1 часть (1/1)

Чистый лист неделим, равнодушен к началу истории,пока утренний кофе диктует быть честным с собой.А романс полевой записать бы, быть может, и стоило:способ верный бороться с гнетущей подкожной тоской. Знаешь, мой человек, самый искренний в данном отрезке,не бреди рано утром на площадь чужих городов,раз как прежде дрожит тетивой солнцем залитый Невский,после нас перетоптанный сотнями ног и следов. Эти полчаса в день, что ценнее часов предыдущих,эта память – о разном, об общем, мальчишеский вздор. Каким нужным покажется мне город недостающий,и каким отрезвляюще важным – у углей костра разговор.***Что же, мой Петербург, утомленный, живой и привычный,равнодушный к приезжим и цепко держащий своих, попрошу тебя в долг о бесстыдно, бессовестно личном,пока собственный голос в мятежной груди не затих: Видишь, мой человек... Он, увы, слишком рано родился,но свой внутренний свет не успел на пути растерять.Так – хотя бы себе – сохрани его в окнах-бойницах,раз теперь он из тех, что при жизни уже не догнать.И пусть смотрят колодцы дворов, как и в юности, вверх,а бездонные воды попробуют боль захлестнуть. В этом городе жил – и остался один человек,научивший другого за копотью видеть весну.