Часть 2 (1/1)

Дверь лаборатории распахнулась от нахального пинка ногой. Полутемное помещение осветили голубые глазищи, острые зубы Гриммджоу оскалились в злобной ухмылке. Покружив между столами, уставленными компьютерами и хрупкими на вид приборами, он, наконец, нашел хозяина этого местечка. Заэль Апорро Гранц сидел за своим рабочим столом в компании большой бутылки прозрачной жидкости неизвестного происхождения и большими глотками пил из стакана.- Скучаешь? – прошипел Гриммджоу, склоняясь над столом, чтобы заглянуть в лицо Октаве. Тот поднял голову, мутные желтые глаза недобро посмотрели поверх заляпанных очков.- Похоже, чтобы я скучал? – хмуро осведомился ученый.- Заэль, ты чего? – растерялся Секста. Таким пьяным и несчастным Гранца ему еще не доводилось видеть.- Не твое дело, - спокойно ответил тот, наливая себе в стакан из бутылки.- А что ты пьешь?- А то ты не знаешь. Сам на прошлой неделе рецептуру одобрил, помнишь?- Не помню, - Гримм радостно осклабился. – Значит, хорошая вещь. Есть еще стакан?- Поищи в шкафу, - Заэль махнул рукой куда-то вправо.Гриммджоу порылся на полках, нашел красивый хрустальный фужер, правда, пыльный, вытер его о свое косодэ, подтянул поближе к ученому стул и сам налил себе самогонки.- Вот что ты за скотина такая, а, Джаггерджак? – сказал Заэль вместо тоста, опрокидывая в себя почти полный стакан. – Не то что разрешения со мной посидеть не спросил, даже с Новым годом не поздравил.- Так я как раз зашел спросить, что это за Новый год и какого хрена по всему Лас Ночес развешена эта блестящая дрянь, - Секста поковырял когтем в зубах и вытащил кусок мишуры. – А ты тут пьешь, ну я и подумал…- Что вдруг я выжру все без тебя? Пьянь! - Октава поморщился и выпил оставшуюся в стакане жидкость. – Я, может, в лечебных целях употребляю.- И от чего лечишься? – вкрадчиво спросил Гриммджоу, отодвигая от себя бокал с еще не тронутой самогонкой.- От страха, - Заэль плеснул себе еще, хмыкнул, увидев, как подозрительно Джаггерджак косится на жидкость. – Да не ссы, там обычный самогон. От страха только такой помогает.- Гранц, ты на себе эксперименты в последнее время не ставил? – подозрительно спросил Гриммджоу. – Ты же Эспада, кого ты можешь бояться?- Ичимару, - прошептал тот, бледнея при одном только звуке имени, и трясущимися пальцами схватил стакан.С лица Сексты пропала вечная полубезумная ухмылка, сменившись почти сочувственным выражением, он не глядя нашарил свой бокал и тоже выпил.- А что ты натворил-то?- Это как бы не твое дело… Но если коротко – сделал по заказу Ичимару препарат, который должен действовать одни сутки. Только я не уверен, что у него есть хоть какой-то срок действия и что изменения вообще обратимы…- Какие изменения? – на лицо Гриммджоу медленно возвращался хищный оскал.Гранц воровато огляделся по сторонам, наклонился к самому уху Сексты и зашептал. Он, конечно, каждый день проверял свою лабораторию на наличие жучков, но все же оставалась вероятность, что у стен есть уши. Лисьи уши.По мере выслушивания признания Заэля ухмылка Джаггерджака становилась все шире и шире, пока он, не выдержав, не запрокинул голову и не заржал так, что тонкие пробирки в шкафчике жалобно зазвенели. Гранц только обреченно вздохнул и снова взялся за стакан.- Ну, Айзен-сама… - выдавил Гримм в промежутках между приступами хохота. - Знал бы, давно бы свой релиз показал…- Ты что, на Владыку глаз положил? – меланхолично спросил Октава, вертя в пальцах пустой стакан.- Не то чтобы… - Секста, кое-как успокоившись, пожал плечами. – Просто интересно было бы посмотреть на его реакцию.- А что у тебя там, в релизе?Джаггерджак задумчиво прищурился и потянул из ножен занпакто.- Э-э, нет, только не здесь! – Заэль испуганно замахал руками. – У меня тут аппаратура хрупкая, а я тебя, придурка, знаю, ты ж рейацу не жалеешь, жахнешь со всей дури. Иди в коридор и подальше от двери, там фраксьоны живут, им не привыкать.Гриммджоу, как ни странно, послушался и вышел. Через несколько минут до Гранца донеслось приглушенное ?Разорви, Пантера!?, выброс рейацу сотряс воздух, снова жалобно зазвенели пробирки. И вскоре в лаборатории появился страшно довольный собой Секста. Он принял картинную позу величайшего мачо всея Хуэко Мундо и игриво помахал хвостом.- Ну, как думаешь, Владыке понравится?- Вообще-то мне кажется, что он предпочитает лис, - задумчиво сказал Октава. – Но фетиши безусловно присутствуют. Дай-ка поближе посмотрю.Ученый протянул руку и потрогал наклонившегося кота за ухо. Мех был мягкий, как и голубые волосы, и приятно щекотал ладонь. Заэль осторожно почесал за ушком и чуть не подпрыгнул, когда услышал басовитое мурлыканье.- О, а ты и так умеешь? – ошарашенно спросил он.- Я по-всякому умею, - сказал Гриммджоу низким бархатным голосом, тыкаясь макушкой в ладонь.Гранц хмыкнул и продолжил почесывать уже увереннее. Мурлыканье большого кота странным образом успокаивало, и гораздо лучше, между прочим, чем самогонка. Он расслабился, прикрыл глаза и, как оказалось, зря. Потому что Секста тут же воспользовался тем, что ученый потерял бдительность, и повалил его на пол, усевшись ему на бедра. Пушистый кончик хвоста пощекотал шею Октавы.- Какого хрена ты творишь, Гриммджоу? – спросил Гранц, нахмурившись.- Собир-раюсь получить удовольствие, - пророкотал тот, потеревшись носом о его щеку. – Не останавливайся.Заэль подумал было сбросить перевозбужденного кошака, но тот внезапно поцеловал его в губы, и решимость куда-то делась. Джаггерджак целовался грубо, настойчиво, не жалея, кусал губы, жадно ворвавшись в его рот языком. Но Гранцу понравилось, именно так – страстно, быстро, так что сразу же сорвало крышу, лаборатория закружилась перед глазами, а уши наполнились звуками тяжелого прерывистого дыхания.Когти разорвали косодэ на груди Заэля, шершавый язык шустро скользнул по шее и остановился на сосках. Под жесткими сильными ласками они тут же затвердели, Гранц выгнулся и вцепился пальцами в кончик хвоста. Гримм зарычал, впился зубами в тонкую кожу на груди, оставляя багровую отметину, и с удовольствием уловил чуткими ушами тихий стон наслаждения. Значит, можно не церемониться и делать все так, как нравится ему.Когти вновь вцепились в тонкую ткань, разорвали одежду в клочья, обнажая стройное тело, уже горящее от возбуждения, ждущее продолжения. Джаггерджак быстро освободился от своей брони и хвостом обвил тонкие запястья Гранца, заводя его руки за голову. Потерся головой о живот, шумно вдохнул запах страсти, исходящий от кожи нечаянного партнера, провел языком от пупка до ямочки между ключиц, пробуя на вкус, и снова впился в губы. Заэль нетерпеливо подался навстречу и, тоже кусаясь, жадно прижался к обнаженному полукошачьему телу. Голова кружилась, мышцы напряглись и пошли мелкой дрожью в предвкушении.Когтистые пальцы скользят по коже, слегка, не до крови, царапая, шершавый язык тут же зализывает и, не давая опомниться, впиваются острые зубы. Мимолетная боль и ласка калейдоскопом сменяют друг друга, от ошеломляющей смеси ощущений перехватывает дыхание, возбуждение накатывает волнами, одна сильнее другой, конвульсивно сжимаются пальцы на руках, по-прежнему прижатых к полу сильным хвостом.Клыки аккуратно впиваются в мочку уха, язык шумно облизывает раковину, заглушая сдавленные стоны Заэля, когда в него проникли неожиданно нежные пальцы. Но это была последняя порция нежности на сегодня: Гриммджоу уже плохо себя контролировал, и его терпения хватило лишь на то, чтобы подготовить Гранца. А потом он ворвался в его тело и замер лишь на секунду, чтобы глухо застонать и поудобнее перехватить ноги любовника. Хвост отпустил его запястья, и Октава тут же вцепился в спину Сексты, кусая его губы. Передохнуть ему не дали, да и не нужно было, оба тела требовали немедленного продолжения.Резкие толчки в полном молчании, на стоны не хватает дыхания, только воздух тяжело и шумно входит и выходит через приоткрытые пересохшие губы. Кошачьи зрачки расширились, и глаза Гриммджоу кажутся черными, желтые глаза Заэля закатываются под веки, очки давно слетели и возможно будут скоро раздавлены бешено двигающимися телами.Им все-таки удается набрать в легкие воздуха для финального вскрика. Когти Джаггерджака оставляют глубокие борозды в мраморном полу, Гранц вжимается в него из последних сил, не желая выпускать, ловя затухающие искры наслаждения, чувствуя себя бабочкой, вспыхнувшей и дотла сгоревшей в голубом пламени газовой горелки.