1. Зарождение (1/1)

Энакин пахнет полем боя, жаром и чем-то своим, едва уловимым для обоняния тогруты. Она не смотрит, старается не смотреть, объясняет что-то про осаду Мандалора, про важность будущих планов, про вероятность того, что в этот раз Мол тоже может сбежать.Избранный смотрит, не верит, вглядывается в свою бывшую ученицу, чувствует, как сжимается собственное сердце, хочет сказать столько всего, но вокруг слишком много свидетелей. Он хочет, хочет отправиться с Асокой на Мандалор, да хоть куда угодно, не важно, лишь бы никогда больше не терять её из виду.Асока закрывается в силе, ставит самые прочные щиты, закрывает свое сознание всеми известными способами, хотя Энакин даже не пытается лезть ей в голову. Ему не нужно, он умудрен опытом, чтобы понимать происходящее. Он знает, как ей больно, знает, что она чувствует себя брошенной, думает, что она не может себе позволить вновь чувствовать тоже, что было раньше.Энакин радуется, словно юнлинг, которому впервые дали в руки световой меч. Они наконец-то могут поговорить обо всем. О том, что все это время не общались. О разбитом сердце. Об Ордене Джедаев, который полностью успел разочаровать их обоих.Тогрута смотрит с горечью в глазах, отрицательно мотает головой, когда бывший учитель пытается обнять ее, чувствует в Силе его разочарование. Энакин смотрит взглядом побитого щенка, протягивает свою руку, хочет дотронуться, почувствовать, что перед ним настоящая Асока, не проекция, не призрак Силы, что она здесь, сейчас.И Энакин касается левого плеча, осторожно, едва ощутимо, не настойчиво. В ответ получает лишь взгляд, взгляд вопрошающий, но о чем?— слишком сложно сказать. Он сжимает плечо Асоки чуть сильнее, нервно сглатывает, пытается подобрать слова, но все звучит как-то глупо, нелепо, неуместно.—?Асока, Я…—?Я ни в чем не виню вас, учитель. —?тогрута правда не винит, хотя порой очень хочется. Даже грусть и разочарование от недоверия Ордена остались где-то глубоко внутри.Энакину еще хуже от этих слов, он хочет, чтобы его винили, ведь он сам винит себя. Он знает, что не заслуживает быть прощенным. Он не заслуживает дружбы Оби-Вана, не заслуживает любви Падме, не заслуживает Асоку, не заслуживает носить титул рыцаря-джедая. Он убирает руку с плеча, смотрит куда-то вниз, затем обеими руками обхватывает ладони Асоки своими и снова пытается сказать что-то, но выходит совсем не то, не так, как ему хотелось бы.—?Если бы ты только попросила, Я бы сразу прилетел к тебе на помощь. В любой момент, чтобы не случилось, понимаешь? Но ты…—?Но Я не просила. Мне нужно было разобраться во всем самой. Мне не нужна была твоя помощь, Энакин, она бы… Она бы сделала все хуже.Он понимает, понимает, о чем говорит его бывшая ученица, он знает о ее чувствах, которые зародились еще в момент ее взросления. Он знает, как грамотно она справлялась с ними.Он знает, как спокойно Асока восприняла его брак с Падме, он восхищается ей, восхищается тем, насколько она больше джедай, чем он, несмотря на то, что сейчас не в Ордене.Тогрута сжимает его пальцы, ощущая кожей лишь перчатки. С момента потери кисти, Избранный решил, что так будет лучше?— меньше осязать здоровой рукой и не видеть протез той, которую он героически потерял в бою.—?Ты же знаешь, что можешь вернуться? Магистры иногда вспоминают тебя, а Пло-Кун, ты ему как дочь, которую он давно потерял, и, знаешь, мне тоже не хватает тебя, наши миссии с Оби-Ваном не такие, как в те времена, когда ты была рядом, и… —?Энакин все продолжал говорить, а Асока не переставала слушать. Некоторые фразы задевали самые тонкие струны ее души, вызывали приятные воспоминания, от которых становилось грустно.—?Давайте оставим прошлое в прошлом, учитель, и просто вынесем из него уроки. Сейчас перед нами стоят более важные задачи. —?Тогрута смотрит своими большими голубыми глазами в глаза Энакина и медленно отпускает его руки.Избранный злится, понимает, но одновременно и не понимает такой реакции, Сила вокруг него искрится раздражением, гневом, чувством потери.—?Тогда скажи, что больше не любишь меня! —?он не знает, чего хочет добиться, не знает, как она отреагирует, не знает, что будет дальше, но почти уверен, что ничего хорошего.—?Ты ничего не понимаешь, Энакин! Ничего! —?Асока бьет рукой по стене, начинает злиться, хочет оставить все это в прошлом, уйти, лететь на Мандалор, сражаться. Делать все, что угодно, лишь бы не оставаться здесь.—?Скажи, что больше не любишь меня, Шпилька. Я больше никогда не потревожу тебя, Я больше никогда не причиню тебе боль, обещаю.—?Ты женат, Энакин! Ты джедай! Где во всем этом есть место и значение моим чувствам? —?Асока не понимает, что хочет услышать бывший учитель, не понимает, зачем сейчас этот разговор, не понимает, чем все закончится.—?Скажи, что тебе больше нет никакого дела, пожалуйста. Скажи, что больше не любишь меня. —?Энакин смотрит пронзительным взглядом, спрашивает, злиться.—?Что ты делаешь со своей жизнью? Ты врёшь, Энакин, ты всем врешь! Ты врешь Ордену, врешь себе, врешь Падме, у тебя скоро родится ребенок, ты не знаешь, куда идешь, какое будущее тебя ждет? Я не хочу видеть всего этого. Мне больно, учитель.—?Потому что ты все еще любишь меня?—?Да услышь же ты меня наконец! —?Асока срывается на крик, на глазах выступают слёзы, Энакину тоже больно. Он подходит ближе, обнимает свою бывшую ученицу, утыкается подбородком в плечо, прижимается сильнее, гладит по спине и лекку.—?Я слышу тебя. Возможно, не только Я, хватит доносить важные мысли столь громко. —?Энакин шепчет тихо, успокаивающе, Асока продолжает тихо всхлипывать, обнимая его в ответ.Они стоят так долго, словно вне времени. Тогрута перестает закрываться от своего бывшего учителя, опускает щиты и он чувствует все исходящие эмоции. Страх. Обиду. Печаль. Тепло. Любовь.-Я все еще люблю тебя, Энакин. Я все еще люблю тебя.Он рад это слышать, пусть и не знает, что делать с этим. Они никак не могут быть вместе, ни сейчас, ни когда-либо еще. Он знает это, знает, что упустил свой шанс на счастье, понимает, что мог уйти тогда из Ордена вместе с ней, понимает, что прошлого не вернуть, чувствует, что Асока, его Асока, обречена мучиться от этой любви, но он так же уверен, что она справится.—?Я тоже. Я тоже люблю тебя, но… Все не так просто. Ты права, ты во всем права, Я плохой джедай, плохой человек, плохой муж. Я вру, не умею ценить все то, что есть у меня, Я не заслуживаю, Я просто… Я просто устал. Слишком многое произошло. Каждый день, каждый день Я вижу, как люди умирают. Ты ушла. Кошмары о смерти Падме. Словно Я схожу с ума, словно кто-то играет с моей судьбой, моим разумом.Асока молчаливо выслушивает, опять. Усваивает информацию, думает, чем помочь. Не знает, что сделать, обливает кровью свое сердце, пытается через Силу забрать часть страданий Энакина. Она берет его здоровую руку, аккуратно снимая с нее перчатку. Избранный вздрагивает, хочет отстраниться, но смотрит, словно завороженный. Тогрута переплетает свои пальцы с пальцами возлюбленного, аккуратно целует каждый сантиметр его кожи, смотрит в глаза, так пронзительно.—?Я никогда не брошу тебя. Даже если буду не рядом, даже если на другом конце Галактики, даже если умру.—?Не говори так,?— умоляюще просит Энакин, вновь обнимая бывшую ученицу. Он усаживает Асоку на стол для проекций и переговоров, значительно сокращая разницу в росте. Девушка Силой закрывает все двери, опускает затемняющие загородки на окна. Энакин все понимает, но словно не верит, да и Асока, в целом, тоже.—?Хочешь? —?тогрута еда ли не касается его губ, тихо выдыхая вопрос, но не целует. Пусть это будет его решение, пусть оно будет на его совести тоже.—?Разве ты уже не все решила за меня? —?Энакин пытается отшутиться, намекая на закрытые окна и двери, но, видимо, такой ответ Асоку не устраивает.—?Хочешь? —?она тянется к нему в Силе, прижимается здесь, физически, ее голос звучит так волнующе и успокаивающе одновременно.Энакин смотрит, не верит, гладит лекку и монтралы, снова смотрит, держит взгляд, опускает руки на талию девушки, живой рукой чувствует жар ее кожи и в который раз жалеет, что носил эту чертову перчатку, и что раньше никогда не делал так, как делает сейчас. Парень опускает руки ниже, на поясницу, сжимает пальцы, дышит, колеблется с решением.—?Энакин, возможно, кто-то из 501-го скучал по мне немного больше, чем ты, и Я тут зря теряю время… —?ах, эти замечательные шутки и подколы между ними. То, что сохранится навсегда.Скайуокер рычит, тянет юное тело на себя, целует в губы, целует жадно, мокро, как никогда никого не целовал.—?Нет. Не позволю. —?Энакин судорожно целует лицо, губы, шею, ключицы, лекку, плечи?— все, до чего может дотянуться. Он знает, что идиот. Знает, что так нельзя. Но на этот раз нарушить правила было не его предложением.Асока податливо стонет, целует в ответ в макушку, развязывает джедайскую робу Энакина, наслаждается его прикосновениями и ситуацией в целом, не замечает, как оказывается абсолютно голой перед своим бывшим учителем. Энакин любуется, снова целует в губы, осторожно прикусывая нежную кожу на нижней губе тогруты.—?Сними перчатку,?— тихо просит Асока, радостно подставляясь под умелые ласки столь желанных рук.Скайуокер сомневается, не знает, не уверен в том, насколько это правильно, тем более в такой ситуации. Без перчатки на механической руке джедай чувствует себя голым, хотя он УЖЕ голый, но это что-то глубже, это что-то про душу и разум. Однако, перчатка все же падает куда-то на пол, Энакин не смотрит на свою левую кисть, ему сложно, сложно перешагнуть свой психологический барьер, поэтому он вновь переключается на поцелуи, стоны. Спустя мгновения он уже не замечает, как обе руки блуждают по молодому телу, как податливо это тело льнет к его рукам, как жарко становится в комнате.—?Потрогай меня,?— выдыхает в губы Асока, беря Скайуокера за механическую кисть.—?Я не могу так,?— он словно оправдывается, пытается отстраниться, но Тано вновь рушит все его преграды, аккуратно перемещая левую руку к своей промежности.—?Я люблю тебя, Энакин. —?Асока больше ничего не делает, позволяя партнеру самому решить. Она лишь хочет доказать, что это не дефект, не минус, что он прекрасен вне зависимости от наличия протезов.Джедай снова сомневается, боится сделать больно, но вскоре начинает осторожно поглаживать клитор тогруты, отмечая, что тот немного больше, чем у человеческих женщин. Асока вздрагивает, сжимает его руку бедрами и чуть откидывается назад. Средний металлический палец проникает внутрь девушки и тут же становится мокрым. Затем к нему добавляется еще два, а большой палец перемещается на клитор. Энакину странно, у него никогда не было подобного опыта, но, судя по реакции любовницы, дела обстоят прекрасно.Асока чуть двигает бедрами, шепчет имя Избранного, кусает губы, насаживается на механические пальцы и стонет, стонет, стонет. Скайуокеру нравится, нравится абсолютно все: её тело, ее голос, ее лицо, искаженное удовольствием.—?Люблю тебя. Я так сильно… люблю тебя… —?Тано не выдерживает, кончает, не сдерживая себя, вцепляется своими пальцами в Энакина, извивается, течет, не может отдышаться. И Энакин снова целует, так нежно, так страстно.Он поднимает своего падавана, нет, не на руки, поднимает Силой, оставляя в горизонтальном положении.—?Учитель, да вы затейник,?— шутливо произносит Асока, пока Энакин устраивает ее на необходимую высоту. Ему не нужно особо напрягаться и концентрироваться, он же Избранный. Пока одна рука поддерживает Асоку в воздухе, вторая резко тянет ее тело за бедро на себя.Внутри узко, жарко, мокро и подготовлено. Скайуокер привыкает к ощущениям, попутно все же удивляясь самому себе: как идея с такой позой могла прийти ему в голову? Асока чувствует невесомость, легкую вибрацию в Силе, и Энакина внутри себя. У воздуха нет поверхности, она не может двигаться на встречу, но может мысленно умолять своего возлюбленного продолжать. И он слышит, слышит эти мольбы, начинает двигаться быстрее, оставляя на бедре тогруты небольшие синяки от собственных пальцев. Энакину приятно, чертовски приятно, как и его любовнице. Сознание чистое, ясное. Никакой вины, никаких сомнений, только полная уверенность в том, что так нужно. Словно все правильно, словно так должно было быть всегда. Словно это очень важно. Тано плотно сжимает член внутри себя, Сила вокруг вибрирует, все кричит о близкой разрядке, Энакин чувствует подходящий момент, сдерживается, еще толчок, следом еще и еще, затем вульва сжимается, затем снова, и снова. Асока не может успокоиться из-за ощущения заполненности внутри, но тут и Энакин не может больше терпеть, кончает, изливается внутрь, дрожит, плавно опуская Асоку на пол, а следом оседает сам, все еще не разрывая контакта.—?Прости,?— джедай шумно выдыхает, опираясь предплечьем на пол.Асока тихонько смеется, продолжает улыбаться и смотреть на своего бывшего учителя так, как охотники за головами смотрят на чемодан, полный кредитов.—?Пойдем со мной? —?Тано умоляюще смотрит, гладит Скайуокера по щеке, целует в нос. Она ждет, что он скажет, хотя прекрасно знает в ответ.—?Куда? —?он знает, что не пойдет. Но ему интересно.—?Куда угодно, учитель. Куда угодно, где мы будем счастливы. Я чувствую что-то плохое рядом с Вами, темную сторону. Может, мы могли бы сбежать от этого. Что-то произойдет, но не знаю пока, что именно. Мы могли бы быть вместе, могли бы быть далеко от всего этого. От Ордена, от войны. От всего. —?Асока целует его щеки, просит остаться, просит пойти с ней, хотя знает, что это невозможно.Энакин грустно улыбается, наконец разъединяя их тела. Помогает подняться Асоке, попутно думая, как убрать весь бардак, что они устроили. Девушка, смущаясь, вытирает вязкую влагу с бедер и краснеет, думая о том, какое будущее их могло бы ждать, если бы не война и условности.—?Шпилька, Я буду ждать нашей встречи снова. И мы обязательно увидимся, как только ты разберешься с Молом, Оби-Ван захватит Гривуса, а совет уладит вопросы с Канцлером. Ты не заметишь, как пройдет время.Асока почему-то не верит, но нет, не Энакину, а всем остальным. Не будет так, не будет все хорошо. Но она улыбается, целует учителя в щеку и готовится к полёту на Мандалор. Кто знает, может быть, их следующая встреча наступит быстрее, чем через десять лет?