Часть 10 (1/1)
В своем сне, похожем больше не на сон, а на путешествие иную реальность, он стоял на старом эльфийском кладбище на Расколотой горе, совсем как тогда, во время разговора с Флемет после долийского ритуала. Но ни друзей, ни Мерриль рядом с ним не было. В этом видении он был один. Рядом с алтарем был еще один человек, фигуру которого скрывал длинный до пола плащ, так, что Брайан не мог даже угадать, мужчина это или женщина. Фигура стояла спиной к Хоуку, чуть склонив вниз голову. Внезапно Хоука охватил беспричинный страх оттого, что какая-то часть его внутреннего ?я? будто стремилась к этой незнакомой фигуре, желая увидеть ее лицо. Это желание сильно смахивало на одержимость— вот почему оно так испугало Хоука.— Это скверна внутри тебя слышит зов Архидемона, — сказал чей-то голос рядом и Хоук с удивлением увидел, что слева от него стоит Сэндал. Сынишка Бодана выглядел в этом сне совсем по-другому: исчезло придурковатое выражение лица, голубые, ясные глаза Сэндала смотрели печально и устало. На губах гнома появилась мимолетная улыбка и тут же пропала.
— Сэндал? — удивился Хоук. – Ты-то что тут делаешь?— Я часто тут бываю, — ответил гном. – И тебе придется.Ты, главное, не бойся его.
?Его? — подумал Хоук. – Это видимо о том незнакомце в плаще. Значит, это все-таки ?он?, а не ?она?. Уже что-то?.За этими мыслями он и не заметил, как иррациональный страх прошел, так же внезапно, как и появился. Хоук тряхнул головой, словно отгоняя от себя остатки кошмара. Сэндал по-прежнему былрядом и улыбался молча.— Где мы? — спросил Хоук. Что-то подсказывало ему, что это не совсем Тень. Привычных размытых очертаний не было и в помине, вся реальность вокруг была четкой, он даже мог различить щербинкии почти стершиеся, заросшие мхом руны на камнях эльфийских надгробий. По одному из камней ползла бирюзовая юркая ящерица. Воздух был чистым и свежим, но очень холодным, он врывалсяв легкие подобно ледяной хватке, вылетая наружу на выдохе облачком белого пара.
Неподвижный человек у алтаря по-прежнему не оборачивался, и Хоук поймал себя на том, что теперь он уже не хочет увидеть его лицо, но любопытство осталось. Это, уже, впрочем, было простое человеческое любопытство, не имеющее ничего общего с зовом скверны.– Уже не нужно ждать четыреста лет. Ритуал открыл ему путь, — сказал Сэндал, глядя на неподвижную фигуру.
— Это Архидемон?
Сэндал кивнул.— Какой Ритуал, о чем ты говоришь? — спросил Хоук, но Сэндал вдруг исчез – растворился в прозрачном, кристально чистом и холодном воздухе.Внезапно человек у алтаря обернулся, и Хоук увидел, что лицо его почти полностью скрывает капюшон. Виден был только кончик носа да подбородок. И глаза. Пронзительные и светлые, они, казалось, горели оранжевым огнем, словно угли костра. Взгляд этих огненных глаз встретился с взглядом Хоука. И Брайан снова почувствовал, как скверна в крови откликается на зов Архидемона. Но это ощущение не вызывало больше страха, он научился справляться с ним. Маленький гном каким-то образом помог ему…или это был он сам?Внезапно в его голове зазвучал незнакомый голос, и Хоук понял, что это голос человека в плаще. Архидемон говорил с ним, но Хоук не понимал ни слова. Было ли это забытое тевинтерское наречие или слова из языка более ранних цивилизаций, Хоук не знал, да и не хотел знать. Голос в голове вызывал отвращение до тошноты, и раздражение, которое вот-вот перерастет в ярость подобную ярости Андерса, когда им завладевал дух Справедливости.— Нет! — закричал Хоук что было сил. – Я не стану тебе подчиняться!Голос пропал, а человек в плаще отшатнулся, словно Хоук ударил его по лицу. Взмахнул руками, и вмиг на его месте в вихре огненного смерча возник огромный дракон.
Издав торжествующий вопль, дракон расправил крылья и камнем бросился вниз с вершины утеса. Миг— и его огромная туша взмыла в небо.Он почувствовал прикосновение и вскрикнув от неожиданности, очнулся.— Мессир Хоук, — позвал чей-то голос и Хоук открыл глаза. Рядом с ним сидела Лелиана. Во взгляде Искательницы Хоуку почудились жалость и сострадание. С чего бы это?— Как вы себя чувствуете? — спросила она.
— Бывало и хуже, — ответил Хоук. – Спасибо, что разбудили меня.— Серые Стражи всегда тревожно спят, — улыбнулась Лелиана. – Иногда их просто необходимо будить.Хоук хотел было спросить, где и когда Искательница удостоилась чести охранять сон Серого Стража, но удержался, поняв, что той это будет неприятно. Тем временем Лелиана протянула ему маленький амулет на блестящей цепочке.— Логэйн просил передать вам вот это, — сказала она. – Это Клятва Стража. Серые Стражи собирают кровь погибших в подвеску, как напоминание о жертве тех, кто ушел раньше.
Хоук надел медальон на шею и спрятал под нагрудник. Потом осторожно, словно выздоравливающий, сел на кровати. Голова еще немного кружилась, но в целом состояние было неплохое.
— Я хотела сказать вам спасибо еще раз за то, что вы спасли Огрена, мессир Хоук, — произнесла Лелиана.
— Право же, не стоит благодарности, — ответил Хоук. – Рад был помочь вашему другу.— Мы через многое прошли вместе. Это были захватывающие приключения, достойные красивой баллады.— Но, почему же тогда вы говорите об этом так печально?— Потому что, в отличие от баллады, все закончилось не очень-то радостно, — ответила она. – Амелл победил Мор, стал Стражем-Командором, пощадил Логэйна, призвав его в орден, возвел на трон Алистера, но…— Погодите, — взволнованно перебил ее Хоук. – Вы сказали – Амелл? Герой Ферелдена?— Он самый. Шон Амелл. Маг Круга и Серый Страж.
— Никогда бы не подумал, что мой троюродный братец – Герой Ферелдена, — ухмыльнулся Хоук. – Впрочем, моя матушка всегда говорила, что наш род – особенный.
— Вы тоже Амелл?— По материнской линии. Шон – сын кузины моей матери. Его отдали в ферелденский Круг еще ребенком, и больше о нем не было ни слуху, ни духу.— Теперь понятно, почему вы…, — начала вдруг Лелиана и внезапно замолчала. – Впрочем, не будем об этом.
— Вы знаете Шона?— Я путешествовала с ним, когда он еще не был Героем, — сказала Лелиана. – Потом, после того, как он победил Архидемона, наши пути разошлись.Я стала Искательницей, а он остался в Ферелдене.
— Когда-нибудь съезжу его навестить, — проговорил Хоук вставая. – Ну, а теперь у нас, вероятно, есть более важные дела?