XIII (1/1)

XIIIГоспожа Сато прекрасно знала своего сына и без труда читала по его лицу даже те мысли и чувства, что он пытался скрыть. Она не подавала виду, что знает его тайны. Пусть думает, что обхитрил ее. Он еще так молод! У него будет достаточно времени и опыта, чтобы повзрослеть. Его друг, Гакт, едва ли его старше. По городу ходят слухи, соседи шепчутся у нее за спиной, и сама она прекрасно видит, что за этой дружбой скрывается нечто такое, что она не могла бы назвать вслух. Наверное, ей следовало бы пристыдить сына, запретить ему общаться этим человеком,?— она понимала это, но не хотела вмешаться в дела сына. Молодость, буйство крови — все пройдет.?Она пригласила Гакта приходить чаще, запросто. Он вежливо ответил?— ни ?да? ни ?нет?, как и следует воспитанному молодому человеку. Он ничего не рассказывал о своей семье, но по манерам было видно, что он хорошо воспитан.После ужина Мана вышел проводить Гакта. На прощанье он, убедившись, что их не видно ни с улицы, ни из дома, дал себя поцеловать.?—?Ждать тебя сегодня в кафе? —?спросил Гакт.—?Нет. Я еще несколько вечеров побуду дома.—?Я так скучаю по тебе… —?прошептал Гакт одними губами.Мана не удостоил его вторым поцелуем, выскользнув из его рук. Гакт поплелся обратно в свою каморку. Как он ненавидел себя в такие моменты! Непростительная слабость перед другим! Он не смел ни возражать Мане, ни пытаться его удержать хоть на минуту… А Мана… О чем он думает, что чувствует? Сам подставил рот для поцелуя?— и уже минуту спустя холоден и равнодушен.?Гакт шел по темной улице. Газовые фонари были только на набережной и у кафе, а огни в окнах света почти не давали. Откуда-то из-за поворота доносились голоса?— веселые, молодые, пьяные. Гакт отступил в сторону, когда компания поравнялась с ним. Он вдруг почувствовал жгучую зависть к ним: они живут здесь, с младых ногтей знают друг друга, вместе веселятся, вместе горюют, а он?— один, один на всем свете… Едва он подумал об этом, от компании отделился человек и подошел к нему.—?Э, да я тебя знаю! Любитель Бодлера!?Гакт вгляделся в его лицо и узнал одного из актеров, с кем сидел во время местного праздника.—?Я Тора,?— сказал актер. —?А ты Гакт, верно? Что ты скучаешь тут один? Пойдем с нами. Ты же умеешь плавать?—?Я рюкю,?— ответил Гакт, слегка задетый нелепым предположением. —?Конечно, я умею плавать.?—?Ну и славно. Пойдем!У Торы была приятная, располагающая к себе улыбка, говорил он дружелюбно, и Гакт невольно проникся к нему симпатией. Он кивнул и вместе с компанией двинулся по дороге к океану.Они прошли по набережной, спустились ниже, к самому океану, и через некоторое время вышли к дикому пляжу. Гакт здесь еще никогда не был, он даже не знал о существовании дикого пляжа.—?Парадокс,?— сказал Тора,?— у нас не принято купаться. Только дети плещутся иногда у берега. Ну, а мы, мы актеры, с нас и спроса нет. —?Он подмигнул Гакту. —?Мы что дети.Все были пьяны. Гакту сунули в руку бутылку, и он сделал несколько глотков. В бутылке оказалось местное саке, с которым Гакт уже успел познакомиться и до этого: это было на редкость крепкое пойло, выдержать которое могли, наверное, только местные глотки. Гакт невольно закашлялся, чем вызвал хохот спутников. Тора похлопал его по плечу и сказал:—?Ничего, привыкнешь. Пойдем поплаваем.Вода была теплая. Дно тут устилали камни. Днем они нагревались на солнце, и теперь вода казалась одной температуры с воздухом. Гакт плыл вперед. Он давно уже не плавал и с удовольствием отмечал, как приятно тянутся мышцы. Плавал он довольно долго. Вернулся на берег, когда его позвали.—?Ну ты горазд плавать! —?сказал ему кто-то.Гакт рассмеялся. Ему было хорошо и весело. От саке мысли в голове улетучились, спину приятно тянуло после плавания. Они много смеялись, разговаривали обо всем на свете, еще больше пили. Разошлись, когда уже начинало светать. Тора и несколько человек остались на берегу?— ?догуливать?, как сказал Тора. Гакт тоже думал остаться с ними, но решил, что надо все-таки поспать. Он вернулся в каморку и сразу уснул.Разбудил его непривычный шум: на улице голосила толпа. В Коками шумно на памяти Гакта было только во время праздника, но тогда шум был веселый, а в этих звуках слышалось что-то зловещее. Он быстро оделся и вышел на улицу. Среди толпы Гакт увидел Танаку и подошел к нему.—?Утопленника выловили,?— опередил Танака его вопрос.Гакта прошиб холодный пот. Толпа расступилась, по улице несли тело. Гакт увидел, что за толпой идет Мана. Он был страшно бледен, волосы растрепались. Рядом с ним, опираясь на его плечо, шла женщина. Одного взгляда на ее застывшее лицо Гакту хватило, чтобы понять: это мать Торы. Печальная процессия скрылась из виду, люди стали расходиться. Гакта тронул за рукав один из вчерашних собутыльников.—?Тора утонул,?— шепнул он.—?Не надо было нам их оставлять,?— глухо отозвался Гакт.—?Удержишь его… Он как напьется…Гакт его больше не слушал. Он увидел Ману. Тот шел к своему дому, опустив голову и медленно передвигая ноги. Гакт подошел к нему. Он не знал, что сказать, и просто позвал его по имени. Мана поднял на него глаза и ничего не ответил. Он мотнул головой и скрылся за воротами.Мана поднялся к себе в комнату. Ему хотелось сделать что-то, хоть что-нибудь, что угодно?— лишь бы сделать, лишь бы не было этого саднящего чувства бессилия и пустоты внутри. Он перекладывал какие-то вещи на столе, расправил покрывало на кровати, причесался, собрал волосы. Ему все казалось, что, если он сделает что-то, то случившееся как-то само собой исправится, Тора вернется. Тора…Он сел на пол и заплакал. Ему не от кого было тут прятаться, никто не мог увидеть его. Он позволил себе выплакать свое горе. Он не услышал, как мать вошла в комнату и села на кровать. Он замер, почувствовав прикосновение к волосам.—?Все пройдет,?— сказала она.Она хотела сказать что-то еще, но осеклась. Слова не могут помочь. Ей ли не знать, что такие раны затягиваются только со временем.Снизу доносился голос Огавы, которая кому-то объясняла, что ?молодой господин никого не хочет видеть?. Мана поднялся на ноги, вытер слезы. Мельком взглянул на себя в зеркало и спустился вниз.—?Кто там, Огава?На пороге появился Гакт.—?Я понимаю, что тебе не до меня,?— без обиняков начал он,?— но…—?Я знаю, что ты там был. Знаю, что вы ушли, а они остались. —?Он смерил взглядом Огаву, и та поспешно удалилась. —?Тебя заботит это, я правильно понимаю? —?Гакт прикусил губу и ничего не сказал. —?Ты думаешь, что… что виноват, раз ушел вчера, да? —??Да что это со мной? —?подумал Мана. —?За что я так злюсь на него?? Но унять себя он уже не мог:?— Ты здесь для очистки совести. Ну так, твоя совесть чиста! Ты ничего бы не смог исправить. Доволен? Убирайся!—?Я пришел сказать, что если тебе что-то нужно, если я могу что-нибудь сделать… Я уже терял друзей… Но тебе же выпало сыграть такую трагедию! Я тут лишний.—?Как ты смеешь… Пошел к черту!Едва Гакт скрылся, Мана пожалел о своих словах. Он злился, злился на весь мир, на Тору, на океан, на местных богов?— Гакт просто попался под руку. Он отыскал в кухне бутылку саке.—?Не пей с горя,?— сказала мать, входя в кухню. —?Давай лучше позавтракаем?—?Отец еще не вернулся? —?глухо спросил Мана, вдруг вспомнив, что отец вчера?— целую вечность назад?— уехал по делам.—?Нет. —?Она не смогла сдержать вдох. —?Наверное, не успел на поезд и приедет завтра.Мана отвернулся и ничего не сказал. Он догадывался, какие важные дела могли задержать отца, но не хотел говорить об этом матери.В кафе Мана вернулся через три дня после похорон. Он долго думал, стоит ли возвращаться к старым привычкам, но сидеть вечерами дома было скучно, да и от мыслей в кафе было спрятаться проще. С Гактом он за все это время ни разу не говорил. Несколько раз он принимался писать ему письмо с извинениями, но ничего не выходило. Посетителей было мало, и они смогли перекинуться несколькими словами. Едва ли это можно было считать примирением, но Мана рад был и этому. Толстяк пришел тоже и все так же косился на Ману. Былого веселья Мана уже не чувствовал, но постепенно жизнь возвращалась в привычное русло. Оставалось только примириться с Гактом, и Мана ждал подходящего случая.