Нет ничего хуже (Deathstroke vol.3). (1/1)

Быть отцом – тяжёлая ноша. Но ещё хуже, когда ты – отец-убийца. Слейд до сих пор не может поверить в то, что сделал: на его окровавленных руках лежит молодое тело юноши, которые до сих пор не остыло; из груди торчит кинжал, который наёмник до сих пор не вытащил. Он просто не может этого сделать… Смерть дорогой жены, похищение Розы, а теперь и смерть Джозефа… Бог наказывает Дезстроука за многочисленные грехи, будто вычёркивает один ряд из многочисленных параллельных белых палочек, нарисованных мелом на мемориальной плите.И странно даже не то, что убийство сына было для Слейда приказом свыше; странно то, что он согласился принять на себя роль убийцы. Слейд и до этого убивал людей, но никогда – детей, тем более, - собственных. Его сын – Джозеф, как утверждали многие, обладал неслыханной силой даже для подростка. Он – ходячая атомная бомба с особым таймером, который начал свой отчёт с рождения мальчика. Цифры сменялись, стрелки приближались к одной цели – к той, когда мальчик ?взорвётся? и под обломками погребёт целую часть планеты. Никто не выживет – все это знали. А Слейд… он просто не хотел этого принимать. Он отец этого ребёнка, пусть и с небольшими отклонениями. Он любит его, но прекрасно осознаёт масштабность будущей катастрофы. На весы встали две гири: жизни миллионов людей, которые ничего не значили для Уилсона, или же один ребёнок, который был для Слейда не просто сыном – целым миром.Ведь именно из-за своих детей Дезстроук пошёл в наёмники; именно из-за них убивал невинных, чтобы дети не голодали. Но он сам привёл их к краю пропасти, пусть и не поняв, как такое произошло? Джозефа нашли и закрыли в специальной камере, погрузив в состояние анабиоза. Живой, но, фактически, мёртвый. И Уилсон не мог просто смириться с этим: он пробрался в исследовательский центр и освободил часовую бомбу, вновь убив невинных. Множество жизней за одну – несправедливость.- Возьми меня за руку, сынок.- Я могу убить нас, если не хуже!- Уже давно нет ничего хуже.Только сломав клетку, он дал птице-фениксу разгореться. Его сын, Иерихон, начал вновь нарастать энергию с такой силой, будто счётчик таймера ускорили почти в два раза. Остались считанные минуты, и Слейд, смотря в глаза своего ребёнка, видел лишь одно – страх. Страх того, что его сын боится предательства собственного отца. Дезстроук берёт пистолет из кобуры и кидает его к ногам Иерихона. Он проделывает то же самое со всем оружием, но только не с ножом. Джозеф падает на колени, а силовое поле вокруг него становится ярко-зелёным – слишком чётким и видным, и Слейд понимает – остались считанные секунды. Наёмник снимает маску и присаживается на колени рядом с сыном. Обнимает его, гладит по волосам… Как когда-то маленького. - Мне страшно. Мне больно, отец.- Это пройдёт, всё будет хорошо.- Правда?- Да. И прости меня.- За что?- За то, что я не выполнил обещания. Я люблю тебя, Джозеф. Встретимся на том свете.Нож резко входит в кожу, остриё – в сердце. Кровь окрашивает руки наёмника багряным цветом. Смерть, моментальная. Но Слейду не радостно от того, что он натворил: он выполнил приказ начальства, но лишился самого дорогого в своей жизни.?Нет ничего хуже…?Слейд плачет, так как сдерживать эмоции не может. Убийца. Он – убийца своего сына. Пошёл по стопам отца, который тоже когда-то чуть не убил Уилсона. Но Дезстроуку плевать на прошлое: есть только сейчас и завтра. Сейчас: он не верит тому, что сделал – он убил своего ребёнка. Завтра: будет героем, который спас мир от тотального уничтожения. Одна смерть столько всего решает. Смерть близкого человека. Смерть сына. Быть отцом – тяжёлая ноша. Но ещё хуже, когда ты – отец-убийца.И ничего нет хуже этого.