Пальцы зябнут, а сердце греется. (1/1)

Табаки просыпается через силу и уже с болью в висках из-за чего и пытается сначала успокоить пульсацию в них, а уже потом подняться и вылезти из укрытия. Уже надоевший стук инструментов спутницы почти лишил его способности спокойно заснуть.—?Берегись! —?Слышится треск, но энс не паникует и привычным сонным шагом отходит влево на пару-тройку метров до того, как в это место с мёрзлым скрипом соскользит обломок ледника. —?Не задело?—?Не-а. Не парься. Слушай, Пинк… —?Парень поднимает голову, всё же слегка беспокоясь. —?… тебе бы слезть оттуда. Согреешься хоть, а то совсем скоро примёрзнешь.Девушка уже пару суток сидит на вершине ледяной глыбы и стучит то маленькой плоской отвёрткой, то делает методичные удары тяжелой кувалдой, не спускаясь к укрытию ни на минуту, всё продолжая и продолжая работать.—?Лучше ты поднимись! Мне не помешала бы помощь! —?Розовый Алмаз приостанавливается для того, чтобы отдышаться и посмотреть вниз, выпуская из приоткрытого рта пар. —?И захвати паёк, пожалуйста. Я уже начинаю чувствовать голод.Табаки хмыкает и собирает в сумку пару жестяных баночек и термос с кипячёной водой, которую он успел натопить из снега. Он такими ходками уже успел протаранить на изгибах груды обломков безопасный путь на вершину и преодолевал ранее долгую дорогу за пару минут.—?Я всё же думаю, что тебе лучше слезть… У тебя так скоро брови смёрзнутся.—?Серьёзно? —?Пинк посмеивается, трёт лоб голыми пальцами и правда стряховая с бровей наледь. —?Хах… Ну, схожу отогреться и отдохнуть, так и быть, но не сейчас. Потом.—?Когда ?потом?? Ты так говоришь каждый день и всё равно все сутки стучишь, клянусь, вморозишься и капут твоим планам.—?Потом, когда достану. Вместе отогреемся. —?Закоченевшие пальцы греются об кружку с быстро остывающей водой, попутно поднимая из консервы суховатые кусочки чего-то, что напоминает вяленое мясо.—?Вместе…—?К слову об этом… —?Табаки вдруг становится удивительно серьезным и слегка даже хмурит брови. —?Что… Вернее… Кого мы пытаемся достать? Ты так и не рассказала мне ничего. Сначала просто убежала в город, а потом засела здесь.Пинк замирает на секунду, а после делает ещё несколько движений, чтобы опустошить паёк и допить едва горячую воду, внутри чувствуя нарастающее тепло, что способно привести её пальцы в чувства, а иней на щеках расплавиться и стечь, словно слёзы.—?Ну?—?Что?—?Скажи мне! Я требую знать, ради чего я вообще покинул свой родной дом и теперь непонятно где отмораживаю пятую точку опоры!—?Ладно… Только не кричи…И она рассказала. Всё, что вообще знала сама и про Вспышку, и про последствия, и про то, как она решилась на поиски, и кого вообще ищет, и что эти двое для неё значат, и какие мысли посещали её всё это время, и зачем, в конце-то концов, им с Уайт нужен Табаки. Последний слушал это всё, как слушают дети сказки от старших, с огнём в глазах и полным молчанием, иногда кивая, когда рассказчик поворачивался к нему с немым вопросом ?всё ли понятно??, А после снова замирал как статуя, подставив руку под подбородок.—?Значит… —?Выдаёт наконец энс, выпрямляясь. —?Тут… Вторая твоя Старшая. Как бишь… Блю?—?Да. Скорее всего, учитывая, что Уайт привела нас именно сюда.—?Эта… Та самая, которая владела Эхнатоном?—?Да и возможно, именно она-…—?Возможно. Только возможно, не зацикливайся.—?Да, ты прав… Собственно, я поэтому не особо хочу тормозить, я хочу вытащить её как можно скорее…—?Я понимаю… Это твоя семья, ты скучаешь по ней… Но тебе нужен отдых. Иначе ты прямо здесь… Погибнешь, не знаю как у вас, но у нас это называется ?бубен пробить?.—?Треснуть… У нас это называется ?потрескаться?.—?Во. Так что слезай и поспи, трещины нам нужны на леднике, а не на тебе.Девушка отрицательно кочает головой, надевая перчатки обратно на руки и осматривая своё место работы:—?Нет… Не сейчас. Я чувствую, что ещё пара ударов и…—?Пинк. —?Энс настроен серьёзно и буквально заставляет её встать на месте, держа за руку. —?Я понимаю, повторюсь, я тоже работал бы именно так, если бы внутри был кто-то из моих и освобождение его бы спасло, но ты перенапрягаешься. Прошло семь суток без перерыва и я боюсь за твоё самочувствие. Возьми хотя бы один выходной. Этот день и эту ночь, а потом я уж так и быть отпущу тебя работать.—?Но ведь… Намёрзнет и обогреватель… Нет, я так не могу.—?Можешь. Я поработаю за тебя, да и изобретению нашему тоже нужна остановка, оно начинает дурно пахнуть гарью. Пойдём уже, выключай эту штуку.Всё же он согнал её вниз, в искусственную пещеру, куда вдвоём они стащили и хитроумную установку, что и правда работала уже на пределе своих возможностей и Табаки возможно только предотвратил взрыв прямо на рабочей площадке.Сам энс вышел вперёд, к самому ?носу? этого айсберга, туда, где виднелся живой свет, способный моргать и, видимо имевший для этого глаза, а так же владеющий талантом к музыке, взяв с собой только тяжёлую кувалду, кажется, превосходящую его самого по весу. Первый удар происходит после мощного горизонтального замаха и только заставляет снег сползти на работника, насыпав на шапку и плечи паренька.Последующие только создавали глухой гул в лесу, да заставляли громадину слабо подрагивать, не особо-то и реагируя на старания энса. Он и не собирался останавливаться, работая с большим успехом и надеясь принести хоть какую-то пользу своей подруге. Снова и снова, удар за ударом, даже если руки уже болят, а глаза слезятся от летящей в них ледяной пыли. Наконец слышится знакомый холодный треск и Табаки с тяжёлой отдышкой отходит назад, давая достаточно толстому куску медленно отколоться, особенно быстро трещина прошла у вершины, где до этого уже Пинк успела отмахнуть добрую четверть от бывшей высоты. Нос раскололся двумя трещинами на три куска и Табаки всё же пришлось позвать подругу, чтобы оттащить боковые к деревьям.Теперь им открывалась следующая картина: тёмный лёд, похожий больше на кусок моря высился в снегах угловатой фигурой, напоминающей трапецию, в сердце которой уже отчётливо виделся голубой огонек, наконец получивший достаточно освещения и впитывающий в себя его мощь, медленно нарастая в своей силе.Пинк замерла, опустила руки и расплакалась, отлично узнавая оттенок, который она, наверное, узнала бы из тысячи других, а вот её слёзы с лёгкостью были замечены парнем:—?Эй? Ты как?—?Я? Я… Я хорошо… Я так думаю. —?Девушка посмеялась и вытерла капельки на своих щеках, при этом невольно шмыгнув носом. —?Я бы даже сказала, что я замечательно себя чувствую.—?Это… Это то, что надо, да? Правда та, которую ты ищешь? Поэтому ты плачешь?—?От счастья, да… Понимаешь? Я её вижу… Смутно, но… Вот она! Рукой подать, буквально и… Она так светится, значит она жива и… Физически в порядке, может ослабла из-за долгого нахождения в темноте, но в остальном…—?Я думаю, что теперь мы точно заслуживаем перерыв… Ну, знаешь, набрать сил для последнего рывка. Пойдём?—?Иди… Я… Я хочу побыть с ней… Я после приду… Сейчас… Мне нужно побыть здесь. —?Пинк подходит ближе к холодной глади и протирает её рукавом от ледяной пыли, чтобы рассмотреть очертания тела и даже рассмотреть пальцы протянутой вперёд руки, что теперь были так близко и казалось, что их можно отморозить одним лишь тёплым дыханием.