Часть 2 (1/1)
Больница Ашисоги находилась в районе Джубан не так уж давно. Ее открыли потому, что вокруг было полно школ, где народ так и норовил то с забора упасть, то подраться, и школьные медпункты не всегда справлялись. Высшие учебные заведения обрадовались как неведомо какой благодати и тут же спихнули туда своих практикантов. И, видимо, как разв лапы к одному такому попала моя скорбная персона…
Мамору устроил меня в изоляторе, на кровати у окна, отделенной от прочих частей комнаты ширмочкой приятного бледно-зеленого цвета. Усадил на койку и отправился за больничной пижамой: своей, разумеется, у меня не было. Я воспользовалась его отсутствием, чтобы быстро раздеться и устроится под одеялом, укрывшись едва ли недо ушей. Мамору, когда вернулся, одарил меня ну крайне скептическим взглядом. Оставил пижаму на спинке кровати и проинформировал, что обед принесет мне сюда. Ах, да, поздновато для обеда… ну, тогда ужин. А что, разве я обедаю не по три раза в день, нет?..
Видит бог, мне хотелось накинуть ему на шею петлю, и затянуть потуже. Но – воля была не моя. И что самое обидное – я знала, прекрасно знала, что если бы он сам попал в беду, я бы не нашла в себе моральных сил на то, чтобы тоже говорить ему гадости…
Я лежала и скучала. Под рукой не было ни журнала, ни пульта телевизора, да и самого телевизора тоже не наблюдалось. Ладно сегодня, от всех переживаний я усну быстро, а завтра как? А завтра, наверное, навестить меня явятся родные и подруги, и вот у них надо будет выклянчить полпуда томов манги… А пока что я задумчиво изучала потолок. По нему скользила едва заметная тень – это ветку дерева за окном колыхал ветер.
Переодевание в пижаму на какое-то время заняло меня, но когда с процедурой было покончено, меня вновь одолел бес ничегонеделанья. Я прислушивалась – других развлечений у меня не было. Вряд ли Мамору станет читать мне вслух…
Ну вот, помяни черта. Стоило только о нем подумать, как он буквально материализовался у моей койки. Принес обещанный ужин и – о чудо! – пару журналов, очевидно, из закромов больницы. А то и просто стащил со стола какой-нибудь докторицы, пока ее нет на месте.
-Спасибо… - неуверенно протянула я, принимая из его рук журналы. Он скривился.-Сама поешь? – с неприкрытым отвращением поинтересовался он-Да – отрубила я, и немедленноуткнулась в первый попавшийся журнал, отгораживаясь от нежелательного собеседника. Мамору ехидно хмыкнул и ушел.Я осталась одна.******************************
Как я и предполагала – я уснула быстро. Быстро, да, но увы – ненадолго. Когда я резко открыла глаза, за окном была глухая ночь. В первую секунду я не поняла, что произошло, но едва шевельнулась, все сообразила. Я перевернулась во сне набок и пробудилась от боли…
Я честно старалась терпеть первые несколько минут. Пыталась менять позу, не шевелиться, даже дышать осторожно, но это не помогало. С каждой минутой боль лишь нарастала, становилась назойливой, как зубная, и отравляла существование.Наконец, я поняла, что так более продолжаться не может. Пришлось сесть – это неожиданно удалось легко – спустить ноги, и попытаться нашарить тапочки. Таковых не обнаружилось – ну да, Мамору-то предполагал, что я пациент не ходячий, зачем бы мне понадобились тапочки… Тем не менее, ухватившись за спинку кровати, я встала, и, пошатываясь, побрела к двери. Боль, сопровождавшая меня на каждом шагу, подстегивала и придавала сил. Я утешала себя тем, что сейчас доберусь до ординаторской, а там попрошу у дежурного обезболивающее. Идти мне, впрочем, доводилось медленно, я не была в себе ничуточки уверена. Коридора я достигла совсе-е-ем не сразу. Выглянув наружу, моментально сориентировалась – планировка была классической для больниц. Я потащилась к ординаторской.Не знаю, как мне удалось то, что удалось. Понимаю, что – иди я обычным путем – никогда бы у меня не вышло застать то, что я застала. Всему виной было то, что я плелась как умирающая улитка и не издавала звуков, а дышала глубоко и медленно. Достигнув двери, я обнаружила, что та не заперта и приотворила ее, заглядывая внутрь.Сначала мне показалось, что Мамору спит, уронив голову на руки, сидя за столом. Уснул прямо на рабочем месте, бывает. Но потом я заметила, что его плечи понемногу вздрагивают – не как от холода, а…Он плакал. Задушено, бесшумно, забившись в темный угол, чтобы никто этого не видел и не слышал, чтобы никто не стал свидетелем его слабости. Не знаю, что у него случилось, не знаю, как, но смотреть на это было невыносимо. Я напомнила себе, что он мой недруг, но все равно не испытала утешительного злорадства. Меня вовсе не радовало его горе. Быть может, если бы он метался из угла в угол и рычал, я бы и подтрунивала, ковыряла еще сильнее, но это… Так не ведут себя люди, у которых просто неприятности. Я так никогда не плакала.
Я приблизилась, сама не зная, зачем. Не знала, что мне делать. Хотелось обнять его, но я знала, что это, скорее всего, взбесит парня до безумия. Ведь он поймет, что я все видела. С другой стороны – уйти я тоже не могла. Ну а с третьей – ожидание тоже не выход. Так что я поступила так, как мне хотелось – как я зачастую и делаю… Я обняла его сзади.Мамору рванулся так, словно я действительно, как и мечтала днем, накинула ему петлю на шею. Он отпрянул в сторону, вскочив на ноги, а я едва не упала, но вовремя ухватилась за стол. Он напугал меня.
Секунду мы смотрели друг на друга. Было темно, мне было плохо его видно, как и ему меня, тем не менее, мы вглядывались, так, словно от этого что-то реально зависит, будто это и правда влияет, будто…А потом я очнулась и произнесла:-Можно мне обезболивающего? Я уснуть не могу…-Можно – отозвался он односложно. Почти печатая шаг, прошел к шкафчику, что-то достал, принес – оказалось, таблетки. Налил мне из графина воды, подал. Я выпила, едва не стуча зубами о край стакана. Он терпеливо ждал, а я пока торопилась и уже начинала паниковать. В голове крутились суматошныемысли. Что мне теперь делать? Что теперь делать станет он? Ведь явно же просто так не оставит…
Мамору дождался, когда я поставлю опустошенный стакан на стол, после чего привычным движением взял меня на руки и понес обратно в палату. Я молчала по дороге, и, вообще, мы словно бы делали вид, что ничего такого не произошло. Подумаешь…
Он усадил меня на койку, и я немедленно забралась под тонкое больничное одеяло. Мелькнула мысль тут же ?заснуть?, но мне стало отчего-то стыдно.-Спокойной ночи – промямлила я куда-то в подушку.-С.. что?.. – словно очнулся он-Спокойной ночи – немного отчетливее повторила я, решив, что Мамору не услышал-У меня, гм, дежурство – огорошил меня он в ответ – Какое там ?спокойной?.Сентенций о ?всяких там, спать спокойно не дающих? не последовало. А я-то думала, сейчас он мне все выскажет…Повисло неудобное молчание. Я не знала, что говорить ему, а он мне. Я вглядывалась в темноту, в его очертания, и вспоминала, воссоздавая перед глазами образ, как увидела его там, за столом. Мне самой стало почти больно.-У тебя неприятности? – как можно нейтральнее поинтересовалась я