1 часть (1/1)

Огонь отражается в глазах Адвар, потрескивает, намекая не беспокоить растворившуюся в раздумьях девушку. Она легко водит по воздуху изящными пальчиками, казалось бы, не державшими ничего тяжелее иголки. Однако вампир не обманывается беззащитным видом тифлинга, прекрасно помня, как эти самые руки яростно вонзали во врагов огромный двуручник так, словно он ничего не весит. Как тонкие запястья ловко вывернулись из его ладоней при первой встрече и прижали к горлу его собственный кинжал.Она была опасной. Жестокой. Непредсказуемой. Если сначала он счел её жертвой, добычей, то потом осознал, что она?— хищник. Дерзкая и самоуверенная охотница, нацелившаяся на жертву. На него. Она сказала это прямо, глядя ему в глаза и усмехаясь, обнажая такие острые клыки, что можно было подумать, будто она вампир. К счастью для всех, а особенно для её спутников, это было не так.—?У меня есть одна идея. Я сомневаюсь в способностях и возможностях целителей, поэтому задумалась над другими способами избавления от личинки. Нужен только подопытный объект. На себе, понятное дело, испытывать скорее всего смертельный способ не буду. Когда я очнулась на берегу, то никого не было, но теперь… Вариантов много, самое сложное?— выбрать,?— спокойно сообщила девушка, нисколько не переживая о том, что буквально спрашивает у Астариона, кого убить. Знает, кто точно не будет осуждать. Конечно, вампир также жаждет избавиться от паразита и не боится замарать руки. Они и так по локоть в крови. Правда, следующая фраза заставляет Астариона напрячься.—?Впрочем, ты тоже подойдешь. Тогда он посмеялся над предложением, отшутился, сделав вид, что не замечает кровожадного взгляда, сверкающего предвкушением. Не видит опасного огня в глазах ***. С того момента он постоянно следит за своей спиной и не расслабляется. Кто-кто, а Астарион точно знает?— Адвар с легкостью пожертвует и им, и остальными ради спасения. Он сам бы пожертвовал. Шэдокхарт, Гейлом, кем угодно. Кроме Адвар. Слишком похожа на него, слишком близкая. Он боится, восхищается, жаждет. Одновременно хочет впиться клыками в тонкую шейку, осушив до конца, и приникнуть к алым губам, терзая своими.Противоречия. Она вся состоит из противоречий, и он будет законченным лгуном, если скажет, что ему это не нравится. К счастью, он врет как дышит, поэтому спокойно говорит сам себе: нет, не нравится. Не нравится этот вкрадчивый искушающий голос, озорной прищур глаз, пламя шевелящихся от дуновения ветра волос, даже запах: металлический привкус крови, аромат горящих в костре смолистых еловых веток и тонкая нотка мускуса.Астарион думает, что судьба намеренно сделала Адвар тифлингом, потому что она?— Дьявол. Её невозможно представить без загнутых рогов, рассекающего воздух хвоста и пляшущего на кончиках пальцев и в волосах огня. Огня, проникающего в каждую клеточку тела, обжигающего своей яростью и жестокостью. Огня, в котором невероятно быстро сгорает циничное здравомыслие вампира, превращаясь в зависимость от тихого смеха и жаркого пламени в глазах, сверкающих в темноте, которая скрывает охотницу. Как она стала волшебницей, если её призвание?— плутовка, разбойница, следопыт?А потом Астарион наблюдает, как фазовые пауки корчатся в адском огне, льющемся с ладоней тифлинга и отражающемся в её глазах, мрачно сверкающих злобным удовлетворением, и понимает: чертовка. Демоница, пришедшая из ада, способная щелчком пальцев превратить врагов в пепел. Он правда удивлен, когда появляется этот самоназванный дьявол, потому что уверен?— это должность давно занята Адвар.И только однажды он видит не расчетливую стерву, не опасную и красивую тварь, а простое существо, жаждущее ласки и тепла. Он просто гуляет по лесу в поисках очередного кабана, как натыкается на выжженную поляну, над которой витает запах гари. Вампир натыкается взглядом на скорченную фигуру в центре покрытого пеплом круга. Стоит тишина, нет ни стрекота кузнечиков, ни шороха перьев птиц, ни-че-го.Астарион ожидает услышать всхлипы, но Адвар не издает и звука, только впивается своими же руками себе в плечи, обнимает, расцарапывает до крови, что вампир чувствует даже на расстоянии.Он хочет уйти, ведь понимает: она не простит того, что он видел её слабость. Но ноги упрямо тянут в сторону подрагивающего тела.—?Нравится? —?голос не дрожит, он как всегда спокойный и тягучий. Только вот нет ни одного проблеска эмоций. Ни смешинки, ни яда, ни злости. Пустота. И почему-то от этого Астариону становится жутко.—?Не понимаю, о чем ты, дорогуша.Он, конечно, лукавит. Нечто темное внутри ликует, воет надрывно: посмотри какая жалкая. Прячется от всех, чтобы скрыть страх и боль. Не идеальная. У неё есть изъяны, недостатки. Можно воспользоваться слабостью.Астарион не слушает. Он знает?— она сильная. Такая же опасная и готовая ко всему. Просто проверяет, хочет узнать его. От такой мысли холод бежит по позвоночнику, заставляя напряженно застыть.А Адвар смеется. Хохочет, запрокинув голову и полностью отдавшись эху безумного и истеричного смеха. Это то, в чем она мастер: погружение в эмоции и мысли. Только она может с настоящим наслаждением внимать рассказам Гейла о магии, до бессилия тренироваться с Лаэзель под звон стали, часами завороженно вглядываться в огонь, надеясь найти там ответы.—?Прогуляемся, Искорка? —?шепчет Астарион, оказавшись слишком близко. Опасность, опасность, опасность! —?кричит внутренний голос. Интересно, чей? Потому что вампир плюет на угрозу, прижимаясь губами к шее девушки. Та почти мурлычет, сметая пепел хвостом, а потом оборачивается, прижавшись спиной к дереву.—?Искорка? Мне нравится,?— и снова смеется, только уже так, как он любит. Тихо, мелодично, по-настоящему.—?Давай.Одно слово, что позволяет Астариону ухмыльнуться и впиться клыками в кожу. Тифлинг гортанно стонет, отчего у вампира подкашиваются ноги. Кровь у неё такая же обжигающая, как и она сама, горячая, с горьким привкусом.К счастью, он не любит сладкое.Луна светит невероятно ярко, иногда скрываясь за тучами, будто стыдясь смотреть на увлекшуюся парочку. Астарион забывается, пьет и пьет, утоляя не просто голод, сколько жажду к этой демонице, что раскинувшись лежит на мягкой траве, отдавшись смертельно опасным объятиям. Адвар не останавливает, хочет ощутить томную негу, слабость в теле, невозможность контролировать себя.Она доверяет.От осознания этого вампиру становится… радостно? С каких пор ему доставляет радость чье-то доверие?С тех самых, как он увидел отражение полыхающих предвкушающим огнем глаз в своем кинжале. С тех самых, как она позволила ему испробовать своей крови. С тех самых, как он полюбил.—?Достаточно, любовь моя,?— огненные глаза расширяются от удивления, хвост бьет по земле, а ресницы подрагивают.Утром она решит, что эти слова ей померещились в полуобмороке от потери крови.