1. (1/1)

Яшка, как проснулся в четыре утра, так больше не мог сомкнуть глаз. Сквозь соломенную крышу проглядывало солнце. Пока не яркое, мягкое, но обещающее к середине дня изнурительную жару.Парень приподнялся на локте. Потёр лицо. Ослепительные солнечные квадраты отражались от глиняной крынки,погнутой железной кружки, перебегали на красные сатиновые подушки. Друзья ещё спали. Валерка, словно ёж,завернувшись в лоскутное одеяло. Данька наоборот разметавшись. Даже чуток похрапывал. С краю Стёпка, уткнувшись носом в подмышку старшего брата. Тихо-тихо. Кажется и не дышал.Где-то далеко, в районе Збруевки пропели первые петухи, затем надсадно замычали не доенные коровы. Под застрехой шумно завозились воробьи, а затем словно сговорившись, разом выпорхнули на улицу.Тепло. Славно. Почти, как раньше, когда каждое утро наполнялось ожиданием огромного необъяснимого счастья.Яшка сел. Машинально нащупал небольшой атласный рубец на левом боку. Аккурат под рёбрами. Не болит. Давно не болит. Но всё равно чувствуется, как напоминание о том, что жизнь разделилась на до и после.Прелесть чистого золотого утра мгновенно померкла.Зигзагообразный след бандитской сабли появился около года назад и едва не стоил цыганёнку жизни.В тот злополучный день, Яшка отстал от табора. Захромал любимый Гнедко. Таборный кузнец дед Савелий,сказал, что коню нужна серьёзная помощь и парнишка свернул в ближайший хутор.Мог ли он знать, что это незначительное происшествие перевернёт всю его жизнь.В хуторе стояли бандиты, громко именующие себя Вольной армией батьки Бурнаша. По мнению Яшки обычные мужики, разве, что вооружённые, да не в меру пьяные.Одни слонялись по пыльным улицам, другие лениво, без всякого интереса, бродили по базару. Пили. Смолили ядрёные самокрутки. Неспешно травили байки. Грабить и делить было нечего. Всё, что можно было украсть, продать и пропить, было давно украдено, продано и пропито этими самыми Бурнашами.Появление черномазого парнишки, в ярко-красной рубашке и с золотой серьгой, внесло явное оживление.Всё дальнейшее произошло в считанные минуты.Яшка не успел спросить, где находится кузница, как был окружён толпой пьяных бандитов.Он мгновенно понял, что сейчас будет избит по извечной, неистребимой привычке травить цыган, евреев и всякий прочий люд, который мало-мальски отличался от хуторян.Спасение было в побеге. Парень пришпорил коня и понёсся прочь, только раззадоривая соскучившихся пьяных вояк.Гнедко споткнулся возле перелеска. Подвела надломленная подкова. Ломая ноги, конь рухнул в овражек и следом Яшка, переворачиваясь и обдирая бока.Его били долго. Со вкусом и расстановкой. То избивали сапогами, то позволяли унизительно отползти в сторону и принимались лупить снова. Забавлялись, как забавляется пресыщенный деревенский кот, поймавший мыша.Шашкой парня полоснули напоследок. Просто ради интереса.Он успел лишь перекатиться на живот и свет перед глазами померк. Всё дальнейшее Яшка мог припомнить только кусками, которые всплывали в его голове, то удивительно яркими отчётливыми картинами, то мутными туманными пятнами.Где то через час его обнаружил могучий, неразговорчивый мужик в тельняшке и потрёпанном чёрном бушлате. Он перевернул тело цыганёнка одной рукой и сокрушённо покачал головой. Яшке очень повезло. Он не сошёл с крови, только потому, что успел перекатиться и зажать рану рукой.Сурового мужика в бушлате сопровождали два хлопчика. Все трое ехали на телеге к покосной делянке и обратили внимание на истоптанный овраг.Яшку решили сховать на этой самой делянке, в небольшом шалаше-сарайчике, подальше от любопытных глаз.Выздоравливал парень долго. Молодой доктор был призван в армию ещё в четырнадцатом году да так и сгинул в горниле войны, а старенький фельдшер, добродушный и подслеповатый пьяница Пантелеймон Лукич, лишь ловко пускал кровь.Спасителя Яшки звали Фёдор Щусь.Бывший матрос, голова незаможних селян.Могучий и суровый, он принялся выхаживать парня с нежностью опытной сиделки. Пригодились знания полученные на флоте.Его сыновья, рослый решительный Данька и тихий молчаливый Стёпка, во всём помогали отцу. Не отставал от приятелей и Питерский гимназист Валерка.Начитанный очкарик Мещеряков затесался в Збруевку случайно. Несколько месяцев назад он ехал вместе со своей бабушкой из Севастополя в Петроград. На станции Каховка поезд попал под арт-обстрел белых. Старушка учительница скончалась на месте, скорей от нервного потрясения, чем от ран, а Валерка вместе с другими беженцами попал в ближайшее село. Пассажирские поезда больше не ходили и юноша застрял на неопределённое время.Только благодаря такой дружной помощи, Яшка остался жив. Удар саблей был не глубок, но он потерял много крови, потом рана загноилась и на лечение ушло почти два месяца. Потом выяснилось, что его табор затерялся в бескрайних степях и парню пришлось остаться в Збруевке.С Данькой и Валеркой Яшка подружился быстро. Своё дело сделала любовь к лошадям, приключениям и книгам. За несколько месяцев Валерка научил его читать. Книги в Збруевке были лишь в школе, да и то немного, но Яшка с удовольствием навёрстывал упущенное.Они вместе помогали по хозяйству, гоняли коней в ночное, под руководством Фёдора Ивановича учились приёмам рукопашного боя и обращению с оружием. Время было неспокойное и старший Щусь взялся за их обучение.Ни с Данькой, ни с Валеркой у Яшки не возникало никаких трудностей, но стоило появится молчаливому Стёпке и весёлый жизнерадостный парень внезапно терялся. Обычно всегда спокойный, даже покладистый Стёпка производил впечатление потайной сжатой пружины, которая грозила распрямиться в самое неожиданное время. Он ни в чём не уступал другим хлопцам, но тем не менее в нём было, что-то слишком солнечное и мягкое, чего простодушный Яшка объяснить не мог.Стёпка лихо скакал на коне, дрался с другими мальчишками, умел обращаться с саблей и наганом, но стоило ему улыбнуться и Яшка чувствовал прилив такого тепла, от которого кружилась голова.Да и внешне со Стёпкой было ,что-то не так.Небольшой, ладный и тонкий, как лоза он больше походил на дивчину, чем на хлопца, что довершало белое лицо и ярко-синие совершенно васильковые глаза.С такими нехитрыми мыслями Яшка выбрался из шалаша и сочно потянулся.Подошёл к костру и пошевелил угли. Повсюду была густая роса и кострище отсырело. Яшка огляделся в поисках чайника и топора. Топор лежал на пне. Чайник обнаружился у самой реки. Яшка потопал к воде. Сзади, что-то негромко прошелестело. Парень оглянулся. Около шалаша было по прежнему пусто. Птица, наверное. Над Днепром стелился лёгкий розоватый туман. Вода была тёплой и Яшка закатав штаны зашёл по колено.Постоял несколько минут, глядя на искрящуюся воду и прислушиваясь к звукам просыпающейся природы.Неожиданно его внимание привлёк негромкий плеск воды, как-будто неподалёку кто-то купался. Яшка не только удивился, но и насторожился. Друзья ещё спали. Кто мог в столь раннюю пору купаться около их жилища? Да ещё в таком отдалённом месте.Он машинально нащупал за поясом наган ( С некоторых пор с оружием приходилось даже спать) и тихо-тихо направился на звук.Отогнул густые заросли ивы и увидел... купающуюся дивчину.Это место она выбрала не случайно. Удобный спуск, примятые заросли. Похоже девушка была здесь не впервой.Яшка смущённо замер, не зная обнаружить ли себя деликатным покашливанием или незаметно уйти прочь. Но стройная дивчина была так хороша собой, что он выбрал третье и притаился за густыми зарослями ивняка.Девушка зачерпнула воды и с радостным смехом окатила себя целой тучей искрящихся брызг. Прозрачные капли рассыпались по обнажённому телу. Девушка неторопливо обмыла крошечные подпрыгивающие груди, живот, длинные сильные ноги. Затем зашла поглубже, оттолкнулась от дна и поплыла к средине реки.Яшка стоял за кустами, не в силах пошевелиться. Не то, что бы он видел купающуюся девушку впервые, но вот, что бы так... Близко. Тайком. Он был сражён красотой женского тела и безумно смущён одновременно. Но ещё сильней его взволновал странно знакомый смех. Короткий. Отрывистый. Звонкий.В его голове внезапно сверкнуло озарение и Яшка почти машинально поискал глазами одежду.Тёмные Стёпкины штаны, серая поношенная косоворотка... Несколько месяцев они жили бок о бок. Вместе скакали на лошадях, ели, спали, дурачились, боролись. И Яшке даже не приходило в голову, что солнечный и улыбчивый Стёпка вовсе не Стёпка, а ...- Что уставился. Отвернись!Поражённый свои открытием, Яшка даже не заметил, как выбрался из-за куста, а девушка вернулась к берегу.На несколько секунд их глаза встретились. И если в Яшкином взоре было нескрываемое восхищение, то в Стёпкином почему то не смущение, а страх.- Подай полотенце, - раздосадованно велела девушка, - и отвернись кому сказала.Яшка молча протянул большой вышитый рушник и поспешно повернулся спиной. Очень хотелось сбежать и вскочив на коня, унестись в степь. Однако ноги почему то не слушались и он остался стоять где стоял.- Не бойся, я никому не скажу, - тихо сказал Яшка и проследил за одевающимся Стёпкой краем глаза. Да и не Стёпкой, впрочем.- Как же тебя зовут? - наконец выдавил он и не ожидая получить ответ услышал негромкое:- Ксения. Но Данька меня Ксанкой называет.Яшка молча кивнул и почти, как раньше, почувствовал прилив того самого ожидаемого счастья.