Пролог (1/1)

Сначала он ужасно злился на них. Смотрел на Секикаву, Микосибу, остальных парней и думал: ?предатели?. Как они могли поверить Кавато. Как они могли! Даже Ания…Злость разъедала его изнутри как ржавчина. Казалось, он вдыхает воздух, а выдыхает ярость, обиду, горечь и разочарование. Ему было так тошно от всего этого, от самого себя, что он был готов пойти на что угодно, чтобы заглушить это мерзкое царапающее чувство внутри. Единственное, что он мог – драться. Один против всех и один за всех: против всего мира, за своих друзей, которые предали его, предали их дружбу.Из последней потасовки его вытащил проклятый Кавато. Синдзё готов был сдохнуть в той грязной подворотне, только бы не видеть его понимающего взгляда. Каждая фраза Кавато-сенсея била его больнее, чем удар под дых. ?Ты всегда боишься не понравиться, – сказал тот. – Но если ты не откроешь друзьям своё сердце, они не откроют тебе свое. Хочешь понравиться людям – прими их. Хочешь добра – будь добр. Хочешь, чтоб тебе поверили – сначала поверь сам. Будь искренним – и тебе ответят тем же. Не страшно хотеть, чтоб тебя любили. Всем нужны друзья?.Синдзё больше всего на свете хотел стереть эту широкую глупую улыбку с лица Кавато. Потому что тот был прав – Синдзё не умел дружить. Он готов был умереть за своих друзей, но не знал, как сказать им, что они нужны ему, что он ужасно боится их потерять. А потом Секикава принес ему майку. Стоял, смотрел в сторону и ждал, пока он возьмет. Синдзё не хотел брать, он хотел развернуться и сбежать, но ноги словно приросли к земле. ?Матч завтра в 10:30 на школьном поле?, – сказал Секикава. Матч, на который Синдзё не попадёт. Потому что ему там нет места. Уходя, он комкал белую ткань форменной футболки, будто она жгла ему руки. Ему достался номер десять. Тот самый номер, который был на спине у Энацу, когда тот растоптал их мечту. Вселенная будто кричала Синдзё в лицо ?Единственный предатель здесь ты!?.На следующий день он все-таки пошёл к школьному стадиону. В конце концов, майку нужно было вернуть. Матч уже начался, но Синдзё не мог долго смотреть на игру, в горле стоял комок горечи. Ноги сами понесли его к клубной комнате. Непонятно на что рассчитывая, он дёрнул дверь – открыто. Вакана, балбес, вечно забывал ее закрыть за собой, но сейчас Синдзё это было на руку.Он огляделся – внутри стало непривычно пусто и чисто. Совсем как восемь месяцев назад, когда они еще всерьёз мечтали попасть в Кошиен. И совсем как тогда, на одном из шкафчиков была прикреплена табличка с его именем. В груди что-то болезненно сжалось. Синдзё заглянул внутрь: бутсы, форма, перчатка, а поверх всего этого лежала потрепанная старая фотография.Даже не всматриваясь, он наизусть помнил, что на ней изображено. Синдзё почувствовал, как ноги подкосились, он бессильно опустился на колени и зарыдал.