Глава 3. Иллюзорное (Друг и футбол) (1/1)

52Застав нас обоих врасплох и потушив стихийно вспыхнувшее во мне безумство, дверь соседней квартиры открылась с пронзительным металлическим скрежетом, и из проёма высунулось мертвецки бледное лицо старушки, с любопытством разглядывающее весьма неблагопристойное лицедейство, происходящее в полумраке лестничной клетки. Окатив меня ледяным взглядом презрения и вполне понятной мне брезгливостью, она категорично заявила, что намеревается телефонировать Polizei. В тоне её хоть отчётливо и звучали нотки ультиматума, угроза эта казалась напускной.—?Дэниэль! —?прохрипела старушка, обеспокоенно осмотрев зарёванное лицо Эли и, прошмыгав к ней, замахнулась на меня тростью, не подпуская ближе, словно я был каким-то животным. Я был. —?Пойдём-пойдём, —?резво потянула она её за свою дверь.—?Фрау Рубинштейн,?— только с третьей попытки удалось ей высвободить руку из цепкой старушечьей хватки,?— вы, верно, не правильно всё поняли.—?Да что тут понимать! —?Замельтешила перед моим лицом её трость.?— Чу! Чу! Пошёл!—?Думаю, мне и вправду лучше сейчас уйти,?— сказал я, и Эли утвердительно кивнула, вытирая мокрые от слёз щёки. Изъяви она хоть малейшее желание продолжить начатое или не согласись с моими словами?— я бы остался. Но ничего такого не последовало, и я решил, что для одного утра уж слишком много драм.53Собрав наспех вещи в дорогу, я успел на ранний поезд до Бохума, отправляющийся в шесть сорок четыре. И если бы я так зверски не хотел спать, то попытался бы отвлечься размышлениями о том, по какому принципу выстраивается подобное расписание. Но все два часа в пути прошли в сонном забытье. Выспаться вдоволь не удалось, однако сбросить накопившийся эмоциональный багаж получилось. Частично.Поезд прибыл на главный вокзал Бохума со строгой военной точностью. Город уже давно проснулся: в серой унылости бетона платформ и под неприветливым хмурым небом суетился прибывающий и убывающий люд. Впрочем, депрессивную картину за широким окном скрасила тёплая погода. Ни намёка на снег. Здесь ещё сухая осень. А чуть поодаль, за крышей вокзала, виднелась пёстрая макушка Кортум парка.Возможно, стоило позвонить Майеру до отъезда или по прибытии, ведь он ожидал меня только вечером. Но я уже тут, а до Gun Records?— рукой подать, поэтому я прямиком направился в студию.Как и следовало того ожидать, Ксавьер находился на месте: сидел за своим заваленным папками, дисками и канцелярским хламом столом и внимательно изучал какие-то бумаги, не замечая ни вошедшего меня, ни суетившихся рабочих, сверливших потолок и двигающих мебель.—?Смотрю, у тебя тут намечается перестановка. —?Плюхнулся я на стул перед ним.—?Хей! Ты откуда? —?удивлённо улыбнулся он, оторвавшись от документов.—?С вокзала,?— ответил я, разглядывая новоприбывших рабочих, втаскивающих в кабинет огромные коробки.—?Дай мне пару минут, и мы выпьем по чашке кофе. —?Вновь зашуршал он бумагами. —?Что-то с машиной? —?не поднимая головы, спросил он, тактично поддерживая беседу. —?Почему ты поездом? —?верно, из-за затянувшейся паузы теперь поинтересовался, пока я пытался придумать убедительный ответ. Как правило, услугами железной дороги, чтобы добраться до Бохума, я пользовался крайне редко. В основном мы бывали здесь неполным составом группы и всегда брали чью-нибудь машину. Так было мобильней, хоть и на час дольше.—?Не спал всю ночь. Работал.?— Поймал я его скептический взгляд. —?Решил не тратить день на сон лишь для того, чтобы сесть за руль вечером.—?Вчера говорил с Томом, по его словам, большая часть песен наработана. При подобной скорости, релиз возможен уже весной, а летом?— турне. Можем идти,?— поднявшись с кресла, шлёпнул он ладонью по столу.Расположиться в конференц-зале оказалось заведомо неудачной идеей: за стеной долбили, сверлили, скрежетали рабочие. Строительный шум здесь с ещё большим гулким эхом резонировал ото всех стен, из-за чего мы с трудом могли расслышать друг друга.—?Тут, через дорогу, есть кафе,?— прокричал Ксавьер,?— поговорим там? Они закончат через час, а то и раньше,?— кивнул он на дверь своего кабинета, и мы направились вниз.—?Герр Майер,?— окликнул его коренастый охранник, как только мы спустились в холл,?— этот вот… Музыкантишка,?— указал он на рядом стоящего парнишку лет семнадцати-двадцати в строгом клетчатом коричневом костюме на несколько размеров больше самого паренька. —?Просится к вам лично. Я говорил, что…—?Доброе утро! Я?— Петер Кравчик,?— тотчас же подлетел тот к нам,?— внук профессора Лукаша. Помните? —?с горящей в глазах лихорадочной надеждой, впился он взглядом в Майера.—?Помню кого? —?растерялся Ксавьер.—?Моего дедушку?— Лукаша Кравчика? Он преподавал скрипку в Гамбургской Высшей Школе Музыки и Театра. —?Ничего не ответив, Майер лишь непонимающе пожал плечами. Теперь и мои глаза обрели форму глаз парнишки, округлившись от искреннего удивления. Я знал об обучении Ксавьера в Берлине, но о Гамбурге слышал впервые. —?Я?— скрипач,?— продолжил паренёк. —?Вот,?— вытащив из внутреннего кармана пальто диск, протянул он его Майеру.—?Я не совсем понимаю, что именно от меня требуется? —?покосился он на протянутую ему запись.—?Я хочу, чтобы вы послушали.—?Для чего?—?Ну как же… —?замялся он. —?Чтобы издаваться, мне нужен лейбл.—?Лейбл? —?насмешливо фыркнул Майер. —?Прости дружище, но ты явно не по адресу. Хорст, проводи его к выходу,?— отдал он распоряжение охраннику.—?Герр Майер, пожалуйста, послушайте! Я действительно талантлив! —?Истерично затряс он диском, словно подавая сигнал бедствия.—?Он послушает,?— зачем-то ляпнул я, забрав из его руки коробку.—?Прости, Петер, не послушаю. Я не имею к талантам никакого отношения, я занимаюсь шоу-бизнесом. Но если ты готов нацепить на себя розовые чулки и шляпу из фольги, мне удастся подыскать лейбл, готовый продать тебя под именем польского гения-гомика.Не обронив больше ни слова, мы покинули здание. Оскорблённый Петер Кравчик, очевидно, никак не предвидящий столь циничного отношения со стороны бывшего ученика своего деда, так и остался стоять у двери в холле. А меня одолело чувство, будто бы это я уволок за собой грозовое облако негативных эмоций, разразившееся ещё одной драмой и здесь.54—?Значит, не имеешь никакого отношения к талантам? —?всё же не удержался я от едкого вопроса, как только мы уселись за столиком в кафе.—?Штэф,?— протянул он,?— ты понял. Не начинай.Подошедшая, нет, подпорхнувшая молоденькая официантка в розово-фиолетовой форме, напоминающей яркий карамельный фантик, вдребезги расшибла своим задорным приветствием нависший над нами негатив.—?Складывается впечатление, что ни один из этих ?талантов? читать не умеет. Gun Records?— это рок-лейбл. Не просто рок, а альтернативный рок, индастриал, метал, хеви-метал. Всё как обычно,?— улыбнулся Ксавьер официантке. —?Ему тоже самое,?— тыкнул он на меня пальцем, на что девчонка только кокетливо подмигнула и, намеренно непристойно вихляя пухлым задом, удалилась к бару.—?Ты с ней спал что ли?—?Что? Нет,?— нервно проскрипел он своим старческим смехом. —?Я слишком часто здесь завтракаю, чтобы рисковать качеством подаваемой еды.—?А что там насчёт твоего образования? Консерватория? Скрипка? да ну… —?пытаясь направить разговор в более приятное русло.—?Именно?— ?да ну?. Джаз. Ударные. Я действительно учился в Гамбурге. Два года. Но не имею ни малейшего представления о том, кто такой этот Милаш.—?Лукаш,?— поправил я его.—?Затем была Высшая Школа Музыки в Берлине,?— продолжил он,?— где к джазовому образованию добавилось коммерчески направленная специальность звукооператора.—?Ваш заказ. Приятного аппетита! —?сладко пропела официантка, склонившись перед Майером и аккуратно расставляя тарелки. —?Сейчас принесу и ваш,?— кротко брошенная фраза была адресована мне.—?Во сколько и где мне нужно быть завтра? Какого рода проблемы возникли с включением сингла в сборник саундтреков?—?Никаких проблем. Я всё уладил. —?В один подход опустошил он свой стакан молочного коктейля и потянулся за моим. —?Я закажу тебе ещё.—?А было что улаживать? —?Его нахальная ухмылка и стала ответом. —?Так и знал.—?В таком случае, тебе не в чем меня упрекать.—?Не спорю. Я сам захотел отвлечься.—?От чего? Ещё два, пожалуйста,?— проворковал он, улыбнувшись, улыбающейся в ответ официантке, неспешно обслуживающей только наш столик; та вновь многозначительно подмигнула и, вихляя задом, удалилась.—?Лучше бы ты с ней переспал.—?Ха-ха-ха,?— разразился Майер смехом. —?К слову, как там твоя Бастилия? —?Вот о чём точно я не горел желанием сейчас говорить, так это о проблемах своей личной жизни. Проблемах? —?Да брось, расскажи,?— его тон вновь обрёл привычное холодное спокойствие и доселе не проявляющуюся неприкрытую заинтересованность, поэтому я посчитал, что в раскрытии истинной причины моего раннего прибытия, в общем-то, нет ничего сверхсекретного.—?Думаешь, пора переобуваться? —?дослушав мой пересказ сегодняшнего утра, спросил он. А я понял, что спонтанная ложь?— это не моё. Отличное вышло бы объяснение, догадайся я тогда ответить, что из-за обильного снегопада, не рискнул ехать на летней резине.—?Думаю, ещё рано.—?А как быть с твоей француженкой? —?вопрос прозвучал так, словно он был итальянским мафиози, решающим судьбу очередного ?неугодного?. И мне вспомнилось, как какое-то время назад заинтересованный данной темой (после просмотра ?Крёстного Отца?), я наткнулся на весьма любопытный источник, в котором было представлено множество различных этимологических объяснений слова ?мафия?. Так, одно из возможных происхождений восходит своими истоками к тринадцатому веку, а именно к мятежному году ?Сицилийской вечерни?, когда восставшая против французов Италия громогласно и ожесточённо выкрикивала: ?Смерть всей Франции, Италия, вздохни!? Что на итальянском языке звучало как: ?Morte Alla Francia, Italia Anela!? Где первые буквы лозунга и являлись аббревиатурой слова ?мафия?.—?Тоже думаю,?— ответил я. —?Пытаюсь понять…—?Женщину? Брось это! —?засмеялся он.—?Счёт,?— щёлкнул над головой писклявый голос вертлявой официантки, отчего захотелось незамедлительно покинуть данное заведение.55—?Герр Майер, тот паренёк… —?вскочил со своего места охранник.—?Хорст, нет! —?Жестом остановил его Ксавьер. К нашему возвращению работа в кабинете Майера была закончена. И теперь стол находился слева от окна, справа стояла внушительных размеров беговая дорожка, рядом с которой висела боксёрская груша, прикреплённая цепями к потолку и полу.—?Это от нервов,?— сказал он, поймав мой озадаченный взгляд.—?Настолько всё напряжённо?—?Сам видел, как начинается моё утро. И это он был один.—?Ты о поляке? —?Ксавьер утвердительно кивнул и, усевшись за стол, принялся перебирать бумаги. —?Стоит заметить, ты перегнул палку, перейдя на оскорбления его национальной принадлежности.—?Не перегнул, а сломал. —?Очевидно, найдя нужный документ, набрал он номер помощницы, попросив ту пригласить к нему группу с power-металлическим названием ?Accelerator? (сознание само повесило на них ярлык). —?Когда отказываешь людям, палку нужно только ломать. В противном случае, они попытаются перегнуть её сами, надавив на тебя.—?Ты мог бы послушать его запись. У тебя подвязки со многими шишками мира музыки. —?От скуки, я принялся листать страницы лежавшего на столе контракта ?Accelerator?.—?За каждую услугу приходится платить. Я не желаю оказаться в долгу перед кем-то из-за незнакомого мне мальчишки.—?Эта группа, они знают, что ты предлагаешь им подписать? —?прочитав условия ?Прав и обязанностей сторон?, теперь не мог я поверить в написанное под заголовком ?Порядок расчётов?.—?Нет. Впрочем, выбора у них нет,?— спокойно ответил он.—?Поставив подпись на данном контракте, они продадут себя в безденежное рабство Gun Records!—?Будешь учить меня, как вести дела?—?Да ты обираешь их до нитки!—?Так было всегда: одни вынуждены переплачивать, чтобы другие могли получить более выгодные условия. А если тебе приспичило поиграть в судью, давай за всю коммерческую деятельность группы, финансируемую GUN, я выставлю тебе и ребятам реальные счета. Думаешь, лейбл настолько великодушен, что восемьдесят процентов дохода отходит вам? Чёрта-с два! —?Я понимал, что он прав. Но внутри меня уже полыхали языки праведного пламени, и я не удержался, сказав, что рано или поздно эта должность выбьет из Майра последние крупицы совести, превратив в продажный мешок дерьма. —?Пойди проспись! —?Швырнул он в меня ключи от квартиры.56Дзинькающий входной звонок с приставучей назойливостью ворвался в мой сон пульсирующей головной болью. Потребовалось какое-то время, чтобы понять, где я вообще нахожусь: в комнате было холодно и темно, а за окном призывно подрагивала угасающая лампочка билборда. Открыл Ксавьеру дверь и поплёлся в ванную. Нужно было умыться и вернуть ясность сознания: вялые мысли вместе с эхом воспоминаний утра, звучали как слабо натянутые струны гитары, брызгающие фальшивыми нотами.—?Паршиво выглядишь,?— заключил Майер, усевшийся на подоконнике кухни. Рядом, на столе, из приоткрытой коробки теплом сочился аромат свежей пиццы. —?Ешь, и поедем,?— невнятно пробормотал он, пережёвывая жирный кусок.—?Слушай, не знаю что на меня нашло…—?Я знаю?— бессонница. Надеюсь, чувствуешь себя хоть немного лучше. Тренировка через час.—?Тренировка? —?Предвидя его ответ, в поисках обезболивающего принялся я рыться в ящике для столовых приборов, выполняющем функцию и аптечки.Как оказалось, моё первоначальное предположение о реальных мотивах просьбы Майера — приехать в Бохум среди недели — было близко к истине. Набив дорожную сумку спортивной одеждой, парой кроссовок, парой футзальных бутсов и шиповок, я поступил, несомненно, предусмотрительно. Любительская футбольная команда ?Gun Records? являлась участником футбольной корпоративной лиги Северного Рейна-Вестфалии, а я был одним из их игроков, почти весь прошлый сезон просидевшим в запасе из-за того, что расписание матчей команды и турне группы конфликтовали между собой, делая моё присутствие на играх невозможным. Чего порой мне хотелось больше, нежели очередного концерта с не меняющимся на протяжении всего тура сет-листом. К выступлению эдак десятому, меня начинало подташнивать от собственных же песен, но что я мог поделать, когда руки были связаны коммерческими обязательствами. Баланс?— вот то, чего не любит экономика, и то, чего мне всегда не хватало.57Утро пятницы выдалось тёплым и солнечным. А после девяти часов здорового сна я и вовсе чувствовал себя отдохнувшим и настроенным на игру. Матч завершился нашей вымученной победой и единственным забитым с пенальти мячом.День мы провели в студии. Кроме работы на GUN, Майер занимался собственным музыкальным производством уже более десяти лет. Думаю, для него это было любимым хобби, в котором он находил особое эстетическое удовольствие. Он всегда избирательно подходил к вопросу о сотрудничестве и не спешил подписываться под продакшном абы кого, выпуская в год альбом-два. Так он сделал из своего имени продюсерский бренд, известный в узких кругах. Сегодня свободный от дел GUN Ксавьер сводил альбом какой-то начинающей группы из Эссена, чья музыка зацепила меня настолько, что я захотел записать с этими ребятами совместную песню. ?Можно устроить?,?— сказал Ксавьер. —??Я предложу?.Затем мы разговорились об игре, снова обсуждая все опасные моменты, что были у нас, все упущенные возможности. Хоть Майер и я были ровесниками, возраст обоих приближался к той критической точке , когда профессиональные футболисты завершали спортивную карьеру. Я играл в защите, и моя скорость оставляла желать лучшего?— я не всегда успевал вернуться в оборону. Ксавьер играл на левом фланге и часто пенял на свою правую ногу, передачи которой всё чаще получались до безобразия неточными, а все удары шли выше ворот. На этой пессимистичной ноте мы вернулись на съёмную квартиру Майера, засев в бездушной кухне из белого пластика и вкраплений холодного металла, продолжив теперь там рассуждать о неминуемом угасании физических сил и совершенной бессмысленности бытия, отраду от которых, главным образом, мы находили в наших пристрастиях: музыке и спорте. За последние удовольствие жизнь ежегодно выставляла возрастающие счета. Чаще всего в качестве расплаты принимались травмы.—?У меня есть отличный коньяк, выпьешь? —?предложил Майер, достав из бара бутылку.—?Ты же знаешь — я не пью.—?Знаю. Только разогреваешь связки. Но это подарочный Хеннесси за пять тысяч евро.—?Который ты собираешься открыть сейчас?—?Уверен, лучшего случая не представится.—?Убери, оставь для какой-нибудь дамы.—?Коньяк?— не для дам. —?Кряхтя, откупорил он бутылку. —?Коньяк для таких вот случаев. —?И пока он наполнял две крошечные фарфоровые чашки для эспрессо, я задался вопросом: о каких именно случаях шла речь. —?Рюмок нет. Ты знаешь?— я тоже не пью. —?Проскрипел его старческий смех. —?Кто-то там из ?великих? как-то сказал: ?Нет в мире большего удовольствия, чем дружеская беседа?. —?Со вскинутой в воздух ладонью Майер походил сейчас на профессора Крауса.—?Убеждён, так говорили многие.—?За дружескую встречу? —?протянул он мне чашку.—?Ты извини за то, что я наговорил тебе вчера в офисе. Я полез не в своё дело…—?Штэф-Штэф, —?похлопал он меня по плечу и уселся на широком подоконнике, а я?— на высоком табурете возле барной стойки. —?Ты всегда пытался быть голосом моей совести. Вот только… —?замялся он. —?В моём деле ни для совести, ни для морали нет места. Это тропы ведущие к убыткам. Я лишь одна из пешек на шахматной доске Sony.—?Что-то ты свои силы недооцениваешь. Ещё немного и дослужишь до ферзя.—??Дослужишь?,?— просмаковал он слово и, сделав глоток, горько поморщился.—?Знаешь, я уже настолько привык к тому, что за моей спиной находится надёжная защита в виде твоей колоссальной поддержки, что начал воспринимать это как нечто само собой разумеющееся. Я никогда по-настоящему тебя не благодарил.—?Ты оказался прав?— не нужно было открывать бутылку,?— сказал он, и мы рассмеялись. —?Не знаю, существует ли вообще такая должность, на которой твоя душа и совесть могли бы сохранять непорочную чистоту. С другой стороны, рай полон мужиков, я бы не хотел там оказаться. Иначе бы пришлось менять ориентацию, — проскрипел он смехом.— Боже, Майер! —?поперхнулся я алкоголем. —?Слышал бы тебя сейчас твой дед!—?Дед?— человек веры, но не религии,?— отмахнулся он. —?Хоть с годами его вера и обросла бородой суеверий. Когда я отказался продолжить семейную военную традицию, дед, в отличие от отца, поддержал мой выбор, заявив, что музыканты и священники являются духовной пищей солдат. Дед полагал и, возможно, до сих пор придерживается такового мнения, что в случае войны я могу оказаться угодным армии. Помнишь,?— щёлкнул он пальцами,?— как несколько лет назад на съёмках клипа, пока стилисты занимались костюмом святого отца, ты спросил тогда, между дублей, задумывался ли я когда-либо, почему все священники?— мужчины?—?Да. Кажется, я сказал, что это выбор Бога. Потому что в апостолы он взял себе только мужчин. —?Ну вот, — глубокомысленно кивнул он, а его голос прозвучал так, словно он только что доказал какую-то сложную теорему. — Потому, готов поспорить, что ад полон распутниц и…—?Как искусно ты подобрал слово,?— перебил я его, усмехнувшись.—?А раз почти все женщины внизу, то наверху, должно быть, творится фееричный гей-парад. Вдобавок, для меня рай, лишённый искушений,?— это пресный ад. Чтобы грех не потерял своей свято чтимой силы, значимости, ценности, он должен существовать. Хотя бы в преступном сладострастии мыслей. Даже в Эдеме было древо. Был змей.—?Красиво сказал. Вот даже интересно, как он там оказался,?— задумался я. В этот момент данный вопрос меня и впрямь волновал. Никогда бы не подумал, что Ксавьер и я, люди открестившиеся от религии, вот так увлечённо будут беседовать о библейских сказаниях.—?И впрямь,?— согласился Майер. —?Если Змей смог пробрался в Эдем, вероятно, Бог не такой уж и всесильный. Змей ведь являлся воплощением Сатаны? А знаешь что ещё занятно? Люцифер.—?По-моему, это один и тот же персонаж.—?Римляне называли его именем ?утреннею звезду??— Венеру. —?Он многозначительно изогнул бровь.—?Мужчины с Марса, женщины с Венеры… Знаю-знаю, но рискну предположить, римляне не читали сей бестселлер.—?Однако это занятное совпадение.—?Хочешь ещё совпадений? Сегодня у нас что? Пятница. ?Frei-tag?,?— намерено растянул я слоги. —??Frija?.—??Пятница?, ?Фрия?. Что я должен из этого понять?—?Фрия?— богиня любви и плодородия, соответствует римской…—?Венере,?— рассмеявшись, закончил он фразу за меня. —?Женщины!—?Ты и в отношении своих сестёр столь же категоричен?—?Реалистичен. Я не слепой. Это в крови любой женщины?— быть распутной. Знаю, тебе приглянулось это слово,?— ухмыльнулся он. —?Сёстры ничем не отличаются от остальных, только после замужества они стали играть роль благочестивых жён. Кстати, в следующий четверг у них день рождения.—?Да ну?! Ты не говорил, а я и предположить не мог, что они близняшки.—?Это всё разный цвет волос. В общем, в субботу я буду в городе, если у тебя выдастся свободный вечер?— заезжай, вместе что-нибудь сыграем. Я буду рад, и им будет приятно. —?Он сделал очередной глоток и, поморщившись, продолжил:?— Поразительно, ещё несколько лет и мои старшие племянники закончат школу. Семейные встречи с каждым разом даются мне всё тяжелее. Словно в пыльное зеркало смотрюсь: в родителях отражаются ожидания, которые я не смог оправдать, в сёстрах?— быстротечность времени, а в их детях я вижу свою смерть.—?Даже любопытно, какие ожидания?—?Ты в курсе. Я не стал военным, как хотел того отец. Я не стал музыкантом, настоящим музыкантом, как ожидал того дед. Я не завёл семью, но об этом мать твердит и по сей день. В нашей семье на первом месте стоят традиции, а только потом желания.—?Хорошая традиция?— заводить семью,?— усмехнулся я над нелепо прозвучавшей фразой.—?Да, хорошая… —?протяжно выдохнул он. —?По крайней мере у тебя есть твоя семья — сёстры, родители, старики, племянники...—?Нет, в вопросе о личном счастье не должно быть крайностей. А я счастлив, но стоит мне встретиться с семьёй, как они начинают утверждать обратное. И тут я понял, почему Ксавьер, прикрываясь музыкой, постоянно таскал меня за собой на подобные мероприятия: я был его щитом. Я был таким же, как он?— холостяком, живущим в своё удовольствие. Правда не знаю, наслаждались ли мы вольной жизнью в действительности или от безысходности.—?Счастье настолько сильный наркотик, что с возрастом мы умудряемся извлекать его из горестей. Я чаще убеждаю себя в том, что счастлив, нежели ощущая это.—?Назревает кризис? Неподалёку есть клуб, я вызову такси? —?предложил он.—?Для чего? —?не понял я его намерений.—?Хочу помочь. Решим твою проблему.—?Какую проблему?—?Тебе нужно выпустить пар. — Хищно оскалившись, он похабно принялся толкать языком по внутренней стенке щеки, намекая на способ решения проблемы. — Самоуважение?— единственное, что я ещё не потерял.—?Брось! Твои последние отношения закончились год назад, а ты всё пытаешься блюсти обет святого целомудрия.—?Вовсе нет. Только сейчас. Если бы сейчас я был один?— это одно, но…—?Так и есть.—?Нет, я… Каким дерьмом в таком случае я стану, если вот так запросто, поддавшись похоти, изменю собственным принципам? Дарить удовольствие шлюхе? Насколько же я должен обесценить свой выбор?! Насколько должен презирать собственное тело, чтобы делиться им с отбросами?!—?Остынь. Я тоже кричал о духовности лет в семнадцать, а в двадцать понял?— они все шлю-хи. И твоя француженка не исключение. —?Замахнувшийся в ударе сжатый кулак остановился в сантиметре от его гладковыбритой физиономии, прежде чем я осознал то, что собирался совершить.—?Прости, я…—?Пошли! —?спрыгнув с подоконника, хлопнул он меня по плечу. Всего лишь пара глотков коньяка, а в горле стоит тошнотворный ком самопрезрения. —??You need coolin', baby, I?m not foolin'?,?— пританцовывая, Ксавьер пропел строчки песни Led Zeppelin, вызвав своим приподнятым настроем во мне очередной приступ тошноты.И я уже знал, куда мы направлялись. Но не догадывался, что именно затеял Майер. В подобном я ещё никогда ни с кем не соревновался. Притащив дополнительную ударную установку в одну из свободных комнат звукозаписи, мы оборудовали наш персональный музыкальный ринг. Правило предельно просто: зеркально отражать действия друг друга. Начали с нехитрых упражнений?— никто не сбился. Счёт по нулям. Раунд два. Добавляется кардан и базовые сбивки. Счёт по нулям. Раунд три. Полиритмия. Мой ход: четыре к трём между малым и бас-барабаном и восьмые на хай-хэте. Меняю инструменты, чётко отбивая на каждую четвёртую шестнадцатую?— Майер не отстаёт и ловко перестраивается, затем отвечая четвёртыми к седьмым.—?Твою мать! —?И я не успеваю отсчитать грёбанную шестнадцатую. —?Не смей! —?говорю, направляя на него палочку, словно я какой-то очкастый Гарри Поттер, но насмешливая гримаса озаряет лицо Ксавьера.—?Хочешь чего-нибудь джазового? —?предлагает Майер. И мне следовало бы отказаться, заранее осознавая своё фиаско, но я утвердительно киваю.Простейший свинговый ритм даётся с лёгкостью. Но тут Майер решает сыграть его в предельном темпе. И я вновь слышу погрешности в своём исполнении. Ксавьер не реагирует, лишь усложняет бит: добавляя перекрёстный удар по малому барабану на четвёртом бите, после чего и вовсе плюёт на джаз и на какой-то блэк-металлической, запредельной, скорости долбит тридцать вторыми. Я уже не играю, поражённо наблюдаю, за тем, как он превращается в пулемётную машину. Последний удар сотрясает пластик и, следом за вырвавшимся звериным рыком, Майер яростно швыряет палочки о стену.—?Ты родился с метрономом вместо сердца!—?Вместо души,?— саркастически парирует он, вытирая рукавом выступившие на лбу капли пота. —?В этом наше с тобой различие. Ты?— поэт, я?— музыкант.—?Как эти понятия могут быть взаимоисключающими?—?Не каждому футболисту дано стать тренером, и не каждый тренер?— техничный игрок в прошлом. Говоря о барабанах, чем джаз отличается от рок музыки? Импровизацией,?— не дожидаясь ответа, поясняет он. —?В джазе её чуть больше. Попроси меня написать партию для одной из твоих песен, и я убью на это вдвое больше времени, чем ты сам, несмотря на то, что все партии до безобразия элементарны. Мне обязательно захочется добавить кучу разных сбивок, отчего песня потеряет целостность. Дай мне послушать всего раз какой-нибудь трек с несложным ритмом, и я воспроизведу его со стопроцентной точностью. К счастью, я вовремя это осознал, поступив на звукорежиссуру. Для меня не составит особого труда определить все ?изъяны? песни, чтобы довести её ?до ума?, но вот сам ?с нуля? не создам ничего выдающегося, а заурядного хватает. Даниэль дал ответ,?— прочитав пискнувшее в телефоне сообщение, сказал он, а моё сердце болезненно сжалось. —?Вокалист группы, что ты слышал утром,?— осторожно уточнил Ксавьер, вероятно, заметив вмиг переменившееся выражение моего лица. —?Он разделяет твоё желание. Завтра всё обсудим. Вот ещё одно доказательство твоей созидательной, лиричной натуры.—?Хм?— ?И я молча согласился?,?— процитировал он меня же, рассказывающего ему о просьбе Эли. —?Тебе обязательно необходимо всё драматизировать, романтизировать. Ты?— не ты, если не пребываешь в состоянии сентиментальной меланхолии. Это?— твоё счастье.58Покинув студию за полночь, вымотанные утренней игрой и четырёхчасовым драм-сейшеном, мы проснулись только к обеду и отправились в излюбленное Ксавьером кафе. Вертлявой официантки сегодня не оказалось, поэтому во время обсуждений планов на день нам никто не надоедал. На три часа у меня была назначена встреча с Даниэлем, в ходе которой нам предстояло согласовать условия сотрудничества и определиться с днём записи. Альбом я слышал целиком, поэтому, что касается песни,?— меня устроил бы любой из предложенных им вариантов.Даниэль оказался приветливым рыжеволосым парнем, высоким, немного полным, и с такой же, как и макушка, медной бородкой. Мы долго говорили о его творчестве, и он не скрывал своей радости от предстоящей совместной работы. Для ещё толком-то никем неизвестной группы моё имя являлось хорошим промо-ходом. Я же получал удовольствие и вдохновлялся музыкой отличной от нашей собственной. Группа Даниэля писалась на независимом лейбле в Эссене, поэтому Майер настоял на том, чтобы трек вышел ещё и отдельно от альбома в качестве сингла на правах GUN. Ближайшее свободное время в студии было завтра и в понедельник вечером, остальные часы?— расписаны по минутам. Выбор пал на понедельник, матч ?Бохума? против ?Вольфсбурга?, являющийся основной причиной моего приезда, пропустить я не мог. За ?Волков? я болею с самого раннего детства, с той поры, когда мы с семьёй ещё жили в Вольфсбурге. Однако побывать на матчах любимой команды не всегда удавалось.Остаток дня мы провели в студии, занимаясь финальным микшингом дебютного альбома Даниэля. А где-то около восьми телефон Майера взорвался пронзительной мелодией, заставив нас сию секунду оторваться от работы, а Ксавьера?— ещё и расплыться в самодовольной ухмылке. ?Отличные новости?, ?просто отличные новости?,?— неустанно повторял он, соглашаясь с кем-то и машинально кивая головой. Ещё несколько раз произнеся ?отличные новости?, он повесил трубку и, повернувшись ко мне, загадочно улыбнулся.—?Дай угадаю — отличные новости? —?Через неделю, в понедельник, снимаем клип! —?Ксавьер восторженно хлопнул в ладоши. —?Я договорился с ребятами из Sony. У одной группы намечается серьёзная съёмка: со множеством разных планов, сменой декораций, костюмов и тому подобным, так что, пока они будут суетиться, между дублями успеем отснять вас. Вам всего-то нужно пару минут покривляться перед камерой с инструментами, дальше просто-напросто вклеим кадры из фильма.—?И чем эта новость так хороша? —?всё ещё не понимая его восторга, пожал я плечами.—?Тем, что мне придётся оплатить только работу по монтажу видео. Все прочие расходы: дорогу, трансфер, аренду помещения, съёмку, свет, гримёров?— покроет Sony, а не GUN. С финансово-отчётной точки зрения они провернут это как один клип.—?То есть, по большому счёту, это отличная для тебя новость? —?рассмеялся я.—?Угу,?— продолжил он сиять улыбкой. —?Думаю, даже обойдёмся без отеля, остановитесь у твоего брата,?— то ли спросил, то ли утвердительно заявил он. —?Не забудь сообщить Лео, а то останетесь без барабанов.—?Съёмки будут в Мюнхене?! —?Я был уверен, что мы отправимся в Берлин. Мюнхенский офис Sony не занимался отечественными группами. Но неожиданностью для меня стало вовсе не место дислокации, а незапланированный визит к семье. При встрече с которой я испытывал чувства идентичные тем, что вчера описал Ксавьер.—?Я надеялся, что вы вернётесь уже тем же вечером. Однако если вам придётся застрять там на пару дней, я могу организовать и отель.—?Не нужно. Остановимся у брата,?— сказал я, и мы снова с головой погрузились в музыку. Возможность подобной совместной ?работы? мне выпадала крайне редко, оттого я всегда воспринимал её как своеобразную стажировку, на которой мог повысить свои навыки аранжировщика-самоучки. К тому же, оборудование Gun Records существенно отличалось от той техники, коей располагала наша домашняя студия, тут оно?— дорогостоящее и более профессиональное. Да и чему поучиться у Майера мне действительно было. ?Девять!??— резанул по ушам чей-то бодрый голос. В комнате появился седовласый мужчина в старых потёртых джинсах и чёрной рок-н-ролльной футболке, обтягивающей шарообразное пивное пузо. Вольфганг Функ?— основатель GUN. Ксавьер являлся его правой рукой ещё со времён существования Supersonic Records. Именно Вольфганг руководил карьерным продвижением Майера, и именно он настоял на том, чтобы Sony усадили Ксавьера на его президентское место. Сам же Функ, не справляясь с напряжением и нагрузкой, давно планировал ?выйти из шоу? музыкального бизнеса. Его официальная отставка должна была состояться в начале декабря. Но, посчитав, что бумаги?— лишь формальность, Функ передал бразды правления Майеру несколькими месяцами ранее. От полного отстранения дел лейбла Функа удерживали контрактные обязательства перед группой, над альбомом которой он потел ещё с октября. И сейчас он собирался тут засесть и заняться сведением их сингла.Так мы оказались в кабинете Ксавьера, где он со свойственным ему неиссякаемым энтузиазмом принялся рассказывать о новом спортивном инвентаре, о душевой кабинке, которую по его просьбе умудрились втиснуть в и так крохотную комнатку туалета. А я, точно какой-то восторженный турист, следовал по пятам своего гида, внемля его словам.—?Впрочем, какой смысл на всё это просто смотреть. —?Подойдя к громоздкому шкафу, протянувшемуся вдоль стены за столом, раздвинул он зеркальные дверцы. Внутри висели два строгих чёрных костюма, на нижней же полке, под ними, аккуратной стопкой была сложена тренировочная одежда. Ещё ниже?— в ряд выстроенные кроссовки и туфли.Первый час после полуночи. Машина Вольфа покинула парковку студии. Мы уже не тренируемся, а изобретаем изощрённо-извращённые вокально-спортивные состязания. ?Упражнение на дыхание?,?— так обозвал сей новаторский метод Майер. Установив на дисплее беговой дорожки скорость ниже средней, восемь километров в час, мы бросили друг другу очередной вызов: бежать и петь, при этом, не сбивая дыхание, не фальшивя. Продержаться нужно было всего тридцать секунд. Восемь километров?— это и не скорость-то толком. Поэтому, после двух ничейных раундов, сочтя нагрузку смехотворной, мы оставили время неизменным, ускорив темп. На скорости в одиннадцать с половиной километров Ксавьер облажался первым, свалившись на пол и скрючившись в истерике от неудачной попытки провизжать ?War Machine? AC\DC надрывным писклявым голосом Брайана Джонсона.На этом соревнование завершилось.59Оправдав лучезарное божественное происхождение своего имени, воскресенье воскресило моё изнурённое тело слепящими солнечными лучами, бьющими через два высоких, но узких окна гостиной. Майера в квартире не обнаружилось. Взглянул на часы?— час тридцать две. Кажется, именно в это время мы и покинули студию. Набрал Ксавьера. Он в офисе, работает с раннего утра, там возникли какие-то дела, когда освободится?— не знает. Несмотря на то что матч начнётся в пять, эта неопределённость, касаемо занятости Майера, оставила лёгкий неприятный осадок опаски.Перекусив всё в том же кафе, стоит отметить, единственным в округе, открытым аж с девяти утра, я направился в Gun Records. На первом этаже здания, с северного входа, располагался музыкальный магазин, где был представлен широкий ассортимент дисков, кассет, виниловых пластинок и атрибутики различных музыкальных групп?— всё, так или иначе, выпускавшееся под знамёнами ?GUN? и ?Sony BMG?. Почему-то наш последний альбом до сих пор красовался на полке под названием ?Новинки?. Рядом, на завешанной футболками стене, на чёрной ткани я заметил знакомый принт: деревянный крест, к которому ржавыми гвоздями было прибито истекающие кровью и воспламенившееся?сердце — обложка нашего альбома. В эту секунду, вспыхнувший во мне импульс, заставил совершить то, что до сегодняшнего дня я никогда не делал. Я купил футболку своей же группы. Женскую футболку. По непонятной мне причине, я не хотел, чтобы Майер увидел меня вместе с этой вещичкой. Поэтому, вместо его кабинета, я потащился обратно в квартиру, где и застал его самого. Ксавьер говорил по телефону, не обращая внимания ни на меня, ни на мои глупые действия по заметанию ?следов преступления?.60Квартира Майера находилась на втором этаже старой, аристократичной пятиэтажки на Массенбергштрассе, в самом сердце Бохума. Здесь всё было рядом: торговые центры, банки, вокзал, отели, клубы, театры, кинотеатры, спортивные площадки, бесчисленные закусочные, кафе и рестораны, спа-салоны, парикмахерские и даже дом моды. Домашняя арена ?Бохума?, Рурштадион, тоже совсем близко?— в пятнадцати минутах езды?— на Кастроперштрассе.Мы приехали за полчаса до начала игры, и долго не могли найти место для парковки?— всё плотно заставлено автомобилями ?прибывших заранее?. Пришлось оставить машину во дворе какой-то Католической Клиники, а оттуда, уже не на шутку опасаясь опоздать, добраться до стадиона бегом. Вместимость Воновия Рурштадиона?— около тридцати тысяч человек, и он всегда плотно заполнен. К нашему счастью, уровень сервиса и безопасности оказался первоклассным, и мы быстро прошли внутрь к своим местам, находившимся несколькими рядами выше скамейки запасных ?Вольфсбурга?.Команды появились на поле без задержки. ?Бохум??— в синей форме, ?Вольфсбург??— в зелёной. Главный судья, Петер Гагельманн, даёт стартовый свисток, и трибуны взрываются оглушительным ором. Наши с Ксавьером голоса, вторя зрителям, срываются на пронзительный крик, словно мы одни из тех несуразных подростков, приехавших в Детройт на концерт Kiss. Я уже и забыл какого это?— быть фанатом.Проходит четыре минуты, и мы снова неистово орём: в наши ворота назначается штрафной. Эпалле навешивает на выстроившуюся стенку, и Шестак замыкает подачу головой, направляя мяч прямиком в сетку. ?Бохум? открывает счёт. К двенадцатой минуте приходит окончательное осознание того, насколько беспомощна наша оборона.Восемнадцатая минута. Марчин Мициел получает великолепную разрезающую передачу от Шестака и, совершая неимоверный рывок, оставляет защиту ?Вольфсбурга? позади себя, выходя один на один с вратарём, которому ничего не остаётся, как выйти на несущегося на него форварда и попытаться пойти в подкат. Но вместо мяча, он бьёт по ногам Мициела. Гагельманн останавливает игру и указывает на точку. И на девятнадцатой минуте Марсель Мальтриц реализует одиннадцатиметровый, а Симон Йенцш получает заслуженную жёлтую карточку. Счёт: два?— ноль. Фанаты ?синих? торжествующе ликуют.Сорок вторая минута. Очередная успешная передача от Шестака, и Дэнни Фукс отправляет мяч в ворота ?Волков?. Три?— ноль.Сорок четвёртая минута. И опять наша защита лажает по полной. Эпалле отдаёт мяч Шестаку, выводя того один на один с Симоном Йенцшем. Четыре?— ноль. Кажется, мои голосовые связки работают на пределе своих возможностей.Команды уходят на перерыв. А мы?— за чем-нибудь прохладительным. После столь разгромного счёта мизерная надежда на победу ?Волков? окончательно умирает.Второй тайм. Сорок девятая минута. Угловой. Передача Парайба Шеферу. И мы не верим собственным глазам: ?Вольфсбург? закатывает свой первый мяч. А затем, семь минут спустя, Графите, с подачи Шефера, забивает второй мяч в сетку ?синих?. Жалкая надежда хотя бы на ничью зарождается в нашем сознании. В ушах стоит гул фанатского сектора ?Волков?, а от напряжения начинают потеть ладони. Ещё семь минут спустя наше торжество вдребезги разбивается ответным, пятым, голом ?Бохума?. Синяя часть Рурштадиона раскатывается протяжным гортанным рыком и аплодисментами. Горький привкус поражения начинает ощущаться на языке, и мы опускаемся на свои кресла. Но десять минут спустя с неистовым ором ?Графите!? снова подрываемся с мест, вскакивая на ноги, словно разорвавшийся в микроволновке попкорн. Третий гол ?Вольфсбурга?.Восемьдесят девятая минута. Время предательски летит вперёд. Счёт прежний.Девяностая минута. Дополнительное время. Обе команды смертельно устали и играют на последнем издыхании. Мои лёгкие, ощущая их боль, тоже горят. Раздаётся финальный свисток. Пять?— три. Хозяева одерживают победу. Но, несмотря на потерянные очки, матч был поистине зрелищным. Ни я, ни Ксавьер не пожалели, что пришли сюда сегодня. Переполненные бешеными футбольными эмоциями, мы ощущали необходимость в продолжение ?шоу?. Поэтому сразу же после игры мы решили заскочить переодеться и отправиться на одну из близлежащих спортивных площадок.61После ослепительного прожекторного света на Рурштадионе, ночь за его стенами особенно ярко подчёркивала временной контраст. Будто вынырнули в совершенно иной мир. А ведь всего лишь начало восьмого. До квартиры добрались только через час. На дорогах творилось какое-то автомобильное безумие. Не мудрено: двадцать тысяч зрителей покидают стадион разом.—?Штэф, телефон! —?бросил мне Ксавьер мою же трубку, пока я зашнуровывал бутсы.На дисплее светилось: ?Новое сообщение. Эли?. Глупо улыбнувшись, я отчего-то решил, что и она смотрела матч и наверняка там написано что-то ироничное о ?дырявой защите? ?Вольфсбурга?. Сообщение оказалось пустым, тем самым поставив меня в тупик. И я задумался, как поступить: написать, перезвонить или вовсе ничего не предпринимать.—?Жду тебя в машине,?— протараторил Ксавьер, заметив меня зависшего над трубкой.—?Угу,?— промычал я в ответ, всё же нажимая на кнопку вызова.Длинный гудок. Ещё гудок. Раздаётся тихий отголосок кашля, а потом я слышу до боли знакомое и такое добродушное ?привет?.—?Как дела? —?спрашивает она, и из меня вырывается целый поток речей, описывающий сегодняшнюю игру. Не понимаю, зачем я всё это ей говорю, но мне нравится, слышать её смех, когда я ругаю Факундо Кирога. Уверен, она не имеет ни малейшего представления, кто это такой, не говоря уже о том, на какой позиции он играет.—?Ты знаешь такого игрока? —?настороженно интересуюсь, на что Эли искренне отвечает ?нет? и заливается звонким смехом. —?Твоё сообщение… кажется, по пути ко мне оно растеряло все слова, там было что-то важное? —?в трубке повисает молчание.—?Я… эм-м… —?и снова тишина.—?Эм? ?Эм?, конечно же, объясняет многое. Эдакое универсальное словечко,?— неуклюже шучу я.—?Просто не придумала что написать,?— виновато звучит её голос.—?А что хотела?—?Узнать, пойдёшь ли ты завтра на лекцию,?— после недолгой паузы всё же говорит она, как бы между прочим, словно я был её одногруппником-оболтусом.—?Только в том случае, если ты лично встретишь меня утром на вокзале,?— сыронизировал я. —?Это всё что ты хотела?—?Штэф,?— её тяжелый выдох в трубке, вырывается горячим дыханием на моём ухе.—?Ты ещё здесь? —?после секунд молчания, спрашиваю я.—?Да, я… я… —?слышу её прерывистое дыхание. —?Просто соскучилась по твоему голосу. — И я как пёс, которому бросили крошечную кость, расплываюсь в идиотской улыбке.