Глава 14 (1/1)

У тебя сломанная душа, ты знал??Какого черта?! Ты знаешь, сколько стоит обучение в этой гребаной школе?! Мог бы хоть уважение проявить к своей матери, которая так горбатилась ради твоего поступления! О чем ты думаешь?! Дилан! Смотри на меня!?Стою на пороге своей комнаты, держась холодными пальцами за ледяную ручку своей двери. В коридоре царит неприятный полумрак, вечер давно окутывает дворы города, но в нашем доме не загорается ?большой? свет, а это дарит ощущение мрачности, накатывающей на меня всё сильнее. Давка в легких, грудная клетка почему-то сжимается, пока до ушей доносится ругань Лиллиан, которую мне не хочется слышать. Пробую воткнуть наушники?— не спасает. Женщина входит в комнату сына и находится за той дверью уже минут двадцать, не меньше. Я засекла. И кричит. Кричит без остановки. Как понимаю, она позвонила в школу, несмотря на выходной день, или связалась с кем-то… Неважно. Главное, Лиллиан узнала об отметках Дилана. И вот уже которые минуты терроризирует меня своим громким, строгим голосом.Если даже мне не стерпеть её давления, находясь в непосредственной отдаленности, то какого О’Брайену? Одному Сатане известно, как он реагирует на происходящее, но, если честно, я прислушиваюсь и не слышу парня. Он молча принимает каждое слово матери? Странно, мне всегда казалось, что этот тип не из тех, кто позволит кому-то так обращаться с собой. Хотя, признаюсь, после случившегося на вечеринке, мои убеждения немного начинают хромать.Ни в чем не могу быть уверена на сто процентов. Да и не желаю разбираться, но эти двое находятся в моем доме, поэтому я физически и морально просто не могу не стать свидетелем и участником происходящего.Плохое настроение Лиллиан выходит и мне боком, так что…?С завтрашнего дня ты начинаешь учиться! И больше никаких гулянок, слышишь? Теперь я буду серьезно контролировать тебя!?С опаской скрываюсь в комнате, прикрыв за собой дверь, когда женщина выходит из помещения, так и не получив словесного ответа от сына.Стою, прижавшись к двери лбом, и прикрываю веки, вслушиваясь в тяжелые шаги женщины. Ощущение страха оседает в глотке, ведь эта ситуация до мурашек напоминает случаи из детства: отец вне себя?— я прячусь. Я врастаю в пол, в стены, я пытаюсь сравнить себя с предметами быта, я… Я испытываю страх.Ладони в холодном поту. Ими прилипаю к деревянной поверхности, с медленно оседающей слабостью мысленно провожая Лиллиан. Скрипят половицы паркета. Она уже на лестнице. Такое чувство, будто в моем доме отныне два тирана. Два творческих человека, которые эмоционально бросаются из крайности в крайность. Они не могут быть нейтральными и поддерживать контроль над ощущениями и мыслями. Эти двое либо на грани агрессии, либо безжалостно счастливы по отношению к другим.Выдыхаю не сразу: как только освобождаюсь от тяжелого звука шагов. Отхожу от двери, складывая руки на груди и пройдя по комнате, отдавшись полностью мыслительному процессу. Нет, с этой Лиллиан точно не всё так просто. Неудивительно, что отец находит в ней ?близкую сердцу? душу.Брожу от угла в угол, в процессе изучаю цветы в горшках. Никак не нахожу себе места: физически охота рухнуть на пол, кровать и лежать, чтобы в дальнейшем уйти в сон, но психически у меня во всем теле иголки. Думаю, одна из причин моей нестабильной тревоги?— чувство вины из-за вчерашнего. Не унижала О’Брайена, но была на стороне того, кто опустил его. Мне не нравится быть причастной к тому, что не поддерживаю. Надо будет обязательно обговорить этот вопрос с Остином. Не в моей власти заставить его извиниться перед Диланом, уверена, тот засунет его слова поглубже в задницу, они ему не нужны. Кому требуется пустое чесание языков? Только дела имеют вес.Но я могла бы попросить Остина впредь уделять Дилану меньше своего времени и мыслей. Серьезно, достаточно мы уже наговорились. Обсуждение упырей вызывает приступ тошноты.Пора взрослеть, в конце концов.***Официально заявляю. Мне тошно.Первый урок не начинается, а желание сбежать находит место внутри, полностью заполоняя меня, каждую клетку организма. Раздражение растет. Покалывания кожи усиливается. Кажется, я заболеваю, не удивлюсь, что это из-за падения в бассейн на вечеринке. Во время поиска Робба со мной чего только не случается.Тот, к слову, выглядит вполне здорово, но на голову жалуется.—?Не стоило столько пить,?— Агнесс. Честно, если бы ни её румяна на щеках, она выглядела бы хуже. Такое ощущение, девушка ещё не полностью оправилась. Она проявляет активность, но меня не отпускает мысль, что с подругой не всё в порядке. Не могу объяснить. Я параноик.Но, благодаря состоянию, мне трудно сосредоточиться на чем-то конкретном. Дабы как-то спасти себя от угнетения, берусь повторять наискучнейший материал по физике, какой еще надо, черт возьми, поискать. Друзья продолжают обсуждать вечеринку. Робб высказывает свое негодование по поводу отсутствия Агнесс. Они с девушкой обычно неплохо ?отжигают?, а следующее подобное мероприятие состоится, к счастью, как минимум через год. И я неплохо справляюсь с задачей уйти в изучение материала, но позволяю себе оступиться, дав словам Остина выдернуть меня из омута сознания.—?Представляешь, кто посмел явиться на вечеринку в мой дом? —?русый ставит локти на мою парту, поворачиваясь лицом к рыжей девчонке, навострившей уши с особым интересом. —?Упырь,?— этот яд ненависти в голосе… Откуда он? Что вызывает у Остина такой негатив по отношению к упырям? Они никому не нравятся, но даже мне больше плевать на них.—?Да ладно? —?не вижу подругу, но отчего-то её тон кажется больше спокойным, чем пропитанным возмущением, как у парней, которые, уверена, мусолили данную тему весь остаток выходных.—?А что он там делал? —?никакой заинтересованности. Меня это привлекает, так что стреляю взглядом на Агнесс и убеждаюсь. Ей всё равно. Неужели, она, наконец, повзрослела и прекратила поддерживать надоевшие темы?—?Хрен знает,?— с отвращением пускает Робб, фыркнув в унисон с другом. —?Главное, что этот выпер его,?— улыбается, похлопав Остина по спине, а тот с гордым видом поднимает голову, словно мы обсуждаем не его нахальное поведение, а некий подвиг.—?Да, я его в шею погнал,?— улыбается, разочарованно кривя губы. —?Чёрт, жалко ты уже пьян был, не видел этого,?— смеется, пихнув кудрявого локтем. —?Зато Райли была рядом, да? —?замолчи, я не на твоей стороне. —?Круто же было наконец отыграться на упыре, а то всё они нас безнаказанно задевают,?— поскольку ты им даешь такую возможность. —?Райли? —?смотрю в тетрадь, но понимать материал нет сил. —?Он еще с тобой выпить намеревался,?— и смех, который подхватывает Робб. Поднимаю глаза, слушая, как кудрявый с удивлением принимает слова русого. Выпить? Да, смешно. Будто я?— гребаная дочь императора, а местный шут из низшего слоя общества предложил мне разделить бокал вина.Что с ними не так?—?Он… Хотел выпить с тобой? —?среди голосов парней разбираю шепот Агнесс, поэтому перевожу на неё свой взгляд, слегка оробев: подруга с любопытством смотрит на меня. Эм, в этой теме нет ничего, что может её привлечь, так что обрываю возможность развития обсуждения. Тем более, рядом парни, а они извратят всё, что скажу про О’Брайена. Уж лучше оставаться молчаливой.—?Да,?— пожимаю плечами, вновь уткнувшись взглядом в тетрадь. —?Не знаю, что на него нашло,?— всё, не говори со мной об этом. Не сейчас.—?Весело было, да? —?Остин пальцами касается моей ладони, чтобы обратила на него внимание, и мне правда охота сдержать всё в себе, как обычно и поступаю, но… Видимо, со мной что-то не так в последнее время.—?Остин повел себя некрасиво,?— процеживаю. И мои слова действуют на друзей, подобно ледяной воде из проруби. Они замолкают. Их внимание приковано ко мне, а мой взгляд панически мечется между строк написанной лекции. Слава Богу, внешне лицо кирпичом, но это заслуга моего озноба. Чувствую себя плохо.—?Когда? —?озадаченный тон русого вынуждает оторвать взгляд от тетради. Поднимаю на него глаза, мастерски сохранив в них безразличие:—?Вчера. Ты поступил некрасиво.—?Что я тебе сделал? —?мне? Он думает, речь обо мне? Почему?—?Я не про себя,?— хмурю брови, положив тетрадь на поверхность парты. —?Я об О’Брайене.Надо видеть выражения их лиц. Надо изучить до мельчайших подробностей каждую мимическую морщинку, чтобы понять,?— только что мне удалось сломать их мозги. Нет, кстати, Агнесс выглядит сугубо удивленной. Её эмоции никак не пересекаются с отрицательными, а вот у мужской половины нашей компании явно внутри что-то взрывается.—?Успокойся, он же упырь,?— Робб пытается изменить создавшуюся атмосферу, вернуть нашу личную, к которой мы привыкли за столько лет. Он пускает смешок, косо окинув взглядом рядом сидящего друга, а тот продолжает хмуро и с непониманием смотреть в мою сторону. Я не отвечаю на зрительный контакт, мне не хочется, чтобы моя уверенность подогнулась, и она останется верной до тех пор, пока не начну смотреть друзьям в глаза. Замечаю лишь то, как Агнесс притихла, задумчиво почесывая пальцами еще больную шею. Сегодня она на странность молчаливая.—?Да, но… —?откашливаюсь, начав предательски мяться. —?Ты не должен был говорить такое. Это сугубо личная информация, а ты выставил её на всеобщее обозрение,?— моргаю, нервно скользнув пальцами по линии листа тетради. —?Подобное тебя не касается,?— мельком поглядываю на Остина. Его серьезный взгляд опущен на мою парту. В воздухе читается напряжение. Такое, какого между нами никогда не замечалось ранее. Удивительно, как одна моя попытка высказать свое настоящее мнение меняет общую атмосферу, как и настроение людей рядом.—?Боже,?— Робб нервно усмехается, с таким же сбитым состоянием следя за другом. —?Забей, это упыри. Что с тобой? Плохое утро? —?теперь взгляд прикован ко мне. И почему мою холодность, мое мнение относят к неудачному началу дня? Нет, это я. Это мои мысли. Это то, о чем я думаю, не в силах нормализовать сон. И мне намного легче, ведь нахожу в себе силы высказаться, а друзья, конечно, могут заткнуть меня, сказать, что я не права, но моя правда останется моей. Не буду никому её навязывать.Вновь окружает наша личная тишина. В кабинете, как и во всей школе, шумно, но именно вокруг нас образовывается аура натянутости струн, что вот-вот способны порваться. И мне с трудом удается контролировать свои эмоции, выражение своего лица, но переворачиваю страницу с каким-то волнением. Черт.Думаю, все немного обомлели, когда уши пронзает скрип стула Остина. Даже я вжимаюсь в спинку сидения, невольно подогнув под него ноги, будто боясь, что парень начнет наступать на них, но он довольно осторожно касается пальцами моего лба, спокойно попросив:—?Идем,?— поднимаю слегка тревожный от незнания взгляд. Русый скрыто вздыхает, выходя из-за парты, и головой кивает на дверь, остановившись в ожидании меня:—?Идем,?— повторяет, но уже с несильным давлением. Быстрым взглядом окидываю остальных друзей, замечая, что каждый из них немного сбит с толку, но одно ясно наверняка?— они ничего не скажут Остину в упрек. Думаю, можно назвать этот вид отношений властью, так как мы правда редко спорим с ним, по большей части вынуждая себя согласиться с тем, чего не желаем.Почему раньше не придавала этому значение? Почему игнорировала факт патриархата в лице русого парня?Заставляю себя подняться против воли. Агнесс и Робб обмениваются зрительным вопросом о происходящем, пока выхожу из-за парты, робко ступая к другу, а тот протягивает ладонь. Но не пожимаю её своей, она сильно вспотела из-за нервов. Остин находит выход и сжимает мое запястье, на котором каждое утро вывожу заклятое слово ?нет?, его пальцы полностью скрывают чернила ручки.—?Мы сейчас,?— хочется, чтобы друг объяснился перед остальными, так как мне самой охота понять, что он задумал, но парень оставляет всех без ответа, потянув меня к выходу из кабинета. Поддаюсь, не сопротивляюсь.В коридорах толкаются люди, но замечаю, как многие расступаются, здороваясь с Остином. Эти приторно-сладкие улыбки в его честь… Господи, тут половина школы готова ему задницу лизать, чтобы пробиться в ?высшее общество?? Парень уже крепче сжимает мое запястье, пробивая нам путь к лестничной клетке. Отлично, хорошо, что сейчас перемена, вокруг народ, возможно, будет немного легче терпеть разговор с другом.Выходим на этаж ниже, оставшись посередине лестничного проема, и прижимаюсь спиной к ледяной бледно-зеленой стене. Не подавляю мерзкую робость, тут же защищаясь морально: складываю руки на груди, нагруженный мыслями взгляд опускаю в пол. Остин встает напротив. Жаль, что я сразу встаю вплотную к стене, ибо парень занимает довольно близкое положение, а сделать шаг назад не достается возможности. Стоим. Слушаю гул подростков вокруг, находящих секунду для приветствия русого парня, а тот отвечает простым кивком. Его голова забита другим. И сейчас всё это выльется на меня.—?Я чем-то тебя обидел? —?он раскованнее меня: руки ставит на талию, голова слегка опущена к плечу. Поза не напряженная, а вот я еле сдерживаюсь от нервного сдавливания пальцами кожи плеч. Начинаю активно моргать, отдавшись неуравновешенному состоянию, и стреляю взглядом в разные стороны, только после этого встретившись зрительно с другом:—?С чего ты взял, что я обижена? —?нет, вот это мне действительно не совсем понятно. Я ведь ясно даю знать, что меня напрягает. И оно уже не касается того, что мы переспали, на это мне приходится закрывать глаза, отбросить в самый дальний угол сознания и забыть. Сейчас речь не о старом.—?Ну,?— Остин переступает с ноги на ногу, немного нервно дернув головой. —?Ты препираешься,?— что? —?То есть,?— тут же исправляется. —?Ты защищаешь упыря, это странно. Что я сделал? —?никак не оставляет данный вопрос в покое.—?Я говорю не потому, что обижена,?— показываю кавычки пальцами,?— на тебя. Это лично мое мнение, Остин,?— скованно потираю плечи, еле сохранив нашу зрительную связь. —?Ты был неправ,?— обидно, в моих глазах читаются все эмоции, полные неуверенности и волнения. И друг видит их, лишь сводя брови к переносице.—?Почему? —?почти шепчет. Лицо выражает полное непонимание. Нет, стойте… Он ведь… Он правда не понимает. И этот факт бьется о мой разум, раскалывая его на множество частей. Всё находит ответ: почему он так относится к сексу со мной, почему обходится со многими так, будто выше них, почему не видит своей вины в произошедшем на вечеринке. И многое другое.Простое ?он не понимает?. Остин не понимает. На самом деле.Неужели, ты настолько поверхностный человек? Это всё воспитание родителей? Или ты сам по себе таков? Не понимаю.—?Ты… —?сглатываю, с дрожанием пальцев вздохнув. —?Ты многое не понимаешь,?— ставлю точку. Для себя. Больше не будет попыток разобраться в данной личности. Не скажу, что мне всё до конца ясно, но нет желания продолжать копаться в голове друга, который продолжает с хмурой озадаченностью смотреть мне в глаза:—?О чем ты??Подожди, я не хочу…??— холодные пальцы пытаются найти в темноте чужую ладонь, что не имеет права лежать на её бедре.?Да ладно, будет весело?.Смотрю на него. Он на меня. Мое лицо более не выражает ничего разваленного. Только легкое разочарование в друге, которого столько лет считала своей опорой. А сейчас остаются лишь сомнение в безопасности рядом с ним. Доверие имеет способность пропадать в одно мгновение, и вернуть его гораздо труднее.—?Объясни,?— даже окружение шума не скроют его властный тон. Остин делает шаг ко мне, ещё ближе, а мне остается только обхватить себя руками покрепче. Понимаю, русому постоянно и во всём требуется ?разжевывание?, но тщетно. В итоге он не поймет, останется при своем мнении. И мне несильно хочется возвращаться к теме нашего интима. Оно неприятно. Не стану его поднимать.—?Дело в О’Брайене? —?попытки Остина докопаться до правды?— нелепы.—?Нет,?— резко отрицаю, качнув головой, но взгляд так и не возвращаю на его лицо. —?В тебе,?— повторяю и не затыкаюсь, выпалив следующее. —?Прекрати сбрасывать ?вину? на других,?— еще один факт, сильно злящий. Остин постоянно оправдывает свои поступки, приплетая других. Хватит. Достаточно.—?Черт,?— парень моргает, прикусывая губу, и начинает оглядываться по сторонам. —?Я не понимаю… —?кажется, не удастся освободиться от его расспросов. Но я продолжу молчать. Молчание?— это опять-таки мой личный выбор, верно? Только я решаю: стоит ли говорить или нет.Остин не оставляет попыток узнать: он продолжает смотреть на меня, задавать один и тот же вопрос. Он давит, и мои внутренности от этого пошатывает. Не знаю, можно ли считать, что мне везет, когда поднимаю глаза, но взгляд падает не на лицо друга, а на того, кто поднимается по лестнице за его спиной.Первое, что подмечаю?— бледность. Второе?— сильный отек век под глазами, словно парень сильно и долго тер их пальцами. Выглядит болезненно, не думала, что он придет сегодня. Видимо, Лиллиан не права. Её слова что-то да значат для сына, раз уж он здесь в таком состоянии. Создается впечатление, что его мощно били по голове, от этого такая неустойчивость при ходьбе. Необычно видеть парня таким.А, может, он всегда походил на ?зомби?? Откуда мне знать, я не особо замечала его на протяжении многих лет.О’Брайен добирается до верхней ступеньки, выходя на наш пролет, и теперь находит опору ладонью в виде стены, до этого он держался за перила. Ему так необходимо поддерживать себя? Настолько хреново?Всеми клетками организма молюсь, чтобы этот тип просто прошел мимо, но почему? С какого черта ты, Дилан, всё же обращаешь на меня свое внимание? Отвернись к черту! Мне от нашего зрительного контакта тошно!А сама не отвожу взгляд. Смотрю в ответ на бледного парня, который хромает, почти скрывшись за спиной Остина. Но тот резко оглядывается, проследив за моим вниманием, и лицо выражает сильнейшую степень хмурости, когда взгляд находит точку моего пристального интереса. Быстрый шаг назад?— и русый перекрывает дорогу Дилану, который отвлекается от меня, но не поднимает глаза на парня, сохранив голову немного опущенной. Смотрит ему в шею, приходится притормозить.—?Ты хочешь, чтобы я извинился? —?зачем Остин говорит это так громко? Он смотрит на меня, и я вижу этот неприятный знакомый блеск в глазах. —?Хочешь? —?повторяет еще громче, привлекая внимание людей вокруг.Вот оно что… Если подумать, то в моменты его ?агрессии? он никогда не был один. Нас всегда окружали люди, в частности те, кто слепо поддерживали его деяния. И данный момент?— не исключение. Многие, кто начинает останавливаться, заинтересованно наблюдая за происходящим,?— сугубо ?почитатели? Остина, желающие пробиться в его круг общения.Остин выставляет всё на показ. Ему нужна сила в виде окружения, чтобы чувствовать себя уверенным.Всеобщая ненависть к Дилану?— результат его влияния, поэтому я совсем не поражена тем, с каким отвращением многие окидывают О’Брайена взглядом, словно он мешок с мусором на праздничном столе, полном сладостей, а в центре?— огромный торт ?Остин?.Замечаю, как народ начинает кучковаться. Они с улыбками и шепотом поглядывают на Остина, ожидая зрелище. Сама отступаю к стене, не веря в существование столь сильного давления. Буквально всем телом физически ощущаю, как взгляды людей принуждают меня сравняться с полом. Если подобным образом ощущаю себя, то каково О’Брайену, ведь весь поток неприязни одолевает исключительно его, в то время как Остин получает долю хвалы.Дилан ниже опускает лицо, взгляд нервно блуждает, исподлобья изучает обстановку, чтобы понять, как действовать. Ясно видно?— он не настроен, он жаждет тихо уйти.Тихо. Дилан О’Брайен тихий. Связано ли это с тем человеком, от которого они с Лиллиан бежали?Остин открыто получает удовольствие от одобрительного гогота, когда пихает Дилана в плечо, прервав попытку того обойти его. Парень не желает конфликтов. Мне всегда казалось, что упыри настоящие задиры, но даже такие неприятные по всем мерам типы, как они, уходят, оставив бедняг в покое, если те не дают ответной реакции. А Остин не нуждается в ответе.—?Мне извиниться? —?в какой раз повторяет, но на меня не смотрит, наплевав на вопрос, адресованный именно мне. Я моргаю, понимая одно с точностью?— не хочу повторения ситуации на вечеринке. Нет, не стану защищать Дилана, но попробую увести от него Остина. Дилан сжимает губы, повторно стараясь обойти русого, но тот с еще большей ненавистью пихает его в грудь назад. О’Брайен еле держится на ногах, от этого влетает спиной в стоящую позади компанию подростков, один из которых с удовольствием повторяет за Остином, толкая Дилана в другую сторону. И меня прошибает ток. О’Брайен бьется плечом о стену, пальцами надавив на ее холодную поверхность, ремни рюкзака немного сползают. Нет, его неустойчивость?— не то, что шокирует меня до боли в груди.Дилан занимает положение, а они продолжают пихать его. От одного к другому. Рюкзак падает на пол. Мое тело напряженно примерзает к стене. С какой ненормальной агрессией это происходит. Что он им сделал? Лично он. Дилан. Что он такое сотворил? Откуда столько грязи?И какого черта этот тип не отвечает?!В итоге О’Брайена толкают обратно к Остину. Тот грубо останавливает его, сжав ткань футболки на груди. Дилан с тяжестью дышит, русый выглядит нагло спокойным. А мое оцепенение дает сбой. Я не хочу быть в числе этих людей, быть одной из таких, причастной к происходящему.—?Остин,?— опускаю напряженно дрожащие руки, делая шаги к другу. —?Оставь его,?— пальцами одной ладони сжимаю плечо русого, заглядывая ему в глаза с надеждой на спокойный финал. Каким бы мерзким мне теперь не казался Остин, одно в нем неизменно положительное?— он по какой-то причине слушает меня, когда воздействую физически. Друг резко переводит на меня взгляд, не отпуская футболку Дилана. И, наверное, именно я делаю ошибку, когда решаю мельком взглянуть на О’Брайена, чтобы оценить его состояние.Смотрю на него.А он на ладонь, которой касаюсь плеча Остина. И что-то внутри меня реагирует на данное. Но уже поздно разжимать пальцы, ибо друг получает довольно сильный толчок обеими руками в грудь. Мне самой не удается сразу осознать, что Дилан пихает русого, получая довольный смех со стороны наших зрителей. Отпускаю друга, удержавшись на ногах, и с паникой вскидываю голову, боясь того, что может произойти дальше. А этого не избежать, ведь оба парня с угрозой подходят ближе друг к другу под вой и хлопки окружения, но именно Остин?— тот, кто первым сжимает ткань кофты противника, замахнувшись кулаком. Не знаю, что толкает меня на действие, я не обдумываю поступок, прежде чем делаю большой шаг, в момент резкого размаха. И получаю локтем в область лица под левым глазом, тут же сжавшись, прикрыв ладонями занывший от боли участок кожи. Сгибаюсь, даже ноги подкашивает от секундной темноты в глазах.—?Блять, прости,?— чувствую, как Остин хватает меня за плечи, желая заглянуть в лицо, но его так же резко и внезапно отдергивают назад. Прижимаю пальцы к лицу, еле заставив себя стерпеть ужасную боль. Мой взгляд выражает испуг, ведь Дилан прижимает Остина к стене, готовясь нанести удар, но его тут же скручивают парни?— сторонники русого.—?Эй! —?кричу с помутнением в сознании. Голова от удара идет кругом. Остин вовсе отдается агрессии, позабыв о нанесенной мне боли. Он наносит удар в челюсть Дилана, а тот ничего не может, не способен вырваться из хватки парней позади. От первого удара лестничная клетка взрывается диким воплем, полным восторга и одобрения. Все хлопают, кричат слова поддержки. Я без памяти хочу броситься к Остину, чтобы остановить его, но меня сдерживает какой-то парень, говоря, что мне снова влетит, а еще ему явно не хочется прерывать происходящее.Остин хватает О’Брайена за плечо, грубо вынудив выпрямиться, и начинает наносить удары под ребра. Голос застревает в моей глотке. Мне не верится, что подобное происходит на самом деле. Это…Ноги Дилана подкашиваются, он всё сильнее сутулится, наклоняясь ниже, морщась.На моих глазах выступают горячие слезы, а взгляд мечется с надеждой.Кто-нибудь… Кто-нибудь поможет ему?Лица довольные. Снимают на телефоны. Нет, никто не заступится.Мое дыхание тяжелеет, не могу контролировать свои эмоции. Врезаюсь диким от страха взглядом в спину Остина, готовящимся нанести следующий удар.Нет. Я не буду одной из них.С этой фикс-идеей выдергиваю руку из хватки незнакомого парня, дабы броситься остановить Остина, но моя надежда оправдывается. Из толпы вырывается блондин, при виде которого в любой иной ситуации я бы испытала сильный упадок, но сейчас Нейтан необходим, как никогда. С выраженной злостью он первым делом перехватывает руки Остина, со всей своей силой оттолкнув назад, и, если бы не толпа позади, русый давно бы рухнул на пол. Затем так же быстро Нейтан разворачивается к тем парням, что держат О’Брайена, еле контролирующего проявление боли на лице. Но его трясет. Это видит абсолютно каждый.Стоит Нейтану сделать угрожающий шаг в сторону Дилана, как парни позади него отступают, освобождая от хватки. Блондин грубо поддерживает О’Брайена, который ладонями упирается на стену, лбом прижимаясь к ледяной поверхности. Дышит. Тяжело, одной рукой коснувшись груди.—?Че уставились?! —?Все знают?— с Нейтаном лучше не связываться. Он озирается, хмуро изучая каждого присутствующего, и они начинают отступать, делая вид, что проходили мимо.—?Расходимся, пиздюки! —?Нейтан топает ногой, заставив Остина замереть в попытке подойти к ним. —?Я всем наебашу, блять! —?как бешеная овчарка пихает каждого, проходящего мимо, пока сжимает плечо Дилана, дает ему отдышаться.И я собираюсь подскочить к Остину, чтобы увести. Внешне он явно не рассчитывает вот так сдаться.Но на шум приходит дежурный учитель, вынуждая всех ускориться. Строгий на вид мужчина хмуро оглядывает всех на этаже, остановив внимание на виновниках:—?Пошли за мной. Все! —?не станет церемониться. Остин фыркает, но гордости от этого не поубавляется. Он проходит мимо учителя, спускаясь вниз, а я начинаю шагать наверх, скрываясь в толпе. Но одно меня крайне удивляет: Нейтан не попытался убежать. Он ведь появился в последний момент, парень не имеет отношение к происходящему, но не оставляет Дилана, продолжая его поддерживать за плечо. Они вместе следуют вниз.Может, мое мнение о Нейтане ошибочно? Может, у О’Брайена всё-таки есть друг?***Холодный узкий коридор с неприятно болотными стенами. Ледяные железные скамейки. Сколько раз они оказывались перед дверью директрисы?Вытирает кровь из носа, затылком прижавшись к поверхности стены. Рядом сидит Нейтан, напротив Остин. Молчат.Ребра ноют, но внутри ощущается та же пустота. Уставился в потолок. Слышно, как из кабинета секретарши доносятся телефонные звонки, после которых следует противный высоко тональный голос. Нейтан держит колени широко расставленными, руки в карманах, чавкает жвачкой. Расслаблен. Дилан притоптывает ногой. Вызов к директору?— то, что ему не нужно. Вызовут мать или просто позвонят ей. И тогда ее точно разорвет от злости.Опускает голову. На щеке проявляется синяк. Пальцами дергает бегунок кофты. Нервничает, напряженным взглядом, полным еще неостывшей злости, упирается в наглое лицо Остина. Тот чувствует свое превосходство, догадываясь, чем всё закончится. Для них. Спокойно отвечает на зрительную атаку, начав притоптывать ногой.Усмешка озаряет лицо русого.…Еле пихает тетради на полку шкафчика. Мимо пробегают подростки, задевая дверцу, которая бьется о его плечо. Молчит, провожая взглядом ослепших. Закрывает шкафчик, надевая ремни рюкзака, и разворачивается, не успев сделать шаг, ведь карий взгляд подростка лет двенадцати натыкается на девочку в толпе. Замечает ее сразу. Стоит у своего шкафчика, аккуратно раскладывая учебники и тетради. Мальчик мнется, сжимая ремни рюкзака. Моргает.Подойдет? Спустя почти два года ее обучения здесь, он решится? Смешно и нелепо, он даже говорить не может с людьми.Тихий.Девочка с забавным хвостиком из вьющихся волос. В уже привычной клетчатой рубашке и джинсах. За плечами темный рюкзак, в руках записная книга. Закрывает дверцу шкафчика.Мальчик моргает, с волнением озираясь. Что он теряет? Ничего.Ему просто охота поздороваться с человеком, за эмоциями которого приятно наблюдать.Шагает к ней, пока девочка еще стоит на месте, почему-то долго задерживая взгляд опущенным в пол. Сердце в груди скачет от переживания. Он не говорил ни с кем уже давно. Это сложно. Надо с чего-то начинать.И вновь застывает, нервно глотнув воды во рту. К девочке подходит русый мальчишка, набросившись со спины, и заключает в объятия, заставив ее отмереть и захихикать.Наблюдает за тем, как её губы растягиваются в широкую улыбку. Пятится назад.Выглядит глупо…Пальцы хрустят от сильного сжатия кулаков. Дилан не отводит взгляд. Смотрит в упор. Остин продолжает усмехаться.…Спортивный стадион взрывается гулом зрителей. Соревнования между классами?— довольно занятное дело, на него приходят поглядеть родители, да и приятно потрудиться и вывести своих на первое место.Мать Дилана не приходит на такие мероприятия. Поэтому он шатается один, пока одноклассники общаются с матерями и отцами, ожидая свистка, который соберет всех внизу на поле.Мальчишка пинает песок, держа ладони в карманах кофты. Замечает, что на скамейку его класса садится Остин, так что взволновано переминается с пятки на носок, бредя в его сторону. Он обдумывал этот вариант, наблюдая за общением интересующей его девчонки. Круг общения той мал, поэтому можно попросить одного из них помочь познакомиться. Кудрявого Робба О’Брайен избегает, сам не понимает, почему. А вот Остина все любят. Он кажется довольно приятным и общительным, поэтому выбор пал на него.Подходит к скамье. Русый мальчик пьет воду, взглядом ищет родителей на трибунах и улыбается, помахав им ладонью.—?Эй,?— Остин не сразу слышит. Он переводит внимание на Дилана, который открыто нервничает, дергая ткань внутри карманов:—?Привет,?— сковано.—?Привет,?— русый улыбается так, как улыбается всем. —?Как дела? —?стандартные вопросы. Ничего личного.—?Нормально,?— не спрашивает в ответ, активно моргая. У него нет опыта в общении с людьми, поэтому ведет себя не совсем тактично, сразу переходя к теме:—?Ты ведь общаешься с… —?мнется, так как Остин вновь смотрит на него, вопросительно кивнув. —?С Янг-Финчер, да?Русый пожимает плечами, кивая с той же улыбкой, но уже немного сдержанной:—?Конечно.Дилан чувствует, как потеют его ладони:—?Ты можешь… —?прикусывает язык. —?Познакомить меня с ней?Уголки губ Остина дергаются. И улыбка уже не кажется дружелюбной:—?Без проблем…—?Успокойся,?— Нейтан шепчет, касаясь своим коленом ноги друга. Остин наклоняет голову, не меняясь в лице. В глазах чертово превосходство. Во всем. В жизненной позиции, место в обществе, в социальных отношениях.Получает то, что хочет, даже если оно ему не нужно.На тот момент Райли не была ему так необходима, но он вцепился в девушку, зная, что она нужна другому. Просто так, чтобы подчеркнуть свою позицию, свое возвышение над тем, кто, по его мнению, ниже, ничтожнее.…Его заставляют идти на старт. Бежать чертову стометровку. Кареглазый мальчишка с сомнением слушается учителя, всеми клетками ненавидя подобные праздники спорта. Занимает место с краю, рядом с ним встает Остин. Двое от класса решают бежать. Остальные в ряду?— чужие. Русый кивает брюнету, и он даже успевает успокоиться. Хотя бы не один.Подростки болеют за своих. Родители снимают на камеры. Первый свисток?— бегуны готовятся. Дилан напряженно смотрит вниз. Следит за дыханием.Второй свисток.Отталкивается. И получает подножку…О’Брайен сглатывает, стиснув зубы. Забей. Забудь.Отводит взгляд, когда из кабинета выходит директриса, хмурым взглядом окинув сидящих в коридоре ожидания:—?Остин,?— на лице мелькает улыбка. —?Возвращайся в класс.Русый хмыкает, с гордым видом поднимается, расслабленно зашагав к двери, за которой основной коридор школы.—?Вы?— в кабинет,?— грубый тон, полный холода, обращен к упырям.Вдох. Выдох.Ничего нового. Остину всё сходит с рук. Получает всё и всех.Нейтан встает, протягивая ладонь Дилану, и тот морщится, пожав ее. Поднимается.Откуда взялись ?упыри?? Что способствовало образованию компании парней, любящих задирать и унижать других? Вдруг они отыгрываются? Вдруг мстят за похожее отношение к себе? Вдруг их объединяет именно слабость, но вместе они чувствуют себя сильнее?Что если Остин?— один из факторов их появления?Постоянная попытка Агнесс коснуться краснеющего участка кожи на лице подруги. Райли отворачивает голову, не скрывая своей хмурости. Робб задает вопрос, приводящий рыжую в ужас. ?Тебя ударил Остин???— почти правда, но русый не хотел этого, поэтому Райли качает головой, на этом заканчивая обсуждение.Остин возвращается. И теперь поток вопросов окидывает именно его, позволив Янг-Финчер остаться наедине с собой в такой шумной компании. Русый парень несет какую-то чушь о том, что ?опять упыри?, на что Робб обещает устроить им развал. Райли не смотрит на Остина. Остин смотрит на Райли.О’Брайен так и не возвращается в класс.***Они ругались. Весь понедельник Лиллиан и Дилан сводили меня с ума. Кажется, стенки моего черепа раскалывались и трещали от крика, которым женщина одаривала сына, а тот в свою очередь хранил молчание. На протяжении нескольких часов. Лиллиан выходила и возвращалась в комнату, раз за разом, у неё находилось всё больше и больше слов, которые необходимо было озвучить прямо в лицо парня.Я отвлекалась на готовку и домашнюю работу, обдумывая варианты решения проблемы. Мне виделось одно?— Лиллиан вернет себе гармонию тогда, когда Дилан покажет, что не плюет на учебу, но он именно этим и занимается, вот в чем проблема.К ужину парень не спускается, да и женщина не выходит, так что приготовленная мною еда к черту никому не сдается. В пустую потраченные часы. Оставляю тарелки в холодильнике, направившись на второй этаж. Нужно окончить пару предметов, после чего приму душ и лягу спать.В принципе, пока они не ругаются, дома властвует приятная тишина. Словно кроме меня здесь никого нет.Так и проходит остаток вечера: ни криков, ни говора, ничего. Абсолютно. Я в тишине заканчиваю с домашним заданием, принимаю душ. И именно в момент изучения своего лица в зеркале принимаю наверное самое глупое решение?— надо посоветовать Дилану взяться за ум, тогда он угодит маме, и их ссоры прекратятся. От мира между ними всем жителям дома будет гораздо проще существовать друг с другом. К тому же… Я ищу повод поговорить с ним, поняв, насколько ему досталось от Остина, и как сильно теперь его ненависть ко мне возросла, хотя, повторюсь, я не была причастна к происходящему.Но тяжести в груди от этого факта меньше не становится. Всё так же с трудом выношу груз на плечах, пока шаркаю с опаской к двери комнаты парня. Там темно и тихо. Глубоко дышу, остановившись напротив порога, и поднимаю ладонь, нервно перебрав пальцами воздух. Стою в таком несобранном положении минуты две, прежде чем стучу костяшками по дереву, ожидая ответ.И ответ находится для меня.Успеваю сделать шаг назад, чтобы поддержать безопасное расстояние между мной и хорошо так подвыпившим, если судить по виду, парнем, держащем в руке бутылку вина, неизвестно какую по счету. Красные глаза. Уставший, изнемогающий от бессилия вид. Не хмур, но его безразличие давит куда сильнее, вынудив меня замямлить:—?Я-я… —?а что говорить? Дилан щурит веки, без интереса смотрит на меня, как на цирковую обезьянку, и подносит бутылку к губам, делая глоток.Все мысли путаются, творя хаос в моей голове, отчего так теряюсь, начав пальцами мять ноющий висок:—?Э-то… —?тяну, прокашливаясь. —?Я думаю, тебе стоит…Ледяное касание, приносящее неоднозначную боль в щеке. Поднимаю сбитый с толку взгляд на парня, а тот прижимает горлышко бутылки к моему синяку на лице, при этом слишком внимательно, но без эмоций изучая его. Моргаю. Всё. Слова закончились. В моей глотке неприятно сдавливают стенки. Хочется скрыть свою несобранность, но вместо этого демонстрирую полную растерянность от происходящего.Молчание затягивается. Мои пальцы нервно теребят ткань большой белой футболки. Взгляд то опускается на уровень пола, то вновь поднимается, в попытке найти зрительный ответ со стороны Дилана, который начинает легонько надавливать на больную кожу, заставив меня морщиться:—?Эй… —?наконец что-то, да вырывается с губ, но шепотом. Выражение лица парня обретает то самое напряжение и даже злость. С этой его стороной мне уже повезло познакомиться, так что желаю скорее отойти назад, но О’Брайен быстро и больно сжимает пальцами мой подбородок, резко притянув обратно. Дергает высоко, вынудив подняться и качаться на носках, балансируя. Пытаюсь разжать его пальцы:—?Мне больно,?— шепчу, сглатывая, а он продолжает давить на мой синяк бутылкой. —?Дилан, мне больно,?— не знаю, сколько раз мне придется это повторить, чтобы его опьяненное сознание обработало и приняло к сведению поступающую информацию.—?Дилан,?— глотаю нервно, одной ладонью осторожно надавливая на его грудь. —?Больно.Нет, это вряд ли сработает. Нужно сменить тему, причем полностью. Отвлечь его, заставить думать в ином ключе.—?Я… —?корчусь, кашляя. —?Там еду сделала,?— еле выговариваю, сохраняя невозмутимость. —?Может тебе стоит перестать пить и поесть? —?моргаю. Без лжи не обойтись. —?Твоя мама переживает… —?замолкаю. Парень медленно фокусирует свой взгляд на мне, немного наклонив голову, и поднимает брови, а выражение его лица остается холодным:—?Она не спрашивает, верно? —?шепчет хрипло. Глубоко и тяжко вдыхаю, но сил для вранья нет, так что остаюсь молчаливой, виновато опустив взгляд. Грубым движением Дилан отпускает мой подбородок, шагнув спиной назад за порог, и отпивает вина, собираясь закрыть дверь, поэтому успеваю протараторить наспех:—?Я думаю, тебе стоит взяться за ум и…—?Хер клал на то, что ты думаешь, кусок дерьма,?— знаете, это только звучит грубо и неприятно, но внешне ничего подобного не вижу. О’Брайен остается таким же морально истощенным, когда хлопает дверью у моего носа, оставив терпеть тишину, повисшую в коридоре.Выдыхаю, разочарованно качнув головой. Что-то мне подсказывает, тепло в наш дом никогда не придет. С такими-то неуравновешенными жителями. Был один мой отец, мирное состояние которого приходилось поддерживать всеми психологическими силами, а теперь их трое. Плохо им?— попадает и мне.Чертова зависимость от настроения других. Гребаное выживание.***В таком отвратительном омуте проносится очередная неделя. Я не разговариваю с Остином, он не пытается наладить отношения со мной. Нет, мы по-прежнему ходим компанией, просто все ощущают эту неприятную перемену. Робб и Агнесс кое-как вытягивают меня посмеяться хотя бы раз за весь день, но внутренне не чувствую, что мне лучше и легче. Дилан не появляется на уроках. Это злит Лиллиан. А из подобного вытекают следующие крики женщины, от которых вянут уши. Плюс ко всему, О’Брайен пьет, не просыхая. Он не выходит из комнаты, только в ванную или за очередной бутылкой вина. Такое ощущение, что Лиллиан не понимает. Её ругань не поможет, не исправит положение. Парень будто только сильнее уходит в себя после очередной давки на мозги со стороны матери.На протяжении недели мне не посчастливилось попасть в комнату Дилана, пока он сидит в ванной, чтобы проветрить помещение. Но этим субботним вечером я всё хорошо просчитываю, поэтому, когда все ложатся спать, а О’Брайен выходит из заперти, покидаю свою комнату, прислушиваясь к гулу воды.Что ж, у меня есть минут десять, не больше. Отлично.Сразу хватаю лейку, что наполнила водой заранее, дабы не тратить на это время, и двигаюсь к комнате Дилана. Уверена, возможность есть, но всё равно действую с особой осторожностью. Дело в том, что примерно со среды О’Брайен, видимо, настолько набрался, что начал отвечать Лиллиан. Я, сидя в своей комнате, подскакивала, слыша, как он бросался чем-то, заплетающимся языком посылая мать ?в добрый путь?. Боже, чем дальше в лес… Серьезно, им нужно притормозить. Что за дети? Разве не ясно, им не разобраться, не выйти из ситуации, если продолжат в таком режиме. Порой мне кажется, что в моем доме теперь не один ?взрослый ребенок?, а аж трое.Толкаю дверь комнаты, тут же уловив стоящий непробивной стеной запах алкоголя. Морщусь, с неприятным комком в горле ступая через порог, и прикрываю за собой дверь, оказываясь один на один с темнотой. Хорошо разбираюсь во мраке, двигаясь сначала к подоконнику, открывая створки, чтобы хотя бы чуть-чуть проветрить комнату. Ужас. Будто здесь ночуют несколько алкоголиков, пропивающих свою жизнь. Кстати об алкоголе. Странно, но О’Брайен явно не ровно дышит к вину. Я переступаю огромное количество пустых бутылок, пока обхожу помещение, поливая цветы. Страшно предположить, что всё, мне видимое сейчас,?— это он выпил за неделю. Невольно притормаживаю у кровати, опускаясь на колени, и отбрасываю одеяло, заглянув в темноту. И замечаю еще бутылки. Пачки сигарет и окурки. О. Мой. Бог. Дело реально дрянь, и почему Лиллиан закрывает на такое глаза? Она же видит, к чему приводит её давление. Черт, мне не понять методику воспитания этой женщины.Встаю, ладонью опираясь на край тумбы, и пальцами нащупываю знакомый жесткий материал. Выпрямляюсь, взглядом рассекая темноту, чтобы убедиться?— это тетрадь. Та самая. И отчего-то на автомате оглядываюсь, прислушиваясь к тишине, тянущейся из-под двери со стороны коридора. Слышу гул воды. У меня есть время. Но для чего? Для этого? Не знаю, что меня так привлекает, но без особых раздумий хватаю тетрадь, начав листать где-то с середины. Поднимаю ближе к лицу, чтобы что-то разглядеть. Только каракули, жесткое давление карандашом на листы бумаги. Нет сомнений, Дилан выводит это с особыми эмоциями. Сильными и наверняка негативными.Переворачиваю страницу. И опять те же каракули, но теперь могу различить буквы. Они кривые, косые, смешиваются с хаотично выведенными линиями, путаются среди черноты, но мне удается собрать буквы в одно слово.От которого бросает в холод.—?Умри? —?шепчу губами, нервно заморгав и сощурив веки. —?Что значит ?умри?? В каком… —?замолкаю, хмуря брови, и переворачиваю страницу, затем в голову приходит правильная идея?— открыть самый последний исписанный разворот. Если О’Брайен таким образом избавляется от эмоций внутри себя, то… Должны быть записи за последние несколько дней, так ведь? Думаю, я просто себя накручиваю, но, находя последние страницы, все сомнения испаряются.Не желаю забивать голову мыслями. Не желаю изучать и проникаться каждым криво написанным словом. Здесь нет каракуль. Здесь только фразы, все они перемешены между собой, путают меня, правда, я еще достаточно собрана морально, чтобы распутать несколько клубочков.?УМРИ?, ?СДОХНИ?, ?Я НЕ ПОНИМАЮ?, ?МНЕ СКУЧНО ЖИТЬ?, ?Я НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ?, ?УБЕЙ СЕБЯ?, ?ПРОИГРАЛ ЖИЗНЬ?, ?УРОД?, ?БЕСТОЛКОВЫЙ?, ?НЕУДАЧНИК?, ?ОТБРОС?, ?ТЕПЛО?, ?ХОЛОД?, ?Я ЗДЕСЬ?, ?ЕЩЕ ЖИВ?, ?КТО-НИБУДЬ?… Слишком много. В одном. Всё перемешано. И чем дольше занимаюсь изучением написанного, тем сильнее пронизываю саму себя в самое сердце. Проникаюсь каждым словом, каждой буквой, ведь, черт возьми, они все выведены с такими эмоциями, словно парень желал избавиться от дерьма внутри. От всего дерьма. Я… Не могу правильно выразиться. То, как жестко выведена каждая буква… ?Картина? в целом вызывает у меня приступ удушья.Переворачиваю страницу вперед. Не замечаю сразу, что данный разворот?— не последний. Следующий лист почти чистый. На нем написано лишь короткое: ?УЙДИ ИЗ МЕНЯ?.Уйди. Из. Меня. Именно это вонзается в разум. Самая необычная фраза из всех, здесь написанных. Что она вообще означает? Кто должен уйти? В каком смысле ?уйти?? Что…Шаги.Матерь Божья.Тяжелое шарканье.Господи.Бросаю тетрадь на тумбу, схватив лейку, и кидаюсь к двери, застыв с коликами в животе, ведь ручка наклоняется, а, значит, он за ней. Охота грызть ногти. В голове рождается безумная идея выбраться через окно, но не успеваю даже пропустить данную мысль через весь мозговой спектр, отскочив к столу.Дверь открывается. Тусклый свет со стороны коридора касается моего лица. И меня прожигает. Дилан останавливается на пороге, взглядом вонзается мне в лицо, видимо, не сразу поверив. Брови хмурит. Черт, кажется, он выходил, чтобы умыться, а не принять цельный душ. Но холодная вода не помогла ему: всё такой же бледный, такой же озлобленный. Такой же пьяный.—?Что ты… —?язык заплетается. —?Здесь делаешь? —?пошатывается, с недоверием озирая комнату, а страх перекрывает мне глотку, не давая собраться и ответить уверенно:—?Я-я… —?поднимаю лейку. —?Воспользовалась моментом и… —?нет, надо уходить. И поскорее, неважно, что он подумает, мне необходимо уйти подальше. Сжимаю ручку лейки, опустив голову ниже, и с опаской быстро перебираю ногами, надеясь оказаться по ту сторону порога. Чем ближе подхожу к парню, тем сильнее ощущаю запах алкоголя. И меня это пугает.Резкий хлопок?— и помещение погрязло в убивающей сознание темноте. Замираю на месте, вскинув голову, на О’Брайена смотрю широко распахнутыми глазами, ощущая себя при этом загнанным в ловушку кроликом, который рвется против змеи-удава. Дилан прижимает ладонь к поверхности двери, отталкиваясь с её помощью, чтобы сделать шаг ко мне:—?Странно, что все верят тебе,?— с противным ядом приближается, заставляя сутулить спину, прижав лейку к груди, словно барьер между мной и парнем. Ноги подкашиваются. Еле держу равновесие, пытаясь, правда, пытаясь говорить в ответ, но только сбиваю сердцебиение в груди.—?Ты совсем не умеешь лгать,?— Дилан стучит костяшками по своему бедру, каждый медленный шаг приближает его ко мне. И все мое тело пронзает возможная угроза, но ей не под силу лишить меня способности отступать, так что продолжаю пятиться спиной, не спуская напуганных глаз с парня.Необходимо что-то говорить. Нельзя молчать, иначе я окажусь в ситуации, из которой будет сложнее выбраться. Не молчи.—?Ладно, я… —?я что? Думай, соображай, но не подавай виду, сохраняй зрительный контакт, как бы сильно он тебя не ужасал. —?Я хотела предложить тебе помощь,?— сглатываю, ощутив, как ладони потеют, а по спине бегут мурашки, так как О’Брайен остается внешне полным агрессии. И даже попытка предугадать следующие действия не избавляют меня от дрожи, которым связывает всё тело, в момент, когда парень резко бьет по лейке рукой.Она выскальзывает. Падает к ногам, вынудив меня сделать большой шаг назад. Опускаю взгляд, открыв рот, а Дилан пинает упавший предмет, продолжая наступать.Не молчи. Ты сама себе хуже сделаешь.—?Ты ведь… —?мямлю, путаясь в словах. —?Хочешь помириться с мамой? Я хочу помочь, о-обсудить это… —?заикаюсь, всё ниже и ниже опуская голову под давлением сердитого взгляда О’Брайена.Но настоящая паника приходит в каждую клетку, когда отступать становится некуда. Копчиком врезаюсь в край стола, с диким негодованием оглянувшись на него. Ногами задеваю бутылки, покатившиеся со звоном по паркету куда-то под стул. И голос начинает срываться с шепота на жалкие повышенные тона, пока взгляд мельтешит, никак не тормозя на глазах парня:—?Т-ты, т-ы… —?воздуха не хватает.—?А может, ты пришла не за этим? —?такой холодный и ровный тон, но вызывающий одни из самых сильных эмоций внутри меня. Наконец, смотрю на него, не успев собраться с мыслями, как чувствую, что грубым движением Дилан сжимает ткань резинки моих шорт в кулак, дернув на себя, отчего с губ слетает писк, а ладони упираются в напряженную грудь нетрезвого. Толкаюсь обратно, и парень сам до боли пихает меня к столу, врезав спиной в его край.—?Пожалуйста,?— тараторю, не находя контроля. —?Не начинай… —?прошу, но О’Брайен уже занимает место передо мной, прижавшись своим тазом к моему. Пальцами сдавливаю край стола, с животным страхом смотрю вниз, видя, как быстро моя грудная клетка движется.—?Может,?— голос способен резать подобно ножу. Дилан режет меня, проникая льдом в открытые раны. —?Ты хочешь другого?—?Не надо,?— голос дрожит. Руки трясутся. Парень глубоко и медленно дышит. Чувствую, какой безэмоциональностью полно его лицо. Мне не требуется видеть этого типа, чтобы осознать, в каком дерьме я тону. Его пальцы сжимают ткань края шорт. Он тянет их на себя, сильно, чем заставляет меня прижаться тазом к нему, пока туловищем откланяюсь назад, избегая мощного телесного контакта. Дилан сам встает еще ближе?— и запах алкоголя обволакивает, вынудив отворачивать голову в сторону, пока сам немного наклоняется, носом касаясь моего виска. Сжимаю веки, рвано вдыхая кислород. Оцепенение наступает внезапно. То самое ?молчать и терпеть? теперь главенствует в сознании, поэтому я не двигаюсь, хорошо ощущая, как холодные пальцы О’Брайена отпускают ткань шорт, с легкой дрожью перемещаясь на низ живота, который втягиваю, лишь бы избавиться от прикосновений.—?Я сейчас не в настроении,?— он сам еле говорит, вообще соображает. Да и держится на ногах, если обратить внимание на то, как второй ладонью он опирается на стол. Горячим дыханием касается моего уха, скользнув носом немного выше, чтобы настичь волос.Уверена, его глаза закрыты. Дыхание сбитое, томное, будто смола тянущееся, как и состояние в целом.—?Не в настроении… —?повторяет и морщится, глотнув воды во рту, губами коснувшись моей больной щеки. —?Поэтому будет жестко,?— ладонь с края стола неаккуратным движением переходит ближе к моим ягодицам, а вторая рука скользит, пальцами потянув ткань шорт чуть ниже. Не сдерживаю мычание, еле дернув головой. Говори. Не молчи! Ты не хочешь этого!—?Хочешь, я трахну тебя? —?проглатывает половину слов, но смысл мне ясен. —?Жестко,?— давит носом на мой синяк. Приходится немного наклонить голову, чтобы снизить уровень боли.—?Скажи, что хочешь,?— что-то в его тоне меняется. Лицом стекает мне на уровень шеи, слишком мучительно, будто от какой-то своей собственной физической боли, промычав:—?Скажи и всё,?— пытается выпрямиться, чтобы взглянуть на меня, но мои глаза находят одну точку для внимания. Смотрю на свое запястье. Смотрю на выведенное черным слово ?нет?. И сглатываю, медленно перебарывая в себе сомнения. Нет, не чувствую прилив адреналина, не начинаю заламывать парню руки, но что-то в голове щелкает, дав понять: это же Дилан. Конечно, он напрягает и порой пугает меня, но… Райли, просто прислушайся. Сейчас замри не в страхе, а с особым вниманием?— и слушай, чувствуй. С какой скоростью колотится его сердце? Как выражена одышка? Как дрожат руки, Господи, да у него судорога куда мощнее моей, а панику выдаю именно я.И, в конце концов, этот чертов тон. Не холод. Не злость. Но всё то же знакомое давление, пропитанное… Мне страшно предположить, что это могло бы быть, поэтому оставляю данное рассуждение, способное лишь вогнать меня в краску.Вот, не вызвать страх, а именно смущение.—?Ты хочешь меня? —?добивается ответа. Хотя бы какого-то, ибо я храню молчание, концентрируясь на своем личном ?нет?, но с желанием повернуть всё таким образом, чтобы помочь парню отступить. Я?— не мать Тереза, но найду в себе силы признаться, что меня немного пугает его состояние. Тем более, после таких записей в тетради. Алкоголь?— не то, что ему требуется.Мое дыхание находит покой, несмотря на ещё довольно быстро бьющееся сердце. Кровавый орган не усугубляет положение своим поведением, и я испытываю неподдельную гордость за себя. Обычно не могу заставить мысленно собраться, вообще о чем-то думать, пока кто-то пристает ко мне, даже тот же самый Остин. Но сейчас мой разум открыт. Я могу ясно думать. И это потрясающее чувство неправильной для данной ситуации гармонии и спокойствия.?Нет?. Мое собственное ?нет? во благо для себя.Не буду полностью оценивать состояние парня. Ему нужен сон и меньше алкоголя. Ясность ума?— вот, что поможет выбраться из клетки.Дилан не напирает, он скорее давит на меня из-за неустойчивости. Честно, я даже придерживаю его под плечи, полностью возвращая себе здравый смысл:—?Я не хочу,?— шепчу, выдохнув. Может, сказанное звучит не так жестко, как требует происходящее, но не думаю, что грубость так необходима сейчас.О’Брайен опирается руками на край стола по обе стороны от меня и еле выпрямляется, чтобы всё-таки взглянуть на мое лицо. Хмур, но без негатива, что было бы естественным для него. Больше различаю нервозность и не самое понятное мне огорчение:—?Нет? —?удивительно, он способен говорить. Смотрит мне в глаза, и я сжимаю губы, проследив, как он скованно переминается с ноги на ногу, коротко куснув внутреннюю часть нижней губы:—?Не хочешь? —?сводит брови, повторно уточняя. Моргает, кое-как сосредоточив внимание на моем лице. Поднимаю взгляд выше, чтобы воссоздать зрительный контакт. Пальцами осторожно сжимаю ткань его футболки, помогая ему устоять.Говори.—?Нет,?— шепчу, не разрывая контакт. Странно, что он вообще прислушивается ко мне. Его мозг способен обрабатывать мои слова? В тот день на реке Остин был даже менее пьян, так, какого черта, русый игнорировал мои просьбы?Качаю головой, немного поерзав спиной о край стола позади, и, конечно, он чувствует моё движение, ведь продолжает прижиматься ко мне. Опускает быстрый взгляд, сильнее хмурясь, и эта расстроенная озадаченность окончательно сбивает меня с толку:—?Даже немного? —?прикрывает веки, будто пытаясь сохранить сознательное состояние. Боится отключиться? Ему правда нужен сон. Опять смотрит в мои глаза.—?Нет, не хочу,?— теперь звучит тверже. Я чувствую себя намного сильнее, моя уверенность рождается не на пустом месте, а за счет факта?— О’Брайен больше минуты держится на ногах благодаря мне, значит, он ничего не может мне сделать.Сжимает губы. И отталкивается ладонями от стола, делая большой шаг назад. Отпускаю его футболку, серьезно следя за покачиванием парня, пока он пятится, отводя взгляд, и ищет на полу бутылку. Наклоняется, придерживаясь на кровать, берет и выпрямляется, выдергивая пробку. Стою, смотрю. Дилан делает большие глотки, вызывая у меня вздох и недовольное покачивание головы:—?Тебе нужно просохнуть,?— первое и самое важное. —?Так или иначе, за учебу придется браться,?— напоминаю о неприятном, и лицо Дилана морщится, а с губ слетает матерный посыл. Складываю руки на груди, оставляя лейку здесь, и медленно шагаю спиной к двери, всё еще без доверия. Слежу за О’Брайеном, который шатко передвигается по комнате, проверяя каждую бутылку, видимо, ему еще мало.—?Я предлагаю помощь,?— берусь за ручку двери, замечая, что этот тип подходит к тумбе, на которой лежит тетрадь, и пальцами касается её обложки. Вдруг поймет, что я брала её? Надо уходить.—?Выдохни, выспись, завтра обсудим,?— быстро произношу, выскакивая из темного помещения в плохо освещенный коридор.И могу выдохнуть остаток напряжения. Я справилась, и чувство гордости за себя прибавляет мне сил. Конечно, это настолько мизерное событие, что радоваться нечему, но я смогла отказать. Сомневаюсь, что парень на самом деле собирался что-то делать со мной, но, черт. Я. Отказала. Я не растерялась. Я не отдалась панике и не замерла, мысленно крича о терпении.Это результат.Забегаю в свою комнату, ощутив невесомый удар под ребра. Стою одна. В тихом помещении. Рядом никого.Жаль, что нет человека, с которым могу поделиться своей ?маленькой? победой.***Неважно, сколько времени он стоит. Неважно, как долго смотрит на поверхность тетради. Неважно, насколько хмур внешне. Парень в себе. Без оценки состояния, без заботы о здоровье. Без всего, что должно волновать любого другого человека, он подносит бутылку к губам, глотая вино с видом внешнего и внутреннего отвращения, плюя на ноющую боль при дыхании.Почему именно данный вид алкоголя?Потому что только он дает Дилану временное ощущение тепла в груди.Есть люди, которые постоянно испытывают холод. И нет, по большей части это не вызвано какой-то психологической проблемой. В детстве, будучи мальчишкой, он часто убегал из дома. Особенно зимой. Так и заработал себе обморожение. Его пальцы всегда красные и под их кожей ощущается покалывание. Ладони постоянно ледяные, кончик носа приходится всячески согревать. В больнице ему не помогли, сказали, что подобное состояние можно только контролировать, но он уже не помнит, что они советовали. А Лиллиан не записала, да и приехала только для того, чтобы забрать сына в дом, из которого он бежал.О’Брайен физически терпит постоянное чувство холода. Ему приходится жить с этим, и страшно то, что несколько лет назад мороз стал частью не только его тела, но и неотъемлемой составляющей морального расположения. Вот, почему ему нужно внимание матери?— ему требуется её тепло. И физическое, в качестве прикосновений, объятий, даже легкого похлопывания по спине. И моральное, в образе улыбок, взгляда с интересом, пониманием, в виде общения.О’Брайен ставит бутылку на тумбу, осторожно наклонившись, чтобы руками опереться на кровать, и забирается на неё, рухнув всем телом на мягкую поверхность. Лежит на животе, щекой прижавшись к подушке. Смотрит в стену.Холодно.Зубы стучат. Пальцы сжимает, а ладонь притягивает к губам, пуская на них теплый воздух. Кончик носа ледяной. Тянет на себя одеяло, укутываясь в надежде скорее уснуть. Эффект внутреннего тепла от вина медленно пропадает, оставляя после себя пустоту.Ему важно получить возможность согреться.И он познакомился с этим самым ?теплом? всего один раз в своей чертовой жизни.Тогда. В ту ночь. В тот момент ему было до охерения жарко. Физически и морально.И больше ему не везло ощутить это внутри себя.У тебя сломанная душа, ты знал?Думаю, тебе нужно найти свое ?тепло?