9. (1/1)

Чан возвращается домой под утро, надеясь, что младший ещё спит. Тенью скользит в ванную, снимая с себя рубашку и стягивая джинсы. Получить мальчишку было так легко. Немного шарма, слегка проявить учтивость и вызвать жгучее желание, приправленное молниеносной страстью. Джисон утверждал, что он привлекателен до умопомрачения, особенно, если сделает чуть более рваную чёлку и затемнит волосы, но Чан не доверял ему, считая эти слова жалостью. И получив так быстро Чонина, пьянящее чувство легкодоступности материала пьянит голову. Он смывает сиреневый тоник, липкие прикосновения, оттирает укусы и засосы. Теперь это кажется удушающим, противным и ему хочется как можно быстрее окружить себя знакомым запахом хвои и обнять мягкого и податливого Хана. Если честно, он собирался убить его ещё в тот же день, как приволок домой и сбросил на диван лёгким комом костей. Долго смотрел на побитого жизнью ребенка, примеряясь к дозе препарата, а потом махнул рукой, решив для начала обработать раны и откормить это существо. Но когда Хан пришёл в себя, и наивно, совсем обезоружено, доверился, Чан подумал, что может попробовать. Попробовать полюбить. Тёмные мокрые волосы закрывали уродский шрам. Он смыл с себя образ, перекрасил волосы и замаскировал шрам, но сейчас, стоя перед зеркалом абсолютно нагой, смотрел на зарубцевавшийся шрам с нескрываемой злостью. Чан ненавидел его, как и человека, сделавшего это с ним. Но Хан, опять же, мягко водил, тонкими как веточки, пальцами по нему и совсем не морщился от презрения или неприязни. Все в этом человеке притягивало его, заставляя оступиться на шаг назад и сделать вдох, прежде чем вновь позволить себе жить как человек, имея чувства. Он вытерся полотенцем, надел свежую майку и домашние штаны, а затем прошёл в чужую комнату, ложась рядом и собственническом притягивая парня к себе. Тот поправился, исчезли ужасающие скулы и ребра растворились под кожей, его было приятно обнимать, не боясь, что тот сломается, если сильно сжать. Хан инстинктивно прижался ближе и пробормотал нечто нечленораздельное. Укутался в его объятия, как во что-то вызывающе доверие, и Чан позволял этому случиться. В его багажнике лежал человек, он убил немало людей, пытаясь выиграть время и найти лекарство от собственной смерти, но находясь здесь, он словно застывал во времени, утопал в мягком и неосязаемом, становился слабее. Чан должен быть сильнее этих чувств, чтобы спасти себе жизнь и выиграть пару десятков лет у Смерти. Сон зашевелился, потирая лицо и зевая в кулак. Юркнул рукой под одеяло и расположился на чужой талии, переплетаясь конечностями. Иногда он думал, что, если бы это был Минхо. Был бы он таким же суровым и холодным, или с утра был бы мягким, позволяя шалости, вроде утренних поцелуев или долгого валяния в постели. Затем он вспоминал, что у копа всегда работа, и просыпался бы он один, в прохладной постели, чувствуя себя лишним в браке человека и долга. Поэтому Хан прижимался ближе к Чану и жмурился от мягких поцелуев, покрывающих лицо, шею. С Чаном было хорошо, как будто это был человек, которому можно было доверить самые сокровенные тайны и он бы никогда их не выдал. В его глазах, цвета кофейных разводов, утопал, всматриваясь долго и пристально, прежде чем концентрироваться на губах или переплетенных руках. Чан был его защитой от внешнего мира, и он не видел ни единой причины, чтобы предать его или отпустить.—?Доброе утро, Сонни. —?Чан ерошит тёмные волосы, запутывая их ещё больше.—?Привет. Ты давно здесь?—?Закончил работу и сразу к тебе. —?Чан кладёт ладонь на щеку и поглаживает скулу. —?Не хочешь сегодня прогуляться.—?С тобой? —?Чужие глаза загораются миллионом огней, и Чан проклинает себя за то, что не убил пацана сразу, а позволил остаться, влюбляясь в него с каждым мгновением сильнее и сильнее.—?Нет, детка. Я должен закончить часть работы. Но вечером мы можем выйти куда-нибудь.—?А я не могу дождаться вечера здесь? —?Хан обнимает и прижимается ближе, чувствуя чужое сердцебиение. —?Я буду тихим.—?Тебе все ещё нужен свежий воздух. Ты не должен от меня зависеть.—?Но я хочу… —?Хана целуют нежно, но требовательно, завершая дискуссию. Банчан опутывает его, как паук своей сетью, обездвиживая и заставляя подчиняться.—?Пора завтракать, детка. Я приготовил оладушки.*** Едва за младшим закрылась дверь, вся нежность слетела с застывшего лица. Он подошел к окну и начал наблюдать за ускользающей тенью. Его не волновало, куда уходит Хан, потому что знал?— тот всегда возвращался. Искал в нем самом нечто и просяще пытался втиснуться в него, раствориться. Чан хотел бы не верить в эти чувства, находить сотню оправданий, такие как одиночество, благодарность или скука, но в чужих глазах ловил искренность и такое же сомнение, размером с океан, что плескалась в его душе, вызывая бурю. Наконец, темная тень исчезла и Чан приступил к работе. Взял с комнаты, отделанной под лабораторию, готовую сыворотку, веревку и бутылку воды на первое время, затем вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. Животные?— маленькие белые крыски с красными глазками-бусинками?— всего лишь прикрытие. Для Хана, для Чанбина, всех. Свое лекарство он тестирует на людях. На таких отбросах, как Хан: никому ненужных, брошенных судьбою ворах, криминальных авторитетах, насильниках, только вырвавшихся из тюрьмы и планирующих новые непотребства, и конечно же, на наркоторговцах. Он достаточно долго присматривался к Чонину, пытаясь угадать, принимает ли он сам дурь, или только продает. Ходил по клубу, вдыхая в себя запахи разврата и алкогольных паров, пытался отцепить липнувшие руки чужаков и присматривался к Чонину. Молодой парень, непонятно как сколотивший такое состояние, позволяющее ему одному содержать этот клуб, вести успешные переговоры с другими элементами группировки по распространению наркотиков. Тестировал всегда на сидящих на игле и никогда не брал в руки ничего крепче виски. Он был здоров, в хорошей физической форме и сегодня Чан убедился, что тот достаточно вынослив?— идеальный подопытный для нового эксперимента. Если он переживет первую фазу?— заражение, то велика вероятность, что после сможет выдержать и препарат, который положит конец болезни. Он вышел из дома и направился к машине. Внутри уже воинственно мычали, пытаясь выбить крышку багажника, но Чан лишь усмехнулся и завел машину. Его путь лежал к гаражам в конце переулка, неподалеку от странного общежития. Он аккуратно ведет машину, не включая музыку и даже отвлекается на свои мысли по поводу Джисона. Где он, что делает. Но затем одерживает себя и заставляет сосредоточиться на работе. Таких как Джисон у него будет превеликое множество, если он сможет разработать лекарство и вылечиться.Тогда Консилиум врачей столпился возле кровати мальчика и рассматривали его как диковинную вещицу. Разве что не расплющили под стеклом и не вставили под микроскоп. Чан боится, он хочет укрыться от этих людей в белых халатах и уйти домой, но мамы нигде не было видно, а белый свет заполонил все пространство.—?Расскажи нам, что случилось, Кристофер. —?Попросил один из белых халатов, подходя ближе с планшетом и ручкой.—?Я упал.—?Когда упал, при каких обстоятельствах, падал ли ты раньше?—?Мы гуляли с друзьями, катались на велосипеде и я упал, сломал руку.—?А мама разве не говорила тебе, что тебе запрещено падать и ранить себя? Чан хмурится и отрицательно машет головой, стараясь укрыться одеялом, но левая рука словно одеревенела и не желала его слушаться, хотя гипс наложен на правую. Ему страшно и хочется плакать, но изучающие лица этих людей не дают ему права сделать даже лишний вдох.—?Ты пробудешь в больнице еще некоторое время под нашим наблюдением. Располагайся поудобнее. Позже Чан узнал, что с ним случилось, и загорелся идеей вылечить себя сам. Это называется прогрессирующая фибродисплазия?— при малейшем ушибе, организм регенерирует на месте ушиба костную ткань и она разрастается, заменяя все остальные, делая человека ?деревянным?. Ученые всего мира столетиями выискивали причину этого заболевания, поэтому о лекарстве не могло быть и речи. Чан месяцами копался в литературе, читая о своем диагнозе и узнавая о судьбе людей с этим же недугом. Они все были мертвы. Чан же не хотел умирать. К тому моменту, как он закончил университет и собирался заняться научной деятельностью, ученые выявили ген, который был ответственным за гиперпродукцию морфогенного белка кости BMP4. Закрывшись в лаборатории во вне рабочее время, он работал с выделенными клетками костного мозга, которые способны формировать кость в несоответствующих для нее местах. Чаще всего он работал в морге, избегая малейших травм, порезов или синяков. Но даже полностью обезопасив себя от внешнего фактора, Чан не мог замедлить ход своей болезни. Он был обречен.Сейчас Подъехав к гаражам, Чан заглушил мотор и уставился в одну точку. От силы у него было всего пару лет, чтобы изобрести лекарство. При вживании клеток в организм человека, болезнь развивалась в геометрической прогрессии, и человек умирал, не дождавшись вакцины. Лабораторные животные, на которых Чан экспериментировал ранее, по какой-то причине держались дольше, но не люди. Был ли какой-то фактор, который он упускал? У него не было возможности довериться кому-либо и попросить совета. У людей полно своих проблем и забот с разработкой лекарств от других поражающих заболеваний. Чан полагал, что при развитии промышленности в таких темпах, экология подкинет новых проблем, и те несчастные 8% населения с мутирующим геном будут обречены на смерть, без единого шанса на спасение. Как и тогда, в десять лет, так и сейчас, Чан не хотел умирать. И он этого не допустит. Он вышел из машины и направился к багажнику. Приоткрыл его и хмыкнул: вся спесь и самодовольство сошли с юного дилера. Пред ним предстал обычный подросток с заплаканными глазами и искусанными от нервов губами. Такое зрелище умиляло, хотя, хотелось себе признаться, самоуверенный и чертовски горячий Чонин, ломающийся в зависимости от степени смены угла и позиции, волновал ученого не меньше. Он поднял парня на руки и ногой захлопнул крышку багажника. Парень тут же попытался сопротивляться, но Чан закинул его на плечо и прошел к двери гаража. Здесь он мог кричать, пока не охрипнет?— тишина района благоволила ученому и скрывала все его секреты. Чан опустил парня на матрац и содрал скотч. Возмущенные лисьи глаза прожигали в нем дыры, а рот скривился в усмешке.—?Чего ты этим добиваешься?—?Ничего. —?Чан пожимает плечами и идет к двери, игнорируя копошение. —?Тебе отсюда не выбраться.—?Что ты хочешь? Денег, дури, шлюх?—?Жить. —?Чан присел на корточки, усмехаясь. У младшего прошла по лицу дрожь. —?Так смешно получается, и несправедливо. Почему жалкому биомусору, как ты и тебе подобным, судьба благоволит, а людям, которые действительно чем-то могут быть полезными?— обламывает все шансы на существование?—?У бога спроси, от меня то ты чего хочешь?—?У бога? —?Чан смеется, зарывшись руками в свои волосы. —?Его нет, не существует, или он смеется равнодушно над всеми нами, насылая проклятья и давая всякому отребью все карты в руки. Чтобы разрушить, сровнять с землей и деградировать.—?А чем ты лучше, похищая меня? Что ты со мной сделаешь? Убьешь, изнасилуешь, будешь пытать за всю несправедливость, что свалилась на тебя? Какая несправедливость, мальчика обидели! —?Чонин рассмеялся, хрустнув шеей. —?Что ты обо мне можешь знать, а? Я вылез из такого дерьма, что тебе и не снилось, и я имею полное право распоряжаться этими людьми, что за одно касание моей руки готовы перегрызть друг другу глотки. Биомусор? Окей, я согласен, есть и такая категория людей, но ты никто, чтобы вершить чужие судьбы.—?Ты обо мне тоже ни черта не знаешь!—?И знать не хочу. Меня будут искать.—?Уверен? Твой бухгалтер?— тот мальчишка с большой задницей?— проворачивает махинации за твоей спиной и спит с твоим охранником. Он живо приберет твой бардель к рукам, ты ему нахер не упал.—?Что? —?Чонин уставился во все глаза на мужчину. —?Что ты мелешь?—?Ты просто слепая лисица, которой самодовольство затмило глаза и разум. —?Чан подошел ближе и приподнял парня за подбородок, тщательно оглядывая каждый миллиметр точеного лица. —?Никому нахер не всрались твои деньги и твои руки. Ты просто марионетка в умелых руках, Чонин.—?Пошел нахуй.—?Ммм,?— Чан смеется, доставая из кармана ампулу. —?По-моему, ты туда вчера сходил. Внезапная трель телефона прерывает их. Чан пихает парня обратно и достает телефон. На экране высвечивается имя ?Хан? и поднимает трубку, не отрываясь от шеи пленника. Ласково уверив, что он скоро будет дома и обязательно купит рамена по дороге домой, прощается и выгибает бровь, увидев усмешку на избитых губах.—?А ты еще большее дерьмо, чем я думал. —?Чонин смеется. —?Интересно, какого ему будет, узнав, что ты делал вчера ночью?—?Он не узнает. Потому что ты?— будущий биоматериал. —?Чан оглаживает скулы и прячет ампулу в карман. —?Посиди тут немного, подумай о жизни. И не скучай. —?Ученый врывается в чужие губы грубым поцелуем, жестко сжимая в своих пальцах челюсть, а затем отпихивает на пол, возвращая на место скотч. —?Чтобы не кричал, а то бомжей распугаешь. Чан закрывает дверь под пристальным взглядом парня. Он не боялся ученого, это одновременно восхищало и раздражало его. Если бы он мог, то предпочел бы Хану Чонина?— тот был слишком наивным и беспомощным. Чан завел машину и резво развернулся, сминая пару пустых бутылок колесами. Его глупое сердце рвалось к Хану, к своему единственному остову благоразумия, и он уступил, вжимая педаль газа до предела.