Amore stupida (1/1)

Алессандро нравится Нику.Но не очень.От его вида сердце не начинает отбивать чечетку, в животе нет пресловутых бабочек.Алессандро нравится Нику.Но не сильно.Ровно настолько, чтобы терпеть его присутствие рядом, пить с ним кофе и перекуривать.Алессандро нравится Нику.Но не то чтобы прямо нравится...– То, что я с ним живу, еще ничего не значит. И то, что спим вместе, тоже. Ну, в одной кровати. Ну и не только в этом смысле. Все равно это ничего не значит. Даже если оно случалось более одного раза. Не делай такое лицо, Фабри, я всего лишь хочу быть уверен.Фабри давится вином и немного виной за то, что где-то не углядел за этим парнишкой.Ник сидит у него с шести вечера, сейчас уже одиннадцать, и он пьян. И влюблен. И напуган. Но больше пьян. Моро, к своему сожалению или счастью, ничего из этого с ним не разделяет в полной мере – не двадцать лет, не ветер в голове, не новая печень.Тем временем Ник продолжает разглагольствовать о позерстве, рубашках цветастых, о руках сильных, улыбках белоснежных, глазах красивых...– Он сволочь. Редкостная. Аж зубы сводит, как хорош. И кожей, и рожей, как говорится. Ух, видеть бы не видел. Каждое утро. Рядом.Фабрицио не знает, смеяться ему или утешать, потому еще отхлебывает и старается изобразить понимание – его максимум и необходимый минимум, чтобы продолжить вечер. Почти что ночь. Так и до утра дойдет.Ник рассказывает обо всем в красках, с придыханием, жестами широкими показывает, где и что поперек у него стоит. Без пошлостей. Вся некультурщина происходит, когда во втором часу к ним выходит Эрмаль и не менее ярко расписывает, куда кому идти и каким образом быстрее дотуда добираться.Следующие полчаса растрачиваются на ругань.В сухих итогах: один с валерианкой, второй с бутылкой, третий с мигренью.– Бицио! Может, мне съехать? А то я здесь явно лишний! – не унимается Мета.– Да ушел я уже, истеричка! – орет Морикони из коридора и хлопает в подтверждение дверью.Моро вздыхает – никогда не было и вот опять сцепились.***Нику в столь позднее время по-хорошему бы до дома дойти, в кроватку лечь, глазки закрыть и ждать похмелья. Но дома у Ника Алессандро, а в руках полусладкий компромат сегодняшнего вечера – значит, сначала надо избавиться от улик.Избавление происходит медленно, с толком, смыслом и расстановкой, а в голове все крутятся рубашки цветастые, руки сильные, улыбки белоснежные и взгляды-взгляды-взгляды. Никколо каждым миллиметром тела их перманентно ощущает. Как прикосновения.Как поцелуи.Как горящие от возмущения щеки – не об этом он думать собирался.Но раз никто не знает, то ладно, простительно. Непростительно – домой в три часа ночи приползать.Морикони это понимает, потому в студию прокрадывается на цыпочках, тенью по стеночке, молясь и крестясь, чтобы наверняка...Его заметили, конечно же.Алессандро не спит, по выражению его лица понятно – не тем богам молился о помощи. По крайней мере, можно теперь свет включить, чтобы не в темноте рыться по шкафу.– Был - у Фабри, пил - вино, ругался - с кудрявым, послали - нахуй, пришел... Полагаю, по адресу...Але шутку мимо пропускает, но мысленно отмечает прислать какой-нибудь подарок Эрмалю. За содействие, так сказать.–... сейчас пойду в ванную, не ворчи.Да, кажется, он не особо и возражал. Хотя у него один взгляд всех слов красноречивее, что аж не по себе становится.Никколо старается максимально потянуть с возвращением – дважды помыться, трижды зубы почистить, шлейф алкогольных ароматов сильнее подсбить – лишь бы с Але не встречаться подольше. Но часы предательски показывают, что прошло минут пятнадцать от силы, а причин задерживаться больше нет.Так же аккуратно, тихо, как ребенок провинившийся, Ник сразу проскальзывает в постель и делает вид, что очень устал, потому что в его случае ?провинившийся? имеет в основе ?вино?, а не вину.Алессандро выключает ноут, гасит свет, забирается под плед, отворачивается и будто бы тоже устал.Только вот Никколо не устал, по крайней мере, не так, чтобы уснуть, не потерзавшись мыслями о насущном.Он неугомонно ерзает, что впору отдать должное терпению Але, который не спит исключительно потому, что ждет, когда Морикони заговорить решится.Тот, впрочем, ожиданий не обманывает.– Спишь?– Нет.– Можно кое-что спросить?Алессандро еле сдерживает вздох облегчения.Вместо этого он поворачивается, чтобы профиль Ника видеть, пальцы заломанные, губы закушенные, брови нахмуренные.– Конечно.– Точно? Сейчас уже поздно, а вставать рано...– Просто спроси.– Я тебе все еще нравлюсь?– Да.– Даже если поздно домой прихожу?– Да.– Даже пьяным?– Да.– И даже толстым?– Ник, ты не... – осекается, – ты мне будешь нравиться любым.Тактический ход конем, шах и мат. Морикони выдыхает, удовлетворенный ответами, и разворачивается к Але, чтобы случайно столкнуться взглядами и забыть вдохнуть.А потом вспомнить о руках сильных, мышцах подкачанных, улыбках белоснежных и задохнуться окончательно.Алессандро нравится Нику.***Часами ранее в другой квартире, в другой постели:– Эрмаль, ответь, пожалуйста, чем мы тебе помешали? Ты спать не спал, а мы не так шумели, чтобы от марафона сериалов отвлекать. У мальчишки сложная жизненная ситуация, а ты его...– Бицио, он никогда не научится принимать решения, преодолевать трудности и улаживать проблемы, если продолжит плакаться и отсиживаться за твоей спиной. К тому же, я негативно отношусь к тому, что ты потворствуешь детскому алкоголизму...– Этот Махмуд предложил тебе бесплатные обеды, если ты согласишься выгонять от нас Никколо?– Да. И еще сказал, где одежду покупает.