказал он тихо и серьёзно,?— ты же знаешь, как я тебя люблю, да?—?Знаю, Гаку. —?Чача погладил его по руке. —?Конечно, знаю. —?Он помолчал немного. —?К вопросу о здоровье. Мне сказали, ты не ел ничего целый день.—?Ну…—?Пойдём в кафетерий.Гакт не чувствовал голода, но после его показательной заботы о Чачином здоровье надо было реабилитироваться.—?О чём ты думаешь? —?спросил вдруг Чача.Сосредоточенно копавшийся в тарелке Гакт поднял на него взгляд.—?М?—?Ну, я же вижу! И я тебя хорошо знаю. И что-то подсказывает мне, что сейчас ты думаешь что-то вроде: ?Это я купил этот злосчастный мотоцикл?.От этих слов у Гакта скривился рот и засосало под ложечкой.—?Не угадал,?— мрачно отозвался Гакт, вернувшись к ковырянию в салате.—?Тогда о чём? —?Чача коснулся руки Гакта.—?Например, о том, что вы с Ю понаставили мне немало рогов,?— вяло и грубо ответил Гакт. —?Я не в претензии, впрочем.Чача усмехнулся и с тенью кокетства сказал:—?Ну, у Ю рога уже размером с Токийскую башню, так что я на твоём месте не стал бы так говорить. —?Он помолчал. —?И вообще, тебе не кажется, что сейчас отношения выяснять…—?Я же сказал, что не в претензии. —?Гакт всё-таки отправил в рот немного салата и, прожевав, тихо добавил:?— Просто я не хочу говорить о том, что меня правда мучает.—?Гаку,?— проникновенно сказал Чача, внимательно глядя на Гакта. —?Ты ни в чём не виноват. Такие вещи случаются. Случаются?— и всё. Если бы не мотоцикл, было бы что-нибудь другое…—?Иди ты со своим фатализмом,?— вяло и беззлобно огрызнулся Гакт. —?Но я не об этом думаю… —?Гакт тяжело вздохнул. —?Я думаю… Мне кажется, что я вообще… Ну… Хуёвый из меня бойфренд был…Чача вдруг от души наградил Гакта оплеухой.—?Не смей! —?сказал он так громко, что на них обернулись. —?Не смей говорить в прошедшем времени!—?Хорошо,?— покорно сказал Гакт. —?Я просто хуёвый бойфренд.—?Не болтай ерунды! —?спокойнее уже сказал Чача. —?Ты у нас, конечно, с задвигом, но Ю не на что жаловаться. Гаку, если ты будешь себя накручивать, никому легче не будет. Ни тебе, ни Ю.Гакт согласно кивнул. Он знал, что Чача прав. Но легче от его правоты почему-то не становилось.—?Я просто не могу больше, Ча,?— проговорил Гакт, судорожно проведя рукой по лицу.—?Гаку,?— отозвался Чача. —?Тебе нужно сменить обстановку. Ты тут загнёшься.