Часть 2 (1/1)

Despite the lies that you're making. Your love is mine for the taking. My love is

Just waiting.

To turn your tears to roses... Любимая мелодия, привычно настроенная на не высокую громкость, льётся из колонок, сплетаясь с частым стуком капель по лобовому стеклу, негромким гудением мотора и почти неслышным шуршанием шин. В салоне автомобиля тепло и вполне себе уютно, и от этого водитель чувствует лёгкое, даже какое-то снисходительное сочувствие к тем несчастным дуракам, кто оказался под частыми, холодными и тяжёлыми каплями проливного дождя, высунувшись по своим делам в такую скверную погоду - таких он много видел до того как покинул черту города, промокших, продрогших и невыносимо несчастных. Канда спокойно всматривается в даль ночной дороги, смазанную темнотой и дождём, почти что невидимую. Если честно, то идея ехать ночью, да ещё и ливень, на машине была крайне глупой, и вообще по уровню опасности вполне сопоставимая с полётом Мюнхгаузена на ядре, но... Юу всегда было наплевать на риск, и поэтому рн никогда не пережидал непогоду. "Приговорённый к верёвке не сгорит и не утонет!" - холодно отзывался он на возмущённые вопли друзей, в очередной раз пытавшихся уговорить упрямца хоть немного поберечься. Неизвестно, какая именно "верёвка" была уготована нелюдимому японцу судьбой, но от дорожно-транспортных происшествий она его берегла. В очередной раз повернув и наконец попав на дорогу, ведущую в родной город, парень чуть печально вздохнул, бездумно постукивая кончиками указательных паьцев по рулю в ритм мелодии. Вот что странно. Когда он уезжал в командировку, не было ни грустно, ни тоскливо, хотя на две недели пришлось расстаться с Линали, Лави, Комуи и своим дядей Фроем Тидоллом - его семьёй, единственными людьми, которые были ему хоть как-то дороги, которые ценили его таким как есть. А сейчас, уже буквально в самом конце поездки, чуть ли не в прямой видимости от первых домов, на него навалилась мерзкая хандра, цепко вцепившись в него странной, несвойственной ему вообще-то меланхолией. Скорее всего, всё дело было в том, что по возвращению его ждёт его почти что нежилая, пахнущая новой штукатуркой прохладная квартира, которая буквально дышала пустотой и отсутствием уюта. И придётся в ней ждать почти целую ночь, чтобы можно было поехать в гости к семейству Ли, или к Кролику, ну или Тидоллу. Стоило представить, как он окажется в просторной и светлой, но какой-то неправильной по ощущению, кухне, где даже запах кофе никогда не задерживался дольше чем на десять минут, как молодого мужчину буквально пробрало ознобом. На заднем сидении лежат несколько свёртков - сувениры для друзей: историческая книга для Лави, пара чудесных заколок для Линали, новенький набор отвёрток для помешанного на механике Комуи, футляр с какой-то особенной кистью для Тидолла и диск с новым альбомом для Мари. Мало кто знал, что Юу очень внимателен в мелочах и не против сделать друзьям приятный сюрприз, который заодно и служил поводом наведаться к ним в гости. Ну а Мари просто был хорошим человеком и отличным специалистом, поэтому порадовать коллегу тоже было бы правильно. Ещё один изгиб шоссе, который был преодолён почти что по всем правилам дорожного движения (инструкторы в автошколе были бы довольны)... И Канда резко нажал на педаль тормоза. Отчаянно что-то взвизгнуло,, автомобиль резко остановился, и Юу уже быстро отстёгивал непослушными пальцами ремень безопасности, собираясь покинуть место водителя.

...То, что когда-то было дорогущим и очень внушительным джипом, теперь мирно догорало на обочине, исходя густым чёрным дымом. Дорога вокруг искореженной машины была усыпана оплавленными обломками пластика и металла - видно, этот автомобиль не просто загорелся, а взорвался. Пламя неохотно лизало остов, потихоньку заливаемое потоками дождя. На то, что водитель просто не справился с управлением на мокрой дороге, это похоже не было, хотя бы потому что автомобиль так и не во что не врезался. Канда медленно, стараясь не наступать на обломки, приблизился к груде закопченного металлолома. Что за чертовщина здесь происходит?! - Хы-ы-ы... Рры-ы-ы... - то ли стон, то ли хрип, то ли рычание, сразу не разберёшься, заставили молодого мужчину дёрнуться, слишком уж неожиданно прозвучал этот звук. Водитель... Он ещё жив?! Хотя, скорее всего, его выбросило из салона ещё до взрыва. Быстрым шагом обойдя тлеющий остов автомобиля, Канда опять замер, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Он был человеком не брезгливым, но... всё-таки видеть фарш, который всё ещё живой и который, мать вашу, шевелился... Это зрелище было в новинку. И не сказать, что эта новинка была приятной глазу. - Ррры-ы-ы-а-а-ххх... Кто... здесь?.. Че.. человек?..

Брюнет сделал испуганный шаг назад. Он ещё может говорить?! Говорить с переломанными в мелкие осколки рёбрами и пробитыми этими осколками лёгкими? Говорить, в конце концов, с разорванным горлом?! - Человек... С-смертный... По... дой... ди... подойди... ко мне... "Это не человек," - неожиданно накатило страшное и удивительно ясное осознание. То, что было или, по крайней мере, выглядело, и судя по всему, ещё совсем недавно, высоким, крепким и мускулистым мужчиной - теперь лишь относительно целая голова, остаток тела в виде торса с раздавленной грудной клеткой, остатки белых прутиков костей, шматки плоти и огромная лужа крови. Вместо правой стороны лица - сплошное кровавое месиво с пустым и тёмным провалом глазницы. - Дай... мне... сво...ей крови... Канда сглотнул, чувствуя, как по позвоночнику пробегает липкий холодок первобытного, естественного страха. Страха человека, столкнувшегося с тем, чего быть не может и не должно - но что, тем не менее, существует, существует противоестественно самой логике, здравому смыслу и даже природе. - Что?.. - горло пересохло, и вместо шёпота самому себе вышел хриплый вскрик. Тварь заворчала полураздробленной головой активнее, алчно принюхиваясь, ища. Позвонки шеи монстра, и без того сдвинутые и переломанные, тихо затрещали, и мерзко хлюпнула уже подгустевшая кровь - и Канда отчётливо это слышал, несмотря даже на шум ливня. - Где... ты?.. Где ты? Где ты, чёртов человек?! - кажется, это существо сейчас впадало в ярость, и эта ярость, усиливая явно предсмертную агонию, придавала нечеловеческих сил, на подъёме которых монстр смог заговорить без пауз, без стонов и почти без хрипов. Юу сделал шаг назад, прочь от этого всё ещё живого трупа, ближе к своему собственному автомобилю. И это было действие не разума, а самого что ни на есть инстинкта самосохранения, который сейчас настойчиво гнал прочь - неважно куда, лишь бы подальше отсюда. - Будь ты проклят, жалкий человечишка! Проклят, проклят, проклят!!! Не прощу! Ни тебя, ни этого усатого психа!!! Не прощу вас, святоши!!!! Будьте вы все прокляты!!!! Чтоб вы в аду сгорели!!! Чтоб вас заживо демоны сожрали!!! - вопли внезапно стали громкими, в них мелькнули истерические нотки - существо явно не желало мириться со своей гибелью - и эти вопли оглушили Канду почти до боли. Это агония, последний, бесполезный, отчаянный рывок из лап смерти, которая уже точно не разожмёт свою цепкую хватку костлявых пальцев. Внезапно дёргавшееся тело, до сих пор ещё кое-как дышавшее, и боровшееся, замерло, будто чудовище наконец осознало всю бесполезность своей борьбы и смирилось с тем, что вскоре его не станет. И почти сразу же тело (или, вернее, его остатки) начало медленно рассыпаться, начиная с изломанных и перекрученных конечностей, превращаясь в тонкий пепел и мелкий серый прах, которые сразу же смешивались с ледяной дождевой водой. - Человек... Для тебя... будет лучше сдохнуть до тех пор... когда они придут... по твою душонку... - на этот раз голос чудовища был почти спокойный, вновь хриплый и усталый. И Канда вдруг понял, что именно эту фразу чудовища, а не его жуткие крики, он не забудет никогда, как бы не желал обратного. Потому что мёртвое чудовище... жалеет его. Полыхающий безумным огнём глаз - яростный алый огонёк на глянцево-чёрном белке, жуткий и неестественный, как, впрочем, и сам монстр - будто бы подёрнулся мутной плёнкой, потускнел и угас. Изувеченное тело в последний раз дёрнулось, и окончательно рассыпалось прахом. Канде ударил в лицо сильный запах ладана, мускуса, крови и могильной сырости. Шаг назад. Ещё один. Дыхание наконец-то, когда уже всё явно позади, и чудовища больше нет, перехватило, сдавило удавкой ужаса, не давая воздуху попасть в лёгкие. Канда делал шаг за шагом, не имея сил отвести взгляда от серого праха, что на его глазах смешивается с дождевыми каплями и, растекаясь мутной жидкостью, исчезает, уносимое потоками воды. Шёл и всё ещё ощущал дурманящую смесь запахов, хотя прохладный дождь уже давно вымыл из воздуха всё наносное и неестественное, вновь наполнив округу запахом свежести и сырой земли. Спустя несколько секунд, а, может, и минут, он чувствует, как под пальцами влажной прохладой пластика и металла оказывается дверца его автомобиля, и, не чувствуя пальцами больше ничего, с третьего раза распахивает её. Из памяти молодого мужчины выпадает то, как он застёгивал негнущимися пальцами ремень безопасности, как заводил мотор, как срывался с места, отчаянно вдавливая до упора педаль газа. Более-менее он пришёл в себя только когда понял, что вцепился пальцами в руль так, что побелели костяшки. Ступор проходил медленно, вместо них появлялись эмоции, которые приходилось волевым усилием брать под строгий контроль, чтобы не свалиться во вполне естественную истерику выбравшегося из смертельной передряги человека, и для которой не было ни времени, ни возможности. С каждой секундой всё дальше оставалось страшное место смерти чудовища. А здесь и сейчас были только шум дождя, урчание-гудение двигателя и негромкий мотив мелодии, в очередной раз льющийся из проигрывателя. "Об этом будет лучше забыть. Ничего не было..." - так твёрдо решил про себя Юу, практически безучастно наблюдая за возникшим вдалеке сияющим скоплением огней. До города было уже рукой подать. Да только вот он прекрасно понимал, чувствовал, что, несмотря на принятое решение, не сможет забыть ничего. "Despite the lies that you're making

Your love is mine for the taking

My love is

Just waiting

To turn your tears to roses..." - привычная, когда-то успокаивающая мелодия звучала уже, наверное, десятый раз... *** Когда Скин Болик не приехал вовремя, никто сперва не заволновался - он был натурой импульсивной, даже несколько увлекающейся, и вполне мог пропасть на пару дней, а то и недель, забыв даже позвонить, предупредить.

Несколько дней всё было вполне тихо, а потом Роад, соскучившаяся по братцу, решила ему позвонить - и вместо длинных гудков услышала ровно-равнодушное "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети". Скин, чем бы ни был занят, как бы ни был увлечён, никогда не выключал телефон, а с его способностями севший аккумулятор ему не грозил. А потом Адаму позвонили. Новости ударили всех как тупым топором по макушке - Скин Болик был мёртв, не справился с управлением автомобиля, погиб при взрыве, его еле опознали. Это было невозможно - но было реальностью. Горе от потери навалилось на них тяжёлой могильной плитой, всколыхнуло самые потаённые и тёмные уголки души - и породило чудовищный, расчётливый гнев, смешанный с едкой ненавистью. Скин не мог так просто умереть, от банального взрыва, это было скорее несмешной шуткой, чем даже бредом, и уж точно не могло быть даже тенью от истины. Для этого он слишком давно и так был мёртв. А теперь Скин ушёл. Навсегда. Окончательно и бесповоротно - даже такие как они не в силах вернуться из лёгкого мелкого пепла. И умереть ему помогли. Это все, начиная от Адама и заканчивая Алленом, знали так же ясно и чётко, как то, что их время ночь, как то, что слепящее Солнце и холодная Луна встают на востоке и скрываются на западе. А это значит, теперь они будут мстить за брата.