Часть Третья или Цветы Лилии (1/1)

Пятый поправляется очень стремительно: бледность сходит с его лица буквально к следующему утру, а ещё через пару дней он уже может вести себя так, будто и не было этого стремительного взросления, после которого каждый уголок тела то и дело пробивало острой болью. Он исчезает из дома буквально сразу после этого. Делия не уверена, на самом деле, трудно быть уверенным в доме таких размеров, но она больше не встречает Пятого за кофе утром, он не объявляется в зимнем саду, и это ощущается почти неправильно. Она привыкла к его молчаливой фигуре за столом и теперь, когда сбоку не доносятся привычные звуки вождения ручкой по бумаге, зимний сад кажется слишком молчаливым.С другой стороны, всё скорее возвращается на круги своя: Делия продолжает проводить время с Клаусом, продолжает печь сладости, играть на рояле и выращивать цветы. А потом и Клаус начинает пропадать. Это происходит постепенно, почти даже незаметно. Сначала Клаус просто перестаёт вваливаться в комнату Делии по утрам, расталкивая сонную девушку только для того, чтобы выбраться в кофейню за два квартала или заняться другими невероятно важными, по его мнению, делами. Потом он появляется только к обеду, никогда не рассказывая, где провёл начало дня, а Делия и не спрашивает. Ну, а ещё позже и того объявляется вечером.И Делия понимает, что это нормально, и всё именно так, как и должно быть: у Клауса есть своя жизнь, к тому же слишком усидчивым его не назовёшь. Он не может, как сама девушка, провести в четырёх стенах большую часть своей жизни и быть более-менее этим довольным. Они не прекращают видится в те дни, которые Клаус решает провести в доме или, когда случайно сталкиваются поздним вечером в одном из коридоров.Делии даже грустно: у неё около трёх коктейльных платьев, которые никогда не использовались по своему прямому назначению только потому, что в последний раз девушка была в большой компании ещё во времена школы, с которой ей пришлось расстаться достаточно скоро. И это не грустно. Это ужасно. Потому что огромный дом внезапно начинает казаться тесным и душным, впервые, наверное, за то время, что Делия здесь провела. А ведь раньше он казался ей почти раем, особенно в сравнении с тем, где жила девушка раньше.Она сама хватается за себя, не позволяет выйти, цепляется костлявыми пальцами за свои же запястья, обжигая их холодом колец, стоя перед дверью, ведущей на улицу. Делия боится, и она понятия не имеет, чего именно. Возможно, тех людей, что видела раньше, возможно, снова столкнуться с тем местом, где была раньше. А может, наоборот, боится, что те воспоминания, которые она получила в детстве, будучи среднестатистическим ребёнком, и служащие до этого момента глотком свежего воздуха, разобьются в пух и прах о серую и жестокую реальность. Раньше Делия одним прикосновением заменяла блёклые пятна-картинки в чужих головах яркими красками, сейчас она не может разобраться со своими.Делия готовит лазанью, когда с характерным звуком сбоку от неё возникает Пятый. Девушка даже не смотрит на него, просто молча ставит чайник на огонь, чтобы позже заварить кофе, и возвращается к готовке. Пятый опирается на кухонную тумбу и смотрит. Всё это молча, в полной тишине, прерываемой только звяканьем посуды. Ощущение абсурдности не покидает Делию, особенно в тот момент, когда Пятый приподнимает брови и кривит рот, создавая выражение лица из раздела ?неплохо?, удивлённый, видимо, чужим молчанием.—?Как Клаус? —?этот вопрос почему-то забавляет Делию и она едва ли сдерживается, чтобы не посмеяться.—?Я не знаю, мы не виделись… несколько дней, наверное? —?девушка чувствует, что разговор не задался ещё до того, как успевает договорить, но всё равно продолжает:?— Спроси у него сам, я думаю, он будет рад. Лазанью?Пятый пожимает плечами и кивает. Едят они также молча, сидя друг напротив друга. Поначалу мысли в голове Делии мечутся из стороны в сторону, пытаясь сформироваться во что-то путное, что могло бы послужить началом диалога, а потом всё как-то отходит на второй план. Тишина не становится комфортной, нет, просто к концу ужина ощущается привычной, будто так и должно быть и нет этой из ниоткуда взявшейся неловкости, витавшей в воздухе некоторое время назад. Но, тем не менее, Делия окидывает Пятого взглядом и находит, к чему прицепиться:—?Милый костюм,?— говорит девушка без какой-либо насмешки, просто констатируя факт. Потому что костюм действительно неплох: синий костюм-тройка в тонкую белую полоску в сочетании с красно-коричневым галстуком сидел на Пятом как влитой. И не скажешь даже, что ещё пару дней назад Номер Пять был мальчиком в форме приватной школы. —?Не скажу, что не буду скучать по твоим чулочкам, но, тем не менее… —?Делия не заканчивает фразу, просто пожимает плечами и прячет ехидную улыбку за пережёвыванием блюда.—?О, тебе всё же нравились гольфы,?— Пятый улыбается, особой интонацией выделяя слово ?нравились?. —?Потому ты к ним и цеплялась! А ты, к слову, всё ещё выглядишь так, будто собираешься позировать для обложки слезливого женского фэнтези-романа.—?Ха! И не мечтай! —?Делия подмигивает и продолжает нараспев:?— Оу, как мило, а ты думаешь, что меня взяли бы на обложку?Неловкость пропадает, всё снова встаёт на круги своя: Делия посмеивается над внешним видом Пятого, несмотря даже на то, что выглядит он безукоризненно, он ей отвечает. Своеобразная даже идиллия.—?Это мамины платья, на самом деле,?— девушка понятия не имеет, зачем решает это добавить. Может, хочет заставить Пятого почувствовать укол совести за то, что он сказал ранее.—?Ну, а на мне костюм отца,?— Пятый пожимает плечами и убирает руки в карманы брюк.?Ах, значит мы оба здесь носим одежду мертвецов??— хочется сказать Делии, но она прикусывает язык и позволяет Пятому уйти, попросту не зная, насколько социально приемлемой будет подобная фраза.А потом наступает ночь. Делии не спится, она допоздна засиживается за одной из многочисленных книг библиотеки Харгривзов в свете ночника. Этой книгой стала ?Отец Горио? де Бальзака на французском языке, который Делии довелось выучить во время жизни в особняке. И садиться за книгу об отцовской любви ночью, когда настроение в последние дни и без того оставляло желать лучшего, было ошибкой. Поэтому, когда внизу что-то жутко грохочет, Делия испытывает такое безразличие и апатию, что спускается на первый этаж так как есть: растрёпанная, в ночной сорочке, босая и с книгой в руках вместо хоть какого-то средства защиты.Клаус сражается с диваном и собственной одеждой на протяжении нескольких минут прежде, чем Делия, будто очнувшись от полудрёмы, подбегает к нему, попутно откидывая книгу куда-то в сторону, на пол. Девушка подхватывает Клауса под руки, пытаясь помочь ему устоять на месте и избежать более близкого знакомства с твёрдым ворсом ковра, и упорно смотрит в чужие, полные непонимания, глаза.—?Делия! —?наконец, вскрикивает Клаус, бросаясь к девушке, которая едва ли может его удержать, в объятия. —?Знаешь, о чём я думаю сейчас? О том, что мы с тобой никогда не пили вместе! Как насчёт пьяных откровений за стаканчиком виски?—?Мне не нужно быть пьяной, чтобы выслушать тебя,?— Делия улыбается и, в контраст с кричащим Клаусом, разговаривает шёпотом. —?Обсудим всё по пути в комнату? Почему ты так пьян?Клаус расслабляется в её руках и, еле переставляя ноги, позволяет вести себя вверх по лестнице, пока сам говорит. Говорит о человеке, которого любил, о его смерти и о том, как долго не мог его увидеть. А сейчас, когда у него, наконец, получилось, он и не знает, что чувствует. Говорит о том, как растерян, как любит, и о миллионе других эмоций, с которыми не может справится. Рассказ медленно переходит в просьбу помочь, хотя бы во сне показать ту жизнь, которую он так желает. Клаус хватает Делию за одежду и, как бы девушка не старалась удержать его от падения, медленно оседает на пол. Делия прикладывает палец к губам, призывая быть тише, треплет Клауса по голове и силится обнять его обеими руками, пока парень утыкается лицом куда-то ей под рёбра и издаёт несколько тихих всхлипов.Коридор озаряет полоска тусклого света, и из-за одной из дверей высовывается недовольное лицо Пятого. Он скептическим взглядом окидывает сидящего на полу Клауса и Делию и со вздохом подходит ближе. Тогда девушка замечает, что, несмотря на позднее время, Пятый одет во всё тот же костюм, что кажется немного даже странным. Номер Пять тем временем помогает уже, видимо, задремавшему Клаусу подняться на ноги, подхватывая его с одного боку. Делия помогает ему, пристраиваясь с другой стороны. В таком положении они и укладывают Клауса в его постель. Пятый снимает со своего брата ботинки (чему Делия, признаться честно, даже умиляется), а девушка накрывает его пледом.Делия садится на кровать рядом с Клаусом и одним аккуратным движением укладывает свою руку на чужой лоб. Привычные огоньки бегут по венам, пока девушка около минуты терзается в сомнениях: стоит ли исполнять просьбу Клауса? Оставить его в таком подавленном состоянии было не вариантом, но и посылать ему столь желаемый сон, позволяющий забыться, казалось чем-то неправильным. Делия закусывает губу, пока одно за другим стирает грязные пятна, которые ей видятся как кошмар, оставляя вместо них только приятную тёмную синеву, будто небо после заката в летнюю ночь. Сон без сновидений, спокойный и долгий, после которого на утро ты чувствуешь себя бодрым и готовым жить дальше, не дающий ложных надежд и не усугубляющий ситуацию?— это то, что Делия показывает Клаусу.?Я лишь помогла ему уснуть??— оправдание так и не слетает с губ Делии, когда она встречается с абсолютно нечитаемым взглядом Пятого. Девушка думает, что он, вероятнее всего, недоволен (при этом непонятно: ей самой или Клаусом), и уже открывает рот, чтобы что-то сказать, но качает головой и молча уходит, не желая тревожить чужой сон и начинать бессмысленный разговор, который опять закончится ничем.Ноги сами приводят Делию в зимний сад. Ей неловко, грустно и хочется плакать. Она даже не уверена, что это её чувства, потому что обычно контакты с чужим сознанием оставляют отпечатки. Единственное, в чём уверена Делия?— это то, что она сожалеет. Сожалеет о том, что не смогла ничем помочь, о том, что знакома с Клаусом слишком мало для того, чтобы подобрать правильные слова утешения. Делия шмыгает носом и без цели переставляет горшки с места на место, стараясь занять себя делом только для того, чтобы не заплакать. Луковицы лилии попадаются под руку как-то сами собой. Руки девушки дрожат, пока она привычно возводит ладонь над горшком. Лилия не вырастает. Увядает с первыми зелёными пёрышками, прорезающимися из земли, поэтому Делия пытается выкинуть из головы буквально всё, кроме конкретно этой луковицы и конкретно этого горшка с землёй. Удаётся чуть лучше, но цветок всё равно никак не хочет распускаться.—?Что интересного в ковыряниях в земле? —?Делии огромных трудов стоило не подскочить на месте, а просто закрыть глаза и шумно выдохнуть через нос, успокаивая себя. —?Особенно в горшке с землёй.—?Я пытаюсь успокоиться, Пятый,?— протягивает девушка, в противовес своим словам, абсолютно спокойным голосом и принимает ещё несколько попыток заставить лилию зацвести. —?Не особо успешно, как видишь. Это всё этот дом… И Клаус… Чёрт возьми.—?Это может казаться сложным для тебя, а ты же даже не часть семьи,?— Пятый улыбается снисходительно, но почему-то фраза, которая должна была прозвучать как что-то колкое, таковой не ощущается. Простая констатация факта, ночная беседа, балансирующая на грани откровений и обычного вежливого разговора. —?Папа умер уже давно, так почему ты сейчас здесь? Ты можешь идти куда угодно, ты ведь ещё молода, столько всего можешь сделать.—?Я привыкла,?— Делия горько усмехается, всё ещё не имея возможности свыкнуться с мыслью о том, что Пятый действительно старше её на несколько десятков лет. —?Я жила со своим отцом без возможности выйти и жить нормальной жизнью пять лет. Потом попала сюда и, в сравнении с домом, это место казалось мне Раем на Земле. Да и как-то не до этого было. А сейчас, когда Мистер Харгривз мёртв, я просто… не знаю, хах?—?Я никогда не думал о том, что будет, когда апокалипсис закончится... Забавно, я уже говорил эти слова одному человеку, когда мы думали, что остановили апокалипсис впервые,?— улыбка Номера Пять выглядит, пожалуй, такой же сожалеющей, как и улыбка Делии. —?Я тоже… привык. Это отвратительно.—?Это грустно.Тишина уже не кажется такой гнетущей, так что Делия улыбается Пятому и опять принимается за свою привычную суету, чувствуя себя на порядок лучше. Пятый улыбается в ответ самыми уголками губ, почти незаметно, но его приподнятые брови и дёрнувшиеся вверх по щеке родинки выдают его в головой.—?Я слышал, как ты почти всегда пела, когда была здесь. Это что, какое-то обязательное условие? —?тишину нарушает Пятый, и Делия хихикает, заставляя парня только поднять бровь в немом вопросе.—?Это помогает мне сосредоточится на том, что я делаю. Всё это,?— девушка небольшим движением головы указала на комнату и продолжила:?— завязано на моих эмоциях. Музыка доставляет мне радость, поэтому моя способность действует лучше, когда я что-то напеваю.Пятый улыбается как-то совсем лукаво, ничего не отвечая. Он на секунду опускает взгляд, но возвращает его на лицо Делии быстрее, чем она успевает понять, куда парень всё-таки смотрел. В следующее мгновение Пятый обхватывает своими длинными пальцами запястье девушки, забирается большим пальцем под рукав ночной рубашки и осторожно, едва касаясь, проводит по им же самим ранее оставленным царапинам и не отрывает взгляд от чужих глаз. Пятый щурится и лёгким кивком головы указывает на горшок с так и не выращенной лилией. Делия смеётся:—?Как самонадеянно!Но всё равно заносит свободную руку над горшком, чувствуя, как чужие пальцы медленно спускаются ниже, большой палец проходится по центру ладони, а потом опускается ниже, к пальцам Делии, играясь с кольцами. Девушке хочется шикнуть на Пятого, сказать, что он не помогает, но она не делает этого. Просто стоит с настолько беспристрастным выражением лица, которое только может изобразить, и с удивлением даже для самой себя замечает, как зелёные листья-пёрышки один за другим прорезают землю, как формируется длинный, высокий стебель, и как набухают и раскрываются в большие белые бутоны лилии.Пятый рядом с ней только довольно хмыкает и отпускает чужую руку. Парень бесцеремонно срывает один из четырёх крупных цветков, заслуживая этим недовольное ?Эй!? и тычок пальцем под рёбра от Делии. Пятый опять удостаивает девушку своего внимания, покручивая цветок между большим и указательным пальцем.Долгий зрительный контакт. Делия чувствует, как краска приливает к щекам и ушам, но взгляд упорно не отводит, воспринимая происходящее скорее, как вызов. Сердце начинает звучать в ушах всё отчётливее с каждой минутой, привычный размеренный стук сбивается со своего ритма, и Делии приходится начать думать о том, как правильно дышать, чтобы выглядеть как можно более спокойной. Пятый наклоняется чуть ближе, оголяет зубы в улыбке и кладёт свою руку на плечо девушки.И всё это прекращается также резко, как и началось. Лицо Пятого на секунду становится растерянным, он несколько раз моргает, поворачивает голову куда-то в сторону двери и чуть хмурит брови. Парень буквально всучивает до этого сорванный цветок в руки Делии и давит из себя улыбку.—?Я приду сейчас. Минута,?— и он исчезает во вспышке света.Делия застывает на месте, приглаживает волосы рукой и кладёт цветок на стол. Девушка делает несколько глубоких вдохов-выдохов, сильно жмурит глаза и проводит ладонями по лицу. Она растеряна и не понимает, что пошло не так. Нет, скорее не понимает, что произошло в целом. Делия опирается о стол и сжимает его край обеими руками. Такая резкая перемена в чужом поведении даже немного пугающая, но, что более важно для девушки на данный момент, чертовски обидная.А потом Делию будто обухом по голове ударяют: они же держались за руки. Могло ли случайно статься так, что она сама из-за нервов передала свои переживания Пятому, на что он и среагировал? Конечно, могло! Делия хнычет, несколько раз мечется из одного угла в комнаты в другой и в беспомощности вертит в руках кончик толстой косы. Становится очень стыдно и даже немного грустно. Конечно, Пятый не мальчишка, эмоциями которого, пусть и неосознанно (вернее будет сказать, тем более неосознанно), можно управлять. Он осознал, что к чему быстрее даже самой Делии. Потому так внезапно и ушёл.Делия вылетает из комнаты как ошпаренная и успокаивается только тогда, когда опирается затылком о свою собственную дверь.Она старается не думать об этом последующие несколько дней, опять прячется в каждом углу дома некоторое время, пока не узнаёт от Клауса, что он Пятого нигде в доме не видел. Делия не может зайти в зимний сад, потому проводит всё своё время у фортепиано. Клаус шутит, что ему кажется, что пальцы Делии уже дымятся от того, сколько она играет. А она сбивается с ритма, играет даже те произведения, которые должны быть медленными и чувственными, быстро и чётко, скорее на мышечной памяти, чем действительно глядя в ноты перед своим носом.Пятый, не появляющийся в особняке последующие несколько дней, старается не думать о том, что, вернувшись в зимний сад, находит там только увядшую и иссохшую в горшке лилию и одиноко лежащий на столе рядом цветок.