Глава 1. Роуан (1/1)

Меня зовут Роуан. И это моя история.Как добиться справедливости в мире, полном лжи и предательства, напрасных надежд и горьких утрат? Я знаю ответ: никак. Если только с вами не произойдет чудо и по мановению чьей-то волшебной палочки окружающая действительность окрасится в розовый цвет. Но не в моём случае. Ведь чудес не бывает. Или… по крайней мере для их свершения нужна хотя бы фея-крёстная. Но у меня нет ни крёстной, ни матери, и я не знаю жив ли до сих пор мой отец.Как так могло получиться, что наследница старого британского рода Ф. оказалась сироткой, заключенной в стены угрюмого серого Бистона? В два счёта. Дело в том, что я из необычной семьи. Из поколения в поколение здесь рождается медиум. Тот, кто может видеть призраков, чаще всего женского пола, но необязательно: попадались и мужчины. Этот дар, открываемый ещё в нежном возрасте, был для них одновременно и подарком свыше, и проклятием. Благодаря взаимодействию с потусторонними силами семья росла, богатела, процветала, однако все женщины в ней были несчастливыми, будь то многострадальная любовь или же рождение мёртвых младенцев.Не исключением была и моя мать. Я знала её непродолжительный отрезок начала своей жизни и иногда до сих пор просыпаюсь в холодном поту посреди ночи, увидев её смутный образ во сне. Самое неприятное то, что её лицо напрочь стёрто из моей памяти. Она была той-кто-видит, преемницей тёмного дара, в отличии от своих ?невидящих? сестер. В силу ли слабой психики или по ещё какой-то, неведомой мне причине, этот дар сводил её с ума, пожирал изнутри. Когда наступила пора замужества, глава семьи?— моя двоюродная бабка Бернадетт?— нашла для мамы подходящую пассию. То был наследник многообещающей корпорации, дающей стабильный прирост прибыли и занимающей престижную нишу в области юриспруденции. Я представляю, каким ударом было для Бернадетт услышать от моей матери, что она не собирается выходить замуж вопреки своим чувствам в угоду семейной копилке. Более того, она уже встречалась с бедным независимым художником?— моим отцом?— и носила под сердцем плод их любви?— меня.Вот тогда-то и началась самая настоящая травля. Бабка пыталась препятствовать продолжению этих отношений всеми правдами и неправдами, стараясь поскорее избавиться от отца. Мать собрала вещи и однажды под покровом ночи сбежала с ним куда глаза глядели. Однако счастье их длилось недолго, так как плод во чреве рос, и с каждым днём становилось всё труднее и труднее сводить концы с концами. Картины отца не приносили дохода, а выставочные галереи отказывались презентовать полотна пускай талантливого, но малоизвестного художника. И одним прекрасным днём, забыв о гордости, мама вновь появилась на пороге родного, ненавистного ей дома. Бабка простила ей все ошибки глупой молодости, но с рядом категоричных условий, которые необходимо было беспрекословно исполнить:—?Ты больше никогда его не увидишь. Не пытайся его разыскать?— не выйдет. Ты родишь это несчастное дитя и выйдешь за Джефферсона, дашь ребенку его имя. Тогда все станет на круги своя.Но в жизни никогда ничего не идёт по сценарию, даже если у тебя есть власть и деньги. Я родилась, а мама начала всё больше замыкаться в себе. Ребёнок её не интересовал. И то ли от невыносимой тоски, то ли от окончательной потери рассудка, она покончила с собой.Дни сменялись неделями, недели?— месяцами, прошло несколько лет, а тёмный дар во мне так и не проснулся. Совершенно никаких намёков на способность к видению потустороннего. Сочтя меня недостойным бастардом и позором семьи, глава Бернадетт приняла решение отослать меня, отняв родовое имя и определив в закрытую школу-пансионат до самого моего совершеннолетия.И вот я здесь, в старом унылом Бистоне, или ?Бисте?, как мы его называем. Наряду с сотней других девчонок, пытаюсь убить время, постигая точные и гуманитарные науки, с одной лишь разницей в том, что им есть куда отправиться на рождественские и летние каникулы, а мне?— нет. Всё чаще я стала задумываться о том, что станет со мной, когда закончатся деньги, отведённые на содержание на моём счету, и я покину стены Биста… Я позволила им отобрать у меня детство, но будущее отнять я не позволю. Я, Роуан Уоллес, и я получу то, что мне положено по рождению.