Патрон 33. Воспоминания возвращают в прошлое (1/1)

***Я падаю на колени,Так как пою колыбельную о боли.Я чувствую себя разбитым, напевая мелодию,Чтобы прогнать слёзы.И тогда я вспоминаю данное тобой обещание....Сделай так, чтобы я сошёл с ума от любви,Спаси меня, заключи в объятия,Помоги спрятаться от бури,Покажи мне, как вырасти, пройдя метаморфозы.Я всё еще помню данное тобой обещание....Я цепляюсь за надежду, что живёт во мне,С тобой я буду каждый день.Абстрагируясь от собственного восприятия,Я спокоен,Зная, что ты всегда рядомИ слышишь каждую мою молитву. Я цепляюсьЗа обещание всей жизни.Я слышу твои слова о том,Что ты никогда не уйдёшь и не забудешь обо мне -Обещание всей жизни...Kutless - Promise of a Lifetime***- Вы совсем не изменились.Сорокапятилетний мужчина лишь улыбается в ответ. Мы расположились в кабинете Широямы, и даже Торе позволили присутствовать при беседе, так что сейчас я сидел на столе Аоя, с любопытством оглядывая руки врача, усыпанные татуировками. Рисунки были очень своеобразные, и надписи... я никак не мог прочесть некоторые из них, отчего любопытство к гостю лишь усиливалось. Да и разве врачи покрывают свое тело татуировками? Обычно все они, как один, твердят о вреде таких экспериментов над собственным телом. К тому же, рисунки так же не были похожи на символы клана, которые обычно носили киллеры и члены мафиозной семьи. Что же он за человек?- Зато вы возмужали с того момента, когда я видел вас в последний раз. Слышал, дела идут хорошо.- Более чем, - соглашается Широяма, кивнув, и невролог снова переводит взгляд на сияющего хирурга, сидящего рядом с ним вместе с Рейтой.- Мы переписывались и иногда созванивались, но... я вижу это впервые. Что за черт? - мужчина проводит большим пальцем по алым губам блондина, нажав довольно грубо на мягкую плоть, отчего Акира бросает на прибывшего уничтожительный взгляд. Зато Матсумото только смеется в ответ.- У нас с вами свои способы самовыражаться, - отвечает Таканори, указав на татуировки наставника, который с подозрительностью в глазах растирал между пальцами оставшуюся на них помаду. - Кстати, насчет самовыражения... Твои приступы - все еще не прошли? - Стали только сильнее, - хмыкает хирург, отставляя чашку обратно на столик. - Сильнее и дольше. Дошло до потери контроля около трех лет назад. Из-за этого я и лишился лицензии. Пациент, которому я делал операцию на сердце, скончался прямо во время процесса, и я сорвался. Если бы не Аой, могли бы и за решетку отправить...- Именно?- Я раскрошил его внутренности на ровные кусочки, как только сердце перестало биться. Я видел, как оно затухает на моих глазах, и меня перемкнуло. Широяма купил суд за баснословную сумму, так что теперь мне приходится ?выносить за ним мусор? по первой просьбе. Если бы не это, я бы жил спокойнее.Тора молча опускает взгляд вниз, стоя рядом со мной, но киллеры только смеются над этой историей, словно Матсумото только что поведал нам забавнейший случай из своей жизни. Значит, хирург в долгу у Аоя... Это интересней, чем я думал.- И все же, приступы участились?- Да. В последние два месяца они случаются каждую вторую ночь, - соглашается блондин, улыбнувшись, и Док оценивающе сканирует ученика взглядом, поманив того к себе ладонью.- Дай-ка посмотреть в твои прекрасные глаза.Таканори умелым движением пальцев смахивает линзы с глаз, повернувшись к наставнику, и тот укладывает ладонь на его челюсть, подавшись вперед. Лица обоих становились все ближе друг к другу, пока невролог что-то высматривал в глазах подопечного, и чем меньше было расстояние между ними, тем мрачнее был Рейта, перебирая пальцами по своему колену. Казалось, еще немного, и наемник не выдержит такого повышенного внимания к своему любовнику со стороны гостя. Тот же, в свою очередь, всего лишь проверял реакцию зрачков на свет, вынув из кармана обычный походных фонарик.- Реакция в норме, рефлексы хорошие... Ты все еще практикуешь иглоукалывание?- Да, и довольно успешно.Док кивает, подцепив пальцами высветленную челку, мешающую ему при осмотре, и заводит ее за ухо Матсумото. При том он нечаянно задевает сделанный этим утром прокол в хрящике - еще один, - и Акира улавливает проступившую на коже каплю крови...Мгновенная реакция, звон от удара - Акира грубо отталкивает чужую руку от своего драгоценного партнера и рывком отодвигает его подальше от гостя, обхватив второй рукой грудь блондина. В комнате на пару мгновений повисает зловещая тишина, а потом Док начинает тихо смеяться, покорно отодвигаясь от мужчин.- Вот ведь, только Рей-кун не меняется. Приятно видеть.- О чем это вы? - заинтересованно выдает Ютака, кормя с рук молчаливого и невозмутимого Ману арбузом, нарезанным кусочками. - В детстве он был таким же взрывным, едва дело касалось Таки-кун, - улыбается Док, откидываясь спиной на спинку дивана, пока Матсумото умело возвращает линзы на темные радужки, избегая визуального контакта с друзьями. Он забавно шипит на наемника, толкая его локтем в бок и получая гневный рык в ответ. - Впервые это случилось, когда вам было по шестнадцать лет.- Случилось... что?Док опускает взгляд в свою чашку, улыбнувшись с явной ностальгией, которую нельзя скрыть, и я весь обращаюсь в слух, не желая упускать ни единого слова из уст этого человека.- Таканори попал в клан за месяц до своего пятнадцатилетия. И так уж вышло, что он оказался самым младшим из компании и самым... миниатюрным, - мужчина добродушно хмыкнул на недовольный взгляд хирурга в свою сторону. Шутки про свой рост врач любил меньше всего. - И, спустя год, когда мой ученик едва-едва дождался своего шестнадцатилетия, на тренировках со своим наставником Рей-кун получил перелом лучевой кости. - Да, мы помним, - улыбается торговец, которого кивком поддержал и Аой тоже. - Так вот, в тот день мы с Руки препарировали гуся, которого я купил специально для этой цели. Пока мы изучали птицу, Така-кун умудрился вымазать свое лицо ее кровью, когда вытирал кистью пот со лба, и как раз тогда к нам и привели Акиру. Я проводил его к кушетке, чтобы посмотреть, насколько серьезной была травма, но Матсумото не смог продолжить препарацию в одиночку: из-за переживаний за друга он больше не мог сосредоточиться на задании. И тогда он вызвался помочь мне и вышел из лаборатории в процедурную... Акира, мало что понимающий от болевого шока, едва заметив кровь на его лице, тут же набросился на меня с кулаками, позабыв о переломе.Мужчина снова смеется, прикрывая глаза.- Он решил, что я ударил Таканори, поэтому без раздумий кинулся защищать его. С тех пор, даже несмотря на то, что мы все объяснили Сузуки, он и недолюбливает меня. Подозревает и следит за каждым моим шагом. Всегда и везде видит недвусмысленные намеки на жестокость с моей стороны. И бьет меня по руке, снова и снова. Но почувствовать эту боль спустя семь лет - нечто удивительное. Кажется, я скучал по этому удару. Без него Рей-кун не был бы собой.- Разве? - неуверенно бормочет Рейта, отводя взгляд в сторону. Мне кажется, или нашему грозному киллеру вдруг стало стыдно? - Я не помню этого...- Я тоже, - удивляется Матсумото, обернувшись на любовника. - Но я помню, как ты всегда отталкивал от меня чужие руки. И руку моего наставника - чаще всего.- Да, но... сейчас это скорее ревность, чем подозрительность? - задумчиво тянет Док, обведя тяжелым взглядом обоих мужчин рядом с собой, и Матсумото прячет улыбку за чашкой кофе, коротко кивнув. - Вот как. И все же, Така-кун был таким прелестным ребенком. Вы все его защищали, просто Рейта - чаще был рядом. Руки ничего не стоило манипулировать вами, как ему хотелось - нужно было только жалостливо смотреть снизу вверх, и вы сдавались без боя.- Мелкий сучонок, - хмыкает Кай, оскалившись. - Это я помню очень хорошо. Большие слезные глазенки и пухлые щечки...- Заткнись, - шипит хирург, зашвырнув в торговца скомканной салфеткой. - Не роняй мое достоинство при посторонних! Ютака поднимает руки в капитулирующем жесте, глухо посмеиваясь над другом. - А еще он был нытиком, - вспоминает Сузуки, ловя хитрыми глазами лицо хирурга. - Когда мы попадали в лазарет с переломами и травмами, он всегда рыдал у наших коек. Лет до двадцати, а?- Мы обсудим это ночью, дорогой, - зловещим шепотом обещает Таканори, и я уже мысленно сочувствую наемнику.- Но разве не правда? - спрашивает Аой, усмехнувшись. - Над моим телом ты рыдал громче всего. - Потому что тебе доставалось больше всего, - тихо отзывается гость, вздохнув. - Тебе одному ?повезло? с наставником. Я боялся, что ты не доживешь до совершеннолетия. Твое тело вдоль и поперек перешито моими же руками. Осталась ли хоть пара целых костей в нем? Я так часто вытаскивал тебя с того света, что сам чуть туда не отправился. Ты пережил клиническую смерть и даже побывал в трехнедельной коме. Я молчу о черепно-мозговой травме и разрыве внутренних органов. Видимо, тебя спасал кто-то сверху, иначе я не могу объяснить, почему ты все еще стоишь передо мной. - Его не существует, - непоколебимо отвечает кумите, сложив руки на груди. - Это не работа чуда, а лишь ваши глубокие познания в медицине. Будь на вашем месте кто-то другой, я бы и правда отправился к праотцам в первые же годы пребывания здесь.- Если бы не переломы кистей, ты мог бы стать гитаристом, как и хотел, - Док тянется к лежащим на столике сигаретам. - Но с такими повреждениями ты не можешь играть каждый день. Кости запястья и кисти срослись с дефектами в некоторых местах, и соприкосновение с инструментом должно вызывать не только дискомфорт, но и боль от нагрузок: струны - не пистолет. Здесь нужна особая тонкость и свобода. Но, я слышал, ты все же иногда берешь в руки гитару?- Иногда, - соглашается брюнет с улыбкой, и я даже задерживаю дыхание от внезапно пробравшегося холодка в грудь. Он не может играть, но записал для меня песню. Этот человек... Что же он такое? Почему он идет на нечто подобное ради меня? Даже не по себе становится... Мне нужно обязательно поговорить с Доком с глазу на глаз. Он воспитал этих мужчин. Он должен знать о них почти все, и упускать такую возможность будет глупо. Но согласится ли он поговорить со мной о чужом прошлом?- Твой наставник мог снять кожу с живого человека с головы до ног за пару минут. В то время я волновался только о тебе. Матсумото был под моим присмотром и его почти никто не трогал, кроме наставника Рейты - он обучил его ближнему бою. Самому Рейте, как и Каю, тоже жилось не легко, но, по крайней мере, мне не приходилось запускать их сердца после тренировок. Я удивлен, что ты не превратился в монстра после всего пережитого. - Скажем так, это не та политика, которую можно практиковать, будучи Отцом клана, - Широяма бросает гостю зажигалку, и тот с поразительной точностью ловит ее, даже не повернув головы к летящему в его сторону предмету.- Нет, просто ты не хотел терять человечность, по крайней мере, старался сохранить хотя бы малую ее часть. В противном случае это бы стало крахом для твоих подчиненных. И пронзительный взгляд врача наконец-то падает на меня, заставляя поежиться. Темные радужки пронизывают тело насквозь, словно он видит не только мою душу, но и мои внутренности, как рентген-аппарат, и я неосознанно оборачиваюсь к Юу, сидящему за своим столом, словно ища поддержки со стороны. Этот тип на самом деле жуткий.- Но хватит воспоминаний на сегодня, ведь меня пригласили не для травли баек. Давайте начнем с того, что двоих из вас я вижу впервые. Представь мне своих гостей, Аой-сан?- Это наш ученик, - просто отвечает мой любовник, небрежно махнув ладонью в мою сторону. - Уруха... Вернее, Такашима Кою.- Такашима? - удивленно изгибает бровь мужчина, и Широяма с усмешкой кивает в ответ. Я же молча киваю в приветствии, не в силах раскрыть рта.- Да, это то, о чем вы подумали. Я расскажу вам эту занятную историю чуть позже. А это...- Мой пациент, верно? - Док переводит взгляд на Ману, прищурившись. - Господин Мана, я прав?- Да, - отвечает за Аоя Кай, и уголки его губ ползут вниз, стирая с лица веселье. Разговор перестает быть непринужденным, меняя настроение собравшихся и пропитывая воздух ощутимым напряжением. Кажется, что даже солнце стало светить тускло и настороженно, затаившись в ожидании.- Они... чем-то похожи, - медленно проговорил Док после минутного молчания, во время которого придирчиво рассматривал нас с помощником.- Похожи? - переспрашивает Руки, чуть наклонившись к столу.- Разве нет? Ты не чувствуешь энергетику, исходящую от обоих? Ощущение такое, словно они братья, - заключает врач, хмыкнув на свои наблюдения. Я же отчего-то шумно выдыхаю, надеясь поскорее избавиться от тяжелого изучения. Аой молчит, лишь внимательней вслушиваясь в слова старого знакомого. - Что ж, об этом я подумаю чуть позже. А пока давайте проясним ситуацию. Как я слышал от Таки-кун, мы имеем дело с гипнозом?- Да. И довольно продолжительным, - кивает торговец, поворачиваясь к киллеру. Не нужно быть зрячим, чтобы понять, как он беспокоится за своего любовника, теперь имеющего шанс на выздоровление. Но насколько мал этот шанс?- Руки прислал мне письмо с подробным описанием состояния твоего напарника и кое-какими фотографиями. Пока я готовился к отъезду, и даже по дороге сюда, я все время размышлял над этим случаем и искал похожие в научных архивах. Признаться, я даже нашел подобное явление среди сотен статей своих иностранных коллег, но истории так или иначе имеют отличия... Поэтому, прежде чем что-то говорить, мне необходимо лично осмотреть Ману-сан, провести несколько анализов и сделать снимок головного мозга. Ясно, как день, что загадка кроется исключительно в нем. Так же проблема может заключаться и в возрасте, ведь он мой ровесник, верно? Был бы он моложе, я бы не видел серьезных препятствий в лечении, но из-за того, что пациент уже не молод, выведение его из транса может быть опасным делом. Организм, насколько здоровым и крепким бы он ни был, все же уже не ?свежий?. Как и в случаях со стариками, которым нельзя делать сложные операции, потому что они могут иметь летальный исход для изношенного ?материала?. Я не могу ничего обещать тебе, Юта-кун... но можно попробовать. Должен все же предупредить тебя, что освобождение эмоций может привести к трагическим последствиям. Он может тронуться умом, а может заработать слабоумие и даже потерять часть памяти. Ты слышал о болезни Альцгеймера? Мы рискуем сделать только хуже. Я осмотрю его и выделю все риски. Кроме того, я буду настаивать на подписании некоторых бумаг. Ты должен будешь подписать документы на согласие на проведение лечения и отказ от претензий в случае ухудшения состояния больного. Иными словами - ты не сможешь предъявить мне обвинения в случае неудачи. Я пропишу в бумагах все возможные исходы, от психических отклонений, до самых страшных диагнозов, вроде аутизма. И ты возьмешь на себя всю ответственность за этого человека. Ты, и никто более. Поэтому подумай не два и не три раза, прежде чем согласиться. В противном случае, тебе придется сломать две жизни разом - и его, и свою. Так как дело не пустяковое и проблема заключена в мозгу - самом сложном и непредсказуемом органе, изучить который полностью не могут до сих пор, я не могу нести ответственность за последствия. Я врач, но не Бог. И обещать тебе чудесное исцеление тоже не могу. Это не компьютер починить, это человеческий разум, непредсказуемый и сложнейший мыслительный двигатель. Потеря памяти не так страшна, но потеря себя - уже неисправимый диагноз. Попроси меня пересадить сердце Матсумото в грудь Акиры - гарантирую чистую работу, если, конечно, перед тем проведу процедуру совмещения крови и исключу возможное отторжение органа, удостоверившись в успехе, но мозг... не тот орган, за который я могу поручиться. Но не будем пока сгущать тучи, рановато для этого. Кроме того, я кое-что привез тебе из Индии.Док тянется к своей сумке, пока Ютака, словно оглушенный, смотрит в одну точку перед собой, не в силах переварить полученную информацию. Мысль о том, что Мана может превратиться в зомби, ничего не понимающего и не помнящего, ввергает торговца в шок, заставляя страх отразиться в неподвижных зрачках. Я и сам чувствую нечто подобное, не сводя глаз со спокойного Манабу, продолжающего как ни в чем не бывало сидеть на диване с пустым взглядом в никуда. Если снятие гипноза может привести к таким последствиям... я бы не смог взять на себя ответственность за близкого мне человека. Это все равно, что своими руками убить его, просто дав согласие на лечение. И сейчас на Кая сваливается неподъемная ноша, которую нельзя принять: ему предстоит решать чужую судьбу, и в случае провала виноват будет только он один. Это то же самое, что согласие родственников на эвтаназию - отключение от аппарата жизнеобеспечения лежащего в коме человека. Вилку выдернет врач, но убийцами станут именно родные пациента. Расписаться на бумагах - легко, просто и не займет и минуты времени, но какой груз будет нести за это Стервятник, мне страшно даже подумать. И Док просит о письменном согласии не только для того, чтобы спасти собственную шкуру - навряд ли он боится смерти после всего, что пережил в клане. Он просит его для того, чтобы Кай в полной мере понимал, на что идет. Но принять это слишком сложно.- Держи.Торговец вздрагивает всем телом, когда перед его лицом возникает что-то блестящее, и потерянно вскидывает голову к неврологу, нервно сглотнув. В пальцах мужчины зажата серебряная цепочка с подвеской, которая и раскачивается сейчас в воздухе перед чужим носом.- Что это? - совсем бесцветно шепчет шатен, заторможено протягивая руку к кулону.- Почти точная копия подвески Маны-сан, с помощью которой его и вводили в транс, - объясняет Док, передавая вещицу. - Но она отличается узорами и драгоценным камнем в сердцевине. В кулон твоего помощника вставлен рубин. Здесь стоит сапфир. Это как огонь и вода - две разные стихии. Я специально ездил в Индию после получения письма Матсумото, прямиком из Америки отправился туда, увидев фото кулона. Обошел всех местных ?колдунов? и ?целителей? и узнал кое-что интересное от одного столетнего старика... Он поведал мне занимательную историю про эти ?обереги? и заверил, что один противоречит другому, словно небо и земля. И если один может причинить вред человеку, второй может даровать исцеление. Я не особо верю в подобные истории, но, знаешь, после того, как Аой-сан на моих глазах восставал из мертвых снова и снова, я начал сомневаться в том, что это просто вопрос ?техники?. Хуже ты не сделаешь - дальше просто некуда, так что можешь попробовать самостоятельно снять ?блокировку?. Клин клином вышибают, как говорят в России. За семь лет я успел объездить много стран и увидеть много удивительных вещей. Почему нет? Я расскажу тебе, как пользоваться подвеской и проводить сеансы, здесь все средства хороши, нельзя упускать ни одного шанса. А сейчас...Док снова внимательно сканирует осунувшегося торговца глазами, вздохнув.- Сейчас идите по комнатам. Уже вечер, вам нужно отдохнуть и посоветоваться друг с другом. Решить, что делать дальше. Нечего сейчас торопиться, особенно в таком вот состоянии. Хорошо, Юта-кун?Кай на автомате кивает и поднимается на ноги, но в глазах ни капли понимания, что он делает и где находится. Он просто выходит из кабинета, молча, не глядя по сторонам, сжимая в кулаке полученный кулон, и Мана тоже тихо идет следом за любовником, такой же тенью скрывшись за тяжелыми дверями. Матсумото откидывается на спинку дивана, закусывая губу. Все очень серьезно, и даже я это понимаю. В лучшем случае - Кай вернет Ману к полноценной жизни, в худшем - уничтожит его раз и навсегда. Эти люди всегда поражали меня своей любовью рисковать собой и своими жизнями, своим здоровьем и материальным состоянием, но, даже при всей своей беспечности и бесстрашии, сможет ли Кай рискнуть Маной, как собой? Навряд ли он решится на что-то подобное... Я бы не смог.- Я тоже пойду, - нарушает пятиминутную звенящую тишину Док, медленно поднимаясь на ноги. Ситуация приняла тяжелый оборот, и даже рассказы о прошлом и взаимное подтрунивание не смогут спасти ее и развеять мрачные мысли собравшихся. - Я немного устал с дороги. Возраст не тот. Прошу меня извинить.- Я покажу вам вашу комнату, - тихо отзывается хирург, тоже вставая с насиженного места. И врачи, кивнув Аою перед уходом, тоже покидают комнату, оставляя нас в смешанных чувствах.- Хреново, - только и выдает Рей, прикрывая глаза. Больше слов не было.Солнце скрылось за горизонтом, погружая комнату в полутьму, и я бесшумно сползаю со стола на пол, отвернувшись от кумите к Торе. Нам тоже больше нечего здесь делать. Я просто хочу поскорее убраться из кабинета любовника в уютную спальню и ненадолго забыться в объятиях своей игрушки, чтобы мозги не сварились в черепе раньше времени. Сейчас у меня нет права вмешиваться в дела этих людей. Это личная трагедия, и я чужой тут. Поэтому... мне просто нечего сказать. Да и незачем. И мы выходим из кабинета в том же молчании, что и остальные, закрывая за собою двери как можно тише.Два часа ночи, но я не могу сомкнуть глаз. Даже после объятий Торы я не в состоянии спокойно заснуть, уставившись в потолок невидящим взглядом. Мальчик рядом давно смотрит сны, протолкнув руку под подушку и уткнувшись в нее носом, а я недвижно лежу на спине с наушниками в ушах, где в тысячный раз играет одна и та же песня с голосом моего врага. И этот голос проникает все глубже в сознание, застревая в мозгу ржавым гвоздем. Я знаю текст наизусть...Судьба Маны не дает покоя мыслям. Но слыша музыку и вокал через небольшие динамики, я почему-то думаю о Широяме. Вижу, словно призрак, его лицо на белом потолке, а где-то в затылке стучат слова Дока: ?Если бы не переломы кистей, ты мог бы стать гитаристом, как и хотел, но с такими повреждениями ты не можешь играть каждый день... соприкосновение с инструментом должно вызывать не только дискомфорт, но и боль от нагрузок: струны - не пистолет?.Он хотел стать гитаристом.Мучаясь уже два часа без сна, я не могу выкинуть это из головы. Если бы он не попал в клан... ?Твой наставник мог снять кожу с живого человека с головы до ног за пару минут... Я удивлен, что ты не превратился в монстра после всего пережитого?.Что они делали с ним? Каким был Аой до плена? Почему я не подвергаюсь пыткам? Вопросы множились со скоростью звука, наслаиваясь друг на друга, словно многослойный вафельный торт. И он становится таким огромным, что съесть от него хотя бы кусочек не представлялось возможным. И я наконец-то поднимаюсь с матраца, осторожно выныриваю из-под одеяла, чтобы не разбудить Тору, и быстро одеваюсь, не в силах совладать с играми разума.Мне нужно пройтись. Немного освежить голову, подышать свежим воздухом. Поэтому я тихо покидаю спальню, плетусь по коридору к лестнице, споткнувшись только у дверей в кабинет кумите, уловив за ними звуки работающего телевизора, и сбегаю вниз к парадному крыльцу, перед которым раскинулся роскошный розовый сад. Дежурящая охрана в холле тактично игнорирует меня, когда я распахиваю высокие ставни дверей и вырываюсь в ночной воздух на широкую веранду, вот только...Взгляд натыкается на темную фигуру, стоящую у перил справа от крыльца, и в свете тусклых фонарей я различаю изображение какой-то индийской богини со множеством рук, набитое в цвете на всю широкую и крепкую спину полуобнаженного мужчины... И эта татуировка, и ?рукава? на руках, пестрящие хаосом из узоров, вводят меня в мгновенный ступор.- Не спится? - низкий голос усмехается, но Док так и не обернулся на меня, продолжая лениво тянуть сигарету. Я нервно сглатываю, выдохнув от напряжения. Нужно ответь хоть что-то...- Ну... - только и получается выдавить из себя, и я оглядываюсь на темный холл, пожалев о том, что выскочил наружу через главные двери. - Раз уж вышел, постой со мной. Это неплохой шанс получить ответы на свои вопросы.Я еще раз оглядываю разрисованную спину врача и все же медленно подхожу ближе. Отчего-то этот человек внушал мне не только страх перед собой, но и странное уважение к себе, то ли из-за возраста, то ли из-за этого пронзительного умного взгляда, не такого, как у Аоя, когда он пригвождает меня им на месте, но не менее сильного. У него была особая аура, я не чувствовал в нем жажды крови, но все равно был уверен, что он может убить человека, не моргнув и глазом. И потому он был так же опасен, как и остальные обитатели этого гнезда, храня в себе ауру сильного, но не жестокого человека. И я против собственной воли останавливаюсь рядом с гостем, опуская ладони на перила и переводя взгляд вниз. Я чувствую на себе его внимание, но Док быстро теряет ко мне интерес, что-то хмыкнув себе под нос. Мое напряжение несложно учуять даже с большого расстояния.- О чем ты хотел спросить? - Это... не так уж и важно...- Я верующий. Давно завязал с криминалом и дал обещание не убивать больше. Теперь я искупаю свои грехи, предоставляя бесплатную медицинскую помощь всем нуждающимся. Странствую по свету и лечу людей. Так что ты зря боишься за свою жизнь. Просто спрашивай.- Аой, - выдаю я поспешно, словно заручившись этими усталыми словами, но тут же запинаюсь, задумавшись. Что именно я хочу узнать? О его детстве? О том, каким он был в юношестве? Как изменился за десять лет? Нет... скорее, это. - Его наставник. Он правда был...- Извергом? - усмехается мужчина и кивает, опуская голову. В полумраке плохо видно лицо, почти лишенное отметин возраста, так что я принимаюсь разглядывать пятна света от фонарей в саду, падающие на розовые бутоны и похожие на светлячков отсюда. - Да. Он был нелюдем. Хочешь узнать о нем?- Если это возможно.Док глубоко вдыхает, поднося к губам сигарету, и укладывает руки на перила, сгорбившись, словно на него только что взвалили что-то неподъемное. И я замечаю, что он, как и Матсумото, не отличается высоким ростом, отчего находиться рядом с ним было немного неуютно. Но сейчас меня волновало вовсе не это.- Начну с того, что ты, по сравнению с этими ребятами, тут как сыр в масле катаешься, Такашима Кою. Язык не поворачивается назвать это пленом, скорее, курортом или детским бойскаутским лагерем. Поэтому, будет лучше, если ты не будешь лезть на рожон и трепать парням нервы своими капризами. Потому что если ты разозлишь их, ничем хорошим это не кончится... - Док затягивается так, что половина сигареты разом обращается в горстку пепла, тут же осыпавшегося на зеленую траву перед верандой. - Твои тренировки, например... больше похожи на утреннюю зарядку после пробуждения. Знаешь, как тренировался Аой? Его избивали до полусмерти каждый божий день. Ты выходишь на поле против Рейты и занимаешься с ним два часа? Аой проводил на поле шесть часов подряд. И его не учили драться. Его учили терпеть. Твои руки свободны, а Аоя связывали. Связывали и выставляли в центр поля против пятерых громил из охраны. Он не мог защищаться, не мог увернуться. Его просто избивали, как боксерскую грушу, приучая к боли. А когда он падал на землю, не в силах больше стоять на ногах, его запинывали, в наказание за слабость. Всей толпой. Ломая ребра, отбивая почки, катая по полю, как футбольный мяч. Два года он не знал, что такое - жить без гипса. Я только и делал, что накладывал его на поврежденные части тела. И лишь стоило мне снять его, как мальчика снова избивали, теперь уже в наказание за долгое лечение. И я опять его чинил. На третий год ему разрешили драться, но... несмотря на жажду мести, он был неопытен. А обучать технике боя никто не спешил. Они просто развлекались, и пусть теперь Аой был свободен от оков и мог защитить себя, ему не хватало знаний и навыков, и поэтому он проигрывал снова и снова, до тех пор, пока однажды его не прижали к земле и... растоптали сапогами кисти. Переломов на пальцах и запястьях было столько, что я боялся, что не сумею собрать его руки в первоначальный вид. Несколько часов мы с Матсумото складывали косточка к косточке, пытаясь восстановить кисти так, чтобы они были хотя бы похожи на них. И пока он восстанавливался, Таканори, Рейта и Кай кормили его с ложки около месяца, выводя из депрессии по погибшей мечте. Еще тогда он понимал, что не сможет быть гитаристом, и это казалось концом всему. Мы с учителем Рейты часто спорили с наставником Юу из-за варварских методов ?обучения?, и даже ходили к кумите, пытаясь добиться снисходительности. Но ни один, ни другой не дали добро на наши просьбы. И тогда я предупредил киллеров, что если ничего не изменится, мальчик не сможет вступить в ряды якудза, будучи переломанным надвое. С тех пор его начали учить различным техникам боя, объясняя, что да как, но из-за нашего вмешательства в воспитание мальчика убийца затаил обиду на ученика. Мало того, что он насиловал ребенка почти каждую ночь, так в один прекрасный день, озлобившись, этот ублюдок просто заволок Аоя в главный зал второго крыла, где обитала охрана, и предложил своим людям поразвлечься. В ту ночь его изнасиловало около десяти человек. И от болевого шока и обильной кровопотери Юу попал ко мне в критическом состоянии и впал в кому на три недели. Я думал, что мы не вытащим его из этого сна, кроме того, нас предупредили, что если через месяц он не очнется, его просто выбросят в мусорный контейнер при дворе и сожгут вместе с отходами. Из-за этого и Рейта, и Кай были сами не свои, лишь по привычке приходя на тренировки со стеклянными глазами и полным отсутствием жизни в телах. Они были похожи на Ману тогда... А Матсумото все три недели просидел у кровати Аоя. То, как он плакал каждую ночь над его телом, разрывало мое сердце на части. Кроме того, наставник Юу, потеряв свою игрушку, через неделю после групповой расправы пришел в лазарет и изнасиловал находящегося в коме ребенка прямо на глазах Матсумото, который не мог ничего сделать, чтобы защитить друга. После этого, пока Юу не проснулся, это повторялось каждые два дня. Я отворачиваюсь, зажимая рот ладонью и зажмуриваясь. С каждым словом врача мне становилось все хуже, и я с трудом сдерживался, чтобы не осесть на пол от потрясения и ужаса, но остановить мужчину я не мог. А Док продолжал рассказывать, так же безразлично и спокойно, как рассказывал о своей жизни сам Широяма, словно бы не о нем шла речь, словно бы это было простой небылицей, страшилкой перед сном. Без жалости и сожалений...- Еще через год, подговорив кумите, будучи его ?правой рукой?, наставник Аоя добился совместных тренировок. Правда, это слишком громко сказано - тренировки... Все веселье заключалось в том, что жертвой становился именно Таканори. Его уводили из моего кабинета, связывали и приставляли нож к горлу, после чего на поле приводили других ребят. Мужчина ставил мальчикам условие: либо вы деретесь друг с другом до победного, либо ройте могилу своему дружку на заднем дворе. Угрожая тем, что они убьют Матсумото, он заставлял Рейту и Кая избивать Аоя вместо своих шестерок. Сам Аой никогда не держал зла на друзей. Он улыбался им и обещал Таканори, что все будет хорошо, и ему совсем не больно, после чего просил друзей нападать. И так как выбора не было, они были вынуждены делать это. Юу не сопротивлялся и не вступал в сражение, не желая вредить ребятам, и Акира, и Ютака били, что есть сил. Рыдали и били, потому что больше ничего не оставалось. Просили прощения за каждое повреждение, умоляли не сопротивляться обморокам, но Аой преодолевал слабость и вставал наперекор друзьям на ноги, чтобы заставить их снова повалить себя на землю. Он понимал, что если быстро отключится, пострадает прежде всего Матсумото, и все начиналось сначала. Мне удалось прекратить это только через три месяца - я сломал себе руку, чтобы эти изверги не трогали Таканори, и так как в гипсе я не мог лечить раненых после заданий шестерок и самого Аоя, они вернули моего ученика в лазарет. А первая жертва Юу была беременной женщиной, знаешь?- Что? - сипло выдавил я, резко развернувшись и схватившись ослабевшей рукой за перила. - Видел шрам от пули? Он оплошал на первом задании. Эта женщина была женой твоего дяди.Я застываю на месте, словно меня ударили по голове чем-то тяжелым. Распахнув глаза в неверии, я онемел и ослеп одновременно, перестав чувствовать свои ноги и руки, похолодевшие от одной лишь фразы врача.- Он не смог убить беременную женщину. Он промазал, но его жертва была женой кумите, не простушкой и не ангелом. Она выстрелила в ответ, имея кое-какие навыки защиты, и пробила его плечо над ключицей. А убил ее наставник Аоя. После этого тот и получил черепно-мозговую травму - от ярости из-за провала мужчина ударил юношу по голове рукоятью пистолета. Как-то ты неважно выглядишь... думаю, хватит на сегодня. А вообще, мои рассказы слишком скучные и нудные. Будет лучше, если ты... Кою?Я уже не слушал. Охвативший меня шок заставил ноги пуститься в бег, и я вылетел с веранды, словно пробка из бутылки, рванув на второй этаж. Один лишь рассказ рисовал в голове такие реалистичные картины пыток и страданий, что я боялся свихнуться сию же минуту, запинаясь и падая на каждой ступеньке из-за того, что ноги все еще подкашивались, а к горлу подступал ком тошноты. Я не знал, что я делаю. Я задыхался, впав в панику. Я просто бежал, сломя голову, все выше и дальше, с одним лишь более-менее вменяемым желанием - увидеть Юу. Меня трясло от боли и обиды, от ненависти к тем людям, от желания повторно разорвать их на куски, от подкатывающих слез, мешающих смотреть вперед. И едва я преодолел расстояние от арки до кабинета Широямы, я без стука ворвался в душную комнату, быстро обернувшись на широкие диваны в стороне. Лежащий на одном из них брюнет недовольно повернул ко мне голову, вздернув бровь в вопросе, и я снова примерз к полу, забывая, как управлять своим телом. В комнате была кромешная тьма, и я смог разглядеть Аоя только из-за работающего плазменного экрана на противоположной от рабочего стола стене, бросающего голубоватый свет на спокойное лицо.- Сколько раз я учил тебя стучаться, прежде чем...- Почему ты не выгонишь нас из своей спальни? - первое, что пришло на ум, когда его голос вновь включил голову. Убийца с интересом оглядел меня с ног до головы, самодовольно усмехнувшись. И я не знаю, радоваться ли мне тому факту, что он все еще умеет улыбаться, или ненавидеть его еще сильнее.- Ты волнуешься обо мне? - издевательски тянет он, расслабленно растянувшись на сидении и положив голову на подлокотник. Длинные пальцы ловко крутили черный пульт в ладони.- Собираешься... спать тут?- Ненавижу гостевые комнаты.- Так почему не вышвырнешь меня из спальни?! - почти кричу я, не сдержав прокатившихся по щекам слез. Свет из коридора падал прямо на меня, и я поспешно шагнул в тень, чтобы быстро стереть кулаком влажные дорожки.- Я обещал тебе, что вы займете эту комнату, пока здесь твоя потаскушка. Еще глупые вопросы есть?Я отворачиваюсь, до крови закусывая губу, и снова срываюсь с места, ведомый странными эмоциями. Не знаю, что это - сожаление или горечь, но я не могу остановиться, подлетая к дивану и ловя Широяму за руку.- Пойдем.- Что еще за выкрутасы? Снова крыша едет?Но все, что я могу сделать - дернуть киллера на себя, заставив его скатиться с дивана и подняться на ноги. Почему ты держишь все обещания, которые даешь мне? Почему ты продолжаешь жалеть меня, когда я так откровенно вывожу тебя из себя? Почему ты, твою мать, терпишь все это?! Почему ты... такой честный... - Мелкая дрянь, какого черта?!Я силой вывожу его из кабинета, потащив мужчину по коридору в сторону наших комнат. Аой продолжает осыпать меня ругательствами, но почему-то не сопротивляется и не вырывает руку, и я нахожу в себе силы дойти до своей спальни и завести туда убийцу, плотно захлопнув за нами двери. Раз обещал, черт с той комнатой. Но спать в кабинете... - Ну, и? - оказавшись в моей комнате, хмыкает Юу, и я нервно подвожу его к своей кровати и поворачиваюсь к брюнету лицом. Не знаю, что сказать и как объяснить происходящее. Да я и не хочу ничего объяснять, потому что чувствую себя последним идиотом на земле. Но сейчас я мало что понимаю, подходя ближе и опуская ладони на отвороты черного пиджака. И молча принимаюсь раздевать его, спуская дрожащими руками пиджак с крепких плеч. Развязываю ослабленный галстук, расстегиваю пуговицы белой рубашки, так же дергано, но все же стараясь быть аккуратным, и стягиваю и ее тоже, освобождая от ткани загорелый торс. Взгляд потеряно проскальзывает по обнаженной груди, на автомате поймав шрам от пули с правой стороны, и я берусь за ремень и молнию на помятых брюках, шумно выдохнув.- Что это с тобой сегодня? - с явным сарказмом снова спрашивает Аой, и я быстро мотаю головой, спуская брюки вниз и усаживая мужчину на край кровати. Я стараюсь не думать, что делаю дальше, и просто опускаюсь перед ним на колени, принявшись развязывать шнурки на лаковых остроносых туфлях... С чего этот порыв? Какого дьявола тут творится? Стокгольмский синдром? Нет, это даже отдаленно на него не похоже. Я все еще ненавижу этого человека, тогда почему же делаю все это, позабыв о своей гордости? Смешок над головой только хуже делает, он похож на плевок в душу, но мне совсем не обидно, как ни странно.- Сейчас ты и правда похож на моего раба.- Или ты заткнешься, или я ухожу.Я с тихим вздохом снимаю туфли с его ног, отставляя обувь в сторону, и освобождаю его ступни от носков, закрыв глаза.- Какой позор... - шепчу тихо, но понимаю, что он слышит, и по маминой привычке сворачиваю носки в один комок, бросив его в туфлю. Чувствую, что Широяма неотрывно наблюдает за мной, высокомерно усмехаясь, но не останавливаюсь и стаскиваю с длинных ног брюки окончательно, и поднимаюсь с пола, подтолкнув мужчину на матрац.- Ложись. Спи тут. Это давно не гостевая.- Какая забота... Ты заболел? Дай проверю температуру.- Ложись! - рычу я, силой уложив нахала на кровать, надавив ладонями на широкие плечи, и сам накрываю обнаженное тело одеялом, после облегченно выдохнув. Чувство, что я сделал нечто правильное, оборачивается вокруг грудной клетки, успокаивая колотящееся с режущей болью сердце. Мне отчего-то становится легче на душе, словно я сбросил лишний груз или избавился от чего-то гнетущего, и я бездумно подтягиваю одеяло к шее мерзавца, шатко выпрямляясь.- Засыпай.Я делаю шаг назад от постели, но сильная ладонь ловит меня за руку, держащую чужие брюки, и грубо возвращает назад. От этого я теряю равновесие и падаю прямо на Аоя, ткнувшись лицом в его грудь. Это возмущает до глубины души, и я скалюсь, резко поднимаясь над брюнетом на вытянутые руки, но встречаюсь с красиво исказившимся неприкрытым весельем лицом и широкой улыбкой, фыркнув от негодования.- Что ты делаешь?!- А разве поцелуя перед сном не будет, мамочка?Я огрызаюсь, закатив глаза к потолку, и опускаю ладонь на его горло, уже жалея о содеянном.- Рейта научил меня ломать кадык. Продемонстрировать?- Учитывая тот факт, что он специалист в этом приеме, я поверю на слово, - язвит довольный жизнью мерзавец, и я раздраженно отшатываюсь от кровати, принявшись складывать чужую одежду так, чтобы она не помялась за ночь, хоть и знаю, что утром Аой наденет другой костюм, отправив этот в корзину для грязного белья.- Но ты так и не объяснишься?- Твое прошлое...- Что?- Ничего. Спи в кровати.Разве ты не заслужил этого?Я опускаю одежду на кресло и устало плетусь на выход. Вот теперь я чувствую, как сон накатывает на меня, грозясь настигнуть уже в коридоре. И лишь одно заставляет меня притормозить на пороге и обернуться:- Доброй ночи, Кою.Я только киваю в ответ и выхожу из спальни.Я ничего ему не должен. Это не я издевался над ним. Это не я унижал его. Это не моя вина, не моя! Но почему мне стало легче, когда я сделал это для него? Это не моя вина... Я тут ни при чем. Это не мой грех и не я должен сидеть в его ногах на коленях и снимать с него туфли. Это должны делать его мучители, дрожа от страха под его черным ледяным взглядом. Я ничем не заслужил это, но...?Как сыр в масле?.Я прислоняюсь плечом к стене и безвольно скатываюсь по ней на пол, поднимая взгляд к лампе, освещающей длинный коридор.- Но это и не я тоже... испытываю такие пытки.Это не моя вина. Но то, что я не прохожу те же испытания - его заслуга.И раз это не может быть жалостью и не имеет разумного объяснения... Пусть это будет благодарностью, я открещусь именно ею. Так легче. И убеждая себя в этом, я не понимаю, что засыпаю прямо здесь, под дверью собственной комнаты.Просто я устал. Так сильно, что...Больше не могу двигаться.