V. (1/1)

Вместо даты Дни тянутся медленно. Всё серо и тускло. Можно сдохнуть от скуки. Германцы либо издеваются, либо подохли. В один из похожих друг на друга дней, после внезапного прихода двух сумасшедших, которые полезли в окопы к ганцам, оправдывая это тем, что там никого нет и им надо передать какой-то приказ, Миллер притаскивает откуда-то целую свинью. Спрятав её в какой-то кулёк, он с этим кульком притащился ко мне в штаб. —?Джонни! Пошли! Я нашёл тут небольшой заброшенный сарайчик, будем жрать,?— и увидя моё вопрошающее лицо, он уточнил. —?Здесь нельзя. После того, как мы перебираемся в этот деревянный сарайчик за окопами, он продолжает: —?Ты не представляешь, какими усилиями мне досталась эта свинья! Он достал нож и начал разделывать её. —?Может, ты поможешь? —?спрашивает он. —?Разведи костёрчик, не будем же мы сырое жрать! —?Я бы сейчас и сырое умял,?— говорю я и чувствую как у меня урчит в животе. —?Сырую, так сырую! Тогда помоги разделать. Я встаю с земли, достаю свой нож и помогаю Миллеру со свиньёй. Скоро мы уже вдвоём едим прекрасное свиное мясо. Свинья попалась почти не жирная, подходящая. Я вспоминаю свои мысли насчёт того, что без Миллера себе я жизнь уже не представляю, сейчас они только обострились. Смотрю я на него и ощущаю какие-то странные смешанные чувства, какие никогда не испытывал. ?Неужели это? А, Мэгги???— проносится у меня в голове. Но вспоминаю о Мэгги, как о каком-то прошлом, о том, что было до той невозвратной отправной точки, когда я попал на эту войну. Теперь мне показалось, что всё, что было до войны это ничего не стоящий пустяк… —?Так бы и сидел и ел с тобой эту свинью всю жизнь,?— решаюсь высказать свои мысли я. По взгляду Миллера я понимаю, что тот думает о том же самом. —?И я с тобой тоже вечность бы провёл,?— отвечает он наконец. Он смотрит на меня ищущим взглядом, как на бабу прежде чем поцеловать. —?Блин, так странно,?— говорит он. —?Я хочу тебя поцеловать. Я не знаю, что делать и что говорить. Где-то внутри я чувствую тоже самое, но правильно ли это? Можно ли испытывать любовь к мужчине? Миллер видит моё замешательство и решает действовать первым. Обойдя свинину, разделяющую нас, он приближается ко мне и целует нежно, трепетно. Увидя, что мне понравилось и я не против, он целует меня уже более страстно и жадно, руки его уже скользят по моему телу. Мои руки робко касаются его шеи, спины. Он валит меня на спину, продолжая целовать. Наше буйство страсти закончилось, когда уже смеркалось. Если вначале я был робок, то потом я раскрепостился. Довольные, влюблённые в друг друга мы возвращаемся в окопы. С этого дня тусклость окопов и окопной жизни для меня пропала, всё как будто бы заиграло другими, более яркими красками. Конечно же, наше маленькое счастье пришлось скрывать ото всех, ведь это уголовно наказуемое преступление и за него нам с Миллером светит 2 года. Но разве думаю я об этом? Мои мозги наполнены сейчас явно не этим. Писать письмо Мэгги я не стану, разберусь лично. Мне так удобней.*** Через год после всех этих событий, в одно прекрасное утро меня разбудил Миллер. Он чем-то обрадован, ему не терпится поделиться какой-то новостью со мной. —?Джонни! Джонни! Война закончилась, закончилась! Ганцы просрали! —?он крепко целует меня. —?Джонни, помнишь о чём мы мечтали? Помнишь? Мечтали мы о жизни, когда она закончится! Джонни! —?Правда, Мэтью? Ты не шутишь? —?Такими вещами не шутят! Джонни, солнце, поднимайся! Я встаю, выбегаю из штаба и вижу, что мои подчинённые уже вовсю обнимаются с ганцами. Что ж, я делаю тоже самое. Радостно подбегаю к одинокому радостному ганцу и, обнимая его, приподнимаю его над землёй. Радость, облегчение и чувство свободы охватывает людей. И мы обнимаемся со своими бывшими врагами, с теми, которых мы были готовы не сегодня завтра убить. Этот праздник соединил нас и мы, как братья, уже любим друг друга и нам уже будет тяжело убивать друг друга. Теперь мы все живём в совершенно другом, радостном, наполненным всеми красками мире. Боже, как я рад!!!