Кровь (F.E.A.R.). (1/1)

Он хотел забыть… Он так старался забыть… Но это место вновь притянуло его сюда, затянуло в водоворот неприятных воспоминаний, вернуло в кошмарный сон наяву: дети всегда возвращаются домой, во что бы то ни стало. Он помнил здесь всё: эти стены с треснутым кафелем и с алыми пятнами на них, этот холодный бетонный пол с кучей трупов, эти мигающие, качающиеся из стороны в сторону, будто маятник, лампы, этот запах, сырость, влагу… Всё точно такое же, как и тогда, когда клетки. Пакстон Феттел шёл вперёд, гонимый яростью и отчаянием, шёл медленно, руками придерживаясь о стену, чувствуя на подушечках красное, пахнущее чем-то неприятным, ядовитым; кровь хранит в себе память жертв: грязную, очернённую. Брат говорил ему, что не стоит идти одному, а он не послушался. Это место – тюрьма, в которую Пакстон сам загнал себя. С каждым шагом в голову врезались копьями воспоминания, которые должны были быть забыты, зарыты глубоко-глубоко, но они всплывали из самых потайных уголков его разума снова и снова; он убивал быстро и жёстко, палец до сих пор помнил, как нажимал на спуск, а дуло пистолета до сих пор отдавало теплом. Патроны кончились, и теперь он мог полагаться только на самого себя. Ноги предательски наливались свинцом с каждым шагом, на лбу выступила испарина; он не хотел возвращаться сюда. Никогда и ни за что! Но ради неё, ради дорогого ему человека придётся переступить через границу страха, вновь окунаясь с головой в душераздирающее неприятное прошлое. Но он это переживёт. Только лишь бы она была жива…Коридор казался бесконечным; стены будто с каждым метром сужались сильнее, а трупов учёных становилось только больше. Феттелу хотелось смеяться, громко и истерично: это всё она, Альма. Это она вернула его сюда, чтобы он понял, кто он есть, чтобы знал своё истинное законное место. Потому что любимый сын должен быть только один! Так пусть же второй страдает так же, как и она сама: пусть чувствует ту боль, обиду, злобу, приумноженную во столько раз, чтобы убить его окончательно, чтобы свести с ума. Альма знает, на что давить; знает, как убрать из шахматной доски ненужную пешку, которая встала на праведном пути ферзя.

Феттел, остановившись около железной двери, улыбнулся: вот за такой же он появился на свет, за такой же его держали на цепи, за такой же находится и тот человек, за которым он вернулся в этот кромешный Ад. И он не отступится, не убежит и не будет прятаться, как раньше: он сам спасёт её, даже если придётся отдать собственную жизнь. Ему кажется, что он что-то слышит: мелодия из криков, выстрелов, скрежета отходит на второй план – он слышит абсолютной марионеткой.- Ты станешь Богом, - фраза, произнесённая мучителем, возродила скрытую ярость. Предложение, ставшее для одного запугиванием, для другого стало сигналом.Пакстон и не помнит, почему он это сделал; он набросился на человека, зажал его в тисках, зубами впился в шею, а затем резко вскинул голову, оторвав кусок плоти, будто только что не поиздевался надживым человеком, а попытался разжевать непрожаренный кусок мяса. Ему было плевать на крики, ужас в глазах этого человека.Он заслужил смерти… Они все заслужили смерти… Феттел и не помнил, как грыз шею учёному, как чужой кровью запачкал себе лицо, как отбросил обезображенный труп, как повернулся к ней, видя её испуганной…Он сорвался. Он не смог контролировать себя. Феттел вновь превратился в того, кого пытался на всю жизнь закрыть в ментальной клетке и больше не отпускать.

Вот она его сущность: весь в крови, убийца, ложный герой, просто жертва обстоятельств. Пакстон быстро освобождает девушку от оков и боится лишний раз посмотреть на неё, встретиться взглядом с синими глазами; он боится, что она увидела сегодня в нём чудовище. Увидела истинное его проявление.- Пакстон? – её шёпот заставляет его вздрогнуть.

- Я не совладал с собой. Прости меня. Я хотел спасти тебя…- Тише, всё в порядке, - дотрагивается пальцем до его губы, - всё хорошо.Она подходит ближе и крепко обнимает его. Феттел поднимает на неё взгляд, видя её счастливые, полные слёз глаза, лёгкую улыбку; она видит в нём кого угодно, но только не чудовище. Его пальцы дотрагиваются до её щеки, до порезанной скулы, размазывая на таком милом личике кровь тех, кто издевался над ней, которую он собрал в стенах этого Ада. Их больше нет, теперь всё в порядке, они вместе, и это самое главное…Феттел не может удержать себя более и целует её быстро и нежно, а когда отстраняется, то видит его кровавый след на её губах. Она смущена, но ей приятно; хочется слизать красное, почувствовать чужие воспоминания на вкус, но Пакстон не даёт: размазывает пальцами остатки, рисуя на лице подобие улыбки. Он не хочет, чтобы она пробовала красный яд на вкус. Его прикосновения немного неловкие, но они нежные. Ей щекотно, ей приятно, она смеётся… Феттел счастлив. Потому что она жива. Потому что он спас её. И теперь уже никогда от себя не отпустит. И он обнимает её настолько крепко, насколько ему позволяют на это силы. И они стоят так: долго или нет – неважно. Время для них остановилось. И плевать на всё остальное, главное, что они есть друг у друга. Теперь всё позади, далеко позади. Можно выбираться обратно наружу и держать путь ?домой?…