Сны (X-Men: Battle Of The Atom). (1/1)

Она застала его одного: сидел на кухне, в окружении догорающей свечи и фарфоровой чашки с кофейной гущей на дне – вновь бежал ото сна. Настенные часы протикали уже третий час ночи: пообещал, что ляжет раньше, но так и не смог пересилить себя. И так врал постоянно. Юрико знала, что Бастион заметил её в дверном проёме, но предпочёл проигнорировать; японка, не дождавшись реакции, прошла к нему, скользя по полу босыми ногами, присела за стол напротив киборга, смотря на него. Но Гилберти отвернулся, пряча от неё тусклые огоньки в глазах, продолжал молчать, хотя знал, что нужно что-то сказать, ответить на то, что она пришла к нему. Ояма понимала его без слов, но уходить уже не собиралась: если он не спит, то она, пожалуй, составит ему в этом компанию. Она тоже последние несколько ночей плохо спала – думала о нём, о его бессоннице, продолжавшейся уже длительное время. Японка протёрла глаза, зевнула, хоть и старалась игнорировать противное наваждение; сон может подождать, хотя Морфей и гипнотизировал её, приглашая в своё царство, но она не поддавалась. Уж лучше побудет с ним, успокоит, чем утром вновь застанет его в полусонном состоянии; Гилберти считал себя её охраной, телохранителем, просто человеком, который способен защитить её... Слишком многое на себя брал, но уже не собирался открещиваться от своей роли. Они – беглецы, преступники, за которыми охотится Правительство, за их головы потребовали вознаграждение; не согласные с диктатурой Апокалипсиса, они предали его, не став марионетками - всадниками, - сбежали, зная, что их за это ждёт – смерть. Прятались по грязным отелям, примкнули к отряду сопротивления, сражались против тех, кого раньше могли назвать ?друзьями?, и в миг всё изменилось: теперь они здесь, в одном из бункеров, в старом военном убежище, среди мутантов, которые не способны защитить – им самим требовалась помощь. Они лишь оттягивали время, момент смерти – никто не способен спастись от гнева Апокалипсиса и его свиты. Смерть шла за ними по пятам. И за всё это время, как только они сюда пришли, Себастьян не спал. Ни разу. Но Юрико знала: ему слишком сильно хотелось хоть на минуту прикрыть глаза и выдохнуть с облегчением.Чтобы эта война оказалась всего лишь сном.Её пальцы – шершавые, тонкие – почти касались ладони Бастиона; он не собирался убирать руку, но Юрико чувствовала, как ему не комфортно, будто он считал себя виноватым во всём, и что она не спит – в том числе. Но не они начали эту массовую резню, не знали, кто прав и виноват в данной ситуации, они… просто оказались не в то время, не в том месте, пошли за первым, кто протянул им руку помощи – всё оказалось ложью. Но вовремя поняли свою ошибку и бежали от безумцев к тем, кого когда-то убивали: чужие среди своих. И сейчас… Слышать тиканье часов на кухне было страшно – неизвестно, когда враг нанесёт очередной удар, когда безликая невидимая смерть заберёт в свою коллекцию ещё несколько душ. Дети, взрослые, старики… Они успели застать столько смертей. И боялись, что рано или поздно костлявая заберёт кого-то, кто находился рядом. На войне нужно быть ко всему готовым, но… без отдыха сейчас просто нельзя было обойтись. К тому же, пока всё было относительно тихо, и запасов хватало. Все в убежище спали; неизвестно, что им снилось, но они предпочитали бодрствованию крепкий сон – уж лучше несколько мгновений прожить в выдуманном мире, чем вернуться в кошмар наяву. И вновь наблюдать за тем, как Апокалипсис забирал дорогих и любимых людей.Себастьян шумно выдохнул:- Юрико, иди спать, - прошептал мужчина, сжимая руки в кулаки. Он не хотел, чтобы она уставала, не хотел, чтобы она мучилась из-за него. Пусть он сам – только не она. – Я справляюсь. В этот раз тоже.- Без тебя не уйду, - она погладила его руки – холодные, все в шрамах и мелких рубцах – напоминание о том, кем он был, когда служил при Апокалипсисе, - не сегодня. Хватит с тебя бессонницы.- Ты же знаешь, что я не смогу заснуть, - отнекивался Бастион. - Я знаю, что ты боишься вернуться в прошлое, как и все мы, - Юрико придвинулась ближе, - но тебе нужно отдохнуть. Ты валишься с ног. Не нужно убивать себя.- Я не убиваю себя, Юрико, - киборг покачал головой, - просто хочу быть достоверным, что и эта ночь пройдёт спокойно. Кто-то должен следить за базой.- Есть охрана. Пост сменяется каждые четыре часа. В случае опасности…- Твой сон, - перебил её Себастьян. – Его ведь не смогут защитить.- Ты слишком много на себя берёшь, - Ояма улыбнулась, прикрыв рот. Этот знак внимания ей был приятен, но она всё равно не хотела, чтобы Гилберти настолько сильно убивался ради неё. С чего это он вдруг стал так за неё цепляться? Личные мотивы или… - Я не хочу, чтобы ты себя мучил.- Я не мучаю себя, Юрико. Хочу, чтобы всё это закончилось, и мы ушли. Или я сам… Просто, чтобы в один момент наступил мир, и мы перестали прятаться как крысы в своих норах. Ты… Я… Вместе… Я просто хочу, чтобы ты была в порядке.- Я буду в порядке, - она встала, и он вместе с ней. Юрико обошла вокруг стол и остановилась рядом с ним, осматривая его лицо: серебристо-белые волосы ниспадали на лоб, в карих глазах не хватало привычного блеска, мешки под глазами говорили о сильном недосыпе… Он так изменился за последние пару дней. И японку это сильно пугало. – Пожалуйста, хватит себя мучить, - её голос дрогнул, почти пошёл трещинами, казалось, что готова заплакать, но Юрико держалась – никто не любит слабых, а такой при Себастьяне она не хотела предстать, хотя и знала, что ему совершенно всё равно на этот счёт – какой бы она не предстала перед ним, главное – что это она настоящая. - Тебе следует поспать, - стоял на своём Гилберти, - так что…Она схватила его за руку.- Только если ты пойдёшь со мной.Бастион усмехнулся; так двусмысленно получилось, хотя он был согласен пойти с ней, раз она так настаивала. Юрико не смутилась своих слов, но и не собиралась отказываться от них. Она заранее знала ответ: Себастьян откажется. Вновь будет мучиться всю ночь, стараться бежать от сна… Киборг будто наказывал себя за ошибки прошлого, за то, что втянул в эту историю Юрико. Японка ждала его ответ, хотела что-то сказать, но ком в горле не давал произнести ни слова, а потом… она просто крепко обняла его – так сильно, как никого прежде. Минутная слабость, но она хотя бы дала Гилберти чувство того, что он ей нужен, что он ей нужен живым. Себастьян не стал отталкивать её, но и ответить взаимностью не мог – боялся, что это разрушит ту самую иллюзию, в которую ему хотелось верить. Но он позволил себе на несколько секунд прикрыть глаза.И улыбнуться.- Может, чай? – уткнувшись в его ключицы, спросила Юрико. Ей стало заметно легче.- Можно, - ответил киборг.- Зелёный?- Если он есть.- Потом ты пойдёшь спать.- Не буду спорить с тобой.Сдался, и эта ?победа? для Юрико была очень важной. Она ещё долго стояла так, обнявшись с Гилберти, ощущая, как он крепко притягивал её к себе, зарывался рукой в её волосы, пальцами ощущая их шёлк; он медлил, боялся того, что она отстранится, но этого не происходило – такие простые жесты им были необходимы. Чтобы показать, насколько они были важны друг другу. Друг для друга… Так, в свете догоравшей свечи, они разговаривали без слов, каждый думая о чём-то своём: о войне, о людях, о мутантах, жертвах… о снах. Чай поспособствует расслаблению, и уже тогда Ояма с силой потащит Гилберти в постель, хочет он того или нет. А потом споёт ему колыбельную на японском – ту, которую ей пела мама в детстве, чтобы маленькой Юрико никогда не снились кошмары.И она хочет, чтобы Бастиону они также не снились.