Кровь, безумие и переходный возраст (1/1)

Я – живое воплощение поднадзорного бреда. Это?я?сам держу его?под надзором. Я?брежу, следовательно, я?существую. И?более того: я?существую, потому что?брежу. Сальвадор ДалиКаждый раз, когда кто-то говорит о сумасшедших, ненормальных, странных безумцах, наше воображение не преподносит нам образы людей с психическими расстройствами или отклонениями, а показывает тех, кто хоть немного отличаются от нас.Отличаются внешностью, мировоззрением, мыслями, чувствами…И без того тонкая грань между здравомыслием и безумием уже настолько размылась, что не знаешь, когда сделаешь последний шаг в тёмную, глубокую бездну сумасшествия…А та поглотит тебя полностью и никогда больше не отпустит…Она уже забыла, когда в последний раз чувствовала себя нормальной, ведь общество с каждым днём всё сильнее убеждалось в её безумии…— Ну же, Лиззи! Покажи ещё раз, прошу!- даже через объёмные, выпуклые линзы круглых очков заметно, как ярко-зелёные глаза мальчишки светятся неподдельным интересом и даже какой-то радостью. Он ухмыляется во все тридцать два зуба, надеясь своей улыбкой таки заполучить согласие девчонки. Кажется, что он упал бы перед ней на колени, если бы мог…Тонкие пальчики Лиззи захватывают ручки инвалидного кресла, и она отвозит Томаса чуть подальше от себя. Собрав тёмно-каштановые волосы в своеобразный хвост, она чуть опускается, дабы задать вопрос:— Ты уверен, что готов увидеть волшебство снова?Мальчик с энтузиазмом кивает, готовясь поглядеть на ?представление?. Голубоглазая в свою очередь достаёт из скрипящего железного шкафчика небольшую книгу и швыряет её на пол. Её напряжение выдают несколько внезапно появившихся морщин на лбу, а тонкая рука по инерции вздымается вверх. Потрёпанный томик ?Гордости и предубеждения? начинает приходить в движение: медленно поднимается к потолку, раскрывается, а сами желтоватые страницы и вовсе начинают перелистываться сами по себе. Примерно через полминуты книга с шумом падает обратно на кафель…Снова та еле уловимая, будто бы призрачная головная боль, к которой девчонка даже успела привыкнуть. Она с улыбкой берёт книжку в руки:— Надо будет ещё потренироваться над этим, не находишь? — Ты чего? Это же и так просто…потрясающе! Будто ты — настоящий супергерой!— Ну, ну, скорее уже суперзлодей…- ребята не сразу замечают прибытие крепкого, довольно высокого парня. Сероглазый Алек ухмыляется, скрестив руки на груди.- Какому нормальному человеку дадут имя ?Кассиопея Элизабет??Мама всегда звала её Касси, не важно читала она ей сказку на ночь, зарываясь пальцами в тёмные волосы и искренне улыбаясь или слегка бранила за очередную шалость. Чёрт, она снова вспомнила то, что давно пытается похоронить глубоко в недрах собственного сознания…Снова будет рыдать ночью, зарывшись носом в жёсткую, прохладную подушку, как настоящая слабачка…Девочка и не заметила, как Алек, кинув парочку оскорблений в сторону Тома, уходил куда-то вглубь коридора…Он невзлюбил её, как только впервые увидел: настолько бледная, почти прозрачная кожа, больше похожая на плёнку, что все синеватые узелки вен видны куда лучше, чем на любом другом человеке, худощавая фигура, хрупкие плечи и ключицы, довольно маленький рост, большие небесно-голубые, но всё-равно красные от постоянных слёз глаза, пушистые тёмные ресницы, пухлые, искусанные до крови губы и тёмно-каштановые, слегка вьющиеся, почти всегда спутанные волосы. Преподаватели просили относиться к ней с пониманием, ибо она потеряла всю свою семью в автомобильной катастрофе, но ему было всё-равно, поскольку в их приюте и без этой девчонки было полно челяди: инвалиды, аутисты, больные онкологическими заболеваниями и простые идиоты. Для полного комплекта не хватало только сумасшедших…И вот она здесь: постоянно плачет или злится, несёт всякую чушь, хамит старшим, лезет в драки, а сейчас ещё и выпендривается своим ?даром?. Кто же она, если не больная на голову?Девчонка невероятно раздражала его, а Алек никогда не скупился на выражения для своих неприятелей, особенно при спорах с ней, мог ударить в порыве чувств так, что тёмные синяки не будут сходить с нежной кожи несколько недель, а то и месяц, вот только Элизабет было плевать, словно она уже привыкла ко всем напастям со стороны парня…Но ей всегда было жаль Томаса: зеленоглазый мальчишка принимал все оскорбления чересчур близко к сердцу, да и дать сдачи попросту не мог. Для него каждая чёртова встреча с парнем являлась настоящим испытанием.Кассиопея чувствовала, как её сердце болезненно сжимается каждый раз, когда она вытирает горячие слёзы с его порозовевших щёк, шепчет что-то подбадривающее, а мальчик медленно успокаивается…И самым чертовски несправедливым было то, что она просто не могла защитить его, ибо сама была слабой: Алек просто придушил бы девчонку, даже не задумываясь.Но и он перешёл черту, когда в порыве злости решил ударить зеленоглазого. Прежде Алек никогда не смел поднимать руку на мальчишку, а сейчас…Лиззи не видела начала очередного спора, ибо когда она, услышав разговор на повышенных тонах и даже крики, переступила порог подсобки, служащей пристанищем швабр и моющих средств, то увидела как сильные пальцы смыкаются на глотке брюнета. Серые глаза хулигана светились непонятной ей злостью, а с тонких губ продолжали сыпаться оскорбления и унижения.Обжигающая ненависть с молниеносной скоростью разливалась по венам и всё чего ей хотелось, это как следует избить его, заставить страдать также, как он делает это со всеми ?обитателями? приюта. Первым порывом было стремление оттолкнуть его от Тома, но Кассиопея быстро поняла, что лучшим результатом станет чуть пошатнувшийся Алек. От бессилия хотелось кричать, рыдать либо же разрушать всё на своём пути…Девчонка прекрасно знала, что тот в порыве злости способен на всё что угодно, а среди старших до сих пор ходили слухи о том, что он голыми руками задушил собственного брата, думая, что тот ?предал его?.И чёрт побери, неужели она будет просто наблюдать за тем, как этот идиот убивает единственного её друга, того человека, которого она ценила больше самой себя?! Элизабет слишком эгоистична, дабы пожертвовать своей жизнью, в попытках спасти чужую?Нет, она не такая!Она не боится пострадать, защищая этого весёлого зеленоглазого мальчишку…Она не боится приближения ближе к эпицентру событий, и не обращая внимание на ту чёртову дрожь во всём теле, готовится нанести удар по голове неприятеля, как вдруг резко останавливается…С тонких, потрескавшихся губ еле слышным, хрипящим шёпотом срывается:— Прошу, беги…Элизабет продолжает стоять так, будто её ноги приросли к полусгнившему кафельному полу…— Тупая идиотка!— Сумасшедшая, больная на голову дура!— Уродливая сука!— Хватит, все эти оскорбления не сделают тебя умнее! Или ты хочешь, чтобы я рассказала обо всём миссис Миллер?— Ты думаешь, что эта старуха спасёт тебя, да?- снова эта дурацкая ухмылка, показывающая его превосходство. Снова тяжёлый удар, приходящийся уже в висок. Лиззи тихо шипит, впивается в собственные губы, лишь бы не закричать.- Да ей плевать на тебя, также как и всем в этом заведении! Она будет рыдать в три ручья от счастья на твоих похоронах, ведь ты доставляешь ей куда больше проблем, чем твой слабоумный дружок-инвалид!— Да лучше бы ты наконец сдох!- она не замечает, как этот крик срывается с её губ. Та часть её сознания, которую она давно мечтала похоронить глубоко в себе, действительно мечтала о его смерти… Тело наполнилось непонятной энергией, а тёплое, невыносимое жжение в груди ждало выноса в действии.И оно получило его…Мёртвую тишину комнаты прервал кошмарный, пронизывающийся насквозь хруст человеческих костей.Словно через пелену Элизабет наблюдала за тем, как Алек падает на пол со сломанной шеей, Том с неподдельным ужасом смотрит на неё, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему, а с его тёмных волос капля за каплей стекает кровь неприятеля…Запоздалый крик казался ей чужим: до того охрип голос девчонки. Превозмогая над ужасной, пульсирующей болью в висках Лиззи на ватных ногах выбегает из здания…Январская вьюга всё сильнее бушует — прежние небольшие снежинки превращаются в довольно крупные хлопья, а девочка, не обращая внимания на пронизывающий насквозь холод, бежит всё дальше вперёд, не понижая темпа.Чёрт побери, как она мечтала в данный момент о том, чтобы всё это оказалось простым кошмаром, а не бренной реальностью…Мысль о том, что она, как настоящее чудовище прервала чью-то невинную жизнь словно разрушала её изнутри не только морально, но и физически.Теперь она действительно — настоящий монстр.Элизабет больше не могла справляться с головокружением и упала прямо в свежий сугроб…Чёртова боль обжигающим прутом сдавливает её голову, заставляет солёные дорожки из слёз скатываться по бледным впалым щекам… Она ощущала терпкий металлический привкус во рту, а откашлявшись, увидела на белоснежном снегу лужу собственной тёмной крови…Происходящее напугало девчонку: багрово-красная, ещё горячая жидкость стекала с её губ, падая на тонкие, дрожащие кисти рук.Кассиопея утыкается носом в колючий снег и начинает судорожно всхлипывать…Вот же слабачка…А та ?тёмная? часть её сознания по-настоящему ликует: этот идиот наконец получил по заслугам. И плевать, что это практически абсолютно невинная жизнь…Сколько ещё людей пострадает от её руки? От этой неведомой силы, совладать с которой не представлялось возможным…***Тридцатое апреля две тысячи двадцатого года, штат Нью-Йорк, СШАНо разумеется, ко всему можно со временем привыкнуть, что Касси и сделала.Привыкла к тому, что вся её жизнь напоминает один сплошной чудовищный, пусть и невероятно длинный, но абсолютно точно ночной кошмар…Привыкла к постоянной, пусть и невыносимой боли в висках, а она в свою очередь притупилась, перестала быть такой ярко выраженной…Привыкла к сильному головокружению и тому кошмарному, солоноватому привкусу своей же крови, обволакивающему глотку…А ещё смирилась с тем, что человечество с каждым днём разочаровывает её всё больше…Из своеобразного сна девушку вырвал пронизывающий насквозь электрический импульс. Вместе с приглушённым шипением открываются небесно-голубые глаза, а тёмные зрачки сужаются от слишком яркого света, попутно пытаясь разглядеть комнату. Холодный пол, являющийся по сути обыкновенной землёй, железные прутья решётки, тёмные кирпичные стены и бьющий в нос с непривычки, запах сырости. Единственное, что отличает это помещение от темницы, так это матовый экран, висящий на левой стенке. Кассиопея по инерции вскидывает руки, но её движение прерывают тяжёлые железные кандалы, с потрясающе короткой цепью.Она пытается приподнять ноги, но и те тоже скованы…Чёрт, да неужели её всё-таки поймали?!Сколько лет ей придётся гнить в тюрьме: двадцать, тридцать, всю оставшуюся жизнь?Но даже если ей придётся корпеть до конца своих дней на каторге — Элизабет абсолютно точно заслужила данное наказание…Уже привычное напряжение, лёгкая головная боль, увы пришедшая без результата: девушка всё ещё связана по рукам и ногам в прямом смысле слова. Внезапный упадок сил вряд ли был повлечён их чрезмерным употреблением…Далее — судорожные попытки припомнить хотя бы крохотные детали её появления в данном заведении…— Сэр, мне кажется, что ещё один разряд ей не повредит…- довольно молодой парень чуть ли не с улыбкой наблюдает за тем, как Лиззи с шипением корчится на полу.— Она не выглядит особенно опасной, Сэмми. Или это из-за того, что мы своевременно ввели ей двойную дозу препарата?- коренастый мужчина, с кобурой на поясе и насмешливыми тёмными глазами был не особо увлечён происходящим.— При задержании она перебила около пяти наших бойцов за минуту до того, как я успел всадить шприц в её предплечье.- ?Сэмми? уже не выглядел таким воодушевлённым, слыша ругательства своего босса.— Вот же чёрт! И Райан тоже…?- в порыве злости пальцы с силой вжимаются в кнопку. Снова разряд…Голубые глаза медленно становятся стеклянными, но она умело сдерживает подступающие слёзы.С чего вдруг Элизабет стала обращать внимание на боль?— Простите…- тихо шепчет, прикрывая глаза.— Нет, ну вы только посмотрите, эта сучка даже извиняется!- капитан приближается ближе, доставая из кармана сосуд с блёклой жидкостью.- Пей, живо!Мёрзлая, довольно горькая субстанция быстро спустилась вниз по глотке. В глазах девушки медленно потемнело, лишь где-то вдалеке послышался хлопок закрывающейся двери… ?Дура, и зачем же ты приняла тройную дозу этого яда?? — от тихого, вкрадчивого, но очевидно осуждающего шёпота, раздающегося прямо над ухом, на коже, словно от внезапных электрических разрядов появляются мурашки.Столь мягкий, бархатистый голос… Кассиопея ловит этот звук, но он исчезает, как будто и не появлялся вовсе. Тогда та озирается по сторонам, в попытках отыскать его обладателя, но замечает лишь загоревшийся матовый экран.Изображение довольно молодой брюнетки с янтарными глазами появилось довольно внезапно. Она небрежно поправляет тёмные, короткие волосы и взглянув куда-то в сторону начинает свою речь:— Рада поприветствовать вас, дорогие ?дети?.- девушка слегка усмехнувшись, продолжает смотреть в камеру.- Я — Кэролайн Харрис, заместитель председателя комитета безопасности США и глава ?отдела X?. С сегодняшнего дня именно я буду отдавать приказы, неподчинение которым поведёт за собой суровое наказание. Что же, вам действительно повезло, ведь именно вы — бойцы отряда X, созданного для решения вопроса жизни будущих поколений нашей планеты. Грубо говоря, наше поручение — спасение этого бренного мира…В случае удачного выполнения вас ждёт крупное вознаграждение и полное прощение ?грешков? перед законом. А мы в свою очередь поможем не только научиться контролировать ваши способности, но и использовать их полную мощь. В настоящий момент не стоит даже пытаться обмануть, либо навредить нам используя их, ибо таким образом вы лишь ухудшите своё положение… Все сотрудники отряда, а также члены комитета безопасности США — не враги, а люди пытающиеся помочь изменить нынешнюю мировую ситуацию. Но даже не смотря на то, что, как я надеюсь, мы с вами подружимся — не стоит забывать о том, что ваши жизни, начиная с этого момента находятся под прицелом. Поэтому стоит обходится без глупостей…- экран снова померк.Потрясающе, теперь она — лишь загнанная в угол, бессильная мышка в клетке…Голубоглазая в порыве злости попыталась выдернуть руки из кандалов, но лишь получила ещё более крупную ссадину на левом запястье и снова откинулась на землю. С шумом выдохнув, она прикрыла глаза и слегка потёрла рану большим пальцем, рассматривая собственные тонкие, еле заметные шрамы, пролегающие чуть ниже левого запястья…— Утро доброе, дорогуша…- тёмно-карие глаза ?босса? с насмешкой глядели на попытки Лиззи выбраться из заключения. Она сразу приметила, что вместе с ним пришли ещё двое: довольно молодой мужчина и та самая мисс Харрис. Парень с тёмными, слегка кудрявыми волосами с интересом разглядывал ?заключённую?, светло-серые глаза слегка сощурились.— Уотсон, ну-ка быстро расскажи нашим гостям о твоих способностях…- капитан слегка тарабанил по железным прутьям.— Я — не диковинная зверюшка, дабы наблюдать за мной, как в зоопарке.- приметив реакцию мужчины, она замолкла.- Дайте мне пару секунд на раздумья…- Кассиопея слегка закатила глаза.- Моя главная суперспособность — возможность наконец свернуть тебе шею.— Вот же малолетняя с…- разъярённый возглас мужчины прервало настойчивое прикосновение Кэролайн: брюнетка слегка дотронулась до его плеча, продолжая шептать что-то с улыбкой на губах. Тот умолк, но продолжал в упор глядеть на девушку.— Сыпать угрозами — не в твоих интересах, Элизабет.- низкий, вкрадчивый голос сероглазого на удивление действовал довольно успокаивающе.- Я — L, тот самый безумный детектив, который решился ввязаться в спасение этой вселенной. Мы все в огромной опасности, а ты — одна из десяти человек, которые могут освободить этот мир от несчастий… Ведь телекинез — довольно ценная способность. Всё, что мне нужно от тебя в данный момент — это ответ на поставленный вопрос: согласна ли ты вступить в отряд по своей воле?- детектив внимательно наблюдал за реакцией на его слова.Мысли бешено роились в юной девичьей голове. Вот он — тот шанс на искупление всех её ошибок, которого она ждала на протяжении многих лет. Стоит чуть-чуть поддаться вперёд и ухватишься за него рукой…Но что-то всё-таки останавливало Уотсон. Что если она не справится? Или же наоборот не сможет контролировать себя? Да и стоит ли вообще спасать человечество, которое всю жизнь презирало её, заставляя мечтать о собственной смерти?Лиззи медленно опускалась вниз, упираясь спиной в стену… Ледяные пальцы касались лица, век, губ, даже тонких прядей волос, окрашивая их тёмной, уже остывшей, слегка запёкшейся кровью…Не было только когда-то привычных, обжигающих слёз, спускающихся по шее, доходящих до ключиц и грубой ткани толстовки, там исчезающих.Зато собственный судорожный, хриплый, приглушённый, но всё-равно будто бьющий по черепной коробке смех пугал её до чёртиков.Шатенка слишком резко мотнула головой, отбрасывая картину, которая слишком реально предстала перед её взором… Определённо стоит.Она попытается и обязательно сможет…— Я согласна на ваши условия.- Кэролайн тут же с облегчением выдохнула, L улыбнулся, а капитан наоборот закатил глаза.— Алан, освободи её.- названный вытаращился на детектива так, будто тот только что сообщил о собственном плане взрыва Белого Дома.— Рюдзаки, ты — идиот? Она свернула шеи пятерым лучшим солдатам… Блять, да даже Райану!- брюнет даже не взглянул в сторону порядка взбешённого мужчины.— Ал, в нашем деле важно спокойствие…- тот слегка выгнул бровь.- Дабы начать работу необходимо наблюдение над их способностями на ?открытой местности?.- мужчина, скрипнув зубами таки вынул из заднего кармана связку местами поржавевших ключей и открыв железную дверь, перешагнул через порог камеры и освободил её от ?мёртвой хватки? железных колец. Резким движением он схватил девушку ?за шкирку? и подтолкнул вперёд так, что та чуть не свалилась обратно на кафельный пол. Капитан вместе с детективом подхватили её запястья, скрещивая руки за спиной, не оставляя шанса для побега. Оказавшись за переделами камеры, Элизабет ощутила мощный прилив энергии где-то в груди и отсутствие той свинцовой тяжести в ногах…Предугадав момент, она ловко освободила запястья и инстинктивно подняла руку вверх, готовясь нанести удар.Но Алан не растерялся, и уже через несколько секунд девушка могла ощущать дуло пистолета крепко приставленное к её виску:— Не рыпайся, Уотсон!Вместе с содроганием к девушке пришла шальная мысль о том, что ей не составит труда прикончить этих троих, а затем вырваться на свободу.Заживёт, как раньше: долго, но увы не счастливо. Но ведь если эта организация смогла доставить её сюда единожды, сможет и ещё раз.А что же дальше? Убьют? Заставят работать на себя до конца отведённых ей дней?Но Элизабет было плевать — она не боялась собственной смерти, наоборот была бы рада, разбежавшись, прыгнуть в тёмную бездну охватившего её отчаяния. Но сейчас, получив шанс искупления всех своих ?грехов?, она страшилась умереть злодеем — преступницей без моральных принципов…Страшилась упустить ту последнюю возможность зажить, каким бы невозможным это не казалось — нормальной жизнью…Жгучее желание исправить все предыдущие ошибки охватило её сознание целиком и полностью, и голубоглазая опустила руки, давая возможность снова скрестить их за своей спиной. В этот раз Харрис завязала её глаза кусочком тёмной ткани…Парочка пустующих коридоров, несколько крутых лестничных пролётов и вот уже небесно-голубые глаза рассматривают обстановку в просторной, светлой комнате. Абсолютно непримечательная, практически полностью пустующая: лишь стол из тёмного дерева и белоснежное кожаное кресло, уже занятое юношей. Туманный взгляд светло-голубых глаз с заметными сероватыми вкраплениями был направлен куда-то вдаль, на губах застыла еле уловимая усмешка, заострённый подбородок был поднят вверх, белокурые локоны, собранные в хвост будто отливали сплавом платины, слегка касаясь шеи юноши, а непослушная чёлка так и норовила залезть в глаза. Серебристая молния чёрной куртки с меховым капюшоном была расстёгнута, показывая кожаный жилет, обтягивающий, но в тоже время не скрывающий рельефного пресса, а на руках присутствовали перчатки, поблёскивающие на свету.— Ал, сукин ты сын, всё-таки решил выпустить меня отсюда?- обернувшись, он приметил Элизабет и чуть дёрнул уголками губ, обнажая белоснежные, слегка заострённые клыки. По взгляду незнакомца было тяжело понять, о чём он думает, нагло разглядывая Кассиопею.- А вот тебя я раньше не встречал, хотелось бы хоть имя узнать… Например я — Михаэль Кель.Парень казался ей не просто одним из тех эксцентричных личностей, которых называют странными, разглядывая их внешность или долгое время наблюдая за поведением… Она сразу поняла, что Кель, прямо как она — безумный, сумасшедший, больной на голову ?супергерой?…Или как их ещё называют?Вся решимость девушки куда-то улетучилась: детектив на пару с Харрис решил заставить их сражаться друг с другом. А что, если придётся сражаться не на жизнь, а на смерть со своими же? Она сможет по воли случая убить любого, на самом деле даже не желая этого…— Моё имя — Кассиопея Элизабет Уотсон…- фраза, произнесённая ею во весь голос с какой-то гордостью, дабы скрыть охватившую её дрожь.Кель слегка задумался, а затем продолжил:— Похоже даже среди ?отбросов? есть аристократы… Лучше расскажи, Лиззи, ты предпочитаешь быструю или мучительную смерть? Необходимо же решить вопрос исхода нашей маленькой схватки, а мне хочется доставить тебе, как можно меньше неприятных ощущений — всё-таки особо проблемной не кажешься…— Я не сражаюсь со своими.- её слова вызвали у немца приступ чуть ли не истерического смеха.— Ты давно должна была осознать, что в этом захолустном мирке люди не делятся на ?своих? или ?чужих?, ибо здесь каждый сам за себя… Тут нет друзей, приятелей, товарищей, поскольку любой готов предать ?ближнего своего?, как только появится удобный случай. А единственное, что объединяет нас с тобой — это херово проклятье, которое государство собирается использовать в собственных интересах. Не стоит быть столь наивной девчонкой — возвращайся обратно в реальность…- кожаное кресло внезапно отлетело в сторону, а сам Михаэль успел ухватиться за стол. Элизабет ожидала некого ?взрыва?, но тот выглядел достаточно спокойным: лишь в голубых глазах лихо полыхали огоньки гнева.- Выходит, хочешь по-плохому…Кожаные перчатки оказались на полу, а Кассиопея могла поклясться, что как только Михаэль коснулся стола, деревянная поверхность загорелась. Под его пальцами бушевали языки рыжевато-жёлтого пламени, не принося парню никакого вреда. Помещение тотчас обдало жаром, а парень ухмыльнулся, наблюдая за порядка опешившей девушкой.Та инстинктивно вжалась в стену: огонь продолжал с молниеносной скоростью пожирать дальнюю часть помещения, а пожарная сигнализация здесь похоже и вовсе отсутствовала. Кель с невинной улыбкой на губах, накручивая на палец, выбившуюся из причёски платиновую прядь, наблюдал за уже во всю разгорающимся пожаром.Кассиопее пришлось сконцентрироваться и вуаля, языки пламени начали медленно отступать. Данный ход не укрылся от противника, и огонь, сопровождаемый треском деревянной мебели начал судорожно ?метаться? из стороны в сторону, словно не понимая, кому подчиняться… Спустя несколько минут сего ?противостояния?, парню надоела ничья и размахнувшись, он нанёс оглушающий удар. Однако Лиззи ловко увернулась от атаки, чуть ли не падая в ближайший угол. Как только костяшки его пальцев соприкоснулись с крепкой стеной, вместе с протяжным шипением поднялась и стихия, захватывая даже побелённый потолок. Результатом сей огненной феерии стало болезненное пощипывание в глазах и сухой кашель, подступивший из-за клубов дыма, проникающий в лёгкие и будто распирающий их изнутри.Последующие попытки устранить пожар оказались тщетными — языки пламени полностью подчинялись своему ?хозяину?. На удивление тот тоже закашлялся, опираясь рукой на стену…Словно через пелену девушка наблюдала за тем, как пожар начинает утихать, а Кель съезжает вниз по стене…***Разумеется, он мог ожидать, что та отрава, которой его напоили собаки в погонах, может дать осложнение на опорно-двигательный аппарат, сознание, да даже на его пирокинез, но то, что он откроет глаза и увидит в нескольких сантиметрах от своего лица совершенно незнакомого парня, с интересом разглядывающего его, оказалось для Михаэля не особо приятной неожиданностью. Чёрные, как смоль волосы так и пытались залезть незнакомцу в лицо, тёмная радужка глаз практически сливалась со зрачками, оливковая кожа слегка поблёскивала из-за капелек пота, мирно стекающих со лба, а точёные черты лица вместе с чуть вздёрнутым носом прекрасно дополняли его внешность. Бордовое поло с белоснежным воротом неплохо облегало фигуру парня, а с тёмно-синих джинс свисала серебряная цепь. Кроме того они находились в другой комнате, ибо первую Кель сжёг чуть ли не дотла.Немец как-то запоздало отшатнулся, одновременно отталкивая незнакомца подальше от себя:— Бля, да ты кто вообще?Карие глаза осуждающе прищурились:— Юн Чжин Хо… А ты стало быть — тот самый Кель Михаэль?Названный с недоверием кивнул, а заметив, что его платиновые волосы спускаются до плеч как-то вопросительно посмотрел на Юна. Уже выпрямляясь во весь рост тот поднял руки в примирительном жесте и не удержавшись, прыснул со смеха в кулак:— Знал бы ты, как Алан завидовал твоей шевелюре, когда распускал сию потрясающую причёску…Михаэль слегка усмехнулся: неужели он наконец нашёл того, кто готов вместе с ним издеваться над капитаном? Поднимаясь, голубоглазый заметил, что его собеседник почти на голову выше его самого и невольно выпрямился, скрещивая руки на груди. — Знаешь, Чжин, я сегодня больше не собирался сражаться…Тот промолчал — лишь продолжал внимательно смотреть Михаэлю прямо в глаза…— Эль, ну расскажи, пожалуйста!- огромные синие глаза в упор смотрят на парня, а персиковые губы поджимаются, показывая обиду девочки. Марция называет его ?Элем? только тогда, когда настолько сильно мечтает получить желаемое, что готова прибегнуть к крайним мерам, лишь бы уговорить юношу. Кель покачивает головой и отодвигает её слишком длинную чёлку на глаза так, чтобы сестрёнка не смогла увидеть его настоящей реакции. Она быстро возвращает платиновые локоны на место и начинает бить его кулачками, думая, что сможет таким образом причинить брату боль.- Но если ты расскажешь, из-за чего вы с мамой ругались, я смогу поговорить с ней и тебя обязательно простят!- в такие моменты девчонка до боли напоминала собственного отца — его отчима, ибо являлась чересчур упёртой и стояла на своём до последнего. С самого момента её рождения, он возненавидел сестру из-за того, что она была слишком похожа на человека, бросившего свою ?новую? семью на произвол судьбы. Пока мать корячилась на трёх работах, Кель в перерывах между школой и встречами с друзьями, а позже подработкой, смог привыкнуть и даже привязаться к своей сестрёнке.И сейчас, когда она ждёт от него ответа, Михаэль просто не может сказать правду, ибо не хочет её расстраивать…Не желает рушить её чересчур радужные представления о далеко не идеальном, на самом деле, старшем братце, рассказывая о том, как он снова устроил пожар в доме совершенно невинной и в некоторой степени бессильной пожилой семьи, дабы заработать себе на пачку сигарет, которыми он затягивается каждый херов день… Он никогда не расскажет Марции о том, что её брат — на самом деле монстр с преступными наклонностями…Пусть она и дальше представляет его идеальным…Пусть и дальше верит в радужную сказку…— Представляешь, маму снова в школу вызвали. Я заступился за одноклассницу, к которой приставал хулиган, неплохо отделал его, а он оказался трусом — нажаловался нашей директрисе.- девочка удивляется, но всё-равно продолжает улыбаться.— Правда? Выходит, ты — настоящий герой, и мама зря на тебя ругалась!- синеглазая отводит взгляд куда-то в сторону.- Скажи, а та одноклассница тебе нравится? Вдруг ты влюбился?Кель усмехнулся, качая головой: его не привлекали девушки, да и парни тоже. Всё это было будто не для него…Отношения, поцелуи, романтика, ?бабочки в животе?, чувство привязанности и прочая сопливая чушь…Юноша жил беспокойно и без этих жизненных драм…***— Эль, прошу тебя, умоляю, останься! Я найду способ уговорить мать, пообещаю ей, что сама отучу тебя от вредных привычек, но ты останешься здесь, с нами!- удивительно, но его маленькая сестрёнка медленно становилась более взрослой: рост заметно увеличился, платиновые локоны стали куда длиннее, черты лица заострились, а пухлые щёки стали практически впалыми, но только её пронзительно-синие глаза оставались такими же по-детски большими, жаждущими познавать всё новые детали о нашем мире. Но в этот момент он просто мечтал о том, чтобы они оказались куда меньше, ведь тогда в них не смогло бы уместиться столько печали и блестящих солёных слёз. Марция отчаянно кричала ему что-то, пытаясь образумить своего идиота-братца, но Михаэль даже не слушал её, просто пропускал слова мимо сознания, ибо боялся, что иначе не сможет оставить её здесь наедине с матерью, которая при плохом настроении и внушительном количестве крепкого алкоголя в организме, могла быть абсолютно невменяемой. Прямо сейчас подойдёт ближе, и обнимая, прижмёт прямо к сердцу, будет медленно проводить пальцами по напряжённой спине и шептать на ухо что-то ободряющее, пока она не успокоится, а потом вернётся вместе с сестрой в дом, и втроём они будут жить как прежде, со временем и вовсе забывая про этот нелепый случай.Но вместо этого Михаэль лишь молча отдаляется, мысленно заглушая её судорожные, прерывистые крики…Юноша, как настоящий слабак, не нашёл в себе сил признаться сестрёнке в том, что не мать выгоняет его из родного дома, а он сам сбегает от всех трудностей, что только ожидают его впереди… Он разворачивается и уходит вдаль, даже не оборачиваясь, ибо не сможет сделать этого, наблюдая за слезами Марции, льющимися ручьём…А что она сделает? Побежит за ним? Попытается остановить ещё раз?Нет, девушка будет стоять на месте, как вкопанная, в своём струящемся шёлковом платье, ибо слишком хорошо знает своего брата…Если он решился на что-то, то ничто в этом мире не способно остановить его…***Чёрт, он не вынесет ещё хоть минуту в этом херовом госпитале… Серые стены вперемешку с резким запахом спирта буквально сводили его с ума… Да куда же ещё больше?Какая поразительная удача, что когда мать решилась наконец позвонить ему, Кель оказался в родном городе…Оказался среди смутно знакомых улочек, маленьких домов, в которых когда-то жили его друзья и длинных, но довольно старых тротуаров, где прогуливались престарелые люди со своими очаровательными собаками.Михаэль не осознавал до конца, что вдруг потянуло его в то место, которое он отчаянно пытался забыть…А оказалось, что у юноши просто хорошо развитая интуиция…Когда блондин уже поднимался на крыльцо родного дома, готовясь негромко, но настойчиво постучать в дверь, раздался телефонный звонок.Ему, чёрт побери, звонила мать. Они и раньше были не особо близки, а после трёх лет без единой весточки, такие родные друг другу люди отдалились ещё больше.И лучше бы женщина позвонила ему, дабы назвать идиотом, позором семьи, либо же объявить, что она наконец готова отречься от собственного сына, но причина была чересчур страшной и не смотря на это — действительно веской.Марция была больна.Нет, не просто больна. Его сестрёнка умирала медленно и мучительно — рак пожирал её изнутри. Она погибала уже на протяжении года…И блять, почему мать не призналась ему раньше?! Михаэль сумел бы отыскать средства ей на лечение, ведь за каждую выполненную ?работу? ему платили немалые суммы, однако просто не знал о сложившейся ситуации.Мать молчала из-за собственной идиотской гордости? Или быть может из-за страха? Чёртового страха увидеть своего сына снова…Парень был просто невероятно зол на женщину и казалось, что он находился на грани ненависти к матери…И сейчас она позвонила только из-за того, что Марции внезапно стало хуже…Кель невольно сглотнул поступившийся к горлу комок.Прямо сейчас врачи борются за её жизнь, которая висит на волоске от смерти. А Леона сейчас находится рядом с девушкой и пусть не сидит в той душной палате, крепко сжимая её руку, поглаживая костяшки большим пальцем, а стоит возле комнаты, наблюдая за происходящим через стекло в двери, но Марция точно чувствует её поддержку, в которой сейчас так нуждается.Она действительно являлась для него самым родным человеком в этой чересчур унылой жизни… А сейчас этот слабак не может найти в себе сил для того, чтобы поднять свою задницу с одного из кресел в коридоре, дабы быть рядом с сестрёнкой. Но ведь абсолютно все его мысли сейчас прикованы к ней. Получается, что люди — настолько эгоистичные существа, что даже те, кто никогда не верил в Бога, вспоминают о нём, когда им так необходима чья-либо помощь, что остаётся надеяться лишь на чудо.Но Кель никогда не обращался к нему, ибо все его проблемы — это всё-таки жизнь, а не радужная сказка с счастливым концом, и никакое чудо, волшебство, да даже чёртова магия ему не поможет…Вот и сейчас юноша, словно через пелену наблюдает за тем, как к нему подбегает мать. Видит, как дрожат её руки, как блестящие слёзы стекают по её щекам. Чувствует её объятия, ощущает пальцы женщины в своих волосах.Мать всегда была сильной и всегда старалась скрыть свои настоящие эмоции…А значит, что Марция…Нет… Блять, нет!Как бы он не старался отогнать эту мысль куда подальше из своего сознания, отрицать это было чертовски глупо…Его сестрёнка покинула этот бренный мир, который наверняка был просто-напросто недостоин всего того света, что находился в ней…Но ведь вместе с ней погибла та единственная светлая частичка в душе юноши…— М-Михаэль, мальчик мой…- её тёплые пальцы касаются щёк юноши, очерчивая линию вокруг его заострённого подбородка. - Почему все самые лучшие люди уходят так рано?! Почему?!- радужка глаз матери была такой же пронзительно-синей, как у сестры, но уже давно не было в них той прежней радости. А находясь в этих объятиях, ему казалось, что не было всех этих ссор, недопониманий, необдуманных поступков и решений с обеих сторон. Будто Кель — снова маленький мальчик, ищущий поддержку у своей матери. Но сейчас и мать, и сын были одинаково опустошены.— Такова наша жизнь, мама…*** Его пальцы по-прежнему впиваются в кожу чуть ли не до крови, заставляя юношу слегка разжать руки, по-прежнему он стоит возле двух мраморных плит и по-прежнему думает, что всё это сможет помочь ему…Леона Латгард Кель и Марция Кейтлайн Кель — именно их парню так не хватало…Именно их отсутсвие послужило той болезненной пустотой в сердце…Смерть единственной дочери настолько подкосила мать, что не прошло и полугода, как она скончалась. До последнего, женщина, в силу своей глупой гордости не показывала сыну, как ломалась изнутри…Но она сама не могла видеть, как на самом деле трясутся её руки, насколько натянутой выглядит улыбка, и сколько печали во взгляде…И снова Кель наблюдает, как от хладных дождевых капель медленно потухает еле заметный огонёк свечи, а тонкие, белоснежные лепестки роз поникают и ещё больше отпускаются к земле…Платиновые волосы темнея, прилипают к лицу и шее.Еле слышный щелчок пальцев и вот воск свечи по-прежнему плавится под разбушевавшимся огнём… ***— Что ты, мать твою, сделал?!- чересчур хриплый голос парня срывается ещё больше. Юн принимает ощутимый удар по скуле, как должное, но замечая, что Михаэль снова заносит руку, перехватывает его запястье и резким движением толкает обратно на пол. Кель не теряется и среди оглушающей тишины раздаётся звонкая пощёчина. Однако Чжин не сдаётся и костяшки его пальцев ударяются о челюсть оппонента и слегка приоткрывшиеся губы. Утирая проступившую в уголке рта кровь, юноша слегка скалился, а в голубых глазах полыхал лихорадочный огонёк.— Я-я… Сожалею.- в приглушённом шёпоте Юна слышались нотки неподдельного раскаяния.- Моя способность — не иллюзии, а воплощение самых сокровенных страхов любого человека. Твоя семья действительно…Мертва…***Глухой звук чужих шагов заполняет коридоры ?подземелий?…Бледная кожа юноши будто бы мерцает при лунном свете, тёмно-русые волосы по-прежнему растрёпанны, а чёлка неумолимо лезет в глаза, тонкие губы словно сложены в ленту, уголки которой опущены вниз, заострённый нос рассекают несколько ссадин, взгляд бордово-карих глаз из под пушистых ресниц показывает спокойствие парня, всегда белоснежная рубашка, сидящая на теле словно влитая выглядит сейчас довольно помятой, а руки намеренно заведены за голову, дабы показать отсутствие наручников на запястьях.— Что же, Ягами, несмотря на то, что это стоило немалых потерь — ты всё-таки находишься в заключении…- названный мельком пробежался по фигуре детектива.К его удивлению, L практически не изменился за те пару лет, что они не виделись…Лайта всегда интересовали необычные личности, ведь в их сознании можно было подчерпнуть немало интересной, порой странной или ужасающей информации, а Лоулайт был одним из таких. Однако отличие мужчины от остальных состояло, как раз таки в его сознании. Мысли детектива были практически закрыты даже для такого искусного телепата, как Лайт. Раньше он мог бы видеть причину в идентичности великого сыщика, а сейчас юноша был явно разочарован:мысли пришедших вместе с ним мисс Харрис и капитана Ли были также практически сокрыты от него. Неудивительно, что современной наукой были разработаны вещества повышающие уровень ?конфиденциальности сознания?.— Стоит отметить, что вам удалось поймать меня только из-за того, что я пожелал этого. Ваши бойцы не сумели бы справиться с этой задачей, даже будь на моём месте пятилетний ребёнок. Однако Харпер действительно неплохо сражался. Наверняка жаль терять такого потрясающего бойца…- хищная улыбка, направленная Алану, достигла своего результата — раздражение капитана можно было легко наблюдать на его лице.— Хорошо, допустим, что ты так легко согласился стать частью отряда, но я изучил тебя несколько лучше, чем всех остальных и могу точно сказать, что ты никогда не делаешь что-либо просто так. Так в чём же причина, Райто?- заключённый слегка поморщился от такой вариации собственного имени.— Скука может довести самого заядлого преступника до настоящего геройства. Так почему бы не спасти наш отчаянно гниющий мир из самых бескорыстных побуждений?- очевидно Рюдзаки смутил столь откровенный сарказм Ягами, но не в его правилах спорить с тем, кто в скором времени станет его сомнительным, но союзником.***Вместе с чересчур громким выдохом у парня вырываются невольные чертыхания, когда он еле устаивает на ногах после толчка в спину от капитана.Развязывает тёмную ткань, закрывающую глаза и окидывает взглядом ничем непримечательное помещение.Ягами уже решил бы, что перед ним лежит труп ещё совсем юной девушки, если бы не еле слышное, сбившееся с ритма дыхание и ярко-голубые глаза с интересом разглядывающие его. Нескладная фигура, множество ссадин на полупрозрачной коже, запачканная широкая толстовка, развязавшиеся шнурки потёртых кроссовок, тёмно-каштановые волосы, мирно покоящиеся на хрупких девичьих плечах и отсутствие любой эмоции на лице. Кассиопея, как принцесса из детской сказки? Мило, очень мило…— Сражаться с беспомощными как-то оскорбительно, не находишь?- Уотсон сразу же узнала его низкий, но не смотря на это, бархатистый голос.Что же, она пытается разглядеть его. Его внешность, эту нелепую, слишком помятую рубашку и тёмно-синие джинсы.Отмечает мельчайшие детали черт его лица, небольшие волны в волосах или ссадины на костяшках пальцев. Очевидно не остаётся разочарованной… Короткий смешок срывается с его тонких губ.Всё также скучно, всё также привычно…Юноша ощущает волны гнева исходящие от Касси — девчонка злится на его слова…Её задело то, что Лайт назвал её беспомощной? Что-то более интересное, чуть отличное от привычной реакции его жертв. Но всё ещё вдоль и поперёк пропитанное скукой…И всё-таки есть что-то ещё. Такая маленькая, еле заметная деталь, которая чуть не укрылась от Ягами…Элизабет пыталась разглядеть что-либо в его взгляде. Пыталась разгадать его настроение, его мысли…Чёрт побери, девчонка пыталась одержать победу, используя его же методы. Уотсон просто не могла прочесть юношу, но всё-равно была невероятно права в своих суждениях.Разгадала его удивление, не смотря на то, что ни единый мускул на лице парня не дрогнул, разгадала то, что Лайт — телепат.И это было чертовски необычно, ведь прежде никто из его жертв не догадывался о его способностях. Но её поразительная мыслительная деятельность лишь подогревала его интерес к юной девушке.Погодите-ка, но ведь она тоже сумасшедшая, тоже со способностями. Так что, если испытать её силы?Всего-то одно маленькое сражение, из которого он снова выйдет победителем. Иначе быть просто не может…Не смотря на приближение оппонента, в мыслях Элизабет не было и крупицы страха. Нет, разумеется она понимала, что юноша опасен, но к его великому удивлению — всё равно не боялась. Ей было абсолютно похер на собственную жизнь в тот момент… Такое обычно случалось с его жертвами: они молили юношу о скорейшей смерти.Ягами боролся с желанием заглянуть в её память, дабы понять, что повлекло такое отношение.Нет уж, это удовольствие юноша оставит себе напоследок…Но ведь блестящая мысленная лента так и струилась из девичьей головы, ему даже не нужно было заглядывать в чертовски яркие голубые глаза. Как там описывают такой цвет в литературе? Чистые и непорочные, как небо в ясный день, красивые и глубокие, словно кристально чистая вода небольшого озера…Нет, всё это не то. Прямо сейчас её взгляд напоминал пару льдинок, таких хладных, пусть чистых, но несмотря на это — бесчувственных.Точно. Её взгляд не выражал каких-либо эмоций, но мысли были наполнены злостью и даже желчью…Казалось бы, совершенно невинный зверёк с белоснежной шёрсткой, а на самом деле с острыми клыками.Лайт еле успел отшатнуться, когда массивный деревянный стол с грохотом свалился на кафельный пол. Заметив реакцию юноши, Элизабет медленно поднялась на ноги и отошла в сторону… Её сопернику не понравилось то, что девчонке почти удалось подловить его. Не понравилось то, что она почти одержала победу…Мельком окидывая взглядом кучку деревянных обломков, кареглазый значительно сократил дистанцию между ними. Теперь от выигрыша его отделяли несколько жалких десятков сантиметров…Однако в нос ударил пронизывающий насквозь, горький, но в тоже время сладковатый, смутно знакомый аромат. Внутри что-то дрогнуло.Широкая тропинка всегда приводила его вглубь парка, больше напоминающего лес. Занятным представлялось видеть среди лёгких розоватых цветов сакуры и широких ярко-зелёных клёнов, лишённых любого аромата, такие высокие, раскидистые, хвойные деревья с не столь широкими кронами. Ветер порывами сдувал изумрудные хвоинки с их ветвей, разнося такой приятный, свежий запах, отрезвляющий сознание и дарящий хрупкую свободу от мыслей, по крайней мере чужих. Отсутствие этих постоянных голосов в собственном сознании дарили ему лёгкость и какую-то непонятную радость. Временами он ощущал себя совершенно обыкновенным.Нормальным…Мальчик всегда приходил сюда один…Однако сегодня его компанией стала почти вся семья…Ягами-старший с постоянной щетиной на лице, в идеально выглаженном деловом костюме, белоснежной рубашке и крепко завязанным на шее галстуком, шагал по поскрипывающей под лакированными ботинками земле, вёл за руку свою улыбающуюся дочь.Конечно, он ведь в первую очередь компетентный сотрудник полиции, а уже после — счастливый отец. Иссиня-чёрные волосы Саю были заплетены в нелепое подобие косичек, а лёгкое платье успело запачкаться мороженым.Их прогулка длилась всего несколько часов, а Лайт уже мечтал об её окончании…Шагая в некотором отдалении от отца с сестрой, мальчик размышлял о чём-то своём.Вдруг девочка подбегает к тем самым деревьям и пытается собрать хвоинки с земли. Мужчина пытается объяснить что-то дочери, но она даже не задумывается о том, чтобы вслушиваться в его поучительные лекции.— Папочка, а что это за дерево?- Саю поднимает веточку с земли и ойкает, укалываясь.— Это кипарис, Саю. Советую запомнить, в школе пригодится.- Лайт произносит эту фразу без тени улыбки.— Это не просто кипарис, а очень даже благородное, хвойное, многолетнее растение.- девочка находит небольшую шишку и подбегает к отцу.— Как ты думаешь, маме она понравится? Она же пойдёт с нами в следующий раз, правда?- карие глаза выражают не просто по-детски глупое любопытство, а настоящий интерес. — Конечно, ведь ей уже куда лучше…Отец врал. Лгал, ибо попросту не мог признаться дочери в том, что её матери с каждым днём становилось всё хуже.А сейчас вместо того, чтобы побыть рядом с ней, они устраивают вылазки в парк, как самая обыкновенная, абсолютно нормальная семья. Улыбаясь, изображают счастье… Это чёртово чувство возвращалось вместе с тем щемящим ощущением, обволакивающим грудную клетку.Да, кто она, блять, такая, чтобы заставлять его вспоминать то, что давно угасло в его памяти?Девчонка ещё пожалеет об этом. Обязательно.Ягами никогда не доставлял своим жертвам физическую боль. Все они умирали достаточно быстро и безболезненно.Не хотелось марать руки кипящей мученической кровью.Однако это не мешало юноше доставлять всем им духовную боль.Стоило всего-то заглянуть в их память, да отыскать в её недрах те самые кошмарные и ужасающие чувства, эмоции, воспоминания…Лайту нравилось ломать собственных жертв изнутри.Наблюдать за тем неподдельным ужасом, что проявлялся на их лицах, за тем, как медленно стекленеют их когда-то полные радости глаза, наполняясь блестящими слезами, за тем, как зубы впиваются в и без того потрескавшиеся губы.Слышать, как вместо бешеных криков наружу вырывается лишь сдавленный тихий шёпот, молящий не о пощаде, а о скорейшей смерти, лишённой любых агоний.А он, как настоящий благодетель прекращает их страдания.Одним единственным прикосновением.Каждая такая жизнь помогала заполнить ту ноющую, гноящуюся пустоту на месте ещё юного сердца.Сейчас то же предстоит Касси.Разве что с меньшими страданиями, ибо она уже сломлена.Что-то заставило её быть такой, какой девчонка является сейчас.Ягами донельзя обжигало изнутри желание узнать, что разрушило её.Желание напомнить хрупкой принцессе о существовании всепоглощающей боли.Привычным, несомненно наглым образом юноша вторгается в её сознание и…Терпит поражение?Тогда пытается снова, но чувствует лишь внезапное, невыносимое жжение в висках.Что-то горячее, донельзя густое и липкое струится из его точёного носа, касаясь иссохших, пылающих губ.Кровь. Чёрная и кипучая.Не без усмешки парень примечает, как приоткрываются губы Элизабет, а тонкие брови складываются ?домиком?.Какое поразительно неподдельное сожаление…Девчонка сделала это инстинктивно, а не из-за того, что желала…Небрежным движением он утирает жидкость тыльной стороной ладони.Кассиопея доигралась.Картина её предстоящей смерти доставляла ему невольное, пусть и извращённое наслаждение.Парень снова приближается к ней и вот, от смерти Уотсон отделяют считанные секунды.Лайт уже заносит руку, но чёрт её побери…Его ладонь замирает на полпути к девичьей шее и еле заметно подрагивает.Парень, блять, пытается найти причину для того, чтобы оставить её в живых.Причину для того, чтобы эти глаза-льдинки прожигали его взглядом, а на лице застывало выражение неподдельного ужаса.Что за херова жалость к бессильной девчонке?Чего ты добиваешься, Ягами?Он ведь по-настоящему желает её смерти. Прямо сейчас.Мечтает увидеть её слёзы, её нечеловеческие мучения.Мечтает разрушать её снова и снова.Да и нужна ли была ему веская причина для того, чтобы убить её?Нет, совершенно нет.Лайту всегда было достаточно лишь мельком закравшейся мысли о чьей-либо смерти, дабы точно понять, что этот человек погибнет в худшем случае через несколько часов.Так разве Касси имеет право на жизнь, если юноша уже вынес ей смертный приговор?Разумеется нет.Какие-то считанные сантиметры, и юноша ощущает жар девичьего тела вместе с усилившимся, чересчур горьким ароматом.Лёгкие прикосновения к шее, и он чувствует вибрацию на кончиках своих пальцев от её давно сбившегося дыхания.Касается впалых щёк, багровеющих от приливающей крови, чувствуя, как ладони, словно блестящими иголками пронзают электрические импульсы.Но будто молнией его сражает осознание…Она всё ещё жива.После всех его прикосновений, каждое из которых должно было в прямом смысле разрушать её. Внезапный шаг назад.Такая потеря сил — лишь результат воздействия настойки, разработанной комитетом безопасности США.Страх, которого он так ждал, заметный в голубых глазах, в тоже время разочаровывающий его.Фарфоровой кукле суждено разбиться…Так какого чёрта Лайт до сих пор может слышать чересчур громкое биение её сердца?— Не моё это — убивать своих же…***— Где этот чёртов…- Кэролайн врывается в комнату, а замечая пропажу, замолкает.- Рюдзаки, ты совершенно выжил из ума…- фраза, произнесённая, как утверждение, а не вопрос.Названный даже не смотрит в её сторону, продолжая перемешивать серебряной ложкой содержимое кружки.Ещё один кубик сахара исчезает во всё ещё чересчур горькой, тёмной гуще, уже куда меньше напоминающей кофе.Лицо мужчины освещает тусклый свет многочисленных экранов и мониторов, а он сам, прищурившись, пытается разглядеть фигурки людей на записях с камер видеонаблюдения.Рядом с ним восседает Алан, подперев лицо ладонью, скучающе наблюдая за сложившейся ситуацией.— О чём ты вообще думал, когда заставлял его сражаться? Ягами мог бы с лёгкостью прикончить любого, а Уотсон — одна из лучших бойцов!Уголки рта детектива слегка вздёрнулись вверх:- Лайт мог бы не просто убить Элизабет.- тихий смешок капитана, прервало звонкое падение ложки, а Эл принялся выводить витиеватые буквы на клетчатой бумаге.— Ты просто…- Харрис остановилась, подбирая слова.-Невыносим, Рюдзаки.— Сочту за комплимент.- брюнет флегматично выгнул бровь.- На самом деле то, что мисс Уотсон до сих пор жива, ни что иное, как воистину счастливое совпадение…Тройная доза препарата, разумеется может оказывать неблагополучное влияние на способности наших ?подопечных?, но полный отказ аннигиляции физически невозможен. Любое прикосновение должно вести за собой полное разрушение, однако сейчас мы имеем исключение из правил…С практически девяноста процентной вероятностью такое ?исключение? может быть повлечено отсутствием желания смерти жертвы…- детектив слегка закусил палец, всё ещё раздумывая над сложившейся ситуацией.— Ягами не хотел, чтобы Кассиопея погибла?- наконец стул с поскрипыванием развернулся к следователю, а Рюдзаки шумно опустошил содержимое кружки.— Занятный экземпляр, не правда ли? Похоже нам предстоит приложить немало усилий, дабы создать из них профессиональных бойцов…Ал, подготовь остальных, пожалуйста.- капитан еле заметно кивнул и чётко продекламировав что-то в блестящую рацию, перешагнул через порог комнаты. Кэролайн заняла свободное кресло, попутно пробегая взглядом по записям на клетчатой бумаге:— Что это? — Всего-то основные правила Академии X…